скачать книгу бесплатно
– Слушай Виктор, а у меня ведь очень близкие родственники проживают в Германии! Представляешь! А мой отец оказывается жил прямо в Берлине! В Столице!!! Брызгач произнес это с такой интонацией, как будто факт сей – просто чудо неимоверное! И из восторженного тона его так и следовало сделать вывод, что люди, жившие когда-либо в Берлине – особые люди, и самые настоящие счастливчики!
Штольц так не думал, но вежливо соглашался, делал вид, что очень понимает и разделяет прокурорские восторги, и даже немного завидует ему. Он не сильно удивился, что Брызгач является скрытым немцем и носит явно не немецкую фамилию. Такое бывало. В детстве записался хитрый пацан по материнской национальности для удобства в жизни, наверное, правильно сделал, – вот, и носит теперь в прокурорских петлицах три большие звезды. А сейчас, когда бывшие Советские республики раскрылись внешнему миру, быть немцем становится даже престижно. Хотя, сам лично Штольц выгоды от своей национальности не чувствовал. Выезжать в Германию этническим немцам на историческую Родину становилось все проще и проще, но сам он такого желания не испытывал.
Между тем Лев Андреевич посетовал, что очень уж в большую копеечку обходятся междугородные переговоры с германскими родственниками, а поговорить подольше, подробнее, поговорить о жизни заграничной очень хочется, и – вот незадача! Все-таки накладно это очень в финансовом отношении…
Штольц сообразил быстро – в таком личном, деликатном деле помочь прокурору ему не составляет труда. Подкупило, что очень уж доверительно в общении с ним повел себя прокурор. А почему бы и на самом деле не помочь ему? Есть у Штольца такая возможность!
Сам Штольц своим служебным телефоном пользовался только по прямому назначению. Звонить кому-либо за пределы города по личной необходимости – не было у него такой надобности. Хотя, с его служебного телефона можно было звонить куда угодно, в том числе, и в зарубежные государства. И лимит на такие переговоры начальнику Городской телефонной сети не ограничивали.
Ну что же – не пользуется своими привилегиями Штольц сам, – так можно предложить Брызгачу с его служебного телефона иногда звонить в Германию, раз есть в этом острая потребность! И Штольц предложил прокурору проводить переговоры из своего кабинета в любое, удобное для него время. Брызгач с удовольствием приглашение принял.
С той поры, не очень часто, но переговоры Брызгача из кабинета начальника ГТС со своими родственниками в Германии происходили, и были они довольно продолжительными. Штольц иногда, сделав вид, что надо срочно отдать нужное распоряжение, деликатно выходил из кабинета, а чаще всего при разговорах присутствовал. Содержание этих разговоров у Брызгача было совершенно обычным, как у обычных людей-родственников, разделенных непреодолимым расстоянием.
Они стали хорошими приятелями. Лев Андреевич оказался благодарным человеком. Однажды при встрече обратил он внимание, что Штольц сильно расстроен. Штольц и поделился проблемой, которая очень серьезно мешала организации работ по эксплуатации сети. Не было в достаточном количестве бензина на ГТС, чтобы обеспечить ритмичную работу автотранспорта. Бензин строго лимитировался Областным предприятием связи, и выделенного его количества, из расчета – на квартал, хватало лишь на месяц. Правдами и неправдами изыскивать приходилось бензин у городских предприятий, которые сами страдали от его недостатка. Иногда помогало руководство Нефтебазы, считающее полезным поддерживать позитивные отношения со связистами. Но очень уж надо было это бензиновое руководство уговаривать, и слишком часто приходилось ездить лично Штольцу к нему на поклон с просьбами о посильной помощи. И за это, встречные просьбы соответствующие выкладывались, об установке квартирных телефонов нужным им людям, которые приходилось учитывать и время от времени исполнять. А технические возможности по этой части в последнее время очень уж были у ГТС ограничены.
Штольц был сильно расстроен. Он вернулся с Нефтебазы ни с чем. Трудности, видишь ли, возникли у Нефтебазы! Нет лишнего бензина сейчас и всё! И до времени, когда ОПС выделит новую мизерную порцию бензина на следующий квартал, – ещё целых полтора месяца! Ну, прямо безвыходная ситуация сложилась! Ставь весь транспорт вынужденно на прикол, и крутись, как можешь! Очень расстроенным выглядел Штольц, не счел нужным это скрывать, и рассказал о трудностях своих прокурору.
А Лев Андреевич, окончив свой очередной разговор с германскими родственниками вдруг, вызвался помочь с решением этой, действительно, очень тяжелой для Штольца проблемы.
Тут же поехали они в прокуратуру. Брызгач завел Штольца в кабинет к областному прокурору Нуржанову, представил Виктора Васильевича, как человека, очень доброжелательно относящегося к просьбам из прокуратуры по телефонной части и решающего эти просьбы очень оперативно. В общем, полезный для прокуратуры Виктор Васильевич человек! И вот надо же – проблема возникла! В целом, нормальной работе телефонной связи в городе мешает. Надо бы ему помочь…
Нуржанов прислушался к просьбе своего заместителя, тут же набрал нужный номер, поговорил, и довольно долгое время потом, бензиновая проблема для ГТС, хотя и не исчезла совсем, но перестала быть мучительной.
