скачать книгу бесплатно
– А может, оно и к лучшему? – неуверенно проговорил Локис. – Во всяком случае, нам не придется мотаться по улице, высматривая, в каком месте удобней его хлопнуть.
– Доля здравого смысла в этом есть, – согласился Демидов. – Но есть и неприятный момент: мы не знаем, как выглядит «его» территория.
– Я нарисую план, – быстро сказала Корнейчик. Она достала блокнотик и принялась в нем что-то чертить.
– Тогда осталось прояснить два последних вопроса, – кивнул Демидов. – Первое – где взять машину, и второе – куда этого хрена потом везти. С первым справиться проще, машину можно угнать. Со вторым значительно сложнее…
– Ничего сложного, – не отрываясь от своего занятия, заявила Анна, – мы привезем его сюда.
Разведчики недоуменно уставились на девушку.
– Я потом вам все объясню, – сказала она. – И ни о чем не беспокойтесь. Здесь у нас все схвачено, за все заплачено… Вот, – она протянула листок бумаги, – это план здания…
Десантники склонились над творчеством девушки.
Глава 8
Адвокат Порше нервно барабанил по столешнице пальцами, часто бросая взгляд на каминные часы. Ему казалось, что стрелки замерли. Он даже несколько раз подходил к часам, проверяя, не остановились ли они. Но часы продолжали мерно тикать, отсчитывая последние минуты до встречи с Анитой Лурье. Порше чувствовал, как нарастает его нервозность. Чтобы успокоиться, он выпил коньяку и теперь испытывал легкое головокружение. Однако мозг, как ему казалось, оставался светлым и ясным.
Телефон, по которому он звонил после ухода мадемуазель Лурье, принадлежал одному из сторонников Гудаева. Его оставил ему тот самый человек, что предложил Порше вести дела своего патрона, разрешив при этом в случае возникновения каких-либо сложностей звонить в любое время. До сих пор в этом не было надобности.
Ему ответили почти сразу. Адвокат кратко рассказал о своей проблеме и попросил денег. Его слушали не перебивая.
– Когда она должна передать вам диск? – спросил его собеседник на том конце телефонной линии.
– Мадемуазель сказала, что будет звонить вечером, – растерянно отозвался Порше, – ведь я не дал окончательного ответа…
– Договоритесь о встрече с этой особой, – проговорил голос в трубке, – и немедленно перезвоните мне. Да, и ни в коем случае не соглашайтесь встречаться с ней там, где предложит она. Только в вашей конторе! На этом пока все…
Порше сделал все, как ему сказали. Через час после второго звонка неизвестному «благодетелю» к нему в кабинет вошли трое мужчин: улыбчивый молодой человек в сопровождении двух здоровяков, на которых костюмы выглядели как-то нелепо.
Молодой человек был лучшим «чистильщиком» в организации, созданной Салманом Радуевым.
– Месье Порше, – проговорил он, – эти люди помогут вам получить диск бесплатно. Согласитесь, глупо платить за то, что можно взять даром… Во всяком случае, так считает мой патрон, и я с ним полностью согласен.
– Но могут возникнуть осложнения с полицией, – с опаской оглядывая звероподобных мужчин, сказал Порше. – Эта мадемуазель показалась мне умной и хитрой…
– Вот мы и посмотрим, насколько она умна, – рассмеялся молодой человек. – Заодно выясним, откуда у нее эта запись. На выходе из Орли нет никаких камер слежения, я это проверял лично. Мне кажется, что это провокация. Или мошенничество.
– Какая провокация? – машинально спросил Порше, продолжая рассматривать парней.
– А вот это мы и выясним, – со злорадной ухмылкой пообещал Аджаев. – Эти парни умеют развязывать языки.
Порше покачал головой, но спорить не стал. Он понял, что имел в виду этот странный человек со змеиным взглядом, говоря о «развязывании языков». Единственное, чего он теперь хотел, чтобы эта процедура проходила где-нибудь подальше от его конторы. Ближе к полуночи парней спрятали в приемной, а Газит остался в кабинете Порше.
