скачать книгу бесплатно
Всё не так
А. И. Звездин
Головной мозг с его зонами и нейронами подобен калейдоскопу: как повернулось, так и сложилось. Виноват ли в этом сам человек?
Всё не так
А. И. Звездин
© А. И. Звездин, 2024
ISBN 978-5-0062-1285-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
А. И. ЗВЕЗДИН
ВСЕ НЕ ТАК
Судьба свела молодого человека и уже прожившего долгую жизнь старика, деревенского знахаря. Нескучно беседуя, они размышляют о сложностях и загадках человеческой жизни, об альтернативных методах лечения, религиях. Оптимистическая трагедия.
1
Алексей Михайлович добросовестно, в течение не менее часа, прослушивал сочинения Сергея Рахманинова и теперь, сняв наушники, размышлял в недоумении: «Что это за фигня такая? Почему некоторые произведения одного и того же композитора цепляют, ложатся на душу, настраивают на возвышенные чувства, а другие кажутся совершенно безэмоциональными и скучными? Может быть, мне медведь на ухо наступил, или я чего-то не понимаю, совсем тупой? Или моя душевная конституция не доросла до понимания утончённой красоты высокой музыки? То ли я не в том ритме живу? Что-то здесь не тут…».
Сегодня Алексей Михайлович остался доволен прожитым днём и теперь, поздним вечером, слегка уставший, мог себе позволить расслабиться, глотнуть коньячку и заняться душевным ничегонедела-нием. Тем более, что он давно уже этим не занимался. «А, возможно, всё дело в том, – рассуждал Алексей Михайлович, – что у композиторов, как и у художников, есть произведения удачные и менее удачные? И вообще есть никудышные. Как, впрочем, и у поэтов, не говоря уже о режиссёрах и актёрах. Или взять, к примеру, Достоевского. Новизна жанра там, конечно, присутствует, сюжеты более-менее увязаны. Ну напиши это живым человеческим языком, читателей было бы за уши не оторвать от такого чтива. И польза от этого многократно бы возросла. А так – сплошное занудство. Хотя, может быть, и на любителя… Нет, не для народа он писал… Или зря я так? Ведь это всемирно признанные гении. А я кто? Рассуждаю тут… чёрт я недовоспитанный… Что не один я такой, это радует, но, что я всё-таки такой, это огорчает…».
Так мысли в спокойной голове Алексея Михайловича плавно и ненавязчиво перетекали из одной сентенции в другую, когда за открытым окном в вечерней тишине деревни послышались странные звуки, напоминающие то ли сдавленный кашель, то ли рыдания, и нарушили его приятные размышления. «О! Это ко мне кто-то пожаловал. Пойду-ка, гляну.»
Алексей Михайлович хорошо знал эту девочку, с тех пор, как поселился здесь. Раньше она с очаровательной улыбкой часто забегала к нему по делам: то велосипед отремонтировать, то попросить травку от кашля, то, просто, на чаепитие со сладостями. Сейчас она стояла у калитки, ухватившись руками за забор и, сильно согнувшись, страдала. Её рвало. И тяжёлый запах дешёвого алкоголя нагло врывался в свежесть деревенского воздуха.
– Танюша, да ты отравилась! – воскликнул Алексей Михайлович. – Боже ты мой! Пошли-ка скорее в дом.
Уложив её на кровать, он мигом сбегал за тазиком, поставил его рядом и сочувственно произнёс:
– Вот, Танюш, захочется вырвать, можно сюда. Бедная девочка. Потерпи немного, сейчас я быстренько приготовлю волшебный напиток, и тебе сразу станет легче.
Через несколько минут Алексей Михайлович осторожно усадил её на кровати и стал отпаивать пахучим тёплым отваром.
– Невкусно, – отреагировала Танюша.
– Ну, что поделать, милая, это же лекарство. Держи-ка кружку сама. Пей. Я тебе пока помассирую две точечки. Первая – точка лёгких, вот здесь, возле ключички, а вторая – на ножке, на мизинчике.
Скоро ей и правда стало лучше. Щёки постепенно начали розоветь. Танюша спокойно задышала и даже попыталась улыбнуться.
– Ну, слава Богу, – выдохнул Алексей Михайлович. – Пойду, приготовлю следующий напиток.
