скачать книгу бесплатно
– Ты чего, спятил, в натуре, да?
– Я тебя сейчас, суку, мочить буду! – крикнул Глен.
– Ты чего, псих, в натуре, да? – По петушиному голосу Глюка было видно, что он уж и не рад, что связался с фраером.
Кто-то из компании вынул заточку.
– Ну, ты, брось, а то порежу!
– Иди сюда, если смелый! Давай, щень!
Парни расступались. Они начинали осознавать, что им лучше было поискать объект попроще. А Глен закусил удила. В такие моменты его ничто не могло остановить, даже инстинкт самосохранения отступал на второй план. Он готов был драться до конца.
– Ну, подходите! Перья у вас, да? Биться будем на смерть! Тройку из вас я замочу. А то и всех… Ну, кто первый?!
Глен выигрывал. Это поняли все. Он немного расслабился – и допустил ошибку. Сергей поднял с земли увесистую доску, крикнул: «Бей гада!» – и ударил Глена. Нанесенный наугад удар оказался удачным. Он пришелся по руке, и «розочка» упала на землю. Вся стая бросилась на жертву.
Глен впечатал кулак в губы Глюку, ощущая, как они превратились в кровавое месиво. Кому-то наподдал ногой. Парни действовали неумело, мешали друг другу. Наконец они достигли своей цели: Глен оказался на земле. Его стали охаживать ногами. Шобла свирепела с каждым ударом.
– Бей педика!
– Получай, гад!
– На тебе!!!
– Мочи его! – взвизгнул Глюк. – Зуб выбил, сука! Кобздец тебе, фраерюга поганая!
«Убьют», – мелькнуло в голове Глена. Попытался встать, но его снова завалили. Он скрючился на земле, руками закрывая от ударов голову…
* * *
– Эй, пацаны, – послышался откуда-то издалека чей-то голос. – Заканчивайте.
– Чего? Дуй отсюда! Тоже хочешь?
– Да бросьте, пацаны, зачем вы так?
Удары прекратились, и Глен, застонав, попытался приподняться, но его пинком в спину вернули на землю.
– Хватит, поиграли, и будя.
– Напросился, жиртрест! – крикнул Глюк.
– Бей его! – заорал ушастый Сергей, который не уставал повторять одно и то же.
Глен отполз в сторону. Воспользовавшись суматохой, он хотел скрыться. Внимание шоблы переключилось на высокого, казавшегося толстым и неуклюжим бородатого парня, который, несмотря на свои габариты, не представлял, казалось, большой опасности. Вокруг него начало сжиматься кольцо.
Первым получил удар Глюк. Рука бородача описала крутую дугу и с бильярдным треском соприкоснулась с черепом. Глюк взвыл и как подкошенный рухнул на землю, скорчившись от боли. Лопоухий ударил бородача палкой по спине. Тут же в разные стороны полетели и палка, и лопоухий. Удар ногой, направленный в промежность бородача, тоже пришелся мимо цели. Бородатый сгреб третьего нападавшего в охапку так, что у того лязгнули зубы, и с силой отшвырнул в сторону.
– Ты чего, жиртрест? – заскулил сидящий на земле Глюк.
– Я вас сейчас всех урою. – Бородач подобрал палку, пнул ногой одного из лежащих на земле хулиганов. И застыл с решительным видом.
Шобла начала приходить в себя и расползаться. Те, кто мог, припустились наутек. Глюк еле передвигал ноги и походил на битого под Полтавой шведа.
– Еще увижу – братскую могилу заказывайте! – пригрозил им вслед бородач.
– Ничего, мы тебе перо в бок вставим! – крикнул с почтительного расстояния Глюк и тут же растворился во тьме. Бородач подошел к Глену, тот уже стоял, прислонившись к забору. Челюсть у него болела, нос распух.
– Здорово они тебя, – сказал бородач.
– Ничего, пройдет.
– Вот мерзавцы, совсем распустились.
Он щелкнул зажигалкой, чтобы лучше рассмотреть спасенного.
– Глен, ты?
– Я. Здорово, Гена.
– Ничего себе, вот так свиделись.
– Свиделись.
– Ты неважно выглядишь… Слушай, Глен, пошли ко мне, приведешь себя в порядок, умоешься. Посидим, поговорим за жисть.
– Пошли.
