скачать книгу бесплатно
Вторая рука моей гостьи вытаскивает из тяжелого пучка волос пару деревянных штырей, предназначенных для фиксации прически. Волосы у нее шикарные, хоть я и не люблю этого слова. Они свободно рассыпаются золотисто-медвяным водопадом по спине и частично по плечам, обтекают и подчеркивают грудь. Такое ощущение, что волосы тоже выдрессированы представлять хозяйку в лучшем свете. Грудь действительно хороша. Третий размер, высокая и даже на вид упругая, с небольшими розовыми кругами около сосков.
Впрочем, в Багире все без изъяна. Пожалуй, только сумасшедшинка во взгляде может напугать рядового наблюдателя. Но я уже как минимум сержант. После тигров и крокодилов такая фигня меня нисколько не беспокоит.
Багира так же молча подходит ко мне и царапает слегка наманикюренными пальцами по груди, заботливо огибая многочисленные шрамы. Затем, ни слова не говоря, поворачивается и идет в душ. Вид сзади тоже впечатляет. Особенно если учесть, что узких стрингов между ягодиц просто не видно.
А я вспоминаю нашу вторую и последнюю встречу на воле. Она тогда внезапно задрала на мне майку, распанаханную ножом в уличной драке, и облизала порез на животе. Четкая линия ее губ была слегка смазана моей кровью. В свете уличных фонарей и подсветки приборной доски это выглядело пугающе, но и возбуждало.
Мы сидели в уютном салончике ее малолитражной «рено» и переживали недавнее приключение. Вернее, я думал, что переживали. Для нее это был только укол адреналина и оказия, позволяющая завербовать нового рекрута. Неплохого, надо сказать, коль он сумел так долго продержаться в суровых условиях Колизея. Не удивлюсь, что ей за меня какие-нибудь бонусы выплачивают. Если только она не хозяйка всего этого зверинца.
Впрочем, я в той давешней ситуации тоже не был полностью искренен. С точки зрения философии, мы квиты. Ибо сказано в Писании – кто сеет ветер, тот пожнет бурю. Я дорвался до упругих Настиных грудей, не подозревая, что вместе с ними получил массу проблем. Багиру в миру зовут Анастасия.
Ситуацию с хулиганами я нарочно подстроил. Крутились у меня во дворе пацаны из тех, что на пять-шесть лет моложе. Подрастающие волчата. Все просили рекомендацию в Пашкину бригаду. Тот тогда уже был в авторитете, стал королем всего правобережья.
Именно с ним мы впервые встретили Багиру. Место, где это случилось, называлось пророчески – «Арена». Именно так, с большой буквы. В этом кабаке деловые люди любили перетирать разные проблемы.
Однажды мы там непринужденно беседовали и легко ужинали икрой и водкой. И вдруг! Идет она своей плавной походкой. Раньше я всегда думал, что выражение «лебедь белая плывет» – всего лишь фигура речи. Ан нет. Эта особа двигалась так, что шагов под длинным вечерним платьем не заметно было. Она села за столик, заказала кофе.
Пашка подозвал халдея, мол, кто такая? Тот ответил, что толком не знает. Сия леди об эту пору всегда здесь пьет кофе.
Вообще дурдом! Чтобы такая красавица в бандитском кабаке себе кофе-брейки устраивала?
Мой друг попытался к ней подкатить, когда она уже на выход пошла. Он засеменил рядом, подлаживаясь под ее шаг – чисто Майкл Джексон со своей лунной походкой. Пашка что-то сказал ей на ушко, а она лишь ускорила шаг.
Репа к такому невниманию не привык и придержал ее за попу. Тут-то и произошло нечто совсем уж необычное по тем временам. Леди в черном достала из сумочки какую-то фигню и ткнула наглеца в шею. Тот затрясся и упал. Вот это финиш! Электрошокер!
Пока суд да дело – незнакомка ушла. Халдеи улыбки прячут, Пашка, естественно, рвет и мечет. Дескать, найду и предам жестокой расправе.
Наверное, нашел-таки. Потому что с тех пор его никто не видел. Пашкина бригада через месячишко распалась на две неравные части.