Уже, сидя на кухне за столом, они вместе пили приятный на вкус отвар и Алексей Михайлович приговаривал:
– Ничего, ничего. Всё будет нормально. Ты мёда побольше, и запивай. Тогда все необходимые вещества дойдут куда надо. Плюс, мёд сам по себе содержит много калия, что в твоём состоянии – крайне важно и полезно…
Когда такое «чаепитие» закончилось, Алексей Михайлович сказал:
– А теперь, дай-ка, я тебя немного поругаю… Как же тебя угораздило в твоём-то возрасте пить такую гадость? Это же такая дрянь. Видишь, как она отравляет организм, и тело, и душу? К тому же, такая беда не ходит одна: в таком состоянии человек ведь не может контролировать свои неразумные мысли и совершает необдуманные поступки, которые ломают ему жизнь… и жизнь близких ему людей. Неожиданно Алексей Михайлович в замешательстве осёкся, заметив, что взгляд Танюши направлен прямо вниз. Это был особенный женский взгляд, который невозможно перепутать ни с каким другим взглядом. Алексей Михайлович хорошо знал его. И знал, что он означает. Недавно знакомая медсестра рассказывала, что в наших русских деревнях девочки уже с одиннадцати-двенадцати лет начинают свои половые отношения, и к чему это часто приводит. Алексей Михайлович погрузился в лёгкий ступор. Мысли суматошно носились в одуревшей голове, безнадёжно пытаясь отыскать ра- зумное решение и определить правильное направление действий. Вспомнилась шекспировская Джульетта, которой на момент её отношений со своим возлюбленным было четырнадцать лет и она уже считалась засидевшейся девкой. И, наверное, это обстоятельство для неё было если не трагичным, то, наверняка, неприятным. Но Танюша выглядела совсем ещё ребёнком…
– Танюшенька, – наконец заговорил Алексей Михайлович, – лапочка ты моя бедная… А напомни мне, пожалуйста, сколько тебе лет?
– Тринадцать, – ответила она не поднимая глаз, что-то предчувствуя. Раньше ей уже доводилось сталкиваться с загадочной проницательностью Алексея Михайловича.
– А скажи-ка мне по-дружески, кто он?
– Он? Кто?
– Он тот, с кем у тебя были сегодня очень близкие отношения. Ты ведь знаешь, о чём я.
– Мы любим друг друга.
– Хорошо. Скажи хоть, сколько ему лет?
– Он взрослый. Учится в колледже.
– Танюша, но ты же понимаешь, что в результате таких близких отношений появляются дети? Может, вам ещё рановато? Тем более под бутылочку.
– Мы уже не в первый раз. Пока никто не появился.
– Ты умеешь пользоваться кружкой Эсмарха?
– Какой кружкой?
– У вас дома есть кружка Эсмарха?
– Да, у нас дома много разных кружек.
– Понятно. Дай-ка я тебя осмотрю, встань, пожалуйста, – Алексей Михайлович одной рукой взял её за запястье, вторую положил на низ живота. Закрыв глаза, он ненадолго замер, затем пристально по-смотрел на Танюшу и объявил:
– Первый раз вы занимались своей любовью где-то месяца два назад? Тебе нужно срочно проспринцеваться специальным отваром. Иначе будут большие неприятности.
– А вы можете это сделать?
– Да. Я сделаю, – чуть помедлив, ответил Алексей Михайлович.
Он долго готовил какой-то отвар, при этом объясняя Тане, какой травы и сколько надо взять и какое время отваривать. Иногда тяжело вздыхал и тихо сокрушался: «Бедная, бедная девочка». Но «бедная девочка» всё пропускала мимо ушей потому, что ослабла и засыпала, сидя.
После того, как отвар был наконец залит в кружку Эсмарха и девочка удачно проспринцована, Алексей Михайлович спросил:
– Тебя там родители совсем, наверное, потеряли?
– Нет, их нету дома. Они в город уехали. Завтра будут.
– Хорошо. Ты можешь переночевать здесь. Я сейчас постелю тебе.
– Нет, лучше я пойду домой. Они могут рано приехать… Дядь Лёша, не говорите ничего моим родителям. Если они узнают, они убьют меня.
– Я-то не скажу, – вздохнул Алексей Михайлович, – но моли своего собутыльника, чтобы он не стал хвастаться своими со- мнительными подвигами и слух не дошёл до твоих родителей.
– Он меня любит.
– Дай-то Бог. Только будет ли нормальный человек спаивать свою любимую? Вот вопрос.
Ночью Алексей Михайлович долго ворочался. Его настойчиво донимала та антагонистическая часть его существа, которая иногда называется совестью: «А правильно ли я поступил с этой девочкой? Имею ли я право вмешиваться в такие сокровенные процессы Природы? Кто я рядом с её великой мудростью? Да, я – тварь дрожащая, каким мне и должно быть. Я, как червь в яблоке, само-надеянно рассуждающий о сущности мира, о взаимовлиянии че- ловеческих судеб… Эх, чёрт я недоразвитый».
