Вода

–Ребятки, следует переодеться! – произнёс Никита и дети, дрожа, даже и не вздумали противоречить своему отцу.

В тот день они согрелись. Никита продолжительное время наблюдал за сопящими детьми – только бы не заболели. Он решил, как только наступит рассвет, первым делом отыскать аптечку. В то же самое время он окунулся в воспоминания о том, когда всё было иначе, в те времена, когда можно было наслаждаться каждым шагом по земле и зелёной траве. Детский смех и смех Ани во время прогулок в тёплый и погожий день. Столько людей было на улице в такие дни, и никто даже не мог подозревать, что в один миг всё могло перевернуться настолько, что оставалось лишь держать себя в руках, дабы не сойти с ума. Да, в данный момент любая оплошность могла привести к гибели, поэтому времени на то, чтобы впадать в уныние, не оставалось. "Только бы она была жива! А после уже подумаем, как быть дальше!" – он улыбнулся от мысли о Маргарите. Он вспоминал о том, что это первая женщина, которую он встретил на своём пути, за всю жизнь, что боролась до конца не только за свою жизнь, но и за жизнь самого близкого ей человека. Даже несмотря на то, что её отцу осталось не так долго, она решила остаться и бороться до конца. Единственное, на что надеялся Никита, так на это, что она всё же примет правильное решение после того, как ее отец уйдёт, и совершит попытку, для того чтобы выжить.

– Теперь на всё лишь воля Божья! Никита, я очень благодарна за то, что наши судьбы сошлись, только это позволит мне двигаться дальше, несмотря ни на что! А теперь ступайте с Богом! Думаю, что он благоволит вам и вашим детям! И я уверена, что вы обретёте ваш душевный покой, отыскав маму ваших детей! Ступайте!

Каждый взмах веслом давался тяжелее, чем прежде, казалось, что он не добился до конца того, чтобы помочь этой женщине и ее отцу. Ведь он мог постараться всё же уговорить ее и спустить ее отца на лодку. Хотя… Нет, навряд ли даже он пожелал бы умереть где-то вдали от родного дома, в резиновой и холодной лодке. Лучше там, на своей тёплой постели, что разделял когда-то со своей любовью. На которой и получилось зачать такую прекрасную дочь, что ни на шаг не отходила от него, даже перед лицом апокалипсиса. Лучше уж так.

На утро Никита, как и задумывалось, облазив чужие шкафчики, обнаружил аптечку. В ней были аспирин, анальгин и ещё какие-то лекарства, включая амоксициллин. Это лекарство он вспомнил и знал, что это антибиотик, ведь когда-то ему пришлось пройти, как и многим, через процедуру удаления так называемых «зубов мудрости».

Выплыв в тот день из Луги, Никита и дети невооруженным взглядом уже понимали, что становилось гораздо глубже. Живых людей они так больше и не встретили. По-видимому, то большинство, что осталось в живых, уже давно покинули эту местность, а часть, скорее всего, даже смогли эвакуироваться. Хотя сколько это – большинство? И почему нет помощи, а, может, ответ прост, что оказывать ее уже просто неоткуда? Хоть тот военный и говорил о зонах эвакуации и о том, что всего будет произведено десять вылетов, а сколько их было до этого? Да, во время того, как они подобрались к Луге, пока шторм вновь не накрыл их, Никита и дети слышали кое-какие отголоски лопастей вдалеке, но увидеть их так и не смогли.

– Пап! А что, если мама уже эвакуировалась? – спросил как-то Артём.

Никита обдумывал этот момент, но почему-то какое-то странное предчувствие говорило о том, что она ждёт их. Может, он уже просто сходит с ума, и это одержимость? Может, вместо ложной надежды следовало сделать всё возможное, чтобы отвезти детей куда-то в более безопасное место? А где искать это место? Что вообще было теперь правильным или неправильным? Ответа ни у кого не было.

