скачать книгу бесплатно
Вошло двое, они тут вообще, как я заметила, в основном по двое перемещались. Прошли к ближайшему столу, о чем-то тихо переговариваясь, взяли ножи… Как препарировать трупы, я знаю, как разделывать тушу животного тоже – обучали на курсах выживания, но чтобы вот так кроить мясо… Эйтны двигались молниеносно, шинкуя здоровенные куски на тонкие длинные полоски. Молча и неестественно. А после, воткнув ножи в стол, принялись с грацией гурманов поглощать эти кусочки, запрокидывая головы. И я поняла почему – они еще не мутировали! Лица оставались юными, человеческими, рты нормальными, губы припухлыми, обыкновенными. То есть они еще были людьми!
Бракованный навигатор! Я села, прижавшись спиной к холодному железу, откинула голову, больно ударившись, и едва не взвыла. Смотреть, как две юные эйтны себя гробят, не было никакого желания. Жалко до слез! Их жалко. Потому что отчетливо понимаешь, что на самом деле происходит. На Кахерде есть паразит. Попадая в тело жертвы, этот гад вылупляется из личинки и начинает медленно расти. Очень медленно, очень осторожно и так же осторожно внедряется в тело носителя. А потом человек сам не замечает, как рука тянется не к нормальной пище, а к сладкому – шоколад, булочки, крем, конфеты, пастила, тянучки. Сладкое. Его постоянно хочется все больше, вот только не человеку, а паразиту, которому глюкоза позарез для завершения цикла взросления необходима. И сейчас, видя, как эйтны жрут мясо, потому что поеданием этот процесс трудно назвать, я понимала – мясо нужно не им, а той гадости, что сейчас медленно, но верно захватывает их тела. Впрочем, достаточно вспомнить изуродованный рот бабушки, чтобы понять – это пасть хищника.
В помещении тем временем отчетливо слышалось чавканье. Конечно, тень жрет, тень получает все необходимое для того, чтобы и дальше уродовать тело жертвы, подстраивая под себя. Теням хорошо. А мне нет! И с одной стороны, я понимаю, что вмешаться сейчас – обнаружить свое присутствие перед противником, а значит, нужно сидеть и, наплевав на собственное чувство справедливости, терпеливо ждать, пока эйтны уйдут. И как будущий капитан я обязана думать головой и сидеть тихо, давясь собственным негодованием и чувством неправильности собственных действий.
– Ненавижу мясо, – вдруг тихо сказала одна из эйтн, – потом тошнить будет.
– Вкусссно, – хрипло ответила вторая и тут же нормальным голосом согласилась, – но тошнить будет.
А вообще, если вот так подумать – я же еще не капитан, да? А значит, вполне себе имею право на безголовые поступки. Пока имею.
И в жутком помещении прозвучало шепотом:
– Икас, усыпить.
И два тела грохнулись на пол. Мгновенно поднявшись, торопливо оттащила первую эйтну за контейнер, Икасик, прелесть моя сообразительная, повторил маневр и притащил вторую. Обеим вытерла рты, у обеих проверила зубы – человеческие, даже прикус нормальный, что радовало. Ну и так как я не капитан и команды у меня нет, тащить обеих самой придется. Вернулась к столу, взяла несколько кусочков мяса, давя в зародыше жуткий голод, замотала в ткань, положила в карман на поясе, нож прихватила так же, не то чтобы понадобится, но так спокойнее. Затем одну девушку перекинула через плечо, вторую, к моему счастью, на спину закинул Икас. Просто двоих я бы не вытащила.
– Теперь давай к выходу, – шепотом попросила я.
Мой умный зверь кивнул и помчался прочь из этого страшного помещения, но едва выбежал, повернул не туда, откуда мы пришли! Так как я бежала с утяжелением, догнать не смогла, и пришлось положиться на чутье Снежной смерти.
* * *
Бежали около часа. По совершенно незнакомым коридорам, после по непроницаемо черному гроту, где ориентиром направления для меня был звук дыхания Икаса. А в итоге уткнулись в скалу, и единственным просветом была щель на высоте метров сорока!
