скачать книгу бесплатно
Интерьеры лечебного учреждения также внушали уважение. Конечно, медицина – дело, где требуется безусловная чистота, но здесь, похоже, этот принцип довели до совершенства. Миловидные медсестры не слонялись без дела, как это бывает в некоторых других медицинских учреждениях, а делали свое дело, четко выполняя свои обязанности. Повсюду чувствовался порядок, доведенный до абсолюта.
Эта частная и явно небедная клиника специализировалась на легочных и дыхательных инфекциях, туберкулезе, всевозможных отравлениях. В мирное время людей волнуют «мирные» болезни. Клиника пользовалась великолепной репутацией, и среди ее клиентов были многие богатые и влиятельные люди.
Наступившая война, как это обычно и бывает, сместила процент больных в Германии в сторону тех, кто пострадал от огнестрельного оружия – пуль, снарядов и бомб. Многие болезни для военного времени стали считаться несерьезными, особенно на фронте. Однако здесь, на Линденштрассе, все было по-прежнему.
У руководителя клиники – пожилого профессора Карла Вайса, в кабинете находился посетитель – генерал с наголо бритой, блестящей, как шар, головой.
– Таким образом, предписанное лечение должно помочь, – сказал медик, передавая гостю рецепт.
– Благодарю вас, господин профессор, – кивнул высокий чин.
В кабинет вошел молодой человек, по виду – ассистент.
– Прошу прощения за то, что прерываю вашу беседу, однако вы сами просили сообщить вам о результатах.
– Что? – поднял брови медик.
– Господин профессор, я о больном Кассере из седьмой палаты.
– Да-да, Ганс, и что же новенького? – повернулся к нему руководитель клиники, ненадолго прерывая беседу.
– Мы решили испробовать медикаментозный вариант номер два, о котором у нас шла речь. Это дало результаты, как вы и рассчитывали, – сообщил ассистент. – Во всяком случае, больной уже не задыхается, как это имело место еще три дня назад.
– Хорошо...
– Да-да. Сегодня утром он уже смог принимать пищу.
– А, как известно, появление аппетита – наилучшее свидетельство того, что больному действительно лучше, – заключил профессор. – Продолжайте. Завтра я осмотрю его.
– Сколько у вас забот, профессор, – покачал головой военный. – И к каждому надо найти свой подход, подход к его болезни, чтобы вылечить.
– А как же иначе? Каждый из нас занимается своим делом, а я считаю, что надо выполнять его на «отлично».
– Согласен с вами, истинная правда.
– Да, но у меня к вам важное дело, генерал. Мне нужна ваша помощь, – значительным тоном произнес профессор.
– Все, что в моих силах...
– Возможно, это прозвучит несколько неожиданно, но я, как истинный германский патриот, решил временно свернуть свой медицинский бизнес, – сообщил Вайс.
– То есть как это свернуть? – Физиономия военного выражала крайнюю степень удивления. – Может быть, я вас неправильно понял?
– Нет-нет, все именно так и есть, – усмехнулся медик. – Свернуть и открыть бесплатную клинику для наших солдат и офицеров на Западном фронте. По-моему, каждый из немецких граждан сегодня должен сделать все, что в его силах. Так вот я хотел бы просить у вас так нужного мне содействия в этом деле.
– Конечно, конечно, ваш патриотический порыв достоин похвалы... – Гость профессора был несколько растерян сообщением светила германской науки. – Но у меня возникает такой, знаете ли, эгоистичный вопрос: где мы все будем лечиться?
– Здесь же, – ответил Вайс. – Не волнуйтесь, генерал, своих пациентов я не бросаю. Я ведь не собираюсь терять уважаемых клиентов. Мои доктора и моя школа сделают все, чтобы никто не пострадал.
– Ну, это другое дело, – чувствуя облегчение, усмехнулся военный. – А то ведь я от имени многочисленных ваших поклонников уже было забеспокоился. Хорошо... И где же господин профессор намерен создать передвижной госпиталь?