– Сынок, будем на это надеяться! И молиться о том, что мама уже в безопасности, но раз мы начали этот путь, то должны проделать его до конца. А дальше уже будет видно, как действовать.

– Хорошо, пап.

– Что скажешь? Как думаешь, сколько мы ещё протянем? – Саша смотрел в окно, трупов уже не было видно, либо их уже съели рыбы, или они просто погрузились в эту безмолвную пучину.

Аня в ответ немного простонала.

– Эх, Аня, Аня. Ты так и не смирилась с концом! Тяжело тебе придётся! Я вот считаю, что самое главное – принять смерть. Взглянуть ей в лицо! Мы все рождены когда-то, и у нас только лишь один путь. В бездну. Рано или поздно, не важно когда! Мы должны не бояться покинуть этот мир, иначе в жизни ничего не добиться. Нужно бороться со своими страхами! И тем более со смертью. Ты только оглянись вокруг, никого. Миллионы людей погибли, а это говорит лишь о том, что там нам не будет скучно, возможно, мы встретим там тех, кто был когда-то нам дорог, если верить во всю эту чепуху! По мне – так мы, умирая, лишь просто-напросто видим темноту, непроглядную, а после всё. Нас нет, мы ничего не видим и не слышим. Пустота! Ты пони.....

– Заткнись! – неожиданно прокричала Анна. – Заткнись! Закрой пасть! Замолчи, тварь!

Саша резко обернувшись расхохотался.

– Ну, а про что я и говорю. Ты боишься, дорогая моя! Страх! На что люди способны, ощущая его? Я всегда этому поражался. Я же говорю, что даже крысы порой лучше, чем люди! Мы, те, кто считали себя верхушкой пищевой цепи, оказались теперь в самом низу! Наше высокомерие привело ко всему этому, наша алчность! А теперь основная масса тех, кто выжил, трясется, забившись в угол, и страх овладевает ими. Они не понимают, что нужно просто смириться и принять всё то, что уготовано нам всем. Принять это и расслабиться, – его кривая улыбка разошлась ещё пуще по лицу. – Вот как мы с тобой! Чем не жизнь! Наслаждаемся друг другом! Едим и пьём, опустошая потихоньку наши запасы. И, заметь, я не веду себя как крыса или подобное существо. Я делюсь всем с тобой, понимая, что на двоих этих запасов хватит на меньший срок!

– Чтоб ты сдох! – пробормотала Аня.

– Что, что? Мне не послышалось?

– Нет, не послышалось! Чтоб ты сдох!

Саша продолжал улыбаться.

– Да я готов к этому! Осталось только тебя подготовить и всё! Ты поймёшь, что зря только злилась и сопротивлялась ранее принять нашу участь.

–Ты, дебил, не понимаешь ни хрена! Я беременна, ублюдок! Мне есть за что переживать! У тебя, долбаный ты псих, будет малыш, что зародился у меня в чреве! Поэтому твоих запасов нужно больше, кретин! Так как я не хочу умирать, и малыш тоже! А если ты попробуешь что-то нам сделать, то клянусь Богом! Сука, я тебе так просто не дамся! – после этого Аня достала небольшой кухоный топорик из-под подушки.

У Саши спала улыбка с лица, но злости не было. Он лишь будто задумался и впал в прострацию, не заметив ни топора, ни такое ощущение, что и Аню. Он лишь пробормотал.

– У меня будет малыш!

Гатчина… Никита вспоминал, как они ещё с маленьким Артёмом и Аней прогуливались по этому городку. В те мгновения они посетили Приоратский дворец, затем после отправились в Павловск и Пушкин, прогуливаясь по паркам и остальным достопримечательностям. Вековая история, что хранила в себе каждая частичка суши, исчезла с лица земли. Стихия унесла всё на своём пути, всё, за что боролись когда-то наши предки, проходя через кровопролитные войны, теряя родных и близких, но завоёвывая при этом территории. Сейчас всё это казалось бессмыслицей, для чего и зачем всё это было нужно, не имело сейчас никакого значения. Всё было выровнено, абсолютно всё.

