скачать книгу бесплатно
Чёрное, всё покрытое илом и водорослями, существо невозмутимо тянуло в пучину свою жалкую жертву. Анна вопила, стараясь вцепиться пальцами в хлипкую траву, зарыться ногтями во влажную землю, чтобы остановить жуткое существо, задержать и не дать ему утащить себя в чёрную бездну.
Вот уже голые ноги коснулись холодной воды, и по телу прошла мелкая дрожь. Вот и волны подкатывают к самой шее. В последнем отчаянном порыве Анна вскинула руки вверх и, дико вращая глазами, истошно заорала. В тот же миг в распахнутый рот хлынули воды, и жадное озеро сомкнулось над головой.
Не успела она осознать случившееся, как её вновь выдернули наружу.
Две узкие ладошки крепко вцепились в исцарапанные запястья и уверенно потянули наверх.
Красивое бледное лицо незнакомки склонилось над перекошенным ужасом ликом. Светлые кудри каскадом хлынули вниз, разбавляя антрацит озера серебристым сиянием.
Она посмотрела Анне прямо в глаза, прожигая стальным твёрдым взглядом самую душу. Губы незнакомки дрогнули, и сквозь лихорадочный шум в голове Анна услышала:
– Уезжай отсюда… – руки незнакомки разжались, и Анна ухнула в озеро. Над перекошенным лицом сомкнулась вода, лишая её последней надежды. Панический вопль стайкой пузырьков взметнулся к поверхности, и, последний раз конвульсивно дёрнувшись, Анна свалилась с дивана.
Хватая ртом воздух, она отчаянно барахталась на полу, жалобно подвывая, пока испуганный голос не привёл её в чувство.
– Мам, что с тобой? Ты упала? – вздрогнув, как от пощечины, она вскинула голову и упёрлась взглядом в распахнутые глаза сына. «Тук-тук-тук», – колотилось суматошное сердце, отдаваясь в ушах громовыми раскатами.
Глубоко вздохнув, Анна медленно встала, судорожно приглаживая смятую блузку трясущимися ладонями.
– Всё хорошо, милый, маме просто приснился кошмар.
Ромка скупо кивнул и тут же кинулся в её объятия.
– Можно я посплю тут с тобой, ма? – зашептал он отчаянно и так сразу стал похож на себя прежнего, веселого и живого, что у Анны дрогнуло сердце. До ломоты стиснув зубы, она прижала к себе тщедушное тельце, ласково поглаживая затылок.
– Что случилось, милый? Мы же с тобой всё решили. Ты уже взрослый и должен спать в своей комнате.
– Ну, мам, я боюсь, там чудовище! – воскликнул Ромка, всё теснее сжимаясь в её объятиях.
– Ром, ну что за детский лепет? Ты же знаешь, что чудовищ не существует, – нахмурилась Анна, отстраняясь от сына и стараясь заглянуть ему в глаза. Вопреки ожиданиям, тот послушно отпрянул и вскинул на неё искажённое страхом лицо.
Та передёрнулась, утопая в пустоте чёрных дыр, клубящихся жёлтым туманом, и, затаив дыхание, с силой зажмурилась.
– Оно хочет забрать меня, мам, – тонкие пальчики стиснули вспотевшую ладонь, и материнское сердце наполнилось нежностью. Анна открыла глаза и смело взглянула в лицо своему жуткому страху. В голубых, широко раскрытых глазёнках Ромки плескались отчаяние, печаль и болезненная безысходность. Анна поёжилась и, подхватив на руки сына, успокаивающе зашептала.
Так, с драгоценной ношей в дрожащих руках, она медленно поплелась вверх по порожкам, прогоняя из головы морок пугающих наваждений. Целуя вихрастую макушку, она с наслаждением вдыхала его аромат, ни с чем не сравнимый, волнующий, сладостный. И сердце трепетало от переизбытка материнских эмоций.
– Ничего не бойся, сыночек. Мама с тобой. Всегда будет с тобой и не даст никому в обиду…
***
Предрассветный сумрак ватным маревом окутал детскую комнату. В окно тоскливым бельмом таращился лунный глаз, раскрашивая полумрак спальни в серые тона. Тень от кружевных штор причудливо кружила по стенам, оживляя сюрреалистичные картины кошмарных видений. Подчиняясь велению капризного ветра, ветки тополя скреблись в стекло корявыми пальцами. И от этого жуткого звука волоски на коже топорщились дыбом.
Опустив ребёнка на кровать, Анна поёжилась, ощутив на затылке настойчивый взгляд. Она оглянулась, тревожно нахмурилась, походила по комнате, заглядывая во все углы и, наконец-то вздохнув, улыбнулась сынишке.
– Нет, ма, не уходи, – вцепился ей в руку Ромка, жалобно сверкая глазёнками.
– Да что с тобой, милый? Смотри, – обвела она комнату взглядом, – нет тут никого.
– Оно там, я видел… Оно заберёт меня, мам, – уже чуть не плача канючил Ромка, тыча в окно трясущимся пальчиком. Губы его плотно сжались в упрямую линию, а подбородок мелко подрагивал.