– В районе Кельна. Мой дедушка оттуда, – сообщил «Айболит». – Тяга к родным местам у меня была всегда. Корни, знаете ли, всегда тянут к себе... Это ведь древняя германская земля, одно из тех мест, послуживших основой для складывания германской нации. Ведь наша великая культура возникала не абстрактно. Это и конкретные люди, и конкретные места, и памятники. Чего стоит, к примеру, один Кельнский собор! Ведь это грандиозный памятник всей нашей нации!
– Да-да, профессор, я вас прекрасно понял, – кивнул высокий чин. – Ваши устремления и понятны, и похвальны. Именно такое мнение у меня сложилось о вас с самого начала нашего знакомства. Теперь я в очередной раз вижу, что не ошибся. Со своей стороны я обещаю всяческое содействие. Тем более что я, как и многие другие, обязан вам здоровьем своим и своей дочери.
Хлопоты важных покровителей известного медика дали свои результаты. Его влиятельные клиенты постарались помочь, и уже спустя несколько дней в Кельн отправились опломбированные вагоны со всем необходимым имуществом. Профессор, естественно, выехал сразу же, а вот ассистент Ганс Рюль задержался, чтобы выполнить несколько его поручений.
Первым номером среди них значилось: дать в газету несколько странное, с первого взгляда, объявление: «Франц переехал к тете, пишите до востребования».
* * *
Кабинет Альберта Райта, руководителя разведки Ми-6, выглядел неброско, но со вкусом. Как это часто и бывает, люди, работающие в подобных учреждениях, не любят помпы, ярких, кричащих цветов и прочей режущей глаз мишуры. Вся обстановка выдерживалась в ровных светло-серых тонах, гармонично сочетавшихся с деревянными панелями, которыми была обшита нижняя часть стен.
Райт, сидя в мягком кресле, читал информацию, полученную из Германии от британского резидента. «Профессор» извещал, что вместе с «Ассистентом» приступил к выполнению задания.
Ознакомившись с сообщением, Райт сделал несколько звонков, вызвав к себе нужных ему подчиненных, и достал небольшую коробку из ящика стола. Сигары всегда были его страстью. Скромный в бытовых расходах, на сигарах Райт экономить не любил, поэтому наилучшие из них всегда были в наличии у руководителя Ми-6. Генерал, достав сигару, повертел в руках, затем специальным приспособлением отрезал кончик и закурил. С наслаждением затягиваясь, в ожидании коллег он размышлял о ходе операции.
Являясь руководителем британской разведки, Райт всегда чувствовал свою ответственность за судьбу страны. Уж ему-то, как никому другому, было прекрасно известно, что вся мировая история связана с разведкой теснейшим образом. Без этой службы невозможно представить себе ход многих событий. В огромной степени это относилось и к Великобритании. Чудеса, совершаемые этой службой, часто были выше всяких похвал.
Так, например, в 1807 году в Тильзите проходили тайные переговоры между Наполеоном Бонапартом и русским императором Александром I, целью которых являлся передел Европы. Сразу после засекреченной встречи европейских монархов из расположенного недалеко от Тильзита города Мемеля ушло письмо британскому посланнику в Копенгагене. В послании содержался подробный отчет о договоре Франции и России. Каким образом британские спецслужбы смогли узнать о секретных переговорах двух императоров – осталось загадкой истории. Тем более что официально содержание этого союза пребывало под покровом тайны еще почти сто лет...
Британцы чувствовали себя довольно безопасно на своих островах, однако всегда были полны решимости противостоять каждому, кто посягнет на их независимость. Еще в тринадцатом веке король Эдуард II сформулировал статут, согласно положениям которого каждая община обязывалась действовать совместно во имя защиты от всех, кто нарушает законы короля или угрожает миру. Каждый здоровый и взрослый мужчина мог быть призван для выполнения в своем городе или в своей деревне обязанностей полицейского, а если он преследует преступника, то по его требованию все обязаны ему помогать в задержании. Так была организована оперативно действующая система безопасности, дополненная позднее регулярной тайной информационной службой.