Молча посмотрела на шерстюсика. Мой звереныш кивнул мне и полез наверх, удерживая за шиворот свою эйтну. Я свою, тяжело дыша и обливаясь потом, уложила на камни, потому что вес в сорок килограммов тяну, проверено, но девчонка больше меня самой весила. Так что пока Икас, поражая меня своими очередными невероятными возможностями, карабкался наверх, я сидела и пыталась отдышаться.
Шерстюсик вернулся быстро и уже один. Глянул на меня, на эйтну, потянулся ко мне.
– Ее хватай, – приказала, поднимаясь, – я сама залезу.
Послушно схватив девушку, Икас полез обратно. Я же, достав нож, искромсала подол платья, запрокинула голову, прикинула маршрут и, не обращая внимания на подрагивающие от слабости руки, начала подниматься. Не то чтобы я верила, что смогу залезть, но выбора не было.
На середине пути вернулся Икас и страховал до самого разлома. А я уже ничего не замечала – в голове шумело, красный туман застилал глаза, в ушах билось сердце. Сорвавшийся из-под пальцев камешек едва не стал фатальным, но рывок, новый выступ, новое усилие – справлюсь. Уже справляюсь.
Едва вылезла на поверхность, невольно улыбнулась солнечному свету – на Иристане был закат. И сразу сейр щелкнул, подключаясь к связи. Я полезла смотреть, что там, – колонки цифр, параметров, столбики символов. И почти мгновенно уловила гудение двух летательных устройств.
То есть я еще тяжело дышала, привалившись спиной к теплым камням у излома скалы, а меня уже нашли! Не хило!
Из первого конусообразного аппарата, еще до того, как он приземлился, спрыгнул Эран. Тар-эн, напряженный как струна и вообще взбешенный до крайности, решительно направился ко мне и замер, едва приблизился на расстояние двух шагов.
Я не сразу поняла почему, а потом догадалась – в моем взгляде на него больше не было ни восхищения, ни восторга, а всплеск эмоций радости при виде воина я подавила, даже не задумываясь. И Икас, который отчетливо понял мои эмоции, зарычал, вздыбив шерсть на загривке. А я… я отвела взгляд и теперь смотрела не на воина, а на пожухлую желтоватую траву высокогорья. И где-то внутри отчетливо понимала, что выглядит это не слишком правильно и достойно, но не могла иначе.
Повелитель Иристана медленно сделал шаг, еще шаг, остановился, глядя на мои исцарапанные и пораненные ноги – да, подъем дался нелегко, перевел взгляд на ладони – тоже стерты в кровь. Нет, обычно я таких повреждений не допускаю, просто сейчас уже не до контроля было. А затем Эран взглянул мне в глаза. Этот взгляд я выдержала, вот только настороженность и враждебность никуда не делись, слишком отчетливо помнились еще те самые разукрашенные цветочками и надписями стены, слишком основательно накрывало ощущение глобальной подставы, и запах мяса словно витал в воздухе.
И я отвернулась. Протянула руку, погладила напряженного Икасика, вспомнила, что зверя нужно покормить, да и с девчонками что-то делать требуется, и вообще разобраться с тенями следует, а не стоять здесь и чувствовать, как болезненно сжимается сердце.
– Мне нужна лаборатория, – тихо сказала я, продолжая смотреть исключительно на шерстюсика, – и Икаса накормить.
Эран не произнес ни слова, молча попытался взять на руки… я отступила.
Не хочу, чтобы трогал, не хочу революции гормонов, не хочу. Не сейчас, не после тех чанов с выращиваемым мясом и изуродованных лиц эйтн. Не хочу.
– Помоги, пожалуйста, с девчонками, – тихо попросила я, наклоняясь и пытаясь поднять ближайшую.
Эран не позволил, схватил и перекинул через плечо сам, Икас подхватил вторую, а я на подрагивающих от перенапряжения ногах пошла к летательному аппарату. Не оглядываясь.