И вот теперь адвокат ждал, когда появится Анита Лурье. От волнения из-за предстоящей встречи и всего того, что должно было произойти дальше, его слух, несмотря на приличную дозу алкоголя, обострился до предела. Возможно, именно поэтому шаги на лестнице он услышал очень ясно, хотя от лестничной площадки его отделяла приемная со звукоизоляционной дверью. Молодой человек, видимо, тоже их услышал. Он весь подобрался, напружинился, словно хищный зверь перед броском.
– Кажется, идет, – прошептал адвокат.
– Не идет, а идут, мэтр, – поправил его Газит. – Вы не различаете, что идут двое?
Он бесшумно скользнул к той стене, на которой был выключатель; в правой руке у него тускло сверкнула вороненая сталь пистолета. Неуловимым движением свободной руки погасив свет, он замер у двери. Для того или тех, кто входил в кабинет, Газит был до некоторой поры незаметен.
Между тем тихие шаги слышались уже возле самого кабинета. Порше, которому молодой человек знаком приказал оставаться на своем месте, почувствовал, как у него мелко трясутся руки. Он вдруг подумал, что те, кто стоял сейчас за дверью, прямо с порога начнут стрелять. И тогда он погибнет первым.
Словно в подтверждение его мыслей, дверь распахнулась рывком, и от неожиданности Порше чуть не вскрикнул. Он сам не понял, как сполз под стол. Из-под него адвокат видел, как в кабинет шагнул человек огромного, как показалось ему с перепуга, роста. Следом за ним вошел второй. Он что-то сказал на незнакомом Порше языке, и тут же вспыхнул свет. Адвокат закрыл глаза, чувствуя, что теряет сознание. Даже если бы этого не произошло, он все равно не смог бы понять, о чем говорили его «охранники» и те люди, которые пришли к нему. Впрочем, разговаривали они недолго…
…Когда Локис и Демидов добрались до конторы адвоката Порше, им стоило большого труда уговорить Анну не ходить с ними. Собственно, этим они начали заниматься еще в отеле и по дороге к Порше. Корнейчик наконец согласилась, хотя и неохотно.
Бесшумно поднявшись по крутой лестнице, разведчики быстро миновали приемную, освещенную дежурным синевато-фиолетовым светом. С минуту постояли возле двери в кабинет адвоката, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Володя взглянул на Купца и показал на массивную ручку, потом на него. Демидов понял, что он хочет, и в знак согласия кивнул. Сделав глубокий выдох, Володя рванул на себя дверь. Купец одним прыжком ворвался в темноту кабинета и остолбенело замер на месте. Вошедший следом за ним Локис сразу же понял причины растерянности своего командира. Кабинет был пуст.
– Вот укурок недоделанный, – выругался Демидов. – Надул, каналья!
Едва он успел это сказать, как вспыхнул свет и за их спинами голос неизвестного по-русски, но со слабым кавказским акцентом проговорил:
– Не шевелиться и не оглядываться, иначе стреляю! Медленно поднимаем руки вверх и опускаемся на колени.
– Во влипли, а! Как пацаны сопливые, – с плохо скрываемым сарказмом проговорил Демидов.
Но спорить он не стал и выполнил команду. Володя понимал, что в их положении, когда они понятия не имеют, сколько человек у них за спиной, чем они вооружены и вооружены ли вообще, спорить, а уж тем более сопротивляться было глупо. Поэтому он тоже опустился на колени, положив обе руки на затылок. Стоявший за ними человек что-то гортанно крикнул, и Локис услышал, как в кабинет вошли еще двое. Он слышал, как один прохаживается за их спинами, но определить, где стоят остальные, на каком расстоянии от него и Демидова, он не мог.
– А теперь поговорим, – предложил тот же голос. – Для начала выясним, кто вы такие?
– Могу задать точно такой же вопрос, – дерзко ответил Демидов.
– Вообще-то нам нужен адвокат Порше, – пытаясь немного смягчить резкость Купца, миролюбиво вставил Локис. – А не вы…
Он лихорадочно соображал, как им выпутаться из ловушки, которую им устроили, судя по всему, подельники Гудаева. Но ничего путного в голову пока не приходило.