Жизнь шла своим чередом. Добрые отношения сложились у Штольца и с Нуржановым. Просьбы из прокуратуры были очень редкими и необременительными. Штольц тоже свои проблемы решал самостоятельно, не прибегая к помощи высоких, очень влиятельных покровителей. А что касается взаимоотношений с Брызгачом, то стали они просто приятельскими. Часто обсуждали немецкую тему. Лев Андреевич активно изучал немецкий язык. И настойчиво пытался склонить к изучению родного языка Штольца, который им совсем не владел. Тщетно. В то время ещё не созрел Штольц до этого…
До выхода на пенсию Брызгачу оставалось совсем немного. И понял Штольц, что он очень хотел бы уехать в так обожаемую Германию. Вот только… Понимал Брызгач, что это вряд ли у него получится. Всё-таки делом всей жизни его была репрессивная работа в идеологически чуждом Германии Советском Союзе. И люди, даже немцы, с таким, пусть даже в прошлом, послужным списком как у Брызгача, вряд ли были им нужны в их государстве. Грустно было Брызгачу от этого, но он не унывал – упорно продолжал учить язык и надеялся съездить туда, хотя бы в гости.
И вот – Городская телефонная сеть, как самостоятельное предприятие, ликвидируется?! А значит, и заканчивается возможность у Брызгача вести продолжительные разговоры бесплатные с родственниками германскими из кабинета городского начальника связи?! Когда узнал об этом Брызгач, очень он огорчился. Проявил участие, живо интересовался ходом связистского противостояния, и когда наступил для Штольца критический момент, посчитал нужным вмешаться. Он и надоумил Штольца испытать судьбу и предложил решить окончательно бескомпромиссный спор между самостоятельно хозяйствующими предприятиями в арбитражном суде. Штольц сомневался в успехе, все-таки, как ни крути, а ОПС является вышестоящей организацией и Фенин назначал его на должность начальника. Как назначал, так и снять может… А Брызгач уверял – в нынешней ситуации шанс отстоять самостоятельность Городской телефонной сети у Штольца есть! Железно уверен был Брызгач в успехе!
Все получилось именно так, как он предполагал. Арбитражный суд вынес однозначный вердикт. Оснований для ликвидации ГТС, как самостоятельного предприятия в настоящее время у Областного предприятия нет! Лев Андреевич поздравил начальника ГТС с победой, но Штольц понимал, что это – просто передышка. Это ненадолго.
Но в условиях всеобщей неопределенности, которая царила и вокруг, и в верхах, эта передышка представлялась ему очень важной. Кто-то мог подумать, что он захотел, в силу модных течений, оторвать вверенное ему предприятие от общей организационной структуры связи в стране, переподчинить его, к примеру, местным органам власти? Но это было не так. Штольц – кадровый связист, прекрасно понимал важность взаимосвязанности механизма отрасли «связь» в целом по стране. Его предприятие могло быть самостоятельным, но только до определенных пределов. И лишь до того времени, пока не прояснится достаточно ясно – куда же стратегически движется отрасль в обозримом будущем? Штольц был категорическим противником сомнительных, непродуманных экспериментов, и доверял своему проверенному опытом профессиональному чутью, – отсюда, и оказал решительное сопротивление навязываемым ОПС новшествам, тем более, что принимались они за его спиной по предприятию, во благо которого он душу вкладывал, без остатка. Не согласился, проявил решительное сопротивление – и оказался победителем!
Но даже сейчас, все равно, жить рядом, взаимодействовать с ОПС по вопросам стратегического развития сети было жизненно необходимо. И надо было с Фениным поддерживать деловые контакты. Штольцу нужна была независимость, самостоятельность и полная, в том числе, финансовая правомочность лишь по вопросам, собственно, эксплуатации сети в городе. Так сложилось, но не было вокруг профессионалов, которые справились бы с этой работой лучше его. Практикой последних лет это было доказано. Он это точно знал. И Фенин – знал тоже. Знал, и по своему, ценил Штольца. Может быть, поэтому, после решения Арбитражного суда Андрей Алексеевич не «закусил удила» а взял паузу. Пауза затянулась на годы…
Штольц отстоял свою самостоятельность. Между ним и руководством ОПС всегда была разумная дистанция, а сейчас – превратилась она в зияющую брешь. Он надолго запомнил, как шёл пешком от своего предприятия с главным бухгалтером и экономистом в Арбитражный суд. Областное предприятие связи представлял Технический директор Конаков, и тоже, с главным бухгалтером и экономистом. Так совпало, что шли группки их рядом, метрах в пяти друг от друга, и шли коллеги, как будто бы друг друга не знали. Хотя, годы работали вместе. И все настроены были на бескомпромиссную борьбу. А когда назад возвращались, и опять группками, недалеко друг от друга – тротуар ведь один, общий, – различались разительно настроением. Лица помощников Штольца светились нескрываемой радостью, и даже торжеством, а на лицах оппонентов их – проступала растерянность и уныние. И витала в воздухе, явственно ощущалась, вскрывшаяся вдруг у управленцев к ним откровенная вражда.