История третья: О гласе Божьем и медицинских экспериментах
Когда мы вернулись в дом повелителя Иристана, я получила все, о чем просила, – лабораторию, комнату с двумя кроватями, системы жизнеобеспечения и еду для Икаса. И даже то, о чем попросить не решилась, – отсутствие Эрана. Единственное, что сделал тар-эн по возвращении, – отвел меня в спальню, где система наподобие гелликса, только стационарная и без использования видимого спектра излучения, вмиг залечила все мои царапины, ссадины и порезы. После чего воин отступил и больше ко мне не прикасался. А я на него не смотрела. И поговорить мы тоже не смогли, Эран только спросил:
– Зачем ты это сделала?
А я вместо ответа сказала:
– Ты все знал.
И больше говорить было не о чем.
Я быстро вымылась, переоделась и ушла кормить Икаса, а Эран остался в спальне, сложив руки на груди и глядя в окно. На кухне со мной не говорили. Возможно, злились, а возможно, потому что я… плакала. Сидела за столом, смотрела в тарелку и молча вытирала слезы. Есть не могла и не хотела. Запах мяса душил, хотя и был другой, более правильный, чем там, в подземелье, и Икасик ел с удовольствием, а хейры сидели у двери с виноватыми мордами. Им тоже мясо дали, но зверюги не ели.
Щелкнул сейр. Торопливо достала, увидела на экране сообщение: «Информация найдена» и мысленно усмехнулась. Вообще, то, что я сейчас делаю, запрещено законом. Более того, системы информационной защиты Галактического союза взлом базы Института языковедения явно отследили, и будь я сейчас на Гаэре в университете – грозило бы мне отчисление, а так… Нет, ну я сомневаюсь, что кто-то попытается предъявить претензии Иристану.
Зря сомневалась, не успела я толком открыть базу, как вошел Эран. Заметив его приближение краем глаза, я продолжила свои противозаконные действия. Тар-эн подошел, понаблюдал за тем, как стремительно я просматриваю научные работы по древним языкам ушедших цивилизаций, и произнес:
– Представители службы ИЗГ вежливо интересуются, что конкретно мне понадобилось в Институте космического языковедения.
Надо же, таки поинтересовались. Вообще служба информационной защиты – это серьезно, но Иристан, насколько я поняла, гораздо серьезнее, так что тихо отвечаю, не отрываясь от работы:
– Мм-м…
Умный ответ, знаю. Повелитель Иристана помолчал, затем произнес:
– Насколько я понимаю, подобное является уголовно наказуемым на Гаэре.
Образцовый кадет Космического университета опять дал очень умный ответ:
– Ага.
Тар-эн тяжело вздохнул и молча протянул мне черный сгусток. Я уже знала, что это такое, у Дьяра было нечто подобное. Так же молча взяла, растянула, зафиксировала, созданный экран подключила к сейру, и теперь просматривать информацию стало гораздо удобнее, как и загружать картинки. Первым загрузила изображение трупа эйтны и надпись над ней, надпись выделила, увеличила и задала поиск по базе Института языковедения. Ну и пока система работала, осторожно встала, обошла Эрана и, скомандовав Икасику: «Догонишь», отправилась в лабораторию.
Но не успела выйти из кухни, как вслед мне прозвучало:
– «Не хочу».
Остановилась и, не оборачиваясь, спросила:
– Что?
– Слово, нацарапанное над трупом, означает: «Не хочу».
Постояла, постучала пальцем по косяку двери и так же, не оборачиваясь, сказала:
– Слушай, вот меньше всего верится, что перед смертью кто-то будет корябать «Не хочу».
Промолчал. Я неохотно развернулась, посмотрела на него и увидела, что в кухне мы уже одни. Когда ушли женщины, я даже не заметила, и теперь здесь находились только я, Эран, Икас, торопливо доедающий, и хейры, у которых, как и у меня, аппетита не было. И стоило осознать, что мы с воином практически наедине, так сразу захотелось уйти подальше. Как можно дальше. Я вообще пожалела, что вернулась. Не то чтобы выбор был, но и возвращаться не следовало.
– Мне не понравился твой поступок, – вдруг тихо произнес повелитель Иристана, но прозвучало угрожающе.
– Я буду вести себя так, как считаю нужным, – так же тихо, но жестко и решительно ответила я.
