скачать книгу бесплатно
– Подождите, Мэгги, почему дешёвую? – будто бы искренне удивился Эндрю и снова попытался остановить, положив руку мне на плечо.
– То есть дорогую? – окончательно разъярилась я и поступила, как учил меня в таких случаях шестой муж бабушки – учитель по самообороне. Я отвесила Эндрю Сильверу оплеуху.
– И не смейте ко мне подходить! – предупредила нахала. – А с виду такой приличный, – покачала я головой. – Бедная ваша жена!
– Какая жена? – ошарашенно спросил Сильвер, потирая покрасневшую щёку.
Не стала ничего отвечать, только фыркнула, гордо задрала голову и с видом победительницы зашагала с вокзала прочь. Подожду Люси в салоне. Не хочу больше иметь ничего общего с этим бесчестным человеком!
В воинственном настроении я шла по широким улицам столицы, а острые каблуки моих туфелек стучали в ритме боевого марша. Через пару кварталов запал начал снижаться, а чемодан становился всё тяжелее и тяжелее. Чтобы отдохнуть и убрать всё ещё болтающийся на локте слегка помятый плащ Мэгги, я остановилась в тени высокого, а потому вольно растущего дерева. Вздохнула, убрала накидку и огляделась. В пылу праведного негодования я дошла до отеля «Гранд Опера», мне оставалось буквально несколько домов до салона госпожи Люсинды. Отделанный мрамором вход в здание был украшен многочисленными деревьями в больших кадках. Были тут и самшитовые шары, и туи, уходящие спиралями вверх и неизвестные мне растения на толстых штамбах.
«Паршивый ты, Эванжелина, озеленитель», – дала я себе очередную нелестную, но справедливую характеристику.
Лысый, одетый в зелёный костюм швейцар вежливо распахивал двери перед дорого одетыми посетителями, носильщики выкатывали золочёные тележки, чтобы помочь гостям доставить многочисленные чемоданы до дверей баснословно дорогих номеров. Соседнее с отелем строение, как несложно догадаться, было зданием Оперного театра и представляло собой величайшее творение Бриджских архитекторов. Украшенное колоннами и барельефами, с широкими парадными лестницами и высокими окнами, с кованой оградой и статуями богов, покровительствующих искусству, оно производило на неискушенного туриста ошеломительное впечатление.
Я неискушенным туристом не была, поэтому лишь едва задержала взгляд на длинной очереди в кассу за билетами на вечернее представление. Кто-то, будучи в самом хвосте, смотрел на меня, и ощущение чужого взгляда неприятно щекотало нервы. Так и не обнаружив никого, кто мог бы заинтересоваться моей скромной персоной, я снова вернулась к маршруту и поравнялась со входом в отель. Закрутились круглые стеклянные двери, и на улицу вышел мой недавний знакомый – мистер Дуглас Саливан.
– Дорогая мисс Браун, это снова вы! – обрадовался он мне. – Вы сюда? Как это замечательно, что мы будем жить с вами в одном отеле!
– Нет-нет, мистер Саливан, – рассмеялась я. – Мне жаль вас огорчить, но жить я буду у бабушки. На набережной Алоны, – и я показала ему в сторону бабулиного дома. – Так что мы с вами почти соседи.
– Жаль, очень жаль! – расстроился Дуглас. – Я немного растерян, нечасто бываю в Бридже, и хоть изредка видеть знакомое лицо было бы счастьем.
– Не печальтесь, мистер Саливан. Если вам будет грустно и одиноко, приходите в салон мадам Люсинды, мы с бабушкой угостим вас чашечкой хорошего кофе, – щедро предложила я. Потому что была уверена в том, что он откажется.
Ни один нормальный человек никогда не придёт в гости на такое приглашение – дань элементарной вежливости.
– С радостью! – удивил меня Саливан и достал откуда-то изгрызенный карандаш. – Нет ли у вас клочка бумаги, я запишу адрес? – попросил бывший попутчик.
– Сейчас, – несколько шокировано отозвалась я и нащупала в кармане пиджака сложенный листок.
Нацарапала «Набережная Алоны, 25, салон мадам Люсиль» и протянула Дугласу.
– Я зайду, как только буду свободен! – заверил меня чей-то жених, пожал мне руку и, сославшись на срочные дела, ушёл. Даже не предложив уставшей девушке донести вещи.
«Вот это джентльмен», – подумала я, из последних сил таща чемодан.