Король Генрих VII в пятнадцатом веке создал собственную службу безопасности. Он лично отбирал кандидатов на должности «secret agent» – секретных агентов, как правило, высокопоставленных чиновников; «informer» – информаторов, тех, кто готов продавать информацию за деньги; «spy» – шпионов, профессиональных агентов тайной службы. В обязанности последних входило расширение агентурной сети за счет представителей всех слоев населения: от монахов до рыночных менял.
Разгром испанской Непобедимой армады в 1588 году стал во многом возможен благодаря деятельности британской секретной службы, сумевшей еще до начала военных действий на море получить точные сведения о численности и составе боевого флота испанцев. Эта грандиозная победа способствовала превращению Англии в ведущую морскую державу.
И такими событиями наполнена история этой страны...
– Разрешите, сэр? – В дверях показался человек небольшого роста и неприметным лицом. Это был один из заместителей Райта – человек с интереснейшей судьбой и уникальными способностями. Недавно он вернулся из Египта, где руководил борьбой арабов с турками. Союзницу Германии необходимо было разложить изнутри, и это являлось одной из важных, насущных задач Великобритании, а значит, и разведки Ми-6.
ГЛАВА 8
Местом дислокации Третьей Особой пехотной бригады на Западном фронте являлась провинция Шампань, пожалуй, больше всего из всех французских областей известная в России. Роль в ее известности играли не географические, архитектурные или исторические достопримечательности. Их в Шампани в среднем не больше, не меньше, чем в каком-нибудь другом районе этой прекрасной страны. Причина известности – более прозаическая. Это, конечно же, небезызвестный напиток, ставший во многих кругах российского общества самым любимым. Кто из нас не знает, от какого слова произошло его название? Конечно же, от имени провинции, где он производится, – Шампани. В этом регионе, раскинувшемся к востоку от Парижа, стоят средневековые соборы, не подвластные времени замки, деревушки на берегах спокойных рек, крепости в Арденнах и нескончаемые виноградники, простирающиеся между Реймсом и Эперне, насколько хватает взора.
Сектор, занимаемый русскими войсками, находился к востоку от города Реймса. Он примыкал своим правым флангом к реке Сюипп, близ села Оберив. Третья бригада входила во французскую группу войск под командованием командира Второго кавалерийского корпуса генерала де Митри. Бригада, состоявшая по преимуществу из пехотных частей, включала в себя сборную группу конных разведчиков, сформированную из самых заслуженных драгун, улан и гусар маршевого эскадрона 14-й кавалерийской дивизии. Именно в эту группу и был определен поручик.
Позиционная война, ставшая реальностью в 1914 году, коренным образом отличалась от тех вооруженных конфликтов, которые вело человечество с момента своего возникновения. Лихие кавалерийские атаки, грандиозные сражения, решавшие судьбу всей кампании, казалось, теперь навсегда отошли в прошлое. Сидение в окопах, подчас месяцами, стало привычным и обыденным. Война сводилась к обоюдным позиционным обстрелам.
Прибывший из парижской командировки Голицын не испытывал ровно никакого удовольствия от подобного ведения войны. Ему, привыкшему к активным действиям, такое «болото» казалось пустой тратой времени.
Надо сказать, что отношение к войне и у союзников было разным. Прибывшие русские части от души удивлялись особенностям позиционной войны во Франции. На русско-германском фронте таких впечатляющих фортификационных сооружений не наблюдалось.
Глубокие, в пятьдесят-шестьдесят ступенек землянки, прочные деревянные перекрытия в шесть-семь накатов казались дворцами. В офицерских землянках имелись ванны, ломберные и бильярдные столы. Неподалеку от места дислокации находился военный лагерь Мурмелон Ле Гран с солдатским и офицерским борделями и винными погребами. В этот лагерь русских союзников иногда отводили на отдых.
