скачать книгу бесплатно
– И что узнал?
– От него еще три наркома кони бросили. Два на Старогрязевской. И один в поселке Экскаваторный.
– Ха, – с уважением произнес я. Информация у Рока была точная. Наркоманы от передозировки, от полной утери здоровья, от изъеденной печени, да от отказывающего сердца, да от излохматившейся в тряпье нервной системы мрут как мухи каждый день. Но когда у одного за другим морда черная, да пасть открыта во всю ширь, как у демократа на митинге, да еще причина смерти с трудом устанавливается – тут уже прослеживается система. Это – порченый героин. Действительно, таковых за последние дни было три.
– Гнилой героин пошел, – вздохнул Рок. – Барыги нам войну объявили биологическую.
– Тогда уж химическую, – сказал Асеев. Ему, офицеру-ракетчику, виднее.
– Во-во, – кивнул Рок.
– И откуда он идет? – осведомился я.
– Это у Вороны надо спрашивать было.
– Она сказала – Бацилла ей дал.
– Ага… Врет же, стерва. – Рок потер руки.
– Почему?
– Потому что из откинувшихся на Старогрязевской был ее хахаль Робертино. Он через нее «белый» брал. И что вам чутье оперативников подсказывает?
– Ты что, полудурок, нас подкалываешь? – Шлеп – Арнольд залепил Року еще одну затрещину.
– Ну чего он? Скажите ему, – обиженно шмыгнул носом Рок, обращаясь ко мне.
– Арнольд, побереги руку… Так, думаешь, Ворона нам по ушам ездила?
– Ага, – довольно хмыкнул Рок.
Да, в логике ему не откажешь.
– Молодец, – сказал я. – Продолжай так и дальше. Агентом станешь.
Да, Ворона уже должна прийти в себя полностью. Нечего с ней сопли развозить. Надо брать ее, змею, за нежное девичье горло.
– Проедусь по городу, – сказал я, поднимаясь.
– А «винтовую» будем брать? – воскликнул Рок.
– Без меня…
* * *
Моя зеленая железная кобыла сегодня заводиться отказывалась. Машина жужжала, тряслась, и мне казалось, что она ехидно хохочет. Надо ее, заразу, тащить на ремонт. И двигатель тянет в последнее время неважно. И мотор чихает. Хорошо, когда один из доверенных лиц держит свою мастерскую и от этой мастерской ты отваживал братву.
– Ну заводись, родная, – воззвал я к ней.
На автобусе я к Вороне не поеду – целый день потерять. Туда можно на метро или на трех автобусах добираться – одинаково длинно. На машине же рукой подать. Не заведется – придется Князя с его «Фордом» брать… Хотя, если Рок дозвонится до барыги, им сегодня «винтовую» хату поднимать.
Машина все-таки завелась, и я резко рванул ее вперед. Какой же опер не любит быстрой езды?
Да, хорошо быть ментом и ездить на красный свет. Может быть, это и неприлично, но отказать себе в подобном удовольствии я не мог, так что до точки назначения добрался через пятнадцать минут.
Кнопка звонка поддалась. Из-за двери донеслось треньканье. Открывай, сова, медведь пришел… Глухо. Никого нет дома.
Я прислонил ухо к двери. В квартире ощущалось слабое биение жизни. Шорохи, скрипы. Хрущобная звукоизоляция – друг опера, естественно, если сам опер живет не в хрущобе.
Все, нет смысла больше жать на звонок, барабанить ногой по двери, кричать, молить: «Откройте». Ни к чему это.
Некрасиво это. Нетактично. Тем более когда у тебя в кармане ключ от этой квартиры.
Я повернул ключ и толкнул дверь. Ключ этот – второй экземпляр – висел еще недавно на гвоздике на праздничной красной ленточке в прихожей Вороны. На всякий случай – для хороших людей. А я человек неплохой. Можно сказать, друг этого дома. Так что ключ я присвоил без мук совести. И теперь он мне пригодился.
– Ворона, привет. Орел прилетел! – воскликнул я, проходя в комнату.
Там Вороны не было.
– Ау! – крикнул я. – Иду искать.
Я знал, что она здесь. Во всяком случае, ее единственные туфли стояли в коридоре.
Искать Ворону долго не пришлось. Она стояла на коленях на кухне. И перед ней лежал на тарелочке шприц. Из этой тарелки она всосала иглой разбавленный дистиллированной водой героин. И теперь готовилась вколоть его в вену.
– На иглу молишься? – спросил я.
Она не ответила. Щеки ее были обильно смочены слезами.
– Не могу. Не могу, – всхлипнула она.
– Что так? Боишься?
– Да! Да!
– С этого героина Робертино на кладбище угомонился?
– Да! – вдруг дико завопила она, схватила шприц и нацелила его себе в вену.