Впереди показалась серая гладь реки. Я ускорила шаг и вышла на оживлённую набережную. Уличные продавцы антиквариата (липового), старых книг (собранных из бесплатных библиотечных киосков) и эксклюзивных рисунков лучших художников прошлого века (отвратительного качества копий) громко расхваливали свой товар. Зелёные лотки их сливались с деревьями, и оттого казалось, что торговля происходит в волшебном лесу. Рядом жалостливо просили милостыню, играли на скрипке, пели и проверяли у растяп кошельки местные обитатели.
У меня красть было нечего, поэтому я расслабленно шла вдоль торговых рядов, изредка останавливаясь, чтобы передохнуть и рассмотреть особо интересные товары. Вдруг присмотрю что-то для антуража бабулиного салона? Именно на таких лотках Люси купила свою гордость – чучело совы.
Кафе на первом этаже дома, где обитала мадам Браун (бабушка не меняла фамилию со времён первого брака с дедушкой), было переполнено. Владельцы обустроили уличную террасу, и среди множества круглых столиков не было ни одного свободного места. В воздухе витали ароматы ванили, терпкого кофе и речной воды. Я прошла к высоким, выкрашенным в тёмно-синий цвет дверям. Дёрнула за золотую ручку и оказалась в полумраке коридора, настраивающего посетителей на таинственный лад. Чёрно-белая плитка напоминала шахматное поле, стены были скрыты за панелями темного дерева, а крутая лестница уходила, казалось в самое небо.
«Последний рывок», – пообещала я чемодану.
Подъём был тяжёлым, долгим и почти непреодолимым. Когда я закинула багаж на последнюю ступеньку, ведущую на пятый этаж, яркая вывеска «Салон госпожи Люсинды» стала мне долгожданной наградой. На то, чтобы улыбнуться, не было никаких сил, поэтому в помещение для гостей я вошла с видом уставшим и, вероятно, печальным. Дама, ожидающая гадалку на мягком и наверняка удобном диване, скорчила недовольную гримасу и сказала:
– Мисс, колода карт ещё никому не устроила счастья, – потом заметила мой чемодан и добавила: – С вокзала к гадалке. Скоро ночь! Сначала вам следовало устроиться – найти гостиницу и оставить там вещи, и только потом идти в приличное заведение!
Огляделась. На стенах приёмной в хаотическом порядке болтались многочисленные стеклянные висюльки, ковром служила шкура убитого единорога (я лично, ещё в Рамбуи приклеивала этот рог и красила его перламутровой краской). Столиком у дивана – единственного в помещении обыденного на вид предмета – был привезённый из путешествия по жарким странам третьим мужем бабули кожаный барабан в форме песочных часов, а громоздкая люстра и вовсе ассоциировалась у меня с орудием пыток. И это только приёмная, основные впечатления ждали посетителей внутри – за дверью, украшенной тончайшей металлической паутиной с огромным амбарным замком, – подарок от папы на очередную свадьбу. Он давно уже расширил ассортимент производимой продукции и теперь торговал не только замка?ми, но и известными на всю республику красотой и надёжностью сейфами, дверями и металлическими шкафами для хранения оружия.
«С каких это пор гадальный салон стал приличным заведением?» – удивилась я, посмотрела на недовольную даму и поняла, что, вероятно, с тех самых пор, когда она решила почтить Люси своим вниманием.
Женщина сидела с идеально прямой спиной, была одета в тёмно–вишнёвое, наглухо закрытое платье с воротником-стойкой. В ушах таинственно мерцали бриллианты. Из-под длинной юбки торчали острые мысы кожаных туфель, кисти рук закрывали ажурные перчатки, сверху на пальцы нанизаны массивные перстни. Чёрным кружевом были укрыты собранные в строгий узел волосы мадам. Возраст её был сложно определим – стройной фигуре могла позавидовать любая девушка. Волосы посетительницы были светлыми, без единого проблеска седины, впрочем, волосы Люси были точно такого же цвета. Из чего я сделала вывод, что у них, вполне вероятно, один парикмахер. Тонкая сеточка морщин покрывала бледную сухую кожу, а голос начинал дребезжать на повышенных тонах, значит, клиентке не меньше семидесяти лет. Судя по манерам – аристократка, по величине камней в украшениях – не бедная.
«Клиент не всегда прав, – говорила Люси, – но клиент богатый ошибается крайне редко». Как хорошей внучке и будущей наследнице состояния мадам Браун (бабуля уже составила завещание и перевела большую часть счетов и недвижимость на мое имя), мне следовало помочь удержать платёжеспособную даму. Я достала многострадальный плащ Мэгги, чтобы повесить его на крючок, на которые крепились стекляшки и, подключив все свои небольшие актёрские способности, уверенно заявила:
– Да вы что, мадам?! Какая гостиница? Это же госпожа Люсинда! Лучшая гадалка на таро нашей современности! Разве можно терять время на такую ерунду, а ну как ещё приду поздно, тут очередь, и она меня не примет! И не зря переживала, – задрала я нос, – вы же тут сидите!