– Не для того я прибыл во Францию, чтобы проводить время за ломберным столом! – обозленно сказал Голицын, сидя в землянке после ужина.
– Абсолютно согласен с вами, поручик, – поддержал Голицына командир его эскадрона, – я с самого начала придерживаюсь такого же мнения.
Эскадронный был личностью колоритной. Тучный ротмистр Кураев, из нижегородских драгун, с сочной контроктавой, шикарными бакенбардами и подусниками, шумный бретер, картежник и бабник, по виду и повадкам он очень напоминал гоголевского Ноздрева. Любителю авантюр тоже было тоскливо в уютных землянках.
– Эх, знал бы я, что меня здесь ожидает... – вздохнул Голицын.
– И что тогда? Приказы, дорогой мой, не обсуждают.
Вокруг шел неторопливый разговор. Чернявый штабс-капитан Сонгин рассказывал о своем посещении английских позиций, где ему привелось побывать недавно.
– Марать сапог в окопах не пришлось: шел я по аккуратно сбитым решетчатым деревянным мосткам, спускался в землянки по обитым деревом ступеням, любовался прочными, почти красивыми блиндажами из нескольких рядов толстых бревен, пересыпанных землей. Откуда и как завезли англичане столько леса в эту безлесную равнину? – удивлялся он. – Они отводят воду, поддерживают чистоту и хотя бы скромный, но все же комфорт. После посещения их позиций французские не идут ни в какое сравнение, хотя, казалось бы...
– Англия – страна богатая, и англичане умеют жить более удобно, чем люди на Европейском континенте, – сказал прапорщик Селицкий, бывавший на Британских островах еще до войны. – Сам Лондон меня очень впечатлил. Машины двигаются почти без гудков, толпы людей идут молча – никакого шума-гама. Все по правилам. Автобусы при остановках не скрипят тормозами на всю улицу, как на парижских бульварах. Зато люди безразличны ко всему, что их лично не касается. Французы из одной уже вежливости спросят вас при встрече о здоровье, а если хорошо с вами знакомы, поинтересуются, с кем вас вчера встретили. Между тем как англичане вообще не имеют обыкновения задавать вопросы при встречах.
– Что еще бросается в глаза: англичане свято хранят традиции даже переодевания к обеду. Представляете, господа? Они способны мужественно умереть, но умереть с комфортом, – продолжил Сонгин. – Когда под впечатлением прекрасного обеда, ничем не отличавшегося от приемов в мирное время, я очутился на следующее утро в окопах, меня интересовали не столько предметы вооружения, сколько сами войска, которые я видел впервые. Поражало прежде всего то достоинство, с которым держали себя не только младшие командиры, но и рядовые.
– Английская армия живет во Франции своей самостоятельной жизнью. Англичане считают вполне нормальным иметь все преимущества перед французской армией не только в отношении продовольствия, но и вооружения, – высказался Голицын. – Война для англичан – это совсем не то, что для нас. У них она одно из четко запланированных государственных предприятий. Все должно быть строго аккуратно и симметрично, а иначе англичанин и воевать не пойдет.
Ленивый разговор тянулся дальше. Офицеры сидели в землянке, мечтая о доблести, подвигах и славе. Здесь же проводил время прибывший из Петрограда репортер газеты «Русское слово» Аркадий Санин. Он уже успел рассказать все петербургские новости и сам откровенно скучал. Понадеявшись на захватывающие репортажи с полей битв, он был сильно разочарован увиденным.
– Вы представляете, господа, – развел он руками, – раз в неделю я должен отправлять в Питер по тысяче слов репортажа, а отправлять практически нечего. Ну, не отчет же из офицерского борделя!
– А что, это идея! – рассмеялся кто-то. – Прославитесь!
В землянку вошел капитан Крылов.
– Прекрасная погода для этого времени, – сказал он, снимая фуражку. – Вы здесь, поручик? А у меня для вас известие. Причем весьма приятное, – заговорщицки подмигнул он офицеру.
– О чем вы, капитан?