– О чем задумался, гладиатор? Небось наш первый раз переживаешь и злишься? – Прохладная после душа Багира валится на живот рядом со мной и пытливо смотрит в лицо. Она действительно обладает какими-то экстрасенсорными способностями. Полное ощущение, что от ее глаз исходит мерцающий зеленоватый свет. Он есть, но я его не вижу. Или наоборот – вижу, но его нет. Глубока твоя кроличья нора, Алиса.
«Нора» у Багиры действительно глубока, мускулиста и как будто живет своей отдельной жизнью. Такого качественного секса у меня не было давным-давно. Может быть, вообще никогда. Влюбился, что ли? Бывает же в бабах такой животный магнетизм. Сейчас я готов ей простить даже вербовку в Колизей.
– Ты-то хоть помнишь наш первый раз? – бурчу я с долей иронии.
Сто пудов не помнит. Она меня тогда в «Арене» и не срисовала. Обычная серая личность из параллельного ей мира.
Так и есть!
– Ну как же? Толпа хулиганов с ножами, благородный прохожий вступился за честь прекрасной незнакомки.
Я снова четко вижу всю диспозицию. «Рено», застывший на спуске, ободранный «Москвич», загородивший ему дорогу.
Трое молодых отморозков рвут дверцы малолитражки с криками:
– Мы тебя, коза, научим краковяк танцевать!
Тут выходит благородный спаситель, весь в белом. Дрались мы тогда почти по-настоящему. С пацанами уговор был – бить в полную силу. В кульминацию один из моих визави махнул ножом и легонечко чиркнул меня по пузу.
Расчет понятен. Признательная дама уж точно возьмет с собой героя, чтобы перевязать его раны. Она и взяла. Даже трахнуть ее тогда не получилось. Настя напоила меня какой-то психотропной дрянью.
Драки на ножах, оказывается, плохая примета. С Пашкой я тоже примерно так подружился.
В конце апреля матушка сказала любимому сыну:
– Мы с девчонками на «Кармен» собрались, а спектакль поздно заканчивается. Геночка, не мог бы ты меня встретить возле театра после тренировки?
Гек ответил утвердительно. Тренировка заканчивалась в восемь, спектакль – в половине десятого, так что времени хватало с избытком.
Где-то в районе девяти часов он уже стоял под портиком театра. Парень прислонился плечом к колонне и наблюдал за вечерней суетой.
Театр находился на берегу полноводной сибирской реки, разделяющей город на две равные части. Неподалеку мигала разноцветьем огней гостиница, на первых двух этажах которой располагался ресторан. Между гостиницей и театром темнели скульптурные группы, украшающие фонтаны, которые пока не работали – не сезон.
Вечер выдался довольно теплым, целых плюс двенадцать градусов, но из темноты, где несуетливо ворочалась в своих берегах могучая река, тянуло знобящей сыростью.
Гена ежился в тонкой ветровке и ждал того светлого момента, когда театральный Хозе в очередной раз зарежет свою Кармен. Сильно саднили пальцы, намозоленные чужими кимоно. В животе урчало от голода. Гека клонило в сон от усталости, несмотря на свежий бриз.
– Ну что? Сколько? Тридцатник есть? Как раз на три пузыря.
Хриплые голоса, раздававшиеся неподалеку, выдернули парня из состояния прострации. Он осторожно выглянул из-за колонны и увидел неподалеку тройку персонажей, появление которых возле оперного театра само по себе являлось нонсенсом. Они стояли между боковой поверхностью здания и косогором, спускавшимся к реке.
Здесь располагалась некая пограничная зона между высоким искусством и приземленным бытием. Шаг в сторону – и ты на хорошо освещенной площади. Шаг за угол – и вокруг скучные заборы строительных площадок.
Трое люмпенов, видимо, до недавнего времени расслаблялись в доме, строящемся неподалеку. Вида они были классического, словно иллюстрация к теории Ломброзо. Гек про нее где-то мельком читал, и сейчас она буквально на глазах воплотилась в жизнь.