На твёрдый пол громко упал чемодан, и я уселась на него сверху, всем видом демонстрируя готовность во что бы то ни стало дождаться очереди.
– Я пришла вовсе не за этим, – высокомерно фыркнула женщина. – Мне нужно переговорить с госпожой Люсиндой по личному делу.
– Конечно, – понятливо поддакнула я. – Мне тоже исключительно по личному.
– Зачем я вообще вам что-то объясняю? – взвилась аристократка и медленно, с едва заметной неловкостью, как если бы страдала от болей в коленях, поднялась с дивана.
Кажется, из лучших побуждений я немного переборщила с рекламой. Пока раздумывала как исправить впечатление, на лестнице послышались тяжёлые мужские шаги, а затем в небольшую приёмную бабушки вошёл молодой дорого одетый светловолосый джентльмен с правильными чертами лица и чашечкой кофе в руках.
– Вот и я, тётушка, – сказал он, бросив на меня мимолётный взгляд, – ваш кофе.
– Спасибо, Колин, – с достоинством приняла мадам подношение.
Я поднялась с чемодана, тогда она снова заняла прежнее место на диване и сделала глоток ароматного напитка.
– Вижу, госпожа гадалка так и не пришла, – заметил блондин, брезгливо морщась. – Может быть, стоит прийти в другой раз? Тем более, через несколько минут у меня встреча, и я не смогу проводить вас домой, – с сожалением добавил он тётушке.
«Значит, мы должны были встретиться на вокзале», – огорчённо догадалась я. Теперь непонятно сколько ждать Люси. С неё станется пройтись по всем вагонам поезда «Рамбуи–Бридж» в поисках внучки, а потом, не найдя меня там, познакомиться с начальником вокзала и очаровать до такой степени, чтобы он распорядился расспросить работников, не видели ли они кареглазой кудрявой девушки – её внучки. Подобный прецедент был, когда я потерялась в центральном универмаге Бриджа в свой первый приезд в столицу. Тогда она не только в кратчайшие сроки меня нашла, но и обзавелась приличной скидкой в лучшем магазине столицы.
«Есть вероятность ждать до самой темноты», – тоскливо пронеслось в голове.
– Ну и место, – он выразительно оглядел обстановку, – и клиенты под стать – фигляры с провинциальной ярмарки.
Я посмотрела на так и не повешенный помятый жёлтый плащ в своих руках. Да, жёлтый с синим и лиловый – убойное сочетание. Пожала плечами – мужчина, в сущности, был прав.
– Я хочу видеть госпожу гадалку сегодня, – холодно сказала пожилая мадам племяннику. – И, Колин, в кофе недостаточно сахара, – выгнула она тонкую подведённую бровь.
– Вы ведь просили чёрный кофе, – заалел мужчина щеками.
– Разве? – издевательски уточнила тетушка.
– Схожу за сахаром, – вымучил улыбку блондин и с такой же идеальной, как у тётки спиной, направился к лестнице.
«Не просто состоятельна, а баснословно богата!» – убедилась я в своих подозрениях.
– Подхалим и лицемер, – поджала она губы. – И что самое печальное, неумный и высокомерный.
– Наследник? – понятливо уточнила я.
– Наследник? Нет, конечно. Чужая кровь – седьмая вода на киселе со стороны покойного мужа. Такого же сладкоголосого повесы и транжиры, как и сам Колин, – задумчиво ответила женщина. – Но мечтает им стать, – она допила кофе, поставила пустую чашку на барабан, едва заметно улыбнулась и спросила: – Так по какому вы делу к госпоже Люсинде?
Я посмотрела на чемодан, на пожилую даму, потом снова на чемодан. То, что сейчас аристократка была в хорошем расположении духа, вовсе не означает, что она не вздумает уйти из салона, когда я стану ей отвечать. Скажу что-нибудь оскорбительное для её дворянских ушей, и прощай, клиентка. Поэтому я приставила тяжёлый багаж к стене, поправила юбку и сказала:
– Мне, пожалуй, действительно стоит поискать гостиницу. Отойду ненадолго, – а потом ляпнула, – посторожите чемодан.
Вряд ли ей придет в голову украсть мой саквояж. А бабушка, увидев вещи, только обрадуется, что я благополучно добралась до столицы, и поставит багаж в мою спальню.