– Пап, сколько нам осталось ещё плыть? Я что-то очень устала.

– Да, пап, когда мы уже приплывём к маме?

Никита обернулся к детям.

– Думаю, что нам осталось до Петербурга около сорока километров. Скорее всего, к ночи будем, а там найдём укрытие. А с рассветом направимся по адресу. Как вам такая мысль?

– Хорошо, пап. Можно, я пока вздремну?

– Конечно, малыш! Спи пока что. Артём и ты можете вздремнуть.

– Как-то прохладно, пап, думаю, что не усну. Очень морозно.

– Да, сегодня, чувствую будет действительно холодно ночью. Потерпите немного, скоро найдём укрытие.

Темнота опускалась на землю, первые звёзды начали появляться на небе, им оставалось совсем немного до конца их пути.

"Только живи! Прошу, только живи! Ради наших детей!" – пробормотал Никита, вновь опустив весло в воду…

12

– Пап! Здесь ничего не видно!

– Всё хорошо, доченька! – Никита ответил запыхавшимся голосом. -Артём, как ты?

– В порядке, пап! Здесь темнота непроглядная!

Их голоса эхом пронеслись внутри помещения. Никита, порывшись в байдарке, отыскал фонарик, что нашёл в последней квартире, в которой им пришлось переночевать.

С первого раза он не сработал. Никита постучал по фонарику, и яркий свет осветил близлежащую территорию.

– Пап, это где мы?

– Недостроенный дом. Вы как, не ранены? – Никита посветил фонариком на детей.

Дети резким движением прикрыли глаза ладонями.

– Пап! Но ты что?

– Ой, простите. Мне нужно было вас оглядеть.

– Пап, откуда здесь корабль оказался?

– Думаю, со стороны Финского залива принесло! Неприятная, конечно, встреча.

Никита принялся осматривать всё вокруг. Из бетонных стен повсюду торчала арматура, но, по-видимому, в некоторых квартирах уже были стены, а справа возвышалась бетонная лестница.

– Ну что, палатка у нас есть. Предлагаю расположиться здесь! Кто за? – Никита оглянулся и взглянул на детей.

Оба молча кивнули, после чего их отец, улыбнувшись, направил байдарку к лестнице. Через несколько минут они уже вылезли на бетонное основание лестницы. Пришлось немного постоять для того, чтобы ноги могли ходить. – Так, затащим байдарку повыше, а затем нужно будет оглядеться!

Никита с детьми не спеша поднялись на несколько этажей вверх. На первый взгляд, было пусто, да и что там, в принципе, делать было людям. Здание пустовало, стройка, видимо, была не закончена ещё процентов на тридцать пять. Верхние этажи освещала луна, в некоторых квартирах уже были установлены стеклопакеты, поэтому не было сквозняка.

– Вот здесь мы и разместимся! – Никита скинул с плеча палатку и рюкзак со спальными мешками, затем он и дети сняли спасательные жилеты.

– Я схожу, подниму байдарку повыше, а вы ждите меня здесь. Думаю, что мы обойдёмся без палатки. Здесь не дует, поэтому расположимся в спальных мешках.

– Пап, мы с тобой! – произнёс Артём.

Никита посмотрел на сына.

– Артём, здесь пусто. Разложите пока спальники, я через пять минут приду! – Он улыбнулся. – Ты, кстати, за старшего!

Артём натянуто улыбнулся в ответ.

– Хорошо, пап!

Настя покашляла, сидя на рюкзаке, облокотившись о бетонную стену.

– Пап, давай только поскорее!

– Договорились! – произнёс Никита и исчез за дверным проёмом.

Выйдя в коридор, он вновь воспользовался фонариком, так как в местах, где не было окон, затаилась непроглядная тьма. Никита прошёл ещё несколько метров, как на что-то наступил. Что-то мягкое, и он посмотрел под ноги. Несмотря на то, что он за последнее время насмотрелся на трупы и человеческие останки, такого он не ожидал увидеть.