– К вам прибыл гость, – многозначительно произнес Крылов, делая паузу. – Вернее, гостья. Сейчас она ожидает вас в лагере.
– Интересно! – вмешался Кураев. – С этого момента давайте поподробнее.
– Какая-то француженка. Разглядеть я ее как следует не успел, но могу сказать совершенно точно: молодая и красивая.
– Ба-ба-ба! – заревел Кураев. – Везет же некоторым. Пока мы тут умираем со скуки, вы, поручик, сумели местную девчонку отхватить.
«Это Элен, – решил, собираясь, Голицын. – Кому же еще здесь быть? Но что случилось?»
Прибыв в Мурмелон Ле Гран, он действительно увидел ожидавшую его парижанку. С ней был французский лейтенант, доставивший ее в русский лагерь.
– Мсье! – вскочила с места девушка.
– Здравствуйте, Элен! – произнес он. – Я очень рад вас видеть, но... что вы здесь делаете?
Он обратил внимание на заплаканный вид француженки.
– Только вы можете спасти моего несчастного кузена.
– Дидье? – поднял брови поручик. – А в чем дело?
– Его... его обвиняют в шпионаже... – Покачнувшись, девушка рухнула в обморок.
ГЛАВА 9
В особняке, расположенном в пригороде Кельна, в комнате для допросов все выглядело стандартно: серые стены, привинченная к полу мебель, яркая лампа. Это обычная обстановка в учреждениях подобного рода во избежание всяких инцидентов. Мало ли – вдруг «клиент», воспылав гневом и яростью, вместо того чтобы честно сотрудничать со следствием и тем самым облегчить свое незавидное положение, внезапно пожелает обрушить стул на голову того, кто выжимает из него показания...
По одну сторону стола сидел явно деморализованный Дидье Гамелен в излохмаченном мундире, по другую – майор фон Репель, офицер из германской секретной службы III-b, отдел «Запад».
– Я оценил вашу волю к сопротивлению, поверьте, капитан, – ухмыльнулся майор. – Вы держитесь превосходно. Если вам это доставит удовольствие, то я даже согласен вам похлопать.
С этими словами немецкий офицер, состроив издевательскую мину, наклонил голову и театрально ударил в ладоши.
– Прекрасно, мсье, прекрасно, – иронически заметил он. – Вы просто герой! Поверьте, я ведь не так просто это все говорю. Работа у меня такая. Я ведь по роду, так сказать, своей деятельности навидался всякого. И всяких. Так вот, много бывало персонажей, корчивших из себя суперменов. И ничего – раскалывались очень быстро. А вы молодец.
Офицер щелкал зажигалкой, словно играясь. Француз исподлобья глядел на язычок пламени, то вспыхивавший, то снова гаснущий под пальцем человека, сидящего напротив. Говорить действительно не хотелось. С огромным удовольствием он бы сейчас превратился в таракана или еще какую-нибудь мошку и исчез бы из этой комнаты навсегда. Однако таких способностей у капитана не имелось.
После всего того, что с ним произошло, Дидье был совершенно подавлен. Мысли путались, не находя успокоения. Оно и понятно: он находился в качестве подопытного в стане врага – от подобного каждый потерял бы голову.
– Я, кстати, когда-то в молодости даже играл в театре, – сообщил немец. – Вы, наверное, будете удивлены, но это так. Конечно, я представляю, что вы думаете сейчас. Дескать, какой театр? Разве могут быть вместе этот человек и искусство? Так вот, я вам скажу, что вполне даже могут. Естественно, я не стал великим актером, все это было в университетские годы, но тем не менее кое-какое понимание жизни мне это дало. Все мы на протяжении жизни меняем множество ролей, если хотите, форм. Ничего странного в этом нет. Жизнь предлагает нам самые разные варианты. Иногда для того, чтобы мы могли выбрать один из них, а иногда для того, чтобы можно было попробовать то, чего мы еще не испытали.