Постепенно всё утряслось. Областное предприятие связи и до конфликта практически не помогало городским связистам в вопросах содержания телефонной сети. Кабельную продукцию и другие сопутствующие материалы изыскивала ГТС для себя самостоятельно. Так что по этому виду «взаимодействия» практически ничего не изменилось.
В финансовых вопросах, в распределении доходов и прибыли, в размерах отчислений в ОПС заработанных средств, предназначенных на общую модернизацию и развитие связи Фенин тоже не «перегибал палку». Продолжали действовать спущенные сверху, из Министерства нормативы, и он по этой части заместителям своим не позволял их грубо нарушать. Ужесточались, конечно, параметры отчислений для ГТС в пользу Областного предприятия, но так… – не до кабальных пределов. Да и не знало в деталях Областное предприятие реальных возможностей ГТС. Все обязательные платежи главный бухгалтер Пильникова перечисляла ему в полных объемах и в установленные сроки.
ГТС работала слаженно как никогда. Количество неработающих телефонов монтеры и кабельщики свели к минимуму, досадной потери доходов из-за длительных простоев связи у абонентов не допускали. И находилась возможность, тесно взаимодействуя с ПМК связи, даже проводить локальное развитие сети в проблемных точках города, получая при этом дополнительные незапланированные доходы.
После всех обязательных отчислений и платежей всю, оставшуюся в распоряжении предприятия, прибыль Штольц пускал на материальную поддержку работников, чтобы могли они, получая дополнительные выплаты и премии, смягчить для себя и своих семей в повседневной жизни, удручающие последствия галопирующей инфляции и неудержимого роста цен на всё и вся. Уверенно держался на плаву коллектив Городской телефонной сети.
Конечно же, это не стоило афишировать. Но и скрыть очередную выплату по итогам месяца, квартала, невозможно было от работников ОПС обитающих в соседнем здании окна из кабинетов которого смотрели в один, общий на всех, двор. Фенин порой выслушивал упреки от своих непосредственных подчиненных – вот, мол, опять ГТС премию себе выплатила, борзеют они, нагло позволяют себе жить лучше, чем Областное предприятие связи… Фенин пропускал это мимо ушей и никак не реагировал. Многое вокруг рушилось, разлаживалось, а телефоны в областном центре работали устойчиво практически все. И это – для Фенина, дорогого стоило и многое перевешивало…
Буйствовали его заместители. Распределяя премии руководителям предприятий области, находили они откровенно надуманные предлоги, и полностью лишали премиальных выплат Штольца. Всё это оформлялось решениями Совета ОПС. Коллегиально всё решалось. Штольц получал очередную денежную оценку своего труда в виде полновесного кукиша и поначалу пребывал в полной растерянности от явно проявленной к нему несправедливости. Всем работникам своего предприятия, включая прямых заместителей, старался он насколько возможно, максимально заплатить за их труд. А сам, получается, должен был жить на голом окладе? Первый квартал после Арбитражного суда так и было, а потом – нашелся выход.
– Виктор Васильевич, мы же все дополнительные премии своим работникам утверждаем на Совете трудового коллектива! А почему СТК не может решить вопрос выплаты заслуженной премии своему руководителю? Нет такого запрета! Однажды все заместители Штольца, оставшись после планерки, убедили его в правомочности такого решения. И действительно, прямого запрета на такие действия Совета не было. Стоило рискнуть. В последующем, свою долю от заработанных средств, в строгом соответствии с привязанной к его должностному окладу пропорцией, Штольц получал решением Совета трудового коллектива за подписью Председателя СТК. Это было справедливо, но все равно первое время испытывал он некоторый внутренний дискомфорт. Потом – привык.
Время шло. От Областного предприятия связи регулярно шли решения с нулевой премией руководителю ГТС. Штольц научился распознавать их, как только брал в руки, и тут же, чтобы не будоражить лишний раз психику, брезгливо, стараясь как можно быстрее от такой бумаги избавиться, не читая, совал её в самый дальний ящик рабочего стола. Подальше с глаз…
Сложно работалось. Ничто ещё не утряслось окончательно. Временная передышка, она ведь могла в любой момент закончиться. Областное предприятие связи не давало никаких гарантий, что не возобновит в любой, удобно сложившийся момент, действий для достижения провозглашенной ранее цели. Рычагов влияния на ГТС у Фенина было предостаточно. Штольц долгое время был настороже. Не позволял себе расслабиться, в любую минуту готов был адекватно реагировать на выпады. И внутренняя отмобилизованность сыграла с ним злую шутку.