Воин не отреагировал никак, однако напряжение теперь чувствовалось отчетливее, даже Икасик перестал есть.
– Ты полагаешь, что влечение было навязанным? – Вопрос Эрана прозвучал ровно.
Сказать или не сказать? Перед глазами пронесся тоннель, расписанный влюбленными девочками, надписи, рисунки, поцелуйчики. И, глядя в пол, я едва слышно ответила:
– Да.
– Это не так, – зло возразил тар-эн. – Я проверил, твое влечение не было лишающим разума. Ты не вела себя как эйтны. Ты не сходила с ума, не настаивала, не требовала.
Оторвав взгляд от пола, взглянула на Эрана. Он казался совершенно спокойным, вот только собранность настораживающая и взгляд цепкий, проницательный, ловящий каждый мой жест, отслеживающий мимику и эмоции. Эран что-то знал, но пытался понять, известно ли это мне, и вообще, что мне удалось выяснить. А сам говорить ничего не собирался. Совсем.
Пришлось быть откровенной мне:
– Я кадет S-класса, Эран, и поэтому смогла сдержаться, взять эмоции под контроль и уйти, несмотря на сводящее с ума желание на тебя… наброситься. А по сути… первое, что я испытала, увидев тебя, – желание. Сбивающее с ног, лишающее чувства достоинства и уважения к себе невероятное желание.
Хотелось еще много чего сказать, но я замолчала, вновь отведя взгляд от воина.
– Женщины испытывают желание к тар-энам, это нормально, – хрипло произнес Эран.
К чему это было сказано? Видимо, чтобы что-то доказать мне, вот только:
– Да, мне показывали, – едва слышно ответила воину. – Вот только на меня это ни на Гаэре, ни здесь не подействовало. Ты оказался единственным, при взгляде на которого у меня напрочь снесло крышу. Единственным, рядом с кем я забывала обо всем.
На этот раз Эран молчал дольше, затем тяжело вздохнул и напомнил:
– Ты сказала иное, Кира. Что не только желание.
Что я могла ответить? Что меня восхитило и потрясло его благородство? Что откровенно подкупает честность? Что, помимо желания, есть что-то еще, что заставляет дико сожалеть при одной мысли, что я не смогу с ним быть. Что я все-таки влюбилась и, засыпая вчера рядом с ним, чувствовала себя самой счастливой? Вчера… А ночью заявилась тень и весь кайф испортила. Все испортила. Абсолютно все. И любые проявления чувств к Эрану у меня сейчас четко ассоциируются с обрисованным тоннелем, надписями, цветочками и поцелуйчиками тех безумно влюбленных девочек, которые скорее всего уже давно изуродованные мутацией эйтны!
Нестабильный атом!
– Я вижу, что ты уже приняла решение, – пугающе спокойно произнес Эран.
Молча кивнула в ответ.
– И я так понимаю, оно не в мою пользу. – Тон все так же убийственно спокоен, и что-то нехорошее определенно промелькнуло.
Но я все равно промолчала, мне решительно нечего было сказать в ответ – в моих планах на будущее Эрана не было, это факт. Говоря откровенно, в них и Иристана никогда не было. И теней тоже. Хотя вот тени я в ближайшее будущее уже внесла, и, пожалуй, в тот самый момент, когда увидела обезображенное лицо бабушки и уродскую усмешку тени. Не знаю, смогу ли я хоть как-то помочь бабушке, но вот с тенями разберусь определенно. А Эран… На какой-то миг представила, как я в форме капитана космофлота сбегаю по трапу и попадаю в крепкие объятия воина, как он кружит и целует меня, как, взявшись за руки, мы идем в ресторан отмечать мое назначение, как я стою в белом пышном платье, а рядом в черном строгом костюме Эран, как мы отправляемся в медовый месяц на Синху или в другой тропический рай… Как я стою у пульта управления, командуя боем, и держу ладонь на маленьком, чуть выпирающем еще пока животике… И ведь отчетливо понимаю – этого не будет. Никогда не будет. Это Иристан, здесь нет романтики, курортов и ресторанов, здесь есть традиции, тени и тайны.