Я врезал ногой по ее руке, шприц отлетел, ударился о стену и упал в мусорное ведро. Классный бросок. Мяч в корзине.
– Сдурела? – воскликнул я.
– Не могу… Не могу… Слышишь, я должна уколоться… Я не могу…
– Сдохнешь же.
– А, все равно сдохнем. Робертино подох. И я подохну. Рано или поздно.
– Конечно, подохнешь, – согласился я. – Если так жить будешь.
Вести воспитательную беседу с наркоманом, который хочет уколоться, – занятие неблагодарное и опасное. Тут же я и получил за свою доброту:
– А как еще жить? Как?! Мент драный! Сука!
Ну что, получил за доброту. Трудно быть джентльменом и выслушивать все это… Да и зачем, спрашивается, всегда быть джентльменом? Я влепил ей легкую пощечину. Голова Вороны мотнулась, в глазах появилось осмысленное выражение.
– Пришла в себя? – спросил я. – Поговорим?
– Никогда!
– Нехорошо. Я же тебя из могилы вытащил. Ты уже там была.
– И была бы!
Я нагнулся над мусорным ведром, вытащил шприц, кинул его в папку.
– Сдохнем… Все сдохнем, – опять запричитала Ворона.
– Кто тебе порченого «геру» дал?
– Никто! Не было этого! Никто не давал!
– Смотри. – Я выкинул из кармана ладонь, на которой лежал «чек» героина. Такие штуковины постоянно ношу с собой. При общении с контингентом вещь незаменимая, хотя и таскать ее – преступление. Да что не преступление? Вся эта работа – сплошное преступление идиотских законов, которые не дают нам выметать нечисть. И то, что я сейчас делаю, – незаконно. Какой-нибудь высоколобый умник-юрист возопил бы возмущенно: позор! А я не высоколобый умник. У меня заочный юрфак московской академии за плечами – и хватит.
Она потянулась к героину, но он волшебным образом пропал с моей ладони. На лице Вороны отразилась борьба. Но я наперед знал, чем она кончится. Нет ничего на свете, что перевесит для наркомана, у которого начинается ломка, хорошую дозу героина.
– Тютя этот «герыч» дрянной дал нам, – всхлипнула Ворона.
– Кто?
– Боря Утютин.
В моей памяти что-то нехотя заворочалось. Где-то слышал я эту кликуху.
– Утютин – кличка?
– Все так думают. Это фамилия!
– Адрес?
– Я его по пейджеру нахожу, – Ворона не сводила глаз с моей руки, в которой только что был героин.
– Номер.
Она задумалась. Потом отбарабанила цифры. Ты глянь, еще не все мозги героином съедены.
– Отлично, – кивнул я. – С твоей помощью мы его и возьмем.
– Что? Нет! – завопила она.
– На нет и героина нет. – Я направился к выходу.
Догнала она меня в коридоре. Упала на колени. Уцепилась за мои ноги, как регбист. И взвыла:
– Ну пожалуйста! Я сдохну. Дай.
– Сдашь Тютю?
– Нет… Да!
– Когда?
– Завтра только смогу.
– Вот спасибо. – Я кинул на пол целлофановый шарик где-то с десятой частью грамма героина. – Ты хоть понимаешь, куда катишься?
– Понимаю, понимаю, – зашептала она, сжимая пакетик. Ее больше ничего не интересовало. Она говорила механически.
– Хорошо тебе провести вечер. – Я хлопнул дверью. И почувствовал, что меня подташнивает. Меня будто стискивало тисками. Нет, так жить нельзя!
Я вздохнул. Мир надо принимать таким, как он есть. Нечего устраивать страдания опера по безвинно порушенным жизням…
Я поглядел на часы. Могу еще успеть на «винтовую» хату. Надо было от Вороны в контору (так именуют в милиции свое место работы) прозвонить. Ну да ладно.
– Но, каурая! – воскликнул я и включил зажигание.
Двигатель завелся сразу.
* * *
Арнольд влепил ему с ходу кулаком в спину. Барыга пролетел два метра и, пропахав коленом асфальт, попытался подняться. Тут подскочил я и вмазал подлеца ласковым движением в тротуар. Он только и пискнул:
– У, блин…
– Ты смотри, еще порядок нарушает, – буркнул Арнольд. – Брань в общественном месте.
– Браслеты, – велел я.
– Английские. Фирменные, тебе повезло, – сказал Арнольд, защелкивая наручники на барыжьих запястьях.
– За что? – завопил тот.
– За торговлю героином в неположенных местах, – сказал я.
Взяли мы его около мусорных баков под неодобрительные взоры местных котов после того, как он продал своему старому покупателю героина на сто долларов.
– Нарушение правил торговли, – хмыкнул Арнольд. – Иди, козел! – Он пинком направил Тютю в сторону затормозившего «Форда». Галицын отворил дверцу и сделал приглашающий жест.
