Мастер выживания

Молодой человек заметил, как девушка с интересом посмотрела на него, когда он садился рядом с ней на свободное кресло, и Никита принял это как знак.

– Извините, вы не знаете, где здесь поблизости есть какое-нибудь кафе, где можно попить холодных соков, а то что-то жарко сегодня?

Девушка повернулась и посмотрела ему прямо в глаза, улыбаясь уголками своих красивых губ.

– Знаю. Я как раз сама собиралась выпить чего-нибудь холодненького. Могу проводить, – удивила она Никиту своим предложением.

Вообще-то он не был каким-то ловеласом по жизни и, конечно же, не верил в любовь с первого взгляда, но в этой девушке со странным именем Ляля было что-то притягательное. Темно-карие глаза буквально завораживали Никиту. Жаль, что все так закончилось. Вернувшись в зал ожидания, он в какой-то момент понял, что ему надо сходить в туалет. Извинившись, он оставил Лялю со своей сумкой, а когда вернулся, то обнаружил, что девушка пропала вместе с его вещами. Хорошо еще, что билет и паспорт лежали у него в кармане. Кляня себя за свое легкомыслие, он провел оставшиеся сутки в полном одиночестве, ни с кем не общаясь.

Помятый и невыспавшийся, Никита прошел в салон «Боинга» и практически упал в свое кресло. Все еще держа в руках билет, он обратил внимание на номер рейса. Покрутив его вверх ногами, увидел, что этот номер не что иное, как закодированное число дьявола. Никита приготовился к самому ужасному развитию событий.

Когда стюардесса вышла и сообщила, что самолет пошел на посадку, он немного расслабился. И вот сейчас, посмотрев за окно, ничего там не увидел. Сплошная водная штора застилала иллюминатор с внешней стороны. Сильный дождь и черные тучи скрывали от пассажиров все, что творилось внизу. Было такое ощущение, что самолет падал в никуда. Осмотревшись вокруг себя, Никита увидел перепуганные лица пассажиров, и ему стало не по себе.

Но если пассажиры могли надеяться на пилотов, то самим пилотам надеяться было не на кого.

– Диспетчер, ответьте. Вас вызывает борт «девятьсот шестьдесят шесть». Просим предоставить нам полосу для приземления, так как мы начинаем снижение и у нас плохая видимость.

– Вас понял, – ответил диспетчер.

– Что со «Скорой помощью»? Вызвали? – спросил Михаил на всякий случай, прекрасно понимая, что по-другому и быть не может.

– Да. Карета «Скорой помощи» ожидает на взлетной полосе.

После этого диспетчер дал указания снижаться до трех тысяч метров и повернуть на сто восемьдесят градусов. Сегодня «Боинг-747» будет последним самолетом, который сядет в нальчикском аэропорту, так как из-за надвигающегося циклона все остальные рейсы были отменены или отложены. «Значит, сегодня я смогу уйти с работы пораньше», – подумала Ольга Васильевна, которая вот уже пять лет работала диспетчером в «СевКав-АвиаЛайн». Но и ее мечтам не суждено было сбыться, так как последующие события превратили жизнь многих людей в кошмар…

* * *

Ольга Васильевна посмотрела на Илью Семеновича, и тот кивнул головой. Он знал, что в их работе бывают такие моменты, когда нужно напрячь все силы. Это умение было особенностью их профессии. Илья Семенович за пятнадцать лет работы в службе наблюдения за воздухом часто видел, как это происходило.

Вместе с умением обострять мысли и чувства от диспетчера требовались еще собранность и железное спокойствие. Эти два требования, трудно совместимые в одном человеке, изнуряли нервную систему и в конечном счете разрушали здоровье. У многих диспетчеров развивалась язва желудка, но они тщательно скрывали это от начальства, боясь потерять работу.