Самый высокий из троицы – акромегал с мощным подбородком, массивными надбровными дугами и длинными руками – сосредоточенно тасовал на широкой ладони мятые банкноты и кучку мелочи. Неандерталец калибром поменьше стоял рядом и загипнотизированно смотрел на чарующий танец денег между линиями жизни, судьбы и сердца.
Третий член этой милой компании, пожалуй, выпадал из концепции, придуманной великим итальянским психиатром. У него был облик старого рыцаря: довольно длинные седые волосы, висячие усы, благородные черты лица. Такой имидж удачно дополнял длинный рубец через всю щеку.
Именно этот благородный рыцарь Айвенго в линялой штормовке и старых трениках оказался самым сообразительным из всей троицы.
– Какие три пузыря? – Его суровый, с мужественной хрипотцой голос тоже вполне укладывался в рыцарский имидж. – Сейчас по чирику не возьмешь уже. Только у таксистов или цыган по пятнашке. А закусь? Бабки на такси? – Седоусый аналитик многозначительно закурил папиросу, предоставив спутникам самостоятельно сделать правильные выводы.
Его товарищи напряглись, но свежие идеи на тему о том, как же им обустроить свое светлое сегодня, в их головы почему-то не приходили.
Вдруг неандерталец помельче просветлел лицом и заявил:
– А мы вон у того пионера попросим!
Гек подумал, что речь идет о нем, и приготовился к защите. Но питекантроп рысью пробежал мимо. На острие атаки любителя цыганской водки Гена с удивлением увидел Пашку. Сокурсник шел неподалеку, собираясь обогнуть театр с другой, правой стороны. Как назло, народ на площади вдруг рассосался, и столкновению двух культур, даже антимиров, ничего не мешало.
Судя по всему, перспективы такого столкновения были весьма не радужными для студента-комсомольца. Невысокий парень в модной курточке типа «летучая мышь» на фоне приближающегося агрессора смотрелся сущим ягненком.
«Может, помочь? Хоть и травоядное, да свое. Вдруг пригодится, – подумал Гек, однако эта добрая мысль тут же сменилась осторожным расчетом. – С какой стати мне подставлять свою спину бандитскому ножу? Эти трое люмпенов наверняка имеют в карманах по заточке. Тут и к бабке не ходи. Ничего страшного с ним не случится, – успокоил Гена совесть, ворохнувшуюся внутри. – Ну, пощиплют пацанчика. Не убьют же они его. Бабок стрясут, и все».
Но ситуация вдруг стала развиваться по необычному сценарию. Пашка внезапно хлопнул себя по лбу, как будто что-то вспомнил. Он развернулся на сто восемьдесят градусов и спокойно пошел назад. На его пути оказался фонтан, и сокурсник, к удивлению Гены, стал огибать это препятствие со стороны реки.
А ведь в данной ситуации логичней было бы делать обходной маневр с освещенной гостиничной стороны. Скульптурная композиция, облагораживающая фонтан, отсекала свет фонарей, создавала весьма подходящую обстановку для дел, требующих конфиденциальности. Обычно там, на бортике бассейна, сидели целующиеся парочки или выпивающие тинейджеры.
Агрессор, обескураженный неожиданным маневром, увидел, что пионер удаляется, пустился вдогонку и завопил:
– Эй, ты что, не слышишь? К тебе обращаюсь! – с этими словами неандерталец нагнал уходящего парня, схватил правой рукой за левое плечо и стал разворачивать к себе.
Потенциальная жертва поддалась неожиданно легко. Но преследователь почему-то внезапно упал, как подкошенный. Гек со своего места отлично видел всю диспозицию. Пашка крутанулся вокруг своей оси и с ходу конкретно пробил в подбородок. После чего он спокойно продолжил путь к автобусной остановке, виднеющейся вдали.
Второй верзила увидел, что жертва уходит, а корефан лежит в тени бортика фонтана, но сразу даже не понял, в чем тут дело. Он совершил ту же ошибку: догнал, завопил, развернул противника к себе и тут же получил удар. Правда, из-за разницы в росте кулак Пашки в этот раз попал чуть ниже подбородка. Но этого вполне хватило. Акромегал захрипел, схватился за шею и бухнулся сначала на мосластый зад, а потом и на спину.
