скачать книгу бесплатно
– Виноватым сделать невиновного – у них это быстро. Да дело даже не в полиции. Я вообще сомневаюсь, что они труп нашли. Просто чечены эти там, за границей, круто себя поставили. А мне на пулю нарываться не резон.
– Потом что?
– Потом Жанна ушла к Владику, бегуну этому хренову. Они фирму открыли. ТОО «Жанна». На мои деньги. А меня побоку.
– Все деньги заграбастали?
– Все не все, но…
– Ты это просто так оставил?
– А что делать? Пообещал я им небольшой шторм на девять баллов. Жанна такая сучка, у нее тоже есть чем на меня надавить. Полаялись, поматюгались. Они мне согласились отступного дать. Разошлись.
– Чем ты теперь занят?
– Ничем. Куда идти? На завод? Заводы все закрываются, своих не знают куда девать. Да и у станка стоять не собираюсь. В продавцы? В охранники? Тоскевич… Да и вообще пахать неохота. Я в спорте за десятерых отпахал… Так и живу. Проживаю остатки.
– У меня тоже пусто. С сегодняшнего дня.
Хлопнули еще по полрюмки. Брендюгин тоже начинал пьянеть.
– Бабки почти вышли, – пожаловался он. – Скоро зубы на полку… Слушай, Глен, может, в крутые пойти? На большую дорогу? Сколько с таким кулаком, – он продемонстрировал свой кулачище, – тугриков наколотить можно?
– Мысль неглупая.
– Да ладно, я шучу.
– А я нет.
– Не шутишь? Серьезно, что ли?
– Серьезно.
– Ну, тогда давай еще по одной.
После первых рюмок Глен еще контролировал себя, но теперь совсем опьянел, язык стал заплетаться, появилось это дурацкое желание излить душу. Раньше такого с ним не было. А сейчас он выложил Брендюгину о себе почти все.
– Глен, дружище, – пьяно всхлипнул Брендюгин, выслушав исповедь, – эх, если бы я там был… Я бы их всех… В бараний рог…
– Суки… Слушай, а тебе того чечена не жалко было, которого ты угрохал?
– Мне? Эту обезьяну? Я бы его еще раз угрохал. И всех остальных обезьян.
– Правильно. И мне их не жалко. Я их убью… Пальцы, суки, оттяпали. Убью.
– И правильно. И убей. И поделом.
– И того козла, который на меня сегодня со своей шоблой накинулся, – тоже убью.
– И правильно. И убей.
– Убью.
Брендюгин, конечно, не заметил, что, произнося эти слова, Глен протрезвел. И говорил вполне серьезно…
* * *
«УВД на железнодорожном транспорте. Сводка происшествий за оперативные сутки.
В 0 часов 30 минут в полосе отчуждения железной дороги, под мостом, на шестом километре западной линии обнаружен труп неизвестного мужчины двадцати – двадцати пяти лет на вид, с множественными телесными повреждениями, характерными для железнодорожной травмы.
На место происшествия выезжали: начальник уголовного розыска ЛОВД Ломакин, СОГ в составе старшего оперуполномоченного УР Бабакина, эксперта-криминалиста Вострякова, судебно-медицинского эксперта Павлова…»
– Чего ты кипятишься? – Павлов снял резиновые перчатки и почесал щетинистую щеку.
– Я к тебе, Терентий, уже третий день хожу, – возмущался Антон Бабакин. – Все-таки труп. Это тебе не хухры-мухры.
– От кого я это слышу? Зеленка! Через эти руки прошло столько жмуриков – ты до стольких и считать не умеешь. Столько шуму из-за одного несчастного тела.
– Нужно решение принимать по проверке!
– Ну, так принимайте.
Павлов, как обычно, был слегка навеселе. Судебный медик и должен быть таким – слегка поддатым, болтливым, циничным. Сколько Антон повидал этой публики – всюду она такая. Работа обязывает. Павлов страсть как не любил бумаготворчество. Он гораздо лучше владел скальпелем и электрической пилой, чем авторучкой и пишущей машинкой. Заключения он порой писал месяцами. Немало имелось проверочных материалов, а то и уголовных дел со справкой: «Заключение находится у судебно-медицинского эксперта. С его слов, характер телесных повреждений следующий…»
– Сегодня материалы должны быть у прокурора. С заключением судебно-медицинской экспертизы!
– Какую ты церковно-приходскую школу заканчивал? Экспертиза назначается после возбуждения уголовного дела. Для вас же возбудить его – мука мученическая. Вам для этого труп с финкой в сердце нужен. Да и то будете сомневаться – а не мог ли он сам на нож упасть восемь раз? Не любите вы, сыщики, работать.
– Зато ты обожаешь. Где акт?
– Сейчас сделаем.
Павлов стянул халат с пятнами крови, ловко бросил его на стоящий в трех метрах от него стул. Они прошли в кабинет. Там Павлов открыл холодильник и вынул мензурку с медицинским спиртом, соленый огурчик. Выпив и закусив, сказал Антону:
– Садись за машинку. Заключение печатать будешь.
– Ну-у, вы совсем здесь обнаглели! – заартачился тот.
– Тебе же нужно. Я могу и подождать.
Антон, вздохнув, уселся за машинку.