Под ногами в свете фонаря он увидел руку, от локтя до кисти. Наклонившись, Никита поправил ружьё, он практически не снимал его с тех пор, как им довелось встретиться с тем мужчиной.

– Твою ж мать! – проговорил он, а сердце забилось с неимоверной скоростью.

– Папа! – раздался душераздирающий визг Насти.

– Отпустите мою сестру, ублюдки! – умоляющий голос Артёма эхом разнёсся по коридорам этого здания.

Никита, долго не думая, ринулся обратно. Теперь ничего не имело значения, абсолютно ничего. Он оставил своих детей, не убедившись в том, что всё в порядке. Позади за ним осталась лежать ровно отрубленная рука в луже свернувшейся крови.

Он бежал из зо всех сил, не оглядываясь.

– Артём! Настя! – прокричал он.

– Папа! – откуда-то издалека донёсся голос Насти.

Никита через пару десятков секунд вбежал в ту квартиру. Сердце, казалось, вот-вот вырвется наружу. Он осветил комнату фонариком. Артём сидел в углу, на его лице по щекам текли слезы, перемешиваясь у губ с кровоподтёками, крупными каплями падая с подбородка.

– Сынок! – Никита упал перед ним на колени, щупая его лицо и вытирая резкими движениями кровь, что ручьём текла из носа, он судорожно спросил. – Что стряслось? Где Настя? Где твоя сестра?

– Какой то мужж… мужжик забрал ее, а второй хотел забрать меня, но я укусил его, а он ударил меня в нос, и я отлетел. Они схватили её. Папа! – Артём захлёбывался, слёзы, кровь из носа вырывались наружу.

– Куда они пошли? Куда?!– прокричал Никита.

Артём указал на дверь рукой. – Налево!

– Интересно, сын или дочь? – рассуждал Саша, стоя у окна.– Какая разница, скажешь ты.

Анна молчала.

– Да, ты права, разницы никакой. И вот как быть? Вот когда-то я мечтал о ребенке, но всё никак не получалось. Скорее, даже наоборот, не мог найти того человека, с кем хотелось бы именно этого. Даже смирился с тем фактом, что придётся воспитывать твоих выродков! Но теперь всё иначе! Видишь, как распорядилась судьба! Мы с тобой вдвоём, твои дети и твой бывший, скорее всего, уже мертвы, так же как и основная масса человечества. А мы с тобой живы! Да и ещё судьба или Бог подарили нам благословение на зачатие ребенка. Знаешь! А мне предстоит хорошенько подумать, как распорядиться этим. Ведь я чувствую, что теперь лишь мне решать, как поступать дальше! Подарить жизнь или забрать ее! Любить или ненавидеть! Всё лишь в моих руках, а, может, никакого Бога и нет? Может, это я являюсь им в данной ситуации? Ведь что сдерживало нас, людей, от совершения самосуда или подобного? А я скажу тебе что, уголовная ответственность! А сейчас всё, нет ни структур, отвечающих за это всё, ни людей, что будут говорить о том, что правильно, а что нет! Мы стоим на пороге хаоса, если есть выжившие, так как люди по своей истине лишь дикие звери, жаждущие крови! Мы в основной своей массе скорее порождение дьявола! Ты согласна со мной? – он обернулся, Аня лежала вновь связанная, руки и ноги между собой, а вокруг рта вновь обмотана часть ткани.

Кровь, стекающая с разреза на щеке, от удара, полученного от топора, немного поутихла. Ане показалось, что он даже не почувствовал боли, когда лезвие топора распороло плоть, будто нож подтаявшее масло. Когда он приблизился, она в панике нанесла удар, но руки задрожали, после увиденной ею хлынувшей крови отпустили рукоять топора, и в следующую секунду она уже летела, падая спиной в одеяло, будто в мягкую воду где-то на море, погружаясь всё глубже и глубже.