Алексей Михайлович успокоился лишь на мысли о том, что надо бы Танюшку чем-нибудь увлечь, научить чему-нибудь интересному, полезному. Ведь всё воспитание её родителей сводится лишь к тому, чтобы покормить, одеть и наказать провинившуюся в чём-то девчонку. Бедная девочка. Как во дворе трава…
2
С утра появились первые посетители.
– Блин! Сломал! – У калитки стояли двое молодых людей. Один из них озадаченно вертел в руках лопнувшую вертушку, прежде запиравшую калитку.
– Да-да, Володя, ломать – не строить, – внезапно появился откуда-то из кустов Алексей Михайлович, забавный старик, с растрепанной шевелюрой и всклокоченной бородой, похожий на бомжа, с той лишь разницей, что бомжи все хмурые, а этот радостно улыбался.
– Да брось ты её, – сказал он про вертушку, и, махнув рукой, весело-иронично добавил:
– Надо ломать стереотипы. И пусть эта дверь будет вечно распахнутой. И будет тогда нам счастье.
– Здравствуй, Михалыч! Мы приехали. Это Лёха, тот самый, я тебе рассказывал.
– Здравствуйте, ребятки! – Алексей Михайлович крепко пожал им руки. – Ну, заходите в дом.
Дом, с виду, был достаточно старый, деревянный и с резными украшениями, с заросшей мхом шиферной крышей, но крепкий, ухоженный и непокосившийся, как это обычно бывает в русских деревнях.
Внутри дома, на кухне, Лёха заметил в углу икону, поставил вещи на пол и широко перекрестился.
Володя лишь улыбнулся, развёл руками и стал торопить события:
– Ну, ладно, Михалыч… посмотри меня, пожалуйста, да я поеду. Работа попёрла…
– Хорошо, – согласился Алексей Михайлович.
– Леша, ночевать будешь вот здесь, – он показал на кровать в соседней комнате. – Обустраивайся, хозяйничай. А мы с Володей пойдем в мой каземат для экзекуций.
– А, можно, я тоже поприсутствую, посмотрю? —
ненавязчиво попросил Лёша.
– Если Володя не возражает, то – пожалуйста.
Казематом оказалась пристройка к дому. Внутри она представляла собой светлую комнату с небольшой печуркой, шкафчиком и стел- лажами, на которых вперемежку расположились книги, баночки с травами, какие-то коробочки и флакончики. В середине комнаты стояла массивная деревянная кушетка, сработанная в нарочито деревенском стиле. Володя, сняв рубаху, привычно улёгся на неё и пожаловался:
– Побаливает ещё, Михалыч…
– Стало быть – живой ещё, – отреагировал Алексей Михайлович и неспеша провёл ладонью над спиной Володи. – Ага. Вот она, собака. Тут ещё осталось… – заметил он и стал всё показывать и объяснять стоящему рядом удивлённому Лёше:
– Вот здесь, слева от позвоночника, было сильное воспаление. В прошлый раз всё огнем горело. Сейчас, даже вплотную прикладывая руку, чувствуется незначительная разница с общим фоном. Вот здесь нужно резко надавить, чтобы мышца сократилась, …здесь очень мягенько разотрём, с настоечкой… А тут снова надавим… Теперь кладём его на правый бочок. Володя, на правый… Ножку сюда, вот так… Надавим. Ага, хрустнуло. Замечательно! Сейчас потянем…
Так продолжалось минут двадцать. При этом
Володя то охал, то смеялся, пытался шутить, один раз заматерился.
– Не матерись, блин! – поругал его Алексей Михайлович. – Ты же знаешь, не люблю я этого дела. Видишь, у меня икона здесь висит.
– Больно же.
– Живой, стало быть. Терпи.
– А почему не любишь, Михалыч? Психологи ведь советуют выплёскивать свои эмоции, не держать их в себе.
– Ой, Володя, да не слушай ты наших доморощенных психологов. Ни фига они не понимают. Мат на то и мат. Он влезет тебе в подсознание и там так сделает свою чёрную работу, что ты и не заметишь. В итоге, всё откликнется на твоем здоровье и личной жизни. И не важно – ты ли сказал, тебе ли сказали. Мат – это грязь в душе, а душа, как известно, связана с телом.
– А как же тогда?..
– Да очень просто. Выплёскивать свои эмоции надо через искусство, через творчество. А если уж через устную речь, то делать это весело, без мата и без злости.