В нальчикском аэропорту, как и в любом другом, внештатные ситуации возникали по несколько раз в день. Они могли произойти в любую погоду – не только в такой неожиданно начавшийся ливень, как сегодня, но и при голубых небесах. Об этом узнавали лишь немногие, потому что, как правило, все завершалось благополучно, и даже пилотам в воздухе далеко не всегда сообщали, почему тому или иному самолету не дают посадку или принято решение изменить его курс. Во-первых, им вовсе необязательно было об этом знать, а во-вторых, не хватало времени давать по радио подобные объяснения. Зато наземные службы – аварийные команды, «Скорая помощь», а также руководство аэропорта оповещались немедленно, и тут же принимались меры в зависимости от категории бедствия. Первая категория была самой серьезной и в то же время самой редкой, поскольку бедствие первой категории означало, что самолет разбился. Вторая категория предполагала наличие опасности для жизни или серьезных повреждений. Третья категория, которая складывалась сейчас, являлась просто предупреждением: соответствующие службы аэропорта должны быть наготове, так как их услуги могут понадобиться в любой момент. Так думал Илья Семенович, уверенный в своей правоте, судя по последним метеосводкам. Но все оказалось иначе…

А началась авральная ситуация с того момента, когда на командно-диспетчерский пункт зашли двое мужчин, которые и определили ход дальнейших событий. Одним из них был директор аэропорта Хасан Ибрагимович Давлетов. При виде второго Ольга Васильевна почувствовала, как по ее спине пробежал неприятный холодок. Это был «хозяин». Так его называли все работающие здесь, и она в том числе. Высокий широкоплечий кабардинец Аслан Томаев был владельцем всего, что здесь находилось. Молодой ответственный бизнесмен, всегда привыкший быть в курсе всех дел, он не прощал никому халатного отношения к своей работе. Одним движением руки он увольнял людей, не считаясь с их опытом или выслугой лет, поэтому, увидев его, Ольга Васильевна начала лихорадочно вспоминать, где она могла допустить ошибку. Неожиданно раздавшийся голос в наушниках заставил ее моментально включиться в работу.

– Диспетчер, это рейс «девятьсот шестьдесят шесть». Вижу аэропорт. Обозначьте глиссаду.

Ситуация была не из легких. В такую сложную нелетную погоду надо было корректировать каждое движение самолета, поэтому Ольга Васильевна стала четко отдавать команды «Боингу», не обращая внимание на мужчин, стоящих сзади.

– Рейс «девятьсот шестьдесят шесть», приготовьтесь к посадке по приборам, посадочная полоса «три-пять». Поворачивайте вправо, курс три-два-ноль, и свяжитесь с посадочным маяком. Вызовите КДП, проходя над внешним радиомаркером.

– Рейс «девятьсот шестьдесят шесть», параметры посадки заданы, командно-посадочный пункт пойман, – Михаил наклонился, чтобы, переключив маленький рычажок, перейти с теперешней частоты на внутреннюю связь, но, как всегда, задержался на тот случай, если диспетчеру понадобится сказать еще что-то. На этот раз голос диспетчера вернулся почти сразу, и он почувствовал в нем волнующие, но настойчивые нотки.

– Рейс «девятьсот шестьдесят шесть», вы еще здесь?

– Да, – ответил Михаил.

– Мы должны изменить ваш курс, командир, – она подчеркнула последнее слово.

Голос диспетчера на мгновение исчез, и Михаил услышал другой голос, мужской, через неотключенный микрофон – из-за того что диспетчер не сняла палец с кнопки передатчика. Были слышны только отдельные фразы, но по ним Михаил понял, что посадку им не разрешают. Через минуту он услышал голос диспетчера…

Илья Семенович не сомневался и где-то даже был уверен, что опытный пилот Стародубцев сможет посадить самолет в такую погоду, но не стал спорить с начальством, которое решило почему-то отправить его в режим ожидания. Последнее время ему вообще ничего не хотелось, он все чаще и чаще стал задумываться: сколько еще сможет выдержать его усталый мозг? Ему недавно исполнилось сорок восемь. Он работал диспетчером почти полтора десятка лет. Самым неприятным моментом было то, что, хотя на этой работе человек к сорока пяти – пятидесяти годам полностью изнашивается и чувствует себя стариком, до выхода на пенсию остается еще десять-пятнадцать лет. Многим воздушным диспетчерам это оказывалось не под силу, и они не дотягивали до конца.

Илья Семенович знал, как знали и другие диспетчеры, что о влиянии их работы на организм уже давно официально известно. У врачей, которые наблюдают за состоянием здоровья авиационного персонала, накопились горы материалов на этот счет. В числе болезней, являвшихся прямым следствием профессии диспетчера, фигурировали: нервное истощение, стенокардия, язва кишечника, тахикардия, психические расстройства и множество других, менее тяжелых заболеваний. Он как-то видел записи одного врача: «Диспетчер проводит долгие ночи без сна, раздумывая, каким чудом ему удалось удержать столько самолетов от столкновения. За истекший день он сумел избежать катастрофы, но будет ли удача сопутствовать ему и завтра? И вот через какое-то время что-то в нем отказывает – происходит изменение в его физическом и психическом состоянии».