Гена Брендюгин жил неподалеку от Глена. Так уж получилось, что после того рокового года они ни разу не виделись. Случается – живешь в соседних дворах и годами не встречаешься, хотя ходишь по одним улицам. А вот однажды Глен встретил в Москве человека, с которым в Коми спал на соседних нарах. И жил тот в Самаре. Его Величество случай.
В школе Глен с Брендюгиным считались приятелями. Брендюгин был флегматичным увальнем, привыкшим жить чужим умом. Он по-своему любил энергичного, острого на язык Глена, способного на самые необузданные поступки. Поступки эти, бывало, ставили на уши всю школу и делали его весьма заметной фигурой. Глен же тянулся к Брендюгину из-за его огромной физической силы. Тот был, пожалуй, самым сильным человеком в школе и не раз выручал Глена.
В десятом классе Брендюгин с головой ушел в спорт. Начал ездить по соревнованиям, делал успехи, и Глен потерял влияние на него. Что было с ним потом – Глену неизвестно. Его собственная жизнь полетела кувырком, тут уж ни до чего. Доходили слухи, что Брендюгин стал мастером спорта по самому подходящему для него виду – метанию молота, якобы даже оказался в сборной России.
– Подбери пакет, – сказал Глен. – Там бутылка «Амаретто». Может, цела.
Бутылка действительно не разбилась.
В подъезде воняло какой-то химией, все стены были расписаны непристойностями, кнопки в лифте почернели от копоти – кто-то упорно жег их. В общем, подъезд дома, где жил Брендюгин, до боли был похож на подъезд Глена и на тысячи других подъездов в городе. Почему-то именно в последние годы страсть к настенной живописи и превращению мест своего обитания в свинарник с необычной силой охватила народные массы. Зато дверь в квартиру Геннадия была новенькая, дорогая, металлическая. Значит, решил Глен, дела у школьного приятеля идут неплохо.
– Воров боишься? – спросил Глен.
– Жанна поставила. Жена.
– Она дома?
– Дома, – хмуро кивнул Брендюгин. – Только не у меня.
Повозившись, он открыл дверь. Они вошли в квартиру.
– А родичи где?
– В деревне. Дом купили – теперь там безвылазно. У матери хозяйство, куры да гуси. У отца – самогонный аппарат. Довольны.
– И ты, наверное, доволен. У тебя здесь хата пустая.
В квартире было уютно. На ней лежала печать домовитого хозяина с умелыми руками. Все чисто, отремонтировано. Двери не скрипят, краны не протекают. Глен был тут лет девять назад. Мебель была та же, за исключением кресел, дивана и журнального столика. Появилась и электронная всячина: видик, корейский телевизор, музыкальный центр, видеоприставка «Сони».
– Ты, что ль, играешь? – Глен кивнул на электронную игру.
– А чего еще делать? Интересно.
Глен прошел в ванную, умылся, осмотрел свое лицо, ощупал тело. Отделался он сравнительно легко. Сотрясения мозга вроде нет. Разбитый нос, припухшая челюсть, кровоточащая губа и ноющие ребра – не слишком суровые последствия такого молотилова.
– Сопляки, – процедил Глен сквозь зубы. – Разве так бьют?
Он видел, как бьют на зоне – профессионально, методично, с четко заданной целью. Могут несколькими ударами опустить почки и сделать инвалидом, могут убить, а могут просто причинить боль – в назидание. Глена самого так били. И он бил, правда, без особого умения. Есть целый свод правил – кого, за что и как бить. А эти сопляки просто развлекаются.
– Ну как? – спросил Брендюгин.
– Живой.
– Садись в кресло, я тебя осмотрю.
Глен послушно сел, и Брендюгин со знанием дела осмотрел его, прощупал ребра, кости. Кое-чему, занимаясь спортом, он научился.
– Более-менее. Ничего серьезного, – сделал он заключение.
– Похоже, что так.
– Сейчас сооружу закусь. Подожди немного.
Брендюгин выставил на стол «Амаретто», бутылку «Посольской» и отправился на кухню. Вскоре оттуда потянуло приятным запахом. Брендюгин любил и умел готовить. Он решил сделать свой фирменный омлет с ветчиной, лимоном, зеленью и всякой всячиной.
– Ну что, по маленькой? – спросил он, ставя сковороду на столик рядом с разложенной на тарелках закуской.