Тут уж Гек ждать не стал. Мимо него как раз пробегал пресловутый рыцарь с ножом в руке. Гена быстро вышел из тени и окликнул его нейтральным «Эй!». Седой Айвенго действительно соображал быстрей своих собратьев «по перу» и без всякого замешательства напал на неожиданного противника. Он сделал быстрый замах и попытался ударить парня ножом в живот.
Гена поймал запястье вооруженной руки в перекрестье своих мощных кистей и легко вывернул руку супостата ему за спину. Одновременно он ударил уркагана, удерживаемого в согнутом положении, коленом в лицо. Раздался негромкий чавкающий хруст носовых костей. Глухо брякнул о булыжники мостовой кнопочный нож-лисичка, изделие зоновских мастеров.
Седой рыцарь обмяк. Гена опустил его ничком на землю и бросил взгляд в сторону фонтана. Первый поганец уже сидел, прислонившись спиной к бортику бассейна. Голова его слегка пошатывалась на короткой шее. Ему сейчас было явно не до драки.
Зато верзила левой рукой держался за горло, а правой рылся в кармане видавшей виды ветровки. Пашка благоразумно не стал ждать результатов поиска и куда более точным ударом отправил противника в глубокий нокаут. Мимоходом Репнин пнул в висок и субъекта, сидящего у фонтана. Тот покорно завалился в сторону, обозначенную ударом, и затих.
Гек взял своего недавнего визави за шиворот и штаны, самую малость поднатужился и оторвал его от земли. Весил седой Айвенго на удивление немного.
«Худой какой! Видать, кушает плохо. А у нас кто плохо кушает, тот подарков не получает». – Гена вспомнил старый анекдот, усмехнулся и свалил ношу туда же, в тень бортика бассейна.
Пашка увидел однокурсника, удивился и заявил:
– О, привет! Тебя ведь Геной зовут, да? Дай пять!
– Гек, – буркнул тот, пожимая небольшую, но очень крепкую ладонь.
– Спасибо, Гек, что помог. – Пашка сверкнул своей плакатной улыбкой, которая сейчас совсем не раздражала Гену. – Глянь-ка, у тебя рукав куртки порезан.
Волков оглядел правый рукав. Из длинной прорехи торчали нитки рубахи.
– Это он меня успел ножом достать, пока я его на прием ловил.
– Ты на дзюдо, слышал, ходишь, так? Ну, еще раз спасибо. С меня причитается.
– Да ты и сам справился бы, – искренне сказал Гена. – Ловко ты этих тварей разделал.
– Может, и справился бы, но без твоей помощи пришлось бы дольше возиться, – проговорил Пашка. – Ладно, разбегаемся. А то сейчас сюда какие-нибудь активисты, народные дружинники припрутся. До встречи. Как-нибудь соберемся, посидим, отметим.
Гена вернулся под портик храма искусств. Тут, кстати, и спектакль кончился.
– Девчонки, а вот мой Генчик! – Матушка, вся одухотворенная высоким искусством, радостно представила спутницам сына.
Пятидесятилетние девчонки вежливо заулыбались и сказали пару дежурных фраз насчет того, как же мальчонка вымахал-то.
Волковы попрощались с ними и двинулись в потоке зрителей к своей остановке. Гек украдкой глянул в сторону недавнего побоища. За фонтаном ощущалась какая-то возня, но толком ничего видно не было.
«Пацанам сегодня на водку тратиться не придется. И так головы у всех болеть будут», – с усмешкой подумал он.
– А где ты куртку так порвал? – Мать нащупала дыру на рукаве и озабоченно оценивала масштаб повреждения в свете уличного фонаря.
– Да где-то за гвоздь зацепился.
– Ну вот, теперь новую покупать надо, а получка еще не скоро. Ладно, что-нибудь придумаем. Побежали, вон наш автобус едет.
«Институт – это то, без чего нормальный человек не может считать себя полностью интеллигентным, – любила говаривать моя бабуля. – Учись на врача, Геночка, в жизни всегда пригодится».