– Будешь хамить, русский, – ударю, – строго предупредил голос. И, словно желая показать серьезность своих намерений, парень (судя по голосу, он был не старше Володи) приблизился к Локису и занес руку, чтобы ударить его по голове или шее рукояткой пистолета. Это было ошибкой. Недаром в ВДВ существует шутливая поговорка, что «при плотном контакте лошадь опасна, когда к ней подходишь сзади, корову надо опасаться спереди, а десантник опасен со всех сторон».
Уклонившись от удара в сторону, Локис кувыркнулся вперед и влево. Правой ногой при этом он ударил стоявшего за ним человека в пах. Тот, взвыв от боли, выронил пистолет, обеими руками схватился за отбитое место и что-то гортанно закричал. Кувырок позволил Володе развернуться лицом к нападавшим. Он заметил, что Купец тоже откатился к адвокатскому столу и уже вскочил на ноги. Почти одновременно с этим Локис услышал несколько выстрелов. Их звук напоминал тот, который бывает, когда из бутылки штопором вытаскивают пробку.
«Пистолеты с глушителями», – мелькнула мысль.
Вскочив прыжком на ноги, он увидел, что тот, кого он «по неосторожности» задел ногой, корчится на полу, а его пистолет валялся буквально в метре от Володи. Двое его напарников стояли в полицейских стойках, готовые стрелять, едва только кто-нибудь из разведчиков попытается продолжить сопротивление.
– Прыткие ребятишки достались, – глухо проговорил один из них, держа Локиса на прицеле.
– Пристрелить их, и все дела, – предложил второй.
– Не стрелять, – прохрипел с пола их главарь, он начинал приходить в себя и даже смог подняться на четвереньки. – Мне эти скоты еще нужны. Глотки мы им потом перережем…
Володя взглядом смерил расстояние до пистолета, лежавшего на полу. Он прикидывал, есть ли у него шанс дотянуться до него и успеть выстрелить первым. Вывод был неутешителен: до пистолета он, конечно, допрыгнет, но на этом все и закончится. Его пристрелят раньше, чем он успеет вскинуть оружие.
Главарь почти совсем оклемался и начинал подниматься на ноги. Пистолет продолжал лежать на полу. В этот момент в приемной, дверь в которую по-прежнему оставалась открытой, послышался шорох. Оба громилы сработали одновременно: резко развернувшись, они дважды выстрелили в фиолетовый полумрак. На это у них ушло не более двух-трех секунд. Но этого Локису было вполне достаточно: выполнив длинный кувырок, он встал на оба колена, одновременно хватая пистолет. Когда бойцы развернулись к нему, он встретил их двумя выстрелами. «Беретта» была без глушителя, поэтому грохот в закрытом помещении был приличным. Кислый запах порохового дыма тут же пополз по комнате. Бандиты даже не успели ничего понять. Тяжелые пули отшвырнули их к стене, подбросив и развернув в воздухе. Володя видел их удивленные уже мертвые глаза. Быстро переведя ствол на все еще стоявшего главаря, он насмешливо проговорил:
– Власть – штука переменчивая, как женщина… Лапы в гору, и ни гугу.
Демидов, заметив, что ему больше ничто не угрожает, метнулся в приемную.
– Аня, ты жива? – закричал он придушенным голосом. – С тобой все в порядке? Не зацепило?
– Мальчики, у вас все в порядке? – послышался в ответ из приемной голос Корнейчик. – Никто не ранен?
– Только убит, – проворчал Локис, поднимаясь в полный рост и обращаясь к бандиту: – Вставай, орел с куриными перьями, в зоопарк поедем. А для начала встань мордой к стене и не вздумай брыкаться.
В сопровождении Купца в кабинет осторожно вошла Анна. Огромный, как гризли, Алексей как-то особенно бережно поддерживал ее под локоть.
– Что у вас произошло? – растерянно глядя на трупы и стоящего у стены парня, спросила Корнейчик.
– Воюем помаленьку, – хмыкнул Локис.
– А где адвокат? – Аня обвела кабинет тревожным взглядом. – Он был здесь?