– Давай.
– За то, что еще один день прожили, – поднял Глен хрустальную рюмку.
– Как в армии: день прошел, и хрен с ним, – хмыкнул Брендюгин.
– Почти что.
Водка обожгла Глену горло. Бр-р, дрянь какая… Через несколько секунд, однако, стало хорошо, по телу прокатилась теплая волна.
– Хорошо пошла.
– Эх, Глен, сколько мы не виделись! Я тебя часто вспоминал.
– Добрым матерным словом.
– Да нет. Можно даже сказать – скучал по тебе. Поверишь?
– Я тоже вспоминал. Хотелось увидеться, – не моргнув глазом соврал Глен.
– Когда та ерундовина произошла, я верил, что ты не виноват.
– Правильно, не виноват.
– Многие считали, что это ты сделал. Я же знал, что ты не мог.
– Правильно, не мог.
– Индюкатор все. Он ведь со сдвигом по фазе был.
– Ладно, – оборвал его Глен. – Чего старое вспоминать. У тебя что? Как жил?
– Более-менее. За сборную выступал. Слышал?
– Как не слышать. Знаменитость городская.
– Потом травма была. Серьезная. Пока оклемался, меня со счетов списали. Я не из незаменимых был. Спорт – это гонка. Прозевал, сдал позиции – и ты уже в хвосте. Догоняй, рви живот. А мне не захотелось. Надоело. Я и ушел.
– Правильно сделал. Труда – тонна, а платят копейки.
– Что-то все-таки имел. Загранпоездки, барахло – в те времена за счет этого можно было безбедно жить. Не то что сейчас. Кое-что заработал. Потом на Жанне женился. Красивая девка была, студентка педучилища. Но самомнение, запросы – это нечто. Она меня подбила на челночные рейсы в Европу. Я в компанию еще Владика взял. Он из нашего клуба, легкоатлет-марафонец, мастер спорта. Тоже со спортом завязал. Дело выгодное оказалось. И шмотки возили, и золото, и машины перегоняли. Вон, «пятерка» под окном – моя. «Ауди» Жанна забрала, зараза.
– Долго челночил?
– Не очень. Но про это без рюмки не расскажешь. Давай еще по одной.
– Мне немного.
– Много – немного… Давай по полной. За то, чтобы у нас все было и чтобы нам за это ничего не было.
Глен честно проглотил содержимое рюмки, а она была не из маленьких. Его начало развозить. Окружающее все больше отдалялось от него и теряло четкость.
– Ну а дальше? – спросил Глен. – Тебе кто-то по рукам дал?
– Если бы! – Брендюгин взял бутерброд с колбасой, целиком засунул во вместительный рот и, жуя, произнес: – Завалил я одного в Польше.
– Как завалил?
– Там такой бардак. Нашего брата обирают все, кому не лень. Поборы, рэкет. Кто этим только не занимается – и славяне, и черные. Но очень крепкие позиции в рэкете у чечни были. Польской полиции на все плевать не наплеваться. Хуже, чем наша ментовка, – никогда помощи не допросишься. Одного парня у нас чечены выпотрошили, он к полякам в полицию. Так ему же они и морду набили. Мол, нечего ходить, развелось вас, русских, во все времена от вас Польше одна беда. Вся надежда на себя. Мы с ребятами кучковались. К нам никто не лез. А тут вдвоем с девкой в дорогу отправились. Машину перегонял. Тут нас на двух тачках прижимают к обочине. Их пятеро. Чечены, мать их! Вытащили нас из машины. Двое меня за руки держали, двое лупили. У одного ствол был, он все мне им в зубы тыкал. Им машина нужна была, а с нами они просто развлекались. Стали советоваться, что с нами делать – мочить или не надо. Решили меня отпустить, а спутницу с собой взять, в лесок. Понятное дело, для чего. Я человек спокойный, но иногда могу взбеситься. И взбесился. Тех двоих с рук стряхнул, а тому, с пистолетом, от души промеж рогов засветил. Он успел на курок нажать, но пуля вверх ушла. Тут другой чечен в карман полез, за пушкой… Ну, я его и завалил. Насмерть. Мы с Нинкой в машину и по газам. По дороге пистолет в речку выбросил. После этого с поездками пришлось завязывать.
– Ты же оборонялся. Чего тебе было бояться?