Глава 7. Заместитель Акима Гремячий
Он допустил, некстати совсем, досадную, непростительную ошибку. Штольц совершал такие ошибки раньше, по неопытности. Жестоко бит был за эти ошибки, они врезались в память, и вот, снова, – зрелый опытный руководитель с семилетним стажем работы в городе, опять наступил на, те же, до боли знакомые, старые грабли.
Вместе с группой начальников Штольца пригласил заместитель областного Акима Гремячий. Тесно было в его кабинете, приглашенным едва хватило стульев. Владимир Юрьевич четко формулировал задания, которые необходимо было быстро и неукоснительно исполнить.
В разгаре был дачный сезон. Резко обострилась проблема поездок горожан на загородные дачи. Зрело недовольство. Городское руководство не смогло своевременно отреагировать. Вот Гремячий и вмешался, чтобы лично подстегнуть всех, от кого решение проблемы зависело. Затронуты были заодно и сопутствующие вопросы. И вот, непосредственно обратившись к Штольцу, заместитель Акима поставил задачу и ему. Поручил в течение трёх дней установить на территории дачного поселка два телефона-автомата.
Такого задания Штольц явно не ожидал. Чтобы выполнить его, к дачному поселку требовалось строить телефонную линию расстоянием около десяти километров. И одной командой, даже очень высокого руководителя, ничем не подкрепленной, да ещё и в течение трех дней, построить линию эту, да к тому же, силами эксплуатационного предприятия, было практически невозможно. Материальных ресурсов у ГТС не было. Об этом знало хорошо городское руководство, мирилось с этим. И вот, Гремячий вдруг, решил осчастливить дачников телефонной связью одним махом, командным наскоком. Что на него нашло? Он был очень опытным управленцем и всегда при постановке задач учитывал реалии…
Штольцу следовало совладать с собой, справиться со стихийно возникшим протестом, сделать вид, что задание воспринято так как надо, промолчать… Но очень уж конкретным человеком он был по складу характера. Знал, что задание Гремячий даёт не ради красного словца. Оно будет зафиксировано на бумаге его помощниками. И спрос за промедление в исполнении будет настойчивым, мучительным и жестким. Штольц мгновенно прокрутил в голове скудные варианты возможностей своего предприятия и всем существом своим ощутил неисполнимость задания. А раз так, значит, и отмести его следовало сразу. Ну, может быть, не буквально сразу…
Слишком напряжены были нервы у Штольца. Слишком много навалилось в один год проблем разом. И вот, еще одна! Штольц не выдержал. Сработал автоматом. С ходу, решительно стал возражать Гремячему.
– Владимир Юрьевич! Это нереально! Одних столбов, чтобы линию к дачам построить, потребуется не менее двухсот. Нет у ГТС этих столбов…
Гремячий, конечно, не ожидал, что ему осмелится кто-то из приглашенных, возражать и попытался настоять на своем.
– Ну, так разыщите эти столбы – бросил слова с явным раздражением. Для того вы на месте своем и находитесь!
Штольц нашел, что сказать и на эти слова. Завязалась короткая перепалка. И это – в кабинете заместителя Акима области?!..
– Если вы такой беспомощный, зачем вообще сюда пришли?! Гремячий был в ярости и едва сдерживал себя. Указал жестом на дверь и выкрикнул
– Нечего вам здесь делать! Покиньте кабинет!..
Последнее распоряжение прозвучало как приговор. Заместитель Акима поставил жирную точку на перепалке, и Штольцу ничего другого не оставалось, как из кабинета выйти. В воздухе висела напряженная тишина, лишь громко шуршали его ботинки, цепляясь подошвами за ковер и паркет,…
Пульсировали виски, кровь бушевала в голове. Было жарко до невозможности. Он шел отрешенный от всего по центральной площади на ГТС и почти не чувствовал ног. Были ноги плохо управляемыми и какими-то ватными. Постепенно приходил в себя.
Гремячий, он же по властной иерархии – третье лицо в области! Как можно было позволить себе, сцепиться с ним! Даже, если тысячу раз ты прав! Как можно… И кому что ты доказал?.. Штольц казнил себя, но было поздно.
Он всем существом своим чувствовал, что совершил непоправимое. Глупо, непрофессионально, запальчиво и по-детски повел себя. Только вот расплачиваться за это придется по-взрослому. Должностью своей придется расплатиться!
И самое досадное, – был уже аналогичный случай в его жизни. Точно также, из-за чрезмерной его принципиальности произошел нешуточный конфликт с Первым секретарем горкома партии. Но тогда его только поставили на должность, на «завалившее» связь в городе предприятие. И тогда он, молодой коммунист, по неопытности наивно верил, что Коммунистическая партия всегда справедлива. Его бы вышвырнули, конечно, из руководителей как нашкодившего котенка. Но нашлись защитники в связистской среде. Пользующийся огромным авторитетом в городе начальник Почтамта Селин и, конечно же – Фенин Андрей Алексеевич. Штольцу тогда он только что дал карт-бланш на вывод городского предприятия связи из затянувшегося кризиса. Очень уж много не работало разом телефонов в областном центре и это создавало серьезные трудности городским и областным властям в управлении. И горожанам – тоже. Не было у Фенина тогда специалистов способных поправить положение со связью в городе, и на Штольца он возлагал большие надежды. Вот и сумел защитить его от гнева Первого секретаря. Штольц удержался тогда чудом и оправдал доверие, справился с поставленной задачей. И секретарем горкома позже был признан как профессионал в своем деле.