Сдвинув брови и растерев ладонями щёки, чтобы прогнать ростки раздражения, Анна взглянула туда, куда настойчиво указывал сын. Там, за окном, в шевелении камыша с посвистом шнырял забияка ветер, теребя и ероша торчащие щетинки коричневых сигар густого рогоза. Чёрная гладь озера хранила величавый покой, отражая в смоляных водах размазанный лик ночного светила. И вокруг ни единой живой души. А ведь совсем недавно…
Женщина вздрогнула, вспоминая свой сон, и, виновато поведя плечами, затолкала его в самый потаённый уголочек души. Выбросила из головы стыдливые образы, волнующие женское сердечко и заставляющие щёки покрываться пунцовыми пятнами. Шумно втянув в себя душный воздух, она распахнула окно, впуская в комнату ароматы ночной свежести и, сглотнув липкий ком, упёрлась взглядом в ту самую уютную бухточку. Невероятно, но именно это место она видела в фильме. Удивлённо вскинув точёные брови, Анна зябко обхватила себя руками и повернулась спиной к распахнутому порталу в нереальную жизнь.
– Иди сюда, Ром, взгляни. Там никого нет.
– Оно там, я видел, – сжавшись в дрожащий комок, Ромка не сдвинулся с места. Анна устало вздохнула и присела на краешек кровати сына.
Рука её дрогнула, когда под пальцами она почувствовала холодную липкую кожу ребёнка.
– Солнышко, ты замёрз? Ложись, я укрою тебя, – спохватилась Анна, расправляя отброшенное одеяло.
– Ты посидишь со мной? – жалобно пискнул Ромка.
– Посижу, а ты спи, хорошо? – и, поймав взглядом робкий кивок чернявой головки, она ласково улыбнулась.
Забыты были и страстные ласки, будоражащие тело, и кошмарные ужасы, леденящие душу. Сейчас перед ней был малыш. Крохотное родное существо, которое нуждалось в её любви и защите, как никто и никогда во всём мире. И она даст ему их, даже если ей придётся провести остаток ночи, стоически охраняя его покой.
***
Ночью, когда сладкий сон окутал вуалью напряжённое тело, заставляя расслабиться на белых простынях, к ней явился Кирилл. Она снова бежала по узкой тропинке, торопясь и поскальзываясь на мокрой траве. Задыхаясь от неизвестности, считая удары суматошного сердца, она опрометью выскочила на волшебный бережок, освещаемый полнобокой луной, и сразу же угодила в распахнутые объятия.
Они долго сидели у озера, и лёгкий бриз овевал раскрасневшиеся лица. Кирилл брал её маленькие ладошки в свои руки и ласково целовал каждый тоненький пальчик. Щекотал языком, выписывая немыслимые пируэты, а она со смехом отдёргивала руку и откидывалась назад, утопая в перине мягкой травы. Он улыбался. Суровые черты лица разглаживались, а в глазах появлялись весёлые искорки. Он нависал над ней гранитной скалой, любуясь её чувственной красотой сквозь полуопущенные ресницы. А затем, будто бы удовлетворившись увиденным, набрасывался на неё диким зверем и жадно терзал, целуя каждый сантиметр вожделенного тела хохочущей жертвы.
Она брыкалась и отбивалась, пытаясь оттолкнуть своего ласкового мучителя, ведь в окно мог увидеть их Ромка. Потом понимала, что сын ещё не родился, а они молоды, полны сил и любви. Оборона падала, и она отступала, позволив Кириллу стянуть прочь её ветреную сорочку и припасть жадным ртом к упругой груди.
Через краткий миг, как это бывает лишь во сне, два обнажённых тела уже барахтались на берегу, изнывая от накатившего жара, а у ног их сверкала зеркальная гладь озера. Она трепетала в его умелых руках. Как давно у них не было близости? И вот теперь она, голая, словно нимфа, извивалась и тихо стонала под тяжестью мужского тела, широко разведя в стороны ноги. Она явственно чувствовала тепло его рук, его такое знакомое, пропахшее дорогим табаком горячее дыхание, быстрые поцелуи и сладкую влагу внизу живота. Он врывался в её раскрытый бутон, словно отчаявшийся путник в пустыне, добравшийся, наконец, до воды. Он мял её груди, теребя затвердевшие соски, словно впервые дорвался до женского тела, жадно и ненасытно. А она с радостью принимала его игру и подавалась навстречу, смакуя каждую секунду накатившего счастья.
Потом они, обнявшись, долго лежали на смятой траве, а игривое солнышко тёплыми поцелуями иссушало жемчужины пота на юных телах. И она была счастлива. Ещё не было у него той изнурительной службы, которая стёрла румянец со щёк. Не было криков во сне и испуганно вытаращенных глаз, когда подскочив, он всё ещё оставался в кошмаре. Не было упрямо сжатых в линию губ в молчаливом укоре и несмелого шёпота «Военная тайна» в ответ на вопросы всех докторов.