Гамелен уныло молчал. Сил на то, чтобы собраться, сконцентрироваться, не было. Страшно болела голова. Видимо те, кому был поручен захват в Париже, решили перестраховаться и припечатать его как следует. То, что вокруг наблюдал Дидье, тоже особой радости не приносило.
– Что – нет настроения, мсье? – с циничным видом оскалился фон Репель. – Как я вас понимаю! Окажись я на вашем месте, я тоже, наверное, затосковал бы. Но так уж устроена жизнь: одной из двух противоборствующих сторон всегда суждено проиграть. Так происходит все вокруг нас: начиная от игры в шахматы и заканчивая грандиозным сражением. А где-то между двумя этими крайностями находимся мы с вами, мсье Гамелен. И я вам скажу – это далеко не худший вариант. Вы сделали свой ход и проиграли. Я сделал ход – и выиграл.
Француз безмолвствовал. Да и что тут можно было сказать? Пока не спрашивают конкретно, можно и помолчать.
Он приподнял голову и уставился на противоположную стену. Вот здесь можно было и удивиться, поскольку одна-единственная деталь интерьера кабинета контрастировала со всем остальным. По сравнению со спартанской обстановкой, где все было призвано способствовать продуктивной работе с допрашиваемыми, она выпадала из общего ряда. На стене висела небольшая, яркая картинка, изображавшая центр города Дрездена в восемнадцатом веке. Здания в стиле барокко, нарядная и праздничная толпа во время какого-то городского праздника, синее небо – все это настраивало на мажорный лад. Гамелен вспомнил этот вид. Незадолго до войны, в тринадцатом году ему довелось быть в Дрездене, и он будто перенесся в то лето, вспомнил и огромный купол церкви Фрауэнкирхе и...
– Любуетесь? – поймал его взгляд фон Репель. – Наверное, удивляетесь, что делает тут эта картинка? Она осталась от моего предшественника. Человек он был хороший, ответственный и любил комфорт. Даже в таких помещениях он старался создать некий уют. Я, придя сюда, многое убрал, а вот до этой вещи как-то все не доходят руки. А может быть, и оставить ее? Что скажете?
– Не знаю...
– В общем, так, мсье, давайте перейдем непосредственно к делу. Предлагаю сотрудничество, – фон Репель направил свет лампы в лицо пленнику.
– Что? – вскинул голову Гамелен. Несмотря на испуг, он презрительно хмыкнул. – Не по адресу обратились. Я французский офицер и лучше умру, чем буду сотрудничать с врагом. Мои предки столетиями стояли на страже интересов Франции. Можете и не пытаться заманить меня на скользкий путь предательства! – не без патетики высказался Дидье.
– Впечатляет, нечего сказать, – ехидно произнес фон Репель. – Право, мне стоило бы пригласить сюда зрителей и взимать с них плату за просмотр столь высокохудожественного исполнения. К сожалению, специфика нашего ведомства не позволяет мне сделать этого. А жаль! Не смешите меня: для вашей «прекрасной Франции» вы – предатель!
– О чем это вы?
– А вот смотрите – номер «Пари суар», где черным по белому написано о том, что капитан Гамелен сбежал к германцам с секретными документами.
– Что это? – хмуро спросил француз. – Очередная уловка? Поищите кого-то другого, кто станет плясать под вашу дудку.
– Ну, зачем же? Мы не настолько глупы, чтобы подсовывать вам какую-то грубо сляпанную фальшивку. Этим грешит скорее ваша контрразведка.
Гамелен взял со стола газету и ужаснулся. Да, это была правда.
В этот момент раздался резкий звук телефона. Дидье, у которого нервы были напряжены до предела, вздрогнул. Уж слишком много всего свалилось на него в последнее время. В голове, словно стеклышки калейдоскопа, мелькали недавние события: бомбардировка Парижа, русский поручик, театр, танцовщица, удар по голове... Он поморщился, глядя, как офицер с явным неудовольствием из-за прерванной «беседы» снимает трубку.