– Я понимаю, ты не можешь мне ответить, но это и не требуется. Я ведь знаю все твои ответы на поставленные вопросы. Всё это неважно. Единственное, что следует решить сейчас, так это то, давать ли жизнь тому, кто теперь не поймёт, что такое хорошо, а что такое плохо! Стоит ли заранее делать этот шаг в бездну, в которую мы неизбежно скатимся! Мне понятно лишь одно, что даже если вода не убьёт всех, то это сделаем мы сами! Ведь теперь нет никаких ограничений! Вплоть до того, что мы сами включим себя в нашу собственную пищевую цепочку. И будем питаться друг другом!

– Артём, идём! Идём скорее! За мной! Очень тебя прошу. Только не отставай! Хочешь держись за куртку!

Артём кивнул в ответ. Никита, в свою очередь, достал из рюкзака патроны и зарядил ружьё. Оно было пустым, после того как они перевернулись на байдарке, ружьё пришлось просушить, а от гильз, что промокли, пришлось избавится. Те патроны, что были в коробке, не пострадали, так как Никита положил при первой же возможности их в полиэтиленовый пакет, плотно перевязав резинкой. Он не думал, что ему придётся использовать его против людей, а лишь, возможно, для того, чтобы добыть какого-нибудь зверя, но жизнь, видимо, изменилась, и теперь некоторые из людей походили на диких зверей.

Насти не было слышно. Никита старался держать себя в руках и прислушиваться к каждому шороху. Дуло ружья было нацелено вперёд, а двигался он не спеша.

– Папа! – прошептал Артём. – Что это за люди, и зачем мы им понадобились?

– Не знаю, Артём. Не знаю. Тихо!

Сердце Никиты билось так сильно, что он слышал его лучше, нежели всё остальное.

Чем дальше они продвигались, тем сильнее становился запах. И этот аромат ни с чем было не спутать. Пахло кровью и отголосками жареного мяса.

– Пап! Где они? – прошептал Артём.

Никита обернулся к сыну и поднёс указательный палец к своим губам. Артём, по-видимому, всё понял, так как кивнул в ответ. Никита обратил внимание на то, сколько страха в глазах у сына, и на первый взгляд ему показалось, что он смотрит в своё собственное отражение. Как когда-то в детстве Никита прибежал со школы взволнованный, родителей ещё не было дома, а он вбежал в ванную. Там, стоя перед зеркалом, он увидел кровоподтёки из носа и свои же слёзы. Он судорожно постарался избавиться от крови, умывая лицо, смывая кровь с рук и одежды, лишь бы родители ничего не узнали. Но, как выяснилось позже, от правды не уйдёшь и не спрячешься, и вскоре всё выяснилось. Тот старшеклассник, что разбил нос Никите, рассказал своим родителям о том, кто разбил ему голову куском арматуры, конечно же, скрыв тот факт, что он первым напал на Никиту.

Никита продолжил путь, Артём по-прежнему держался его, и они как можно быстрее продолжили путь. Глаза заливал пот, руки тряслись. "Где же ты, доченька?" – в голове смешались мысли. Заглядывая в каждую из квартир и комнат, не видели и следа от Насти и ее похитителей.

Пройдя один этаж, они подошли ко второй лестнице. Никита выключил фонарик, и они постепенно принялись подниматься вверх.

"Что же происходит! Как! Как же я так оплошал!"

Поднявшись наверх, Никита что-то услышал. Взглянув вперед, он приметил небольшое свечение. Он ускорился, Артём следом. Руки тряслись в большей степени не из-за страха перед теми, кто забрал Настю, а из-за вероятности больше не увидеть свою дочь!

– Стой здесь у стены! – прошептал Никита, опустив ружьё. До квартиры, откуда исходил свет, по-видимому, от костра, оставалось метров десять.

Артём отрицательно помотал головой, и когда Никита хотел было отпрянуть, то автоматически схватил его за рукав.

– Папа, пожалуйста! – сквозь слёзы пробормотал Артём.

– Я тебя не оставлю. Слышишь? Никогда не оставлю!

