скачать книгу бесплатно
Руферы. Советская антифантастика
Владислав Аркадьевич Зубченко
Всё что происходит с героями книги, возможно, будет ещё происходить в будущем – пока мы этого не знаем. Как и не знаем о том, как на самом деле устроен наш мир. Вполне вероятно, именно так, как описано здесь, хотя многим, кто прочтёт, это покажется невероятным.
Руферы
Советская антифантастика
Владислав Аркадьевич Зубченко
© Владислав Аркадьевич Зубченко, 2022
ISBN 978-5-0056-8492-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
РУФЕРЫ
(советская антифантастика)
***********
Кран спал, уткнувшись в небо. Он только что заснул: проскрипел своей старой болевшей шеей, отнеся напоследок строителям железобетонную плиту на верхний этаж, и, наконец, задремал, чуть сгорбившись над этим неугомонным городом с его беспокойной ночной жизнью. Ледяной свет фонарей разливался где—то внизу, иногда выхватывая из темноты мальчишеские компании, занятые в это время непонятными для родителей делами. По улицам, расставив фары, с шумом пролетали машины. Город узнавал себя по звукам, взглядом провожая идущих и едущих, но там, наверху, он уже спал в своих небоскрёбах и башнях. Крановщица тётя Шура, соблюдая примету, на прощание привычно погладила кран по голове-кабине и полезла вниз.
– Давай, железо, отдыхай.
Шуре должно было через месяц стукнуть шестьдесят, и она давно не стеснялась своего возраста. Утренние восхождения к небесам она с некоторых пор рассматривала философски. В эти минуты ей казалось, что однажды она вот так и уйдёт по этой самой лестнице куда-то выше и уже не вернётся. Шура разговаривала с краном с тех пор, как полгода назад похоронила погибшего на стройке мужа. Дети давно разлетелись, а любимый шестнадцатилетний внук Пашка бывал у неё в гостях всё реже. Шура даже завела для него в доме интернет, но не помогло. А два дня назад Пашка неожиданно позвонил ей сам.
– Ба, привет! А как на твоё железо попасть можно? – спросил Пашка.
– Зачем тебе? – напряглась Шура.
Это он, Пашка – для друзей Пабло, однажды придумал крану модное новое название, означавшее на языке «айтишников» на самом деле компьютеры. Крану, как показалось женщине, это имя шло, и она подхватила сленговое словечко, стараясь угодить любимому Пашке.
– Сфоткаться там, наверху, хочу.
– С ума сошёл, Паша?!
– Ба, ну чё ты, а?
– Нет, даже не думай, – отрезала Шура. – Сдурел? Там пятьдесят метров!
– Да мы с пацанами на семнадцатиэтажках наших давно сидим! – перешёл на срывающийся крик Пашка, пытаясь убедить непонятливую бабулю.
– Как сидите?! Зачем сидите? – охнула та.
– Мы же руферы, ты в курсе? – с неподдельной гордостью в голосе заявил внук. – Ходим по крышам, короче.
– Какие такие руферы? – немного пришла в себя баба Шура. – Мы дома строим, чтобы вы, балбесы, по крышам лазали? Карлсон ты наш!
– Ба, хорош меня тролить! – возмутился Пашка. – Короче, ты организуешь, или мы с другим крановщиком за бутылку эту тему решим?…
Сейчас у спускавшейся по узким лестницам башенного крана Шуры никак не шёл из головы этот разговор с внуком. Тем же вечером она отыскала в интернете видео про этих самых руферов, и у неё, всю жизнь отработавшей на высоте, от увиденного сердце начало постукивать в пятках.
– Это зачем же они это делают, дурни? – спросила себя, сидя у монитора, Шура. – Дед его, значит, жизнь на стройке положил, а этим покрасоваться друг перед дружкой! Мозгов совсем нет!…
********
То что у руферов есть обычные человеческие мозги, на прошлой неделе доказал товарищ Пашки Лёха Свиф, сорвавшийся с крыши новостройки и разложивший эти самые мозги на асфальте на всеобщее обозрение. Поначалу, когда с верхнего этажа строящегося небоскрёба отделилась маленькая точка, никто ничего не понял. Но точка быстро увеличивалась в размерах, и вскоре раздался какой-то жуткий длинный женский крик и, наконец, стало страшно. Лёха летел вниз на глазах у всех молча, и Пашка подумал, что у того ещё в воздухе просто остановилось сердце, а может быть он всё понимал. Пашка убеждал себя, что Свиф ничего не почувствовал, грохнувшись на тротуар в двух метрах от детской коляски, отчего у мамы малыша случился припадок.