Илья Семенович посмотрел на Ольгу Васильевну, и ему вдруг вспомнилась Наташа. Он вздохнул. Последнее время между ними стали возникать ссоры из-за его работы. Жена то ли не могла, то ли не хотела его понять. Ее очень беспокоило его здоровье. Она хотела, чтобы он бросил эту работу и, пока еще не совсем растратил своей силы, нашел себе другое занятие. Он понимал теперь, что зря делился с женой сомнениями, зря рассказывал о своих коллегах-диспетчерах, преждевременно состарившихся или ставших инвалидами. У него же были собственные соображения, мешавшие ему расстаться с работой, перечеркнуть все эти годы, когда он совершенствовался и набирался опыта, – соображения, которые его жене, да и, наверное, любой другой женщине трудно будет понять. Даже если тебе и очень хочется, нельзя вот так все бросить и уйти с работы. Особенно если у тебя семья, дети, которых надо учить. А тем более когда для своей работы ты терпеливо накапливал знания, которые нигде больше не сможешь применить. Есть профессии, позволяющие человеку перейти на другое место и там использовать свой опыт. Для воздушного диспетчера это исключено. Его специальность больше нигде не нужна.

Сознание, что ты находишься в капкане (а именно так обстояло дело), приходило вместе с другими разочарованиями. В их числе была и оплата труда. Когда ты молод, полон сил и энергии, горишь желанием работать в авиации, зарплата воздушного диспетчера кажется тебе приемлемой и даже высокой. И только потом, позже начинаешь понимать, насколько она не соответствует той страшной ответственности, которая лежит на тебе. В воздушном флоте наиболее ценными специалистами сейчас являлись пилоты и диспетчеры. Все были убеждены, что пилотам меньше платить нельзя. Но даже летчики, известные своим эгоцентризмом и умением постоять за себя, считали, что воздушные диспетчеры должны получать гораздо больше.

Да и перспективы продвижения по службе у воздушного диспетчера не слишком блестящие. Постов старших по группе очень немного, и лишь редкие счастливчики получают их, да и то по знакомству или по блату. И тем не менее – если ты, конечно, не легкомыслен и не относишься наплевательски к делу, что для диспетчера вообще исключено, – никуда отсюда не уйдешь. Поэтому, решил Илья Семенович, и он не может никуда уйти. Придется еще раз поговорить с женой: пора ей смириться и понять, что перемены невозможны. Да и не намерен он в этом возрасте заново пробивать себе дорогу в жизни.

И тут от размышлений его оторвал голос Ольги Васильевны:

– Рейс «девятьсот шестьдесят шесть». Из-за плохой видимости и шквального ветра разрешение на посадку временно отменяется. Из-за плохой погоды есть вероятность опасного приземления самолета. Прошу вас повернуть влево, курс двести семьдесят градусов, и перейти в режим ожидания. Как поняли?

– Вас понял, диспетчер, но прошу не забывать, что у нас на борту человек с сердечным приступом, ему необходима медицинская помощь, – уже начиная нервничать, сказал Михаил. «Вечно они перестраховываются», – подумал он про себя.

– Мы помним о вашем больном, но тем не менее вам придется подождать окончательного решения.

Михаил все понял и от этого еще сильнее разозлился. Он не любил, когда в работу вмешивалось начальство. Сейчас, независимо от погоды, он смог бы посадить самолет без всякой опасности для пассажиров, в этом он был точно уверен. Но ему пришлось подчиниться и перейти в режим ожидания.

Виктор посмотрел на свои часы и с некоторым сожалением подумал, что, скорее всего, сегодняшнее свидание придется отложить до лучших времен. Эта погода испортила все его планы на вечер. А ведь именно сейчас он решил, что наконец-то пригласит Викторию к себе домой и…

Ему нравилась эта девушка, хотя, конечно, если честно, он слабо представлял ее в роли своей будущей жены. С ее запросами на жизнь он должен будет зарабатывать в два раза больше, несмотря на то что теперешняя его зарплата намного выше средней. Он мог себе позволить раз в неделю посидеть в хорошем ресторане, спустить немного денег в зарубежном казино, да и одевался не с китайского рынка. Но Виктория относилась к числу тех женщин, которые привыкли, что их каждый день чем-то приятно удивляли находящиеся рядом мужчины.