Артём в ответ со слезами на глазах кивнул своему отцу. Никита, в свою очередь, поднял ружьё и выдвинулся в сторону нужной квартиры. Не спеша он двигался вперёд, прислушиваясь.

Достигнув нужного дверного проёма, Никита перевёл дыхание и резким движением выскочил на свет, наведя ружьё на того, кто смотрел прямо ему в глаза....

– Всё, я определился! – луна была такой яркой, что освещала всю квартиру. – И какая же красота всё-таки. Я даже представляю, когда наступит зима, то всё вокруг превратится в огромный каток. Только не будет весёлых и задорных детских голосов. Не будет хоккейных матчей и фигурного катания. Будет лишь тишина. Если только наш ребёнок не ворвётся в этот мир, как мессия, и своим криком принесёт нечто чистое и сокровенное, новую эпоху человечества. Ведь этот мир можно ещё спасти! Да, Ань! Да! Смотря на эту луну и звёзды, я почему-то подумал, что, может быть, именно он, наш ребёнок сможет всё исправить? – Саша вновь повернулся к Ане. Та сидела связанная, с кляпом во рту, уперевшись о спинку кровати. По её щекам текли слезы ручьями. А были они лишь от того, что ей хотелось скорее умереть, нежели продолжить жить с этим психопатом.

Как же она устала, у нее больше не было сил бороться за что-либо. Дети, ее мама и Никита, скорее всего, уже на том свете, и ей во что бы то ни стало следовало отправиться к ним, потому что то, куда она попала, и было настоящим воплощением ада....

Пот с такой силой стекал с волос, попадая в глаза, что они принялись щипать, но Никита справился с соблазном закрыть глаза. Тот, кто на него смотрел, висел вверх ногами, зрачки побелели, а его живот, начиная от низа и заканчивая у подбородка, был распоротым и опустошённым. Правая рука отсутствовала, по-видимому, этот человек совсем недавно попал на эту стройку и выбраться уже не смог. Его тело, словно поросёнок на свиноферме, который дошёл до нужной кондиции, было подготовлено к разделке. Повсюду были следы и не просто следы, а лужи запёкшейся крови. В одном из углов лежала пара топоров и специально отведенное место, где и происходила, по-видимому, сама разделка на куски. Под телом стояло ведро, для того чтобы вытекла абсолютно вся кровь. Никита не верил своим глазам, просто не верил!

– Что же, мать их, здесь происходит! – произнося это, губы задрожали, да что там губы, всё тело начало вибрировать. Такого ведь никто не мог ожидать. – Нет! Нет! Я не верю в это!

– Папаа! – вскрикнул Артём и Никита вышел моментально из оцепенения. Он резко обернулся и моментально направил ружьё в сторону сына.

– А теперь положи ствол на пол! – произнёс тихий и умиротворённый голос, говорящий лишь о спокойствии.

– Папа! – произнёс Артём, чувствуя на своей шее что-то холодное и острое.

– Заткнись, щенок! Папа тебе поможет, если только положит ружьё на пол.

– Вы долбанные ублюдки! У вас совсем повернулась крыша?

Отродье мужского рода улыбнулось, так как при свете луны сверкнули зубы.

– У нас сейчас, как ты видишь, тяжёлая ситуация, особенно с едой. Точнее, была тяжёлая ситуация. Но, как видишь, всё изменилось к лучшему. Поэтому не стоит нас судить. Такова природа, просто жрать охота. – Отродье усмехнулось. – Неизвестно, когда это всё закончится, поэтому нам просто-напросто нужны запасы еды. Сейчас холодает, поэтому ваши туши нам как раз будут кстати, только вот я предлагаю вам альтернативу!

– Где! Моя! Дочь!? Сынок, всё будет хорошо, мы скоро выберемся отсюда.

Отродье вновь усмехнулось:

– Нет, нет, сынок! Всё зависит от вашего отца! Опусти ствол, ублюдок!

– Где! Моя! Дочь!? – Никита взвёл курок.