– Извини, – тихо сказала я, – мне нужно идти.
И я действительно развернулась, но едва шагнула, была остановлена откровенно злым:
– У тебя все так просто, Киран, принцесса Айгора. Есть ты, твои чувства, твои желания, твои планы на будущее, твоя ярость за навязанные эйтнами ощущения и твой собственный взгляд на проблему. Но ты ни на секунду не задумалась обо мне и моих чувствах. Чувствах – в появлении которых мне даже обвинить некого.
Осторожно оглянулась на Эрана – все так же спокоен, вот только синие глаза потемнели от ярости. Но и мне совсем невесело было, наверное, поэтому ответила я достаточно резко:
– Я не принцесса Айгора, я кадет Киран МакВаррас.
Он мрачно смотрел на меня с минуту, а затем хрипло произнес:
– Ты – наложница. Без имени, статуса, принадлежности к роду и права голоса.
У меня сердце остановилось. Развернулась к Эрану, попыталась ответить, но, так и не сумев ничего сказать, лишь хватала ртом воздух, потрясенно глядя на воина. А повелитель Иристана все так же убийственно спокойно продолжил:
– Ты ни разу не задумалась о моих чувствах, женщина, так почему я должен щадить твои?
Видимо, вопрос был риторическим, потому что ответа он не ждал, холодно, зло, жестоко продолжив:
– Вопрос с кровью Аэрд будет решен в самое ближайшее время, и статус наложницы перестанет быть для тебя номинальным, женщина. Советую прекратить громить базы институтов и ознакомиться вплотную с обязанностями и ограничениями своего нового положения в моем доме, который ты больше никогда не покинешь, что бы ни заявляла твоя мать!
Молча развернувшись, я ушла. Встревоженный Икас шел рядом, обе хейры были испуганы настолько, что остались сидеть там же. Наверное, осознание всего услышанного накрыло только на входе в комнату, которую мне выделили как лабораторию, и то только потому, что отражение собственных чувств я увидела в глазах пришедших в себя эйтн – обе молча порывались встать, несмотря на обхватывающие руки, туловище и ноги эластичные ремни. Но девчонки рвались, словно не веря в то, что их связали. Вот так и я не поверила словам Эрана. Просто не поверила. И… и не хотела верить. Не хотела верить в то, что он такое сказал. В то, что выполнит сказанное. В то, что способен так поступить. Даже как-то всерьез не восприняла. Вот когда обозвал наложницей и женщиной – было обидно, а все остальное… В плохие намерения отца я поверила сразу, но в то, что Эран на такое способен… В голове не укладывается.
– Ты! – прошипела одна из эйтн.
Стою на входе, растерянно глядя прямо перед собой, и слов нет, и сил тоже нет. Щелкнул сейр. Открыла изображение, посмотрела – перевод нацарапанного над трупом слова действительно был «Не хочу», а также имелись варианты «Нет», «никогда», «через мой труп», «ненависть», но основным система выдала все же «не хочу». То есть Эран не соврал, как и всегда.
И тут я отчетливо осознаю, что Эран не солгал и в этот раз. Когда сказал мне все это!
– Эшшшарган! – прошипела вторая эйтна.
Система мгновенно перевела: «Отзовись». То, что эйтна, точнее, тень обратилась не ко мне, а к моей предполагаемой тени, я сообразила, а вообще плакать хотелось. И с мамой связаться. И с Микой. И спрятаться где-нибудь, чтобы никто не увидел, и…
– Ахара! – снова эйтна.
На сейре перевод «Говори». Мне вообще не до разговоров, но вспоминаю бабушкино лицо, набираю код переводчика, подключаю голосовой модулятор и произношу едва слышно:
– Говорю…
И тут, вместо того чтобы, сымитировав мой голос, произнести это слово на тшейском, устройство модулятором «Глас Божий» выдало:
– Агкеа тналло эдакре!
В шоке смотрю на экран, там перевод «Вещаю, блаженные, внимайте же!».
У меня шок. У девчонок тоже шок. У теней, которые огромными черными глазами поверх лиц эйтн взирают, также шок непередаваемый.