«Нет, она мне явно не подходит», – думал Виктор, смотря в лобовое стекло самолета. «Но, черт побери, как же она была красива!» – ловил он себя на мысли, вспоминая ее внешность. Он всегда стремился обладать такими вещами, которые бы выделяли его из толпы. Это же касалось и женщин. Он не любил примитивных простушек, предпочитая им неприступные крепости гордых красавиц, требующих длительной осады.

Виктория была из этой породы. Высокая, красивая, грациозная, как пантера, она вела себя так, будто весь мир уже лежал у ее ног. В каком-то смысле так и было. Когда он увидел ее в первый раз сидящей за игровым столом в казино, куда любил захаживать, то сразу обратил внимание. А когда она встала, чтобы уйти, у него даже речь отнялась при виде ее фигуры. Она была словно высечена из дорогого камня умелым скульптором, казалась не земным существом, а богиней из древнего мифа. Все мужские взоры следили за каждым ее движением, и она, конечно, знала об этом. Было видно, что такая оценка ее достоинств доставляла ей наслаждение. В тот вечер Виктор не осмелился к ней подойти, потому что она была не одна…

Командир «Боинга» заметно нервничал в ожидании новых указаний, перебирая разные варианты, не зная о том, что внизу уже все давно решили, еще до того, как он пошел на посадку. И теперь оставалось лишь уточнить некоторые технические моменты.

* * *

Любой аэропорт – сложный механизм, и управлять им нелегко. Нет такого человека, который отвечал бы за все, но и самостоятельно функционирующих участков тоже нет: все здесь переплетено и взаимосвязано. Как управляющий аэропортом, Хасан Ибрагимович обладал полной властью, и тем не менее оставались такие секторы, в работу которых он старался не вмешиваться. Одним из них являлся диспетчерский пункт.

Когда Хасану Ибрагимовичу принесли последние метеосводки, он сразу же позвонил «хозяину». Начавшийся на Каспии циклон двигался на северо-запад, а значит, если верить прогнозам, через час должен был оказаться здесь. Конечно, можно было предположить, что циклон растеряет всю свою силу на море и к ним дойдут лишь небольшие осадки, но не хотелось рисковать. Они с Асланом были не только близкими родственниками, но также и деловыми партнерами. Поэтому, получив сводку из метеослужбы, Хасан набрал номер «хозяина»:

– Аслан, здравствуй.

– Да, я слушаю. Что-то случилось? – сразу насторожился Аслан, зная, что Хасан не будет беспокоить его по пустякам.

– У нас непредвиденная ситуация, – начал начальник аэропорта, все-таки еще сомневаясь в правильности своего решения.

– Что за ситуация? Говори по существу! – повысил голос «хозяин», хотя он был и младше по возрасту своего родственника.

– К нам с моря надвигается циклон, и наше предприятие может оказаться под угрозой, – начал объяснять Хасан, сделав ударение на слове «предприятие».

– Я сейчас приеду, – перебив его, сказал Аслан и положил трубку.

«Лучше перестраховаться, чем потом за это отвечать, – подумал Хасан, убирая в карман телефон. – Все было нормально, откуда взялся циклон?»

Начавшийся час назад дождь усиливался с каждой минутой.

Когда в кабинет зашел Аслан, начальник аэропорта разговаривал по телефону с синоптиками.

– Насколько это верный прогноз? Мне нужны максимально точные сведения, а не предположения. Хорошо, я буду на связи, – Хасан положил трубку, увидев Аслана.

– Рассказывай, что случилось? – спросил «хозяин» в приказном порядке.

– Если погода не поменяется, мы не сможем посадить «Боинг», – объяснил Хасан, посмотрев на окно, за которым лил дождь.

– Прогноз точный?

– На девяносто процентов.

Аслан задумался на какое-то время и даже прошелся от стола к двери. Потом, резко остановившись, посмотрел на Хасана и спросил:

– Где сейчас самолет?

– Уже подлетает.