– Да хрен его знает, куда эта гнида смылась, – Купец повысил голос. – Если найду, порву, как Тузик грелку!
– Ребята, – перебила их Анна, – давайте все эмоции оставим на потом. Надо срочно искать Порше и сматываться отсюда. Выстрелы наверняка слышали с улицы. В любой момент может появиться полиция.
Разведчики переглянулись. Перспектива встречи с французскими блюстителями порядка их не радовала. Впрочем, поиски много времени не заняли. Почти сразу Демидов заметил торчащий из-под стола коричневый ботинок.
– Нашел куда прятаться, урод, – проворчал он, вытаскивая за шиворот перепуганного адвоката. – Что с ним делать? Просто пакуем или как?
– Минуточку, – Корнейчик достала из сумочки шприц-тюбик. – Закатайте ему рукав.
Порше, хотя и не понял, о чем говорят эти страшные незнакомцы, но, увидев, как ему задирают рукав рубашки, а «мадемуазель Лурье» приближается с чем-то напоминающим шприц, сообразил, что сейчас произойдет. Он забился в крепких руках Демидова, тщетно пытаясь вырваться.
– Нет-нет, мадемуазель! – закричал он. – Я вас умоляю, я ничего никому не скажу про вас! Клянусь вам!!! Только не убивайте меня, умоляю вас!!!
Страх, помноженный на отчаяние, желание жить и бродивший в крови крепкий алкоголь придавали субтильному французу силы. Демидов, который на спор рвал колоду карт из тридцати шести листов, с трудом его удерживал. Локис, в этот момент вязавший брючным ремнем пленного боевика, не мог ему помочь.
– Успокойтесь, месье адвокат, – холодно прервала его вопли Корнейчик, – никто не собирается вас убивать. Это снотворное, вы просто уснете. Это даже полезно для ваших нервов…
Порше обескураженно затих: так разительна была перемена в поведении и голосе этой милой женщины. Анна ловко, словно занималась этим всю жизнь, сделала адвокату укол.
– Вот и все, – удовлетворенно констатировала девушка. – Минут через пять подействует…
– А у тебя еще есть такая штука? – неожиданно спросил Локис. – Для этого приятеля. – Он кивнул на лежащего возле его ног бандита. – А то боюсь, он шум на улице поднимет…
Ответить Аня не успела – с улицы послышался шум полицейской сирены. Все трое тревожно переглянулись.
– Что, испугались?! – злорадно засмеялся Аджоев. – Нервы-то не железные, жить все хотят. Правильно ты говорил, русский: судьба, она женского рода, потому и переменчива!
Володя наотмашь ударил говорившего рукояткой пистолета по голове, и тот сразу же затих. Взвалив его на плечо, Володя рысцой направился к выходу. Купец последовал за ним, взвалив на себя обмякшее тело адвоката Порше, Корнейчик шла замыкающей.
Глава 9
Камера, в которую французские власти поместили Гудаева, больше напоминала номер в российской гостинице средней руки: с телевизором, белоснежной раковиной для умывания, кабинкой туалета, полумягкой кроватью, над которой висела полка для книг. Был даже холодильник. У Гудаева, несмотря на запрет, имелся мобильный телефон, которым он пользовался почти открыто. Охрана за определенную плату смотрела на это сквозь пальцы.
Питался Гудаев не в общей тюремной столовой, а прямо в камере. Эту привилегию ему тоже предоставили по его просьбе. Еду, за отдельную плату, ему приносили из соседнего ресторанчика, куда каждое утро отправлялось составленное Гудаевым меню-заказ. Платил за это Салман, разумеется, не из своего кармана. Все расходы по его содержанию в тюрьме, так же как и оплата адвокатских услуг, производились из казны «Северокавказского халифата», вдохновителем создания которого он был. Откуда в эту казну поступали деньги, знали всего несколько человек из близкого окружения Гудаева.