– Вот дурак же, а! – качали головой сходившиеся к Лёшиному распластавшемуся телу люди. – Ну и кому ты чего доказал?
Но Лёха Свиф этого не слышал. Рядом валялся его разбитый вдребезги смартфон. Паша поднял его, и ему захотелось посмотреть, нельзя ли оттуда вытащить последние фотки погибшего Лёхи.
– Ничего не трогать, – раздался голос приехавшего следователя Следственного комитета. – Кто его знает? То есть знал?
– Это Лёха Свиридов, Свиф, – мрачно сказал Паша. – Он в центре живёт. То есть жил.
Пашка своим разумом ещё не осознавал, что руфер Свиф уже не с ними, а где-то гораздо дальше. Следователь присел у трупа и начал внимательно рассматривать разбитую голову Свифа. Делал он это непринуждённо, будто видел свою будничную картину очередного дня.
– Кто с ним был на крыше? – не оборачиваясь, спросил он.
Никто не ответил, и следователь начал куда-то звонить по мобильному.
– Эксперт—то когда будет? Или я опять тут с телом до вечера просижу?
Кто-то, наконец, вынес простыню, и Свифа накрыли вместе с обезображенной головой.
– Сейчас ангелы за ним прилетят, – зашептали вечные старушки, подтянувшиеся от соседнего дома. – Душа-то ждёт рядышком.
Пашка поёжился и на мгновение представил, как Лёхина душа, белая и прозрачная, сидит на корточках у своего тела и плачет. Тишину разорвал дикий крик.
– Лёша, сыночек!!!
Лёшкина мать рухнула на колени и подползла к сыну. Добравшись до него, она уткнулась лицом ему куда-то в шею и завыла. Пашке стало совсем не по себе. Он хотел было уйти, но на плечо легла чья-то рука.
– Пошли, – равнодушно произнёс следователь.
– Куда? – отодвинулся от него Пашка.
– Пока в машину, расскажешь, как давно вы по крышам носитесь, – таким же холодным голосом объяснил офицер. – Пошли, пошли, некогда!…
***********
Шура, спускавшаяся вниз, не знала про смерть руфера, а думала о просьбе внука. На полпути она остановилась, чтобы перевести дух – годы брали своё. Страх высоты саму Шуру покинул много лет назад. Только однажды, когда в «каблухе» она поднималась на свой первый кран, страх вдруг появился, сжал ей грудь, пополз в руки, в ноги, забрался в промежность и сковал насмерть.
– Вниз не гляди, дура! – крикнул ей лезший следом мастер. – А ну, шустрей давай!
Молодая Шурка, почему-то забыла, что она в комбинезоне, и ей показалось, что мастер снизу глядит ей под юбку. Она, повинуясь девичьему инстинкту, оторвала одну руку от лестничной перекладины и, замерев, схватилась ею за задницу.
– Лезь, говорю! – прикрикнул старый мастер. – Ты не про зад свой думай, а про руки – улетишь вниз и пока тебе.
А через два года было свежее, спрыгнувшее с постели, майское утро, и в нём она – двадцатилетняя, только что выучившаяся на крановщицу, лезет – нет, почти летит наверх под сальные шуточки мужиков строителей, оценивающих Шуркину красоту сквозь робу-комбез.
– Не упады, дэвушка, дай поддержу! – громче других орал молодой грузин монтажник Шота.
Под гогот товарищей Шота бросил недокуренную сигарету, плюнул в ладони, растирая ими липкую грязь, и полез следом за молодой девчонкой. Шурка оглянулась и прибавила ходу – а ну, догони! Она уже была возле кабины, махнула стоящим внизу мужикам белым платком и завязала его на голове.
– Дэвушка, какой же горячий, – не успев отдышаться, с ходу начал добравшийся до верха Шота. – Хачу знакомиться с тобой. Вечером в кино идём, да?
– На землю-то спустись, шустрый, – хохотнула девушка. – Упасть не боишься? Чё бледный такой? Страшно, небось?