Было заметно, что Аслан очень нервничал. Хасан прекрасно понимал его состояние, так как на карту сейчас было поставлено все. В случае неудачного приземления самолета их компания могла не только потерять лицензию, но также потерпеть миллионные убытки. Но даже это можно было бы пережить, если бы на борту «Боинга» сейчас не находился неучтенный груз, который, если что, сразу обнаружат в ходе следствия. За такие дела легко угодить на долгие годы в места не столь отдаленные. И начальник аэропорта тоже не избежит этой участи. Поэтому он не торопил «хозяина», давая ему возможность принять правильное решение. Наконец Аслан, повернувшись к нему, озвучил свои мысли.

– Значит, так. Судя по погоде и учитывая последние сводки, мы должны отправить наш самолет на запасной аэродром, – он внимательно посмотрел на Хасана. – Сам понимаешь, мы не можем сейчас рисковать. Легче будет выплатить небольшую компенсацию пассажирам, чем оказаться за решеткой.

– Согласен, – ответил Хасан, – нужно дать указания диспетчеру.

Он потянулся за телефоном.

– И надо дождаться самых последних метеосводок, чтобы не просчитаться, – добавил Аслан.

Когда они зашли в командно-диспетчерский пункт, от Хасана не ускользнул испуганный взгляд Ольги Васильевны. Но как только прозвучал голос капитана «Боинга», она снова включилась в работу. Все случилось так быстро, что они даже не успели ее предупредить о том, что собираются отменить посадку, поэтому им пришлось дождаться конца связи. Только потом они обратились к ней.

– Где сейчас рейс «девятьсот шестьдесят шесть»? – спросил начальник аэропорта.

– Я вывела его на глиссаду, – ответила Ольга Васильевна, посчитав их приход внезапной проверкой.

– Отмените посадку и выведите его в режим ожидания, – строго произнес Аслан.

Ольга Васильевна удивленно посмотрела сначала на него, а потом перевела взгляд на своего непосредственного начальника, не понимая, что происходит. «Хозяин» никогда не вмешивался в ход работы аэропорта, всегда наблюдая со стороны. Поэтому сейчас она не знала, как реагировать на его приказ, и ждала, что скажет начальник, но он почему-то молчал.

– Я повторяю. Перевести «Боинг» в режим ожидания! – почти прокричал Аслан.

Ничего не понимая, Ольга Васильевна, повернувшись к микрофону, стала отдавать новые координаты.

– Рейс «девятьсот шестьдесят шесть», вы еще здесь?

– Да.

– Мы должны изменить ваш курс. Из-за погодных условий посадка временно отменяется. Перейдите в режим ожидания, мы с вами свяжемся. Как поняли?

– Вас понял. Ухожу в режим ожидания, – ответил Михаил и потянул штурвал на себя, строя всевозможные догадки по поводу такого резкого изменения курса и отказа в посадке.

Набрав нужную высоту, он поставил самолет на автопилот, задав программу разворота, чтобы кружить над аэродромом до новых распоряжений диспетчера. Нажав кнопку внутренней связи, он вызвал стюардессу.

– Старшая стюардесса Лариса Красавина слушает, – ответили ему почти сразу.

– Доложите обстановку в салоне, – приказал командир.

– Пассажиры немного нервничают и спрашивают, почему мы не приземляемся.

– Объясните, что у нас все нормально, просто нам готовят новое место для посадки из-за непогоды.

– Вас поняла, командир. Можно выполнять? – спросила стюардесса и, получив утвердительный ответ, пошла в салон бизнес-класса, чтобы проверить сердечника. Но не успела она подняться по лестнице, как ей навстречу выскочила ее подчиненная Леночка. С перепуганным видом она схватила ее за руку и, чуть ли не плача, стала говорить, немного заикаясь:

– Там… Там этому мужчине опять плохо, – она смотрела на Ларису испуганными глазами.

По ее виду Лариса поняла, что все серьезно, и бросилась наверх.

Зайдя в салон, она увидела уже знакомого ей доктора, который прощупывал пульс больному. Когда она подошла к доктору, он поднял голову и посмотрел на нее глазами, в которых читалось разочарование.

– Как он? – спросила Лариса.

– Плохо. Я дал ему лекарство, но сердцебиение не стабилизировалось, – ответил доктор, посмотрев на больного. Потом, поднявшись во весь рост, спросил: – Как вы думаете, когда мы приземлимся?