– Печатай. Судебно-медицинский эксперт Т. П. Павлов, рассмотрев материалы…
Антон печатал быстро, почти так же, как Павлов надиктовывал. Через полчаса эксперт предложил:
– Передохнем?
– Передохнем.
Антон начал разминать пальцы, потом вытянул ноги и откинулся в вертящемся мягком кресле. Павлов извлек на свет божий еще огурчик и мензурку.
– Антон, меня все-таки этот случай настораживает. По-моему, некоторые повреждения не укладываются в картину железнодорожной травмы.
– Что это значит?
– Это значит, что некоторые повреждения он мог получить перед тем, как поцеловался с паровозом.
– То есть под поезд его кинули?
– Не знаю. Тебе это виднее.
– И что дальше?
– А меня это касается? Мое дело кишки потрошить да кости пилить.
– Точно сказать, что это за повреждения, ты не можешь?
– Трудно. Это больше мои интуитивные догадки. Можно попытаться, но…
Антон был молод, полон сил и энтузиазма. Пользуясь тем, что в линейных отделах милиции нагрузка меньше, чем в территориальных ОВД, он имел возможность выкроить время на эту проверку. Личность погибшего ему удалось установить без труда. Один из участковых Заречного района сразу опознал его. При этом Антон что-то не заметил выражения горя на лице участкового. Даже приличия ради.
Покойный оказался Галкиным Николаем Ивановичем, кличка Глюк, 1986 года рождения, дважды судимым – статьи 158 (кража) и 213 – злостное хулиганство. Оба раза наказание было условным.
– А как такое может быть – два раза условно? – удивился Антон.
– Сейчас все может быть, – зло сказал участковый. – Ты у судей спроси. Они скоро и десять судимостей условно будут давать. Добренькие. За чужой счет. А что эта скотина жить никому не давала – их не волнует.
Антон восстановил, как Галкин провел свой последний день. А провел он его по привычному для себя распорядку. Проснулся в десять. Опохмелился. Пожрал. Послонялся по городу. К вечеру вытряс из матери-пенсионерки пару сотен, при этом для порядка наградил ее несколькими тумаками. Потом сидел с компанией во дворе детского сада, раздавили две бутылки водки, потискали девчонок из соседнего рабочего общежития. Потом пошел домой, путь его лежал через полотно железной дороги. Больше его живым никто не видел.
Удалось найти машиниста товарного поезда. Он вспомнил, что у моста был удар по тепловозу. Но никого он на рельсах не видел. Оно и неудивительно. Глюк мог выскочить на рельсы прямо перед поездом из-за опоры моста.
– Ломакину позвоню, – сказал Антон.
– Позвони, позвони, – закивал Павлов.
Антон набрал номер.
– Где ты? – спросил начальник розыска.
– У Павлова.
– Он акт подготовил?
– Нет.
– Во пьянь. Управы на него нет.
– Сидим, печатаем.
– К вечеру нужно – кровь из носа. Мне уже прокурор звонил.
– Терентий не до конца уверен. Он говорит, некоторые травмы не похожи на железнодорожные.
– Чего?!
– Галкина могли оглушить и бросить под поезд.
– Ты чего городишь?
– А что, не могли?
– Павлов может дать четкое заключение о том, какие травмы, чем причинены?
– Говорит, трудно. Интуитивные догадки.
– Ты что, Антон, офонарел? Три дня мы собираем материал по несчастному случаю, в ус не дуем, а ты мне заявляешь, что нужно разрабатывать версию убийства. Скажи Терентию, чтобы опохмелился.
– Он классный эксперт.
– Его иногда заносит. Да и как ты при таком расплывчатом заключении представляешь себе следствие? Положим, отыщем мы злодея – что предъявим? Интуицию Терентия? Повесим глухое убийство на отдел, и только. В общем, или пусть он дает подробнейшее описание этих травм, или не компостирует мозги. Договорились?
– Договорились. Но если…
– Что «если»? Никаких «если». Сдохла мразь какая-то, все только рады, даже мать. И на кой нам из этого факта дело века делать? Все. Жду с актом.
Антон положил трубку.
– Ну? – спросил Павлов.
– Сказал, чтобы мы не маялись дурью.
– Ну и ладно. Плевать мне на все. Пиши: смерть наступила в результате железнодорожных травм, других телесных повреждений не имеется. Напечатал? Давай. Вот тебе моя подпись. А вот печать.
Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было вынесено в тот же день. По факту, как положено, в течение трех суток было принято решение. Прокурор его утвердил. Галкина кремировали. На похороны его пришел кое-кто из окрестной шпаны, но нельзя было сказать, что присутствующие были раздавлены обрушившимся на них горем. Для порядка пара девчонок пустили слезу. Вскоре о Глюке забыли. Он пришел в мир, чтобы прожить тупую, бессмысленную жизнь. Господу не было угодно, чтобы она длилась долго.
* * *
– Сявый, ты?
– Глен! Здрасьти-мордасти.
Гусявин со стуком поставил кувшин с пивом на стол, за которым сидел Глинский. В пивбаре «Садко», прозванном в народе «На дне», было так накурено, что в дыму, как в лондонском тумане, угадывались лишь контуры предметов. Однако друг друга давнишние знакомые срисовали безошибочно.
– Не возражаешь, Глен, если я с тобой покалякаю за жизнь нашу скорбную?
– Прилуняйся.