Несмотря на то что камера была рассчитана на двоих арестантов, он сидел в ней один. И совсем не потому, что его посчитали особо опасным, а потому, что об этом попросил сам Гудаев. Ему до жути не хотелось никого видеть, а уж тем более с кем-то общаться. К тому же французского языка он не знал. Даже на обязательных трехчасовых прогулках Салман держался особняком от остальных арестантов. Стоя в стороне, он с сосредоточенным видом думал о своем деле. И мысли его были невеселые. В том, что его не выдадут российской Генпрокуратуре, он был уверен и поэтому за исход первого процесса не переживал. Значительно больше его беспокоило то, что его обвинили в нападении на французского полицейского. И хотя он этого не делал, задержавший его в Орли старший инспектор Люка категорически настаивал на том, что именно он, Гудаев, отдал приказ напасть на него. Главным аргументом полицейского было то, что задержанные им люди разговаривали между собой не по-французски. И хотя этот аргумент казался абсурдным и где-то даже бредовым, суд принял его за основу обвинения. Об этом Гудаеву сообщил адвокат Порше, которого нанял для Салмана его помощник Гайси Ратуев. Почему он сделал такой выбор, Гудаев не интересовался. Но адвокат ему понравился. По крайней мере, первый процесс он провел профессионально.
Гудаев встал с кровати и прошелся по камере. Порше должен был прийти сегодня после обеда и сообщить Салману, какие доказательства его невиновности удалось раздобыть. Вечером ему позвонил на мобильный Ратуев и сказал, что Порше что-то там нашел. После обеда прошло уже полтора часа, но мэтр все еще не появился. Его телефон не отвечал. Не отвечал на звонки и верный Гайси. Его оператор сообщал пустым механическим голосом по-английски, что абонент находится вне зоны доступа. Это начинало беспокоить Гудаева. Он не верил, что с Ратуевым могло что-то случиться, но нехорошие предчувствия не покидали его. Невозможность получить хоть какую-то информацию только усиливала беспокойство. Гудаев включил телевизор и опять лег на кровать, закинув руки за голову. Передавали новости, но незнание языка лишало Салмана возможности понять, что произошло за последние сутки. Впрочем, значение некоторых слов он уже знал, но этого было мало. Гудаев равнодушно смотрел на экран, слушая грассирующую речь. Мелькали какие-то политики, артисты, еще кто-то. Показывали бытовые сцены из жизни страны, зарубежные новости, автодорожные аварии. Неожиданно на экране возник портрет Мишеля Порше. Гудаев вскочил с кровати. По тому, каким постно-равнодушным тоном говорил диктор, Салман догадался, что говорят о чем-то очень важном. Несколько раз прозвучали слова: fusillade – «стрельба», deux cadavre – «два трупа», dangerous – «опасный» и arme a feu – «оружие». Напряженно вслушиваясь в речь, Гудаев пытался понять, что случилось с его адвокатом. Картинка сменилась. Теперь на экране были две фотографии, Гудаев сразу же узнал телохранителей Ратуева. Ошибиться он не мог, поскольку много раз видел их, когда они сопровождали Гайси. Несколько раз он уловил свою фамилию, несколько искаженную французской транскрипцией, но все равно узнаваемую. Мелькнуло здание Дома правосудия, потом его, Салмана, портрет. Напоследок что-то говорил судья, который отказался экстрадировать его в Россию. Но Гудаев уже не слушал. Подбежав к двери, он несколько раз ударил в нее кулаком и прокричал, подзывая охранника:
– Gardien! Gardien!!![1 - Gardien (фр. дословно) – сторож.]
Тот подошел не сразу. Салман знал почему. Во всей тюрьме нашелся только один охранник, потомок белоэмигрантов, который сносно говорил по-русски. Через него все остальные, включая и директора тюрьмы, общались с Гудаевым, когда ему было что-нибудь надо. Он же водил Гудаева на встречи с адвокатом. Роль переводчика выполнял Гайси, который обосновался во Франции еще в конце девяностых годов. Видимо, на этот раз на их этаже дежурил француз. Услышав призывные крики русского арестанта, он прежде всего отыскал Анри Коновью.
– Что у вас случилось, месье? – с каким-то особенным акцентом спросил тот, входя в камеру. – Я собирался уходить домой.