Права была старушка. Пригодилось.
На следующий день после моего общения со Смирновым снова появляется Багира. Красотка приносит с собой бутылку вина.
– Тебя руководство не дезавуирует за дружбу с гладиатором? – язвлю я. – Небось, наши любовные утехи уже стали хитом у охраны.
Она фыркает и заявляет:
– Здесь нет камер слежения. За кем тут приглядывать-то? Куда вы денетесь с подводной лодки? Ладно, не обижайся. Твое здоровье. Или, если хочешь, за нашу любовь. Горько?
Я снова не могу сопротивляться глубокому чувству, внезапно нахлынувшему на меня. Словами это не передать. Вместо того чтобы свернуть коварной фам фаталь шею, я с упоением ее облизываю, вдыхаю аромат ее кожи, парализующий волю.
Мы несемся через каскад замысловатых поз к полному катарсису. В финал выходим одновременно. В оргазме она хрипловато вскрикивает. Мускулистое лоно выдаивает из меня последние потоки жизненной энергии. Полностью обессиленный, я лежу на спине и бездумно созерцаю потолок. Багира курит рядом в постели и стряхивает пепел дорогих тонюсеньких сигарет прямо на пол.
– У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться, – вдруг говорит она.
– Мне бы еще минут десять отдыха, и я точно не откажусь.
Настя хрипло смеется, потом мурлычет:
– У вас, мужиков, одно на уме. Ладно, десять минут я подожду. А пока вот такая информация. Тебя решено повысить. Будешь штатным доктором у гладиаторов. Кабинет и все необходимое предоставим. Свобода передвижения по всему нижнему уровню, электронный ключ от всех комнат. Ну и, понятно, участвовать в поединках не нужно. Что скажешь?
А что тут говорить? Права была бабуля.
– С чего вдруг?
– Тяжело стало с мясом, – задумчиво отвечает она через дым сигареты. – Сейчас это именно мясо, сырье. Таких качественных экземпляров, как ты, нам уже давно не попадалось. В общем, будешь штопать победителей после боев.
«Мясо» в данном контексте именно мы, гладиаторы. Такой у них, видать, сленг там, наверху. Даже сейчас Багира не находит нужным подобрать какое-то другое, не столь оскорбительное слово.
Как вырастают из обычных девушек такие вот экземпляры? А ведь она наверняка училась в такой же советской школе, как и я. Тоже мне, Настасья Филипповна эпохи постсоветского ренессанса. Придушить ее, что ли? Мясо разное бывает. Иным и подавиться легко.
Я со значением кладу крепкую ладонь ей на горло. Она опускает свою мне ниже живота. Тоже со значением. То ли сжать хочет, то ли погладить.
– Ну не дуйся, Гекльберри. Ты – отдельная графа в нашем списке. Потому и предлагаю. Может, тебе будет приятно узнать, что ты первый из гладиаторов, кто удостоен такой чести.
Приятно ли мне? Наверное, никак. Главное, это свобода передвижения, пусть и по подземному уровню. А там и бежать можно.
Продолжение знакомства с Пашкой состоялось примерно через неделю. Гена стоял в столовой старого корпуса мединститута и соображал, стоит ли пристраиваться в длиннющую очередь у кассы. В столовой пахло пригоревшей едой и кислой капустой. Ароматы вивария, доносившиеся из коридора, тоже не добавляли прелести в этот коктейль. К тому же и руки, хоть он и мыл их два раза с мылом, и халат пропахли невинно убиенными лягушками – только что закончилась пара по нормальной физиологии.
Если сюда еще присовокупить густой сладкий запах духов доцента Брушневской, то получалась и вовсе убойная смесь. Что-то типа азиатских пыток.
Странно, духи физиологички пахли в общем-то вполне приятно. Но, смешавшись с запахом лягушачьей смерти, они приобретали абсолютно новый, очень стойкий оттенок. Он буквально вкручивался стальным шурупом в подсознание парня. Брушневская была очень милой, интеллигентной и приятной в общении старушкой, но аромат ее духов с некоторых пор вызывал у Гека исключительно негативные ассоциации.