– Я… Я полагаю, минут через тридцать. – Лариса кивнула на сердечника: – Он сможет продержаться?

Врач посмотрел куда-то в сторону, прежде чем ответить, стараясь не встретиться с ней взглядом.

– Может быть, может быть, – наконец произнес он, но при этом очень неуверенно.

«Черт! Только что доложила командиру, что все в порядке, а тут опять угроза смерти пассажира, – злясь на все происходящее, подумала Лариса. – Не дай бог, что случится, все шишки посыпятся на меня. Надо узнать, когда посадка, может, еще и обойдется», – решила Лариса, направляясь к выходу.

Как только она появилась в туристическом классе, на нее со всех сторон посыпались вопросы:

– Скажите, а нам что, посадку не дают? Мы опаздываем уже на двадцать минут, когда мы наконец приземлимся? Вы можете объяснить, что происходит?

– Попрошу успокоиться, я сейчас все объясню, – сказала Лариса. – В связи с погодными условиями посадка временно задерживается. Нам готовят новую полосу для приземления, так как наша занята, – продолжала стюардесса. – Не расстраивайтесь, все под контролем наших пилотов.

После этого она постаралась как можно быстрее пройти через салон, потому что многие пассажиры, перебивая друг друга, продолжали задавать вопросы. Неожиданно кто-то схватил ее за руку.

– А ну-ка, объясни мне, красавица, я что-то не понял насчет посадки.

Лариса повернулась и увидела перед собой мужчину, на которого обратила внимание еще при посадке. Мало того что он был немного навеселе, так еще и приставал ко всем. Но девушка надеялась, что гуляка уснет во время полета, как это обычно бывает с такими пассажирами. Поэтому очень удивилась, когда он схватил ее за руку.

– Я сказала, что нам задерживают посадку. Вы просто неправильно меня поняли, – улыбаясь, ответила Лариса.

– Ну, тогда ладно, извините, – он отпустил ее руку. – У меня сын родился. Мне сегодня обязательно нужно попасть домой!

– Поздравляю, – сказала Лариса, собираясь уже уходить.

– Если что, я и самолет захвачу, лишь бы домой попасть, – тоже улыбаясь, предупредил он.

Лариса опешила от такого заявления, но потом, внимательно посмотрев на мужчину, поняла, что это была шутка. Посчитав разговор законченным, она прошла дальше.

Волнуясь, целую минуту Лариса стояла возле аппарата внутренней связи, набираясь смелости. Довольно глупая ситуация получилась. Пять минут назад она сказала командиру, что все в порядке, и тут на тебе, она сообщает, что один из пассажиров при смерти. Выходит, она не знает, что творится в самолете? «А ведь я – старшая стюардесса», – поправляя галстук, подумала Лариса. Глубоко вздохнув, она нажала кнопку вызова.

– Товарищ командир, это Лариса. Что у нас с посадкой? – напрямую спросила стюардесса.

– Пока не знаю. А в чем дело? – Михаил понял, что это было не простое любопытство.

– У больного повторился сердечный приступ. Врач сказал, что он может не дотянуть.

– Вас понял. Сейчас запрошу землю, объясню обстановку и попрошу их поторопиться. А вы пока идите к больному и находитесь рядом с ним. Все, отбой, – закончил переговоры Михаил и обратился к Виктору: – Вызывай диспетчера, будем запрашивать посадку.

– Понял, – ответил Виктор и тут же стал вызывать землю: – Диспетчера вызывает рейс «девятьсот шестьдесят шесть». Ответьте.

Прошло несколько минут, прежде чем раздался ответ:

– Слушаю вас, рейс «девятьсот шестьдесят шесть».

Виктор посмотрел на командира и, увидев, как тот ему кивнул головой, переключил прием на Михаила:

– Диспетчер, прошу срочную посадку. У нас пассажиру стало еще хуже, и он находится на грани смерти.

Некоторое время было молчание, а потом командир услышал в своих наушниках голос начальника аэропорта:

– Девятьсот шестьдесят шестой, на сколько часов полета вам хватит горючего?

«Странный вопрос», – подумал Михаил. Он снова посмотрел на показатели уровня топлива и тут же произвел обычный подсчет, все еще не понимая, к чему клонит начальник.

– Три с половиной – четыре часа.