– Но это в теории. А как же ты это себе представляешь на практике? Я же не поэт. Мне скажут: «Твою мать!», а я должен сказать: «Ты не прав, уважаемый, посмотри лучше на свою мать»?
Алексей Михайлович рассмеялся и ответил:
– Ну, вот, видишь, Володя, ты не можешь выбраться из порочного круга. Это уже есть влияние мата. А надо как-то же по другому.
В школе у меня была учительница по русскому и литературе. Она была немножко психованная, в войну попадала под бомбёжку. Рассказывала, когда летит бомба, то кажется, что она летит тебе точно в голову. Мы все боялись эту учительницу, как огня. Она очень быстро заводилась и начинала ругаться. Выглядело это, примерно, так: «Ах, вы – копны пустоголовые, чурки неотёсанные, вылупили свои наглые зенки, сидите тут, как черти вшивые в болоте, издёргались, как попуасы в Новой Гвинее, все мозги свои растрясли на помойке, загадили их гнусными словами, курицы безмозглые…». И такая тирада могла продолжаться минут пятнадцать и больше, причем выражения не повторялись, и не было ни одного матерного слова. При этом она не ругала никого персонально. Только со временем я понял, что это и были настоящие уроки русской словесности, а учительница, на самом деле, была добрейшая женщина. Она никогда, никому не ставила двоек и тащила всех за уши из последних своих сил. Конечно, это у неё был не лучший вариант выражать свои эмоциии. Но всё же.
Алексей Михайлович попросил Володю подняться на ноги, подошёл к нему сзади, ухватил и резко вздыбил его, огромного, на себе. Затем, довольный, произнёс:
– Ну, замечательно, изумительно, восхитительно! Продолжай делать упражнения, какие я тебе говорил. И никаких пока гирь, гантелей и прочих железяк, по крайней мере, ещё недели две. Если что, подъезжай.
Когда Володю проводили, Алексей Михайлович, показывая свои владения, в саду спросил:
– Лёша, так ты, значит, собираешь материал для книги? Могу я поинтересоваться, какого рода будет книга, о чём?
– Ну, книга, это громко сказано. Тут Вовчик явно на- фантазировал, – ответил Лёша. – Возможно, никакой книги и не будет. Меня пока интересуют все формы народного целительства и всё такое прочее. В общем, я хочу найти нечто… какой-то принцип исцеления человека или, возможно, это какая-то система. Ведь бывают же чудесные исцеления. Короче, я хочу понять, как лечил Иисус Христос и его ученики.
– Ого! – воскликнул Алексей Михайлович.
– Традиционно принято считать, – продолжил Лёша, – что Иисус сам, как Бог и Сын Божий, обладал божественными знаниями и божественной силой, посредством которой он и исцелял людей. Принято считать, что он никаких манипуляций не делал и лечил преимущественно словом. Однако, при внимательном чтении Евангелий, видно, что Иисус практически всегда накладывал руки и, наверное, его божественная энергия перетекала в больных и исцеляла. Кроме того, описан случай, когда сила неподконтрольно изошла из него, когда женщина сзади дотронулась до его одежды.
– Тогда Иисус сказал ей, что вера исцелила её, – заметил Алексей Михайлович.
– Да, – согласился Лёша. – Так же принято считать, что «по вере вашей да будет вам». Веруешь – исцелишься. Но самое интересное то, что в Евангелии сказано, что Иисус обучал своих учеников искусству исцеления. Описывается сцена, когда апостолы жалуются ему, что им не удаётся исцелить какого-то человека. На что Иисус ответил, что такое заболевание лечится только постом и молитвой. Значит, всё же была какая-то система, какой-то алгоритм действий, которому можно было обучить не очень грамотных, порой наивных простых людей, рыбаков, ремесленников. Или, вот ещё, случай исцеления слепого. Тогда Иисус приготовил так называемое бриво. Взял в ладонь дорожную пыль, плюнул в неё, размешал, сделав кашицу, и наложил слепому на глаза. Ведь это всё-таки какая-то манипуляция?
– Безусловно, – согласился Алексей Михайлович. – Но тут следует отметить, что в те давние времена у многих народов слюна считалась исцеляющей субстанцией. Поэтому этот случай не очень оригинален для тех времён. Помнится, ещё император Веспасиан был любителем плюнуть кому-нибудь в глаз для прозрения. И Авицена что-то там предлагал лечить слюной. Впрочем, сегодня мы уже точно знаем, что слюна содержит некоторую информационную составляющую.