– Я только что смотрел новости, – суховато ответил Гудаев. – Там показывали моего адвоката. Он должен был сегодня прийти ко мне, но не пришел. Я могу узнать, что с ним?
– Вы хотите, чтобы я немедленно все бросил и начал узнавать об этом? – немного насмешливо поинтересовался Коновью.
– Вам достаточно просто прослушать новости, – едва сдерживая раздражение, проговорил Гудаев. – Для вас ведь это не составит большого труда?
Охранник пожевал губами, словно это помогало ему обдумать предложение арестанта. Тот напряженно смотрел на Анри.
– Сколько вы хотите получить за эту информацию? – спросил он наконец. – Назовите цену.
– Деньги здесь ни при чем, месье, – задумчиво ответил Коновью, – через пару часов вы и так сами все узнаете. Сейчас как раз решается вопрос, что с вами делать…
– Да не тяни ты кота за хвост, – Гудаев уже не скрывал своего раздражения.
– Простите, месье? – Охранник слегка нахмурил брови. – Разве я мучаю животных?
Салман поморщился, сообразив, что выражение «не тяни кота за хвост», понятное любому российскому школьнику, проживший всю жизнь за границей Коновью воспринимал в буквальном смысле.
– Я имел в виду не это, – сказал он. – Я хотел сказать, что если вам что-то известно, то расскажите мне…
Анри пожал плечами.
– Мне известно немного, – ответил он после небольшой паузы. – Этой ночью в конторе адвоката слышали выстрелы. Когда туда приехал полицейский патруль, ажаны заметили, что из здания выходят какие-то люди – двое мужчин и женщина. Мужчины несли на себе кого-то. Патрульные попытались задержать неизвестных, но те начали отстреливаться. Захватить их так и не удалось. В конторе мэтра Порше обнаружили два трупа. Сам адвокат исчез… Вот, собственно, и все, что передают в новостях.
Салман бессильно опустился на кровать и обхватил голову руками. Коновью сочувственно смотрел на него.
– Месье, не стоит так переживать, – проговорил он. – Через три-четыре дня, если вашим доверенным лицам не удастся найти нового адвоката, суд вам назначит защитника. Так что для вас не все потеряно. Кстати, полиция разыскала машину, на которой уехали неизвестные. Сейчас они допрашивают ее хозяина…
Гудаев промолчал. Казалось, что он не слышит, что ему говорит Коновью. Собственно, так оно и было. Охранник, потоптавшись на месте, вышел. Гудаев продолжал сидеть на кровати, раскачиваясь из стороны в сторону, как старый слепой дервиш на молитве. Все рушилось. Ему удалось оттянуть начало съезда на неделю. Через пару дней он рассчитывал выйти на свободу. Но теперь это мероприятие опять откладывалось, причем на весьма неопределенный срок. Но не это приводило в отчаяние Гудаева. И даже не то, что съезд могли провести без него и выбрать другого главу халифата. Этого Салман не боялся – выцарапать власть он сумел бы. Значительно больше он боялся, что съезд вообще не состоится, что все делегаты разъедутся, а тогда придется все начинать заново. И тогда большой вопрос, захотят ли они собираться вновь? Салман слишком хорошо знал своих единоверцев. Подобные «накладки» сильно подрывали в их глазах авторитет лидера. А утратив его один раз, вернуть его было уже невозможно.
Гудаев стал успокаиваться, и его мысли потекли в другом направлении. Он попытался, впервые за все это время, проанализировать то, что случилось с ним за эти дни. Картина получалась несколько странной. Выходило, что полиция ждала его, знала, что он должен прилететь, знала, каким рейсом… Значит, им кто-то об этом сообщил. Но кто? И зачем? В памяти всплыло хищное лицо главного конкурента на пост главы халифата, Кадыра Асланова, при их последней встрече.
– Люди разберутся, кто им нужнее, – заявил он тогда. – Выборы решат многое…
Гудаев хорошо знал характер своего оппонента. Для достижения своих целей он не брезговал никакими методами, вплоть до физического устранения конкурента.
– Неужели это Кадыр? – прошептал он вслух. – Но тогда… Он же знает, чем ему это грозит.