Пока мадам собиралась с мыслями, чтобы выразить достойный нахалки ответ – от негодования она затряслась, вызывая у меня разумные опасения о её здоровье, я уже была этажом ниже. Удивительно, но сверху вместо гневных окриков послышался задорный весёлый смех.
Южный вокзал Бриджа. Немногим ранее
Мистер Харрис, слишком довольный для человека, который только что получил заслуженную оплеуху, любовался стремительно удаляющейся девушкой. Ошеломлённый, он не сразу понял, что произошло, и замешкался, но успел подать особисту знак проследить за мисс. Обычно он действовал на противоположный пол магнетически – дамы, даже благородного происхождения, прощали ему вольное обращение и, зачем скромничать, вешались на шею. Разве что однажды, в далёкой юности, когда он вполне вежливо пытался объяснить приезжей абитуриентке, что та сейчас ворвётся в мужской туалет, он неожиданно получил маленьким кулачком в глаз.
К тому моменту его репутация была настолько чиста, что ей не помешало бы хоть одно самое маленькое пятнышко. Отец давно говорил, если у друзей не будет ни одного повода посмеяться над ним, то и достаточной близости между ними не будет. Только подтрунивая друг над другом, можно сохранить присущую юности лёгкость в отношениях. Поэтому тогда он только обрадовался конфузу и позже, почувствовав, как уходит царившее в последние годы обучения напряжение между недавними друзьями, но теперь почти соперниками, был немного благодарен странной юной мисс. Кстати, вроде бы, тоже кудрявой.
Полицейский вышел на оживлённую улицу, остановил проезжающее мимо такси и сел в автомобиль.
– Мисс Мэган Ланкастер. Не замужем, воспитанница приюта Святой Эвгении. Двадцать два года. Работает в аспирантуре университета Рамбуи. Проживает в общежитии для преподавателей, – отчитался водитель. – Это всё, что мы успели узнать. Нужно ли больше информации?
– Пока нет, – распорядился Харрис.
«Закончу дело и начну ухаживания по всей форме», – решил мужчина и прокрутил на пальце обручальное кольцо.
Возможно, отец снова прав, и пора остепениться?
Впервые эта мысль не вызывала у Дэвида отвращения. Перед глазами стояла сверкающая глазами, кудрявая гордая мисс. А что до происхождения…
Разве можно желать родственников лучше, чем у круглой сироты?
Глава 4
Чтобы в дверях не столкнуться с неприятным племянником пожилой дамы, я не стала спускаться до первого этажа, а остановилась на втором. Открыла неприметную дверь, которая никогда не закрывалась, и уверенно прошла в тёмный коридор, настолько узкий, что двоим стройным квартирантам было бы не разойтись. В самом конце его была лестница, ведущая во двор дома со стороны бульвара, – этот лаз насквозь прошивал здание.
Освещения здесь не водилось, наверное, с того момента, как особенно ушлый владелец этажа решил разделить свою квартиру на множество маленьких. В некоторых не было кухни и санузла, но неизменно находились жильцы, потому что аренда даже крошечной комнаты в Бридже стоила целое состояние.
За тонкой стеной послышался звук открывающегося крана. Видимо, вместо того, чтобы пустить воды, тот только чихнул, потому что следом кто–то начал витиевато ругаться. Судя по множеству эпитетов, этим кем-то был знаменитый на весь дом Кельвин Стоун. Романист, так и не дописавший ни одного своего романа, но бесконечно рассказывающий о том, что непременно это сделает, и поэт-песенник, к сожалению, до сих пор не нашедший для своих произведений подходящего исполнителя.
В его квартире громко, как если бы стены между нами и вовсе не было, заскрипел пол. Резко открылась хлипкая, почти картонная дверь, и длинный нос мистера Стоуна оказался прямо напротив моего. Потому что роста мы были одинаково небольшого.
Меня и Кельвина связывали исключительно тёплые воспоминания. Он был первым, с кем я познакомилась, когда мы с бабушкой переехали в этот дом. И первым, кто поддержал меня, когда я провалила вступительное собеседование. К стыду своему, надо добавить, что в тот самый день он стал первым, кто познакомил меня с алкоголем. Сосед был старше на несколько лет, но хоть и жил один вдали от родителей, всё ещё оставался несовершеннолетним. Поэтому разнос от бабушки мы тогда получили знатный. Зато я нашла в нём если не друга, то хорошего приятеля. А его совет – «просто сиди тихо, и никто не о чём не узнает», тогда пришёлся очень кстати.
– Ангелочек, ты ли это?! – дыхнул он мне перегаром прямо в лицо. – Ты так повзрослела! Как я рад тебя видеть! У меня такие новости, такие! – захлёбывался он от восторга.