А сейчас… Фенин защищать Штольца не пойдет. Наоборот, ему выгоден Штольцевский просчет. Вот он момент – присоединить к себе ГТС без проблем! Сам себя вышиб Штольц из игры. И поделом строптивцу…
Он стоял некоторое время во дворе ГТС полностью опустошенный. Помощи ждать не от кого. Ни областной прокурор Нуржанов, ни Брызгач не помогут в таком деле. Выслушивать сочувствие от помощников? Нет! Нечего знать им о случившимся. В кабинет на рабочее место идти не хотелось. Он заставил себя успокоиться, решил просто прогуляться по городу. Фатальный случай. От Судьбы не убежишь. Значит так предписано, что не быть ему больше начальником Городской телефонной сети. Ну что же, раз так случилось – так тому и быть.
Штольц успокоился окончательно и приготовился к любому решению Фенина. А гадать – какая задача, может быть, уже поставлена его прямому начальнику Гремячим в связи с вопиющим инцидентом, совсем и не требуется. Все ясно как божий день. Судьба…
Утром звонка от Фенина не последовало. Штольц гнал от себя дурные мысли, старался отвлечься. Получалось плохо. Просто так, сама по себе, не рассосется ситуация. Мелькала в глубине сознания надежда – а вдруг обойдется? И тут же исчезала – слишком уж была фантастической.
Всякие в жизни бывают ситуации. Но неопределенность – она ведь хуже всего. Висела в воздухе и отравляла сознание. На этот раз, недолго она не растянулась во времени. Звонком известили по телефону, что после обеда, в два часа, он должен явиться в областную Администрацию. Ну вот – всё, наконец, и решится! Штольц настроился – если необходимо, он будет опять отстаивать свою правоту. А там – как сложится…
В приемной он ожидал, что встретится с Фениным, но кроме секретарши, никого в ней не было. Она тут же о приходе начальника ГТС известила Гремячего и сказала, что можно войти. Владимир Юрьевич был в кабинете один. Выглядел спокойным. Жестом указал Штольцу на стул, приглашая присесть, и тут же перешёл к делу.
– Слушай Виктор Васильевич, ты что себе позволяешь! Он только внешне был спокойным, клокотал внутри, с трудом сдерживал возбуждение и обращался к Штольцу на «ты». С интонацией, не предвещавшей ничего хорошего, произнес по-простецки
– Что это за выбрыки такие?!
Фенина в кабинете тоже не оказалось, и Штольц мгновенно сообразил, что получит сейчас хорошую взбучку, но с должности его снимать не будут. На поставленный вопрос надо было что-то отвечать.
– Владимир Юрьевич! – но…
Гремячий не позволил ему оправдываться. Задавил слова в зачатке. И сам продолжил возмущаться
– Какие такие «но»?! Ты что, не заметил, что в кабинете находилась масса народа? Тебе что, именно в этот момент надо было демонстрировать бессилие твоей ГТС? Что, нельзя было остаться после совещания и объясниться? Совсем из головы вышибло, как надо вести себя в кабинете старшего руководителя, тем более – в присутствии посторонних? Или ты возомнил себя незаменимым и бравируешь этим? Зря бравируешь!..
Угрозы не получилось. Гремячий последние слова произнес на выдохе, полностью растратив накопленную энергию. Глядел на Штольца выжидающе, а ему и отвечать было нечем. Развел лишь обескураженно руки в стороны Штольц, глядел Владимиру Юрьевичу прямо в глаза и всем видом своим показывал, что виноват очень и готов извиниться…
Не надо было слов его извинительных Гремячему. Он излил свое возмущение, выпустил пар, и что самое интересное, даже не вспомнил о том задании, которое Штольц отказался исполнять. Штольцу было стыдно, и Владимир Юрьевич почувствовал это. Он выговорился полностью. Пробурчав ещё несколько назиданий, подтянул к себе кипу бумаг, уткнулся в них и дал понять, что аудиенция окончена.
Штольц возвращался назад на свою работу и всё не мог поверить, что так легко отделался. Действительно, защитился сам, без чьей-либо помощи! Понимал: – выходка сошла ему с рук лишь потому, что по факту, пользовался он авторитетом в городе, заслужил этот авторитет делами, за долгие семь лет обеспечивая в областном центре надежную, устойчивую связь и заметное её развитие. Гремячий знал об этом, ценил людей за дела – и сам опытный управленец, специалистами не разбрасывался.