Шота оглядел кран. Стрела его висела над верхним этажом строящегося дома. Монтажник подмигнул Шуре и вдруг ухватился руками за железные перекладины стрелы.
– Ты чего задумал? – глаза крановщицы округлились от страха. – А ну, давай отсюда!
Шота уже оторвался от площадки и, ловко перехватывая руками перекладины, поплыл по стреле к дому.
– Куда?! А ну назад! – заорала Шурка. – Назад, идиот!
– Так пайдём кино? – остановился, раскачиваясь над бездной, Шота. – Нэт? Ну тогда я пошёл.
– Чёрт с тобой! – заплакала от страха Шура. – Давай обратно!
Но Шота уже добрался до троса с крюком и, обхватив его руками и ногами, словно в цирке ловко съехал на самый край бетонной плиты.
– Тогда в сэмь часов тебя жду, Шурочка! – весело крикнул он…
До сих пор, стоило Шуре вспомнить тот день, по всему её телу ползли мурашки. Бесшабашному Шоте тогда объявили выговор и лишили квартальной премии, а через полгода они поженились…
Спустя четверть часа Шура, наконец, слезла с небес и направилась к автобусной остановке. На часах было семь.
– Пашка не звонит, – забеспокоилась она о внуке. – А если и впрямь залезет где-нибудь?
Она достала мобильник и сама набрала его номер.
«Абонент временно недоступен» – ответил приятный женский голос, и у Шуры всё упало вниз.
Она не спала до полуночи, пока Пашка не объявился в сети.
– Ты где? – тут же позвонила она. – Почему отключен?
– Ба, расслабься, а! – вредным тягучим тоном отрезал Паша. – Всё, я спать…
Проснулась Шура резко. Было уже совсем светло и надо было что-то решать. Она знала, что отказать любимому внуку, в конце концов, не сможет. Пашка был придуман для неё. Когда Бог забрал к себе Шоту, то взамен отдал ей Пашку. Шота погиб в солнечный майский день на глазах Шуры. Он висел на своей привычной верхотуре, что-то сваривая. Шура видела, как он, подняв маску сварочного шлема, махнул ей рукой: «я скоро». А потом Шура ничего не поняла. Просто её муж начал падать, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Он не пытался уцепиться за торчавшие балки и арматуру, и его тело всё падало и падало дальше. Когда раздался глухой стук, Шура страшно закричала, и ноги перестали её держать… На похоронах ей сказали, что Шота почему-то сам отцепил страховку, но зачем он это сделал никто так и не понял…
Без внука, стоило ему пропасть хотя бы на пару дней, смысл Шуриной жизни исчезал. Она, теряя ориентиры, искала Пашу повсюду, а найдя, опять ругала себя за эту привязанность, за то что избаловала его вконец своей любовью. С четырнадцати лет Пашка больше не давал бабуле целовать себя. В эти мгновения внутри него что-то сжималось и, распрямляясь, отталкивало Шуру. Пабло словно берёг свою, ещё неосознанную, девственность для первого поцелуя с девушкой. Но Шуре и этого было вполне достаточно.
Ломка у Пашки началась спустя год. Детство бросило прыщавого переростка с невыученными уроками, не оставив на второй год. Оно бросило его посреди шумной улицы вместе с такими же, как он, неожиданно предоставив свободу выбора, лишив Пашкиных отца и матери права на сына, как на собственность…
– Как в школе? Как опять нет оценок? Ох, дураком ты растёшь, – заводил, вернувшись с работы, вечерами свою пластинку отец.
– Расту, расту, – не отрываясь от компьютера, бубнил невпопад Пашка.
– Никуда на работу не возьмут, слышишь?
– Да пофиг.
– А кормить тебя кто будет?
– Поем где-нибудь.
– Мать, он всё борзеет и борзеет! Чего наглый такой, сынок?
– Не наглый я – сосредоточенный.
– Ты мои нервы испытываешь, да? – отец начинал двигать желваками. – Нет, я с кем общаюсь?!
– Чё нервы? – поворачивал на этих словах, наконец, свою непутёвую голову в сторону родителя Пашка. – Молчу вообще-то.
Заведённый Пашкой отец с чувством облегчения от выполненного на сегодня долга отправлялся на кухню к жене утолять усилившийся аппетит.