– Здравствуй, Кельвин, – зажмурилась я и от сбивающего с ног аромата, и от ослепляющего после мрака света. – Какие новости?
– Я дописал роман! – подпрыгнул он от радости.
За спиной его отражался живописный бардак – разбросанные всюду вещи, книги, ноты, бутылки и грязные тарелки. Мыши, наверное, счастливы иметь такого соседа.
– Да ты что?! – дошёл до меня смысл его слов.
– Да! – гордо расправил он плечи, а потом, будто между делом, сообщил: – И в печать уже взяли.
– Это же чудесно! – искренне поздравила я, невольно заражаясь его восторгом.
– И раз ты приехала, мы должны немедленно это отметить! – в порыве чувств он схватил меня за плечи и немного потряс.
– Такое ощущение, что ты уже успел сегодня отпраздновать, – отшатнулась я и тут же упёрлась в стену. – И вчера, – посмотрела на помятого писателя, – да и позавчера тоже.
– Ну да, – он взлохматил светлые волосы, отчего длинная чёлка упала ему на глаза. – Уже неделю как праздную, – и он красивым отработанным жестом откинул волосы назад так, что даже я залюбовалась.
– Оно и видно, – я рассмеялась. – Но сегодня никак не могу, я ещё даже Люсиль не видела. Мы с ней разминулись на вокзале.
– И куда ты сейчас? – расстроился Кельвин.
– Сама толком не знаю, – устало вздохнула я. – У бабули в приёмной клиенты – диван занят, на вокзал идти не имеет смысла, до дома отца – далеко. Пешком не дойду, а денег у меня нет.
– Да, деньги и у меня нынче в дефиците, – пробормотал сосед. – Мне внизу в долг наливают, – пояснил он в ответ на невысказанный вопрос. – А вот помочь тебе добраться до отца я могу! – решительно заявил он. – Пошли-ка, покажу тебе то, на что я потратил свой первый гонорар! – на секунду вернулся в комнату, захватил шейный платок, бросил на меня мимолётный взгляд и среди вороха сваленной на комоде одежды безошибочно нашёл одеколон, чтобы как следует надушиться.
Заинтригованная предложением, я шла за широкой спиной Кельвина, ориентируясь в кромешной темноте не столько на звук шагов, память и направление выхода, сколько на стойкий запах романиста. Коридор казался бесконечным, глаза щипало, и когда мы вышли во внутренний двор, чтобы спуститься по крутой лестнице на землю, я глубоко вдохнула уличный воздух.
Кельвин несколько раз обернулся и, убедившись, что я следую за ним и с любопытством осматриваю двор в поисках обещанного чуда, подошёл к кладовке. Отворил дверь и вытащил на свет своё приобретение.
– Вот он! – гордо сообщил сосед и любовно погладил железный корпус аксессуара каждого уважающего себя модного жителя столицы. – Мой велосипед!
– Кельвин! Какая красота! – не разочаровала я писателя. – А рама, а какое сиденье, – я восхищённо разглядывала писательскую гордость.
– Спицы высочайшего качества и дополнительное сиденье для пассажира, – вставил владелец, довольный произведённым эффектом.
– А какая вместительная корзина для продуктов, – заглянула внутрь этой самой корзины. – Тут что-то лежит, – и мы вместе заглянули вовнутрь, едва не стукнувшись лбами.
Среди обёрток от съеденного шоколада и розовых перьев торчало стеклянное горлышко бутылки.
– Бутылка! – обрадовался находке Стоун и вытащил её из корзины.
Сосуд был наполовину полон ну или наполовину пуст. Но наполнение его было странного, пугающе яркого зелёного цвета.
– Какой странный напиток, – удивилась я.
– Ангелочек, – Кельвин посмотрел на меня с некоторым недоверием, – ты что же, никогда не видела туринского самогона?
– Нет, – помотала я головой. – Да и где бы я могла, он же вроде бы запрещён?
– Запрещён, – подтвердил писатель. – Я тебе даже скажу, его почти невозможно достать! И от этого он стал ещё вожделенней для таких ценителей, как я! – отвинтил крышечку и поднёс бутыль к моему носу.
Обоняние, сражённое наповал ароматами соседа, но уже почти вернувшееся, получило ещё один сокрушительный удар. Зелёная жидкость пахла настолько отвратительно, что я чихнула, а нос мой и вовсе потерял чувствительность.
– Если он такой ценный, почему лежал здесь? – отчихалась я. – И почему в перьях? – задала я интересующий вопрос, вытягивая длинное розовое боа из корзины.