Глава 8. Язык как неотразимое оружие
Время шло. Жизнь продолжалась. Дни сменяли друг друга один за другим, были наполнены привычными производственными проблемами – обычные, рутинные, ничем не запоминающиеся. Всё как всегда. Обстановка вокруг, по-прежнему, была наполнена постоянной уже неопределённостью, и эта неопределенность вместе с вдыхаемым воздухом растворялась в крови Штольца, проникала в мозг, тревожила, будоражила душу.
Всё вроде бы идет, так как должно, политики в верхах решают проблемы во взаимоотношениях бывших Союзных Республик, находят компромиссные, устраивающие всех варианты, приходят к консенсусам. Понимают: СНГ – Союз Независимых Государств – благо для всех!
Понимать-то понимают, да вот только, вкусили личной, своей безграничной власти руководители вновь образованных независимых Государственных образований, и поступиться этой властью теперь не желают ни на йоту. Сами все, вдруг, стали с усами! И прежнего СССР больше не будет. Это – абсолютно точно. Всё дальше разбегаются, обособляются друг от друга бывшие Союзные Республики – худо, бедно ли – стараются вести самостоятельную жизнь.
Казахстан с этими процессами запаздывает, и всё равно надежда, теплившаяся в душе, как-то пытающаяся противостоять общей неопределенности, надежда на то, что он сохранит единое экономическое и политическое пространство с Россией, постепенно гаснет, тускнеет во времени, превращается в иллюзию и, вот уже зримо, умирает на глазах.
Люди чувствуют это. И Штольц чувствует. Старается заглушить смятение, растерянность внутри себя. Внешне держится уверенно – так, как будто ничего вокруг и не происходит экстраординарного. Замыкается в себе. Перестал газеты читать. Да их просто нет – газет этих, кроме местной – областной! Расстроилась система «Союзпечати». Почта не в состоянии обеспечить регулярную доставку периодической печатной продукции населению, выпуск которой, к тому же, резко сократился из-за отсутствия спроса. Единственный привычный источник, освещающий происходящее в мире – телевизор. Но подавляющей частью превалирует в новостных блоках негатив, угнетающий душу, неизбежно разжигает он тоску и уныние, и оттого Штольц и в телевизор все реже и реже заглядывает. Меньше знаешь – лучше спишь! И все равно – не спится как-то…
А на работе, заместитель его, вездесущий Журба Владимир Яковлевич по инерции старается держать начальника в курсе происходящего. Выкопает из только ему известных источников что-нибудь, достойное внимания, не может удержать в себе и тут же делится со Штольцем. Надо же с кем-то обсудить событие!
На этот раз добыл он информацию о том, что российский Вице-премьер Шохин во время визита в Казахстан, при обсуждении принципиальных вопросов совместных государственных взаимоотношений, без обиняков, так и заявил: если, мол, хотите оставаться вместе с Россией – присоединяйтесь к ней полностью и безоговорочно на её условиях! Иначе, мол, не выживите самостоятельно. И государственность собственную, настоящую, вряд ли создадите!
Вот так – попытался нахрапом «взять быка за рога».
И Журба и Штольц понимают, что было бы это лучшим выходом в сложившейся ситуации и для России и для Казахстана. Вроде бы и Назарбаев Нурсултан Абишевич откровенно, искренне желает теснейших взаимоотношений с Россией во всех сферах совместной жизни. Но понимают они и то, что нет в формуле Шохина даже элементарных признаков равноправия между договаривающимися субъектами. Попахивает эта формула грубым ультиматумом Назарбаеву, ультиматумом Республике еще совсем недавно объявившей на весь мир о собственном суверенитете. Если это действительно так, то нет более действенного и лучшего способа у России для достижения цели – цинично оттолкнуть, по-настоящему, отделить от себя Казахстан, – чем этот!
Боже! – что они, там, в России, творят, чем думают?..
И руководство Казахстана, кажется, вполне адекватно оценивает складывающуюся в реальности обстановку. «На бога надейся, а сам не плошай!» И действует всё решительнее. Практически все атрибуты собственной государственности созданы. Правда, сохраняется пока еще единое рублевое пространство. Но будоражат упорно казахстанцев слухи, что уже тайно отпечатаны в Англии собственные казахские деньги, а раз так – наступит час, и непременно появятся они в обороте. И если Шохин, действительно, цинично настаивал на неприемлемом для Казахстана предложении, то этим он только приблизил событие, которое еще глубже разделит народы, совсем недавно – единой страны.
И действительно! В канун Нового 1994 года обзавелась Республика Казахстан собственной валютой – тенге. Вроде бы людей это не касается сильно, а они – реагируют. И не только на это. Другие не очень афишируемые события происходят вокруг. Если не задумываться особо, то ничего вроде бы и не происходит. А если – задуматься?.. Да и как тут – не задуматься, особенно, если это лично тебя коснулось!