– Лёха! Приведи эту маленькую сладкую девочку!

Из тени появился огромный силуэт, а на его плече что-то лежало. Силуэт приблизился и спустил с плеча, положив у своих ног, маленькую Настю. Та была без сознания.

– Настя! Настя! Ты слышишь?

Настя не отвечала.

– Что вы сделали с ней?

Артём разрыдался при виде своей сестрёнки, что не реагировала ни на один звук.

– Не бойся, папаша! Просто отключили, чтобы она не пищала.

– Я убью вас, твари!

– Так, так, так! Ты что, ослеп, одно движение, и твой сын труп! Положи ружьё!

Никита не поддавался.

– Положи ружьё! Иначе!

– Ааа, пап. Больно! Папа, у меня кровь!

– Хорошо, хорошо! Всё, я убираю его! – Никита убрал ствол, подняв свободную руку вверх. – Умоляю, отпустите детей!

Отродье улыбнулось.

– Лёха, забери ружьё!

Силуэт приблизился к Никите, казалось, что он был выше его на полметра. Встав рядом, он взялся за ружьё и, пытаясь отнять, немного напрягся, так как Никита крепко держал его, но всё же отпустил.

– А ты славный малый. Руки за голову! Лёха, держи его на мушке!

Силуэт направил на Никиту ружьё, а отродье ударил в затылок Артёма, когда тот упал, то, спокойно перешагнув, направился в сторону Никиты.

Медленно шагая, говорил.

– Ты знаешь, я мог бы вас отпустить, но не могу. Так как, видишь ли, ты нам пригодишься в дальнейшем для еды, а вот твои дети маловаты, и я, как истинный джентльмен, так же как и Лёха, обещаю, что мы пока их не тронем, но только пока! Ведь твоя дочь, ты знаешь, ее, наверно, мы и вовсе оставим, ведь она девочка, а как ты понимаешь, их сейчас дефицит, а сын пригодится в других целях, к примеру, – тот постучал себе пальцем по подбородку, – заманивать странников к нам в ловушку!

– Ублюдок! – прокричал Никита и резким движением дёрнулся вперёд, как тут же остановился, что-то ощутив. Он взглянул в глаза отродью, а затем на свой живот, их разделяла рука, державшая нож, лезвие которого, по-видимому, было внутри …

13

Неожиданно луна исчезла с поля зрения. Огромная тёмная туча вновь накрыла небо, и всё вокруг поглотила тьма. Ветер усилился, врываясь сквозь пустые оконные проёмы. В здании, что не было достроено, началась вьюга, поднимающая местами столбы строительной пыли, что при вдыхании ее приносила неприятные ощущения в носу, вызывая раздражение. Кто-то чихнул. Затем послышался шум, не похожий на ветер. Что-то начало барабанить по крыше, нет, это не был дождь, а, скорее, начался град, так как этот стук заставил очнуться того, кто лежал на животе в луже собственной тёплой крови.

– Лёха! «Иди подними его!» —произнёс хриплый голос, по-видимому, принадлежавший Отродью.

После послышались чьи-то тяжёлые шаги. Они медленно приближались, и Никита подумал, что, скорее всего, это конец…

После того, как отродье вытащило лезвие, Никита увидел, как хлынула кровь. Он обхватил живот обеими руками и в последний миг взглянул на гнилую улыбку отродья. В голове Никиты начали проноситься мысли: "Неужели всё так просто? Неужели вот так одна ошибка могла привести к таким роковым последствиям? Он предал своих детей! Не исполнил того, о чём они мечтали! Лишил окончательно их матери! А теперь уже и самого себя! Не защитил и не уберёг! Отправив их на муки до конца их жизни!" Обе руки были уже в крови, и его повело. Не удержав равновесие, он, пытаясь устоять на ногах, будто побежал и, оказавшись в комнате, где висела распотрошённая туша, упал, ударившись всем своим весом об угол. В тот же миг его разум поглотила тьма.