– Ты пить будешь? – обязательно доносился оттуда его голос. – Слышь, какие нервы на этого надо, а?
– Тихо ты, – нёсся следом полушёпот матери. – Нельзя так, он наш сын. Пей уже, я не буду.
– Сын. Восемнадцать стукнет и всё – алга, работать! А пока я его кормлю, он обязан! Ты будешь? Ну как хочешь, – пустая рюмка с грохотом опускалась на стол.
– Всё, угомонись ты!…
Пашка слышал, что отец с матерью продолжали обсуждать, как правильно распорядиться его судьбой, и опять надевал наушники. В этих наушниках творилось что-то непонятное. С тех самых пор как однажды, сидя в своей любимой «CS: GO», сквозь переговоры с другими геймерами, он вдруг услышал явный шёпот. Шёпот шёл по обоим каналам и забирался Пашке в голову, мешая настроиться на игру, но разобрать слов Пашка не мог.
– Воздушная тревога… граждане… Кто это шепчет, парни, чё за прикол? – спросил он в чате.
– Ну всё, капец! Пабло глюк поймал! – заржали виртуальные бойцы в ответ.
Через пару часов с мультиками в глазах Паша закончил бой и, сняв наушники, переместился в кровать. Но шёпот не исчез, пока обессиленный Пабло не провалился в странный сон. В нём он видел себя на какой-то неизвестной крыше, в небе грохотала гроза и сверкали молнии. Вокруг него были непонятно во что одетые люди, а вверху, во вспышках молний, появлялось и исчезало что-то огромное и неясное. А потом Пашка вдруг оказывался не то на чердаке, не то в подвале, и перед ним лежал очень странный предмет, напоминавший бомбу. Но смысл сна, появившись, тут же терялся. Назавтра всё повторялось снова, а проснувшись, Пашка ясно понимал, что видел этот самый сон вчера. Так длилось уже пару недель, но говорить об этом родителям не было смысла – они сразу решат, что у сына «поехала крыша» и отлучат от компа…
В свои шестнадцать среди взрослеющих девчонок Пашка слыл красавчиком с тонкими чертами худощавого лица, которые, впрочем, разглядывать было необязательно. Огромные тёмно-карие его глаза заполняли собой всё оставшееся свободное пространство в сердцах девушек, томимых ожиданиями перемен, чтобы поймать на себе хоть один взгляд Пабло. Сам он тяготился своей красотой. Она очень мешала Пабло доказывать пацанам, что он такой же, как они – никакой не женский любимчик, походя не оставляющий шансов товарищам строить личные отношения. Сердце самого Пашки было свободно и создано, казалось, не для любви, а для приключений…
В очередное холодное осеннее утро Пабло, показав родителям, что школьный рюкзак у него за спиной, выйдя из подъезда, направился наугад в каменный лабиринт столицы, присматривать новые крыши для залаза. Городу было очень много лет, и за это время он давно запутался в своих улицах и переулках. Пабло любил город в это время дня. Дворы и улицы были полупустыми, лишь пенсионеры сновали с раннего утра по важным, одним им ведомым, делам. Пашка, останавливаясь, задирал голову, мысленно намечая путь вверх.
– Типа, ты где сейчас? – набрал он номер товарища. – Чё? Я не слышу ни фига!
– В колледже ещё чалюсь, не тупи! – зашептало в руферском телефоне. – Не могу говорить.
– Ты офигел, клоун? – набросился Пашка с любезностями на примерного ученика. – Я же сказал, что позвоню, пересечёмся!…
Типа – это сын замначальника полиции города, спортсмен и качок. Суровый вид ему помимо прочего придавало отсутствие какой-либо растительности на голове. Каждый раз, обривая череп, брутальный Типа обязательно резался, поэтому к его лысине были прилеплены крохотные кусочки пластыря, создавая впечатление, будто крутой пацан только что вылез из мусорного бака. Он учился в колледже вроде бы на «айтишника» и сошёлся с Пабло и сотоварищи, когда те в очередной раз уходили от ментов, нырнув с покорённой ими крыши на пожарную лестницу. Двое «пэпээсников» бежали следом, но как-то вяло и неохотно. Типа наблюдал всю эту картину из папиного служебного авто – его в тот день родитель отмазал после очередного задержания за драку.