Тот же Журба Владимир Яковлевич, верный помощник Штольца, его заместитель… Во время одной из бесед он сообщил, что скорее всего, по семейным обстоятельствам, вынужден будет уволиться с работы. Штольц поначалу не придал особого значения его словам. Как-то несерьёзно это выглядело. Журбе совсем недавно исполнилось пятьдесят лет. Возраст, когда и дергаться особо не имеет смысла. С самого рождения живет Владимир Яковлевич на одном месте, вырастил детей, и все они вместе с многочисленными родственниками, друзьями и знакомыми находятся рядом. Имеет работу, которая по душе, занимает достойную должность, и грех пока жаловаться на материальное положение. Вот только так сложилось, что несколько лет назад заболела тяжелой болезнью и рано ушла из жизни его жена, и через некоторое время, чтобы не мыкаться одному, женился он во второй раз. Взял жену моложе себя и жил с ней – душа в душу. А потом, у новой жены его стали случаться всё чаще и чаще неприятности на работе.
Она была врач по профессии, работала в областной больнице и с некоторых пор стала испытывать, казалось бы, незначительный, неприятный, но навязываемый с завидной настойчивостью всё усиливающийся дискомфорт.
А всё началось с языка. С провозглашением независимости язык титульной национальности официально был провозглашен государственным языком. Наверное, это было правильно. Тем более, что русский язык тоже законодательно признан языком межнационального общения, должен использоваться наравне с государственным языком и ни в коем случае не должен ущемляться. И все-таки – по статусу – не является он вторым, государственным! Ну а роль и значение нового государственного языка в молодом, вновь образовавшемся независимом государстве, естественно, должна была ощутимо возрасти.
Всё это так. Вот только процесс этот пусть бы шел естественным путем. Тем более что большинство граждан Казахстана, в том числе и казахов, прекрасно владели русским языком. Свой же, родной язык большей частью использовался ими на бытовом уровне.
Государство провозгласило – и тут же появились программы внедрения государственного языка. И в первую очередь более интенсивное его использование должно было проявиться в делопроизводстве.
Кое-кому захотелось быстрых результатов. Легче всего начать эту работу можно было в бюджетных государственных предприятиях и учреждениях. И она началась. В медицинских учреждениях, в учебных заведениях, в школах… Особенно в тех, где руководителями были представители государствообразующей нации. И чтобы быстрее это происходило, потребовались носители казахского языка. Много носителей – для создания языковой среды. И стали они всё сильнее и сильнее влиять на общий деловой фон в процессе работы.
Сотрудникам, не владеющим казахским языком, было предложено его срочно выучить. Организовывались спешно языковые курсы, но в силу отсутствия опыта их проведения, к тому же при отсутствии уверенности у учителей в успехе обучения, большей частью оказывались они неэффективными. Да и понятно же – гражданам не титульной национальности замороченным тяготами постперестроечного времени явно было не до дополнительных языковых проблем. Тем более, что знание языка, уж точно, их – уже существующие проблемы не решало, а требование изучения его лишь добавляло беспокойства и неуверенности в завтрашнем дне. Да ладно бы – только моральный дискомфорт появился в их жизни. Всё шло к тому, что по сравнению с ними, люди, пусть даже и на бытовом уровне владеющие государственным языком, получали существенное преимущество в повседневной жизни, на работе, особенно – в продвижении по службе, в карьерном росте…
И хотя русский язык действовал наравне с государственным, и казалось бы, – знания только его – достаточно, чтобы спокойно продолжать профессиональную деятельность, – живи себе потихоньку и радуйся, – на деле, так не получалось. Обязанность изучать государственный язык навязывалась административными методами всем без исключения, невзирая на возраст и способности, что добавляло нервозности. И даже если человек и его предки в нескольких поколениях жили на казахской земле, и так уж случилось, по известным всем объективным причинам, языком не владели, при возникновении языковой темы – это ставилось ему негласно в прямую вину. И все чаще и чаще – гласно. Озвучивалось без обиняков безапелляционное заявление – не нравится казахский язык, не желаешь учить его – вали в свою страну, даже если ты на деле и прекрасный специалист! В Германию, в Россию… Неуважение к казахам проявляешь? Нечего тебе тут делать! Без тебя справимся, жалеть не будем!
Естественно, внедрение в повседневную жизнь государственного языка среди населения страны, преобладающей частью им не владеющего, требовало очень длительного времени. А нетерпеливым головам хотелось результата добиться быстро. И даже – революционными методами. И совсем неважно было, – что на самом деле думают по этому поводу русскоязычные граждане, вдруг ставшие без вины виноватыми и в какой-то степени даже ущербными перед коренным титульным населением, из-за незнания государственного языка?
И многие высокообразованные специалисты-профессионалы, условия работы для которых, жизненные перспективы которых, вдруг, оказались в определенной, сознательно созданной зависимости от знания ими появившегося нового государственного языка на территории их, теперь уже бывшей и не существующей страны, не только думали, но и предпринимали вполне конкретные шаги. Просто принимали решение уехать из страны, которая предъявила им по национальному признаку дополнительные требования, и тем самым, создала существенные преимущества коренному населению. Те, уезжали, которые могли себе это позволить! А если – не могли?..
Казахстан в эйфории от свалившейся вдруг независимости воспринимая исход специалистов как должное, не предпринимал никаких мер, чтобы их удержать и похоже, не жалел о спровоцированной эмиграции. К тому же – моноэтнический состав страны – он ведь только укрепляет государственность!
Свобода… Каждый сам решает где ему жить… Рыба ищет где глубже…
Видно очень неуютно чувствовала себя жена Владимира Яковлевича в новых реально складывающихся условиях работы в медицинском учреждении, терпение лопнуло, и наступил момент, когда приняла она твердое и бесповоротное решение – переехать в Россию.
Журба в этой ситуации просто не имел решающего голоса и чтобы не потерять её, не разрушить семью, скрепя сердце вынужден был согласиться на переезд. Штольцу бессмысленно было отговаривать его. Да и был Владимир Яковлевич постарше возрастом и обладал личным богатым жизненным опытом.
Всё решилось быстро. Подписано заявление об увольнении, расчет бухгалтерии, и вот… нет уже у Штольца надежного помощника! Вакантно место заместителя, и это добавило сразу же трудностей в производственный процесс…
Как тут не задуматься… Коллектив, которым руководил Штольц, в большинстве своем состоял из русскоязычных работников, и языковые проблемы в повседневной жизни пока, слава богу, не возникали. Так сложилось и в Областном предприятии связи.
Добротные работники уезжали из Казахстана. Пока это были немцы. Их манила пропагандой, буквально вырывала к себе сытая этническая родина – Германия. Обещала навсегда избавить от того, чтобы задумывались в дальнейшей, благополучной и обеспеченной новой жизни они о своей национальности. Ну да – язык там тоже придется учить. Но это же – родной язык! На прекрасно организованных языковых курсах! В условиях нормального и даже комфортного человеческого проживания! В условиях, когда для детей сразу же созданы все условия для развития и учебы! Уж они-то, точно, немецкий язык быстро выучат! Да и мы – как-нибудь…
Болезненно это было для Городской телефонной сети. Прекрасные специалисты уезжали. Беккер Андрей – кабельщик… Иост Федя – водитель спецмашины… Уезжали смешанные семьи. Немки-жёны тянули за собой русских мужей. Коля Гончаров – механик гаража… Юра Попов – лучший начальник строительного участка ПМК связи… Их отъезд на чужбину с сотворенными не их руками, и не руками их предков «молочными реками и кисельными берегами» был воспринят Штольцем с откровенным недоумением и даже – осуждением. Как-то не по-мужски поступали они в его восприятии.
Чувствительно всё это для производства. Практически не осталось немцев на ГТС. Вот только начальник линейно-кабельного цеха Шмидт всё никак не дождётся заветного вызова. Что-то там, в посольстве немецкие бюрократы никак не доберутся до его бумаг. Но надежды не теряет. Ждет терпеливо…
Сам Штольц об отъезде не помышляет. Вокруг – привычная жизнь, привычная атмосфера. Любимая работа. Всё что необходимо для нормальной жизни, заработал он собственным умом и трудолюбием. Излишеств – не нужно ни ему, ни его семье. Где родился – там и пригодился! Да – есть трудности, и их всё больше становится, но они – преодолимы! А где их нет? В Германии?.. Есть, конечно! Только они там свои – специфичные… А человек, он ведь для того и создан, чтобы трудности преодолевать… Какая разница – где?..
Еще пару лет назад твердо знал Штольц, что нет у него ни малейшей зацепки, эмигрировать в Германию. Родственники должны там объявиться, чтобы организовать запрос на воссоединение. Термин-то какой! И вот, всё изменилось.
Нашлись такие родственники у жены младшего брата. И вот, уже осваивает брат Вася совершенно новую жизнь в одной из германских земель. Вслед за ним тётка родная уехала. И потянулась цепочка… Ещё два брата вот-вот получат долгожданный вызов. Штольц понимает, что переезжают они туда, где в настоящее время созданы лучшие условия для жизни, но сердцем не может одобрить их выбор. Гасит вспышки отрицательных эмоций внутри себя. А душа вопреки разуму нет-нет и выносит, непроизвольно, беспощадный приговор братьям – изменой Родине это называется!
Высокопарно мыслит душа – прямо как в киношной жизни! Разум пытается подавить боль внутри и обиду на младших братьев, пытается подавить эмоции.
– Ну, зачем же так возвышенно! Какая измена? Мир сейчас другой совершенно. У них своя жизнь. Рыба ищет, где глубже…
Может быть и так. Но почему тогда болит сердце?.. И люди – они ведь не рыбы…
Сам Штольц уверен – в Германию он точно не уедет. И теперь уже факт, что близкая родня его, ещё недавно в единой стране разделенная лишь расстоянием, теперь капитально отделяется труднопреодолимыми межгосударственными границами. И много чего ещё сопутствующего привносит это разделение…
