Последняя из Племени Роха

– Горы, – хмуро прервал ее Витлок.

– Горы, покрытые лесом, – поправил Кларксон.

– Мы отправляли исследовательский дирижабль.

– О, – Рина немного смутилась.

– Кстати, орки в него стреляли.

– Стрелами и камнями. Повредили обшивку.

– Вот именно! – снова оживилась девушка. – Мы ничего не знаем о них, а они – о нас! А благодаря моему опыту наши расы смогут… Объединится?

Профессоры снова переглянулись. Затем Кларксон устало потер лицо руками.

– Я понимаю твои доводы, Рина. И все же… После того, что случилось в Неролии…

– Орки не похожи на вампиров! – возмутилась Рина.

– И я знаю это. Тем не менее люди стали… осторожнее по отношению к другим расам.

– Обжегшись на воде, – со вздохом добавил Витлок. – И все же… Я склонен поддержать Рину в этом вопросе.

Кларксон бросил на него ошарашенный взгляд.

– Ты… Прости, что?

– Я думаю, мы должны поддержать Рину в этом вопросе. Такой случай может и не выпасть в следующий раз.

– Но едва ли Сенат это одобрит…

– Эммм… – прервала их Рина. – Так уж вышло, Илая Чандлер мой старый друг. Полагаю, он поможет уговорить Канцлера… Если два наиболее уважаемых профессора Нью-Белфорда поддержат мою идею.

Кларксон перевел взгляд с девушки на Витлока, потом обратно, и вздохнул.

– Хорошо, ваши аргументы убедительны, – он вытащил из стола самопишущее перо и размашисто подписал прошение. Затем тоже самое сделал Витлок.

– Но с одним условием, – добавил Кларксон, и рука Рины замерла на полпути к бумагам.

– Да?

– Я буду первым, кому вы покажете материалы из экспедиции, – с широкой улыбкой сказал профессор.

– Конечно! – бодро откликнулась девушка, схватила бумаги и вылетела из кабинета.

***

Уже несколько дней спустя Рина и Илая выехали из города верхом на Турах, груженых пожитками и оборудованием для экспедиции.

За городской стеной царила непривычная тишина. Разноцветные листья устилали землю пахучим одеялом. Осень отвоевала права у лета. Рина глубоко вдохнула свежий воздух, наполненный запахами леса, и улыбнулась.

– Нужно быть сумасшедшим, чтобы решиться зимовать вне города, – нарушил молчание Илая, поеживаясь.

– Я справлюсь. В конце концов, я не росла в тепличных условиях.

– Не думаю, что это можно сравнивать, – закатил глаза юноша. – И все-таки, ты же будешь приезжать в город?

– Если племя это позволит, я уже говорила, – раздраженно ответила Рина.

Илая открыл рот, чтобы что-то добавить, но передумал и только вздохнул. Некоторое время они ехали в молчании. Солнце едва оторвалось от горизонта и готовилось к долгому путешествию по небосводу. Туры приближались к кромке леса.

– Ты веришь в то, что они могут стать нашими союзниками? – спросил Илая.

– Я надеюсь на то, что они станут нашими соседями. Какой дурак захочет воевать на чужой войне?

– А это именно то, на что рассчитывает отец, – грустно сказал Илая.

– Да, я поняла, – Рина сдвинула брови, хмуро глядя перед собой. – Я же обещала спросить у них, а не уговаривать. К тому же… – она тряхнула головой, – я никогда не понимала желание вернуться в Неролию.

– Просто ты родилась здесь, – хмуро произнес Илая.

– Ты тоже! – Рина фыркнула и отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

К этому времени они уже углубились в лес. Мелкий кустарник трещал под ногами Туров, а нижние ветви деревьев норовили отхлестать наездников по лицам так, что пришлось спешится.

– Уже близко, – Рина медленно двигалась вперед, внимательно оглядываясь по сторонам, когда почти врезалась в фигуру стоявшего перед ней орка.

Юноша и девушка замерли, глядя на словно из-под земли выросшего воина. Серая кожа испещрена татуировками, насколько позволяли видеть кожаная безрукавка и штаны. Рина медленно выдохнула.

– Это татуировки клана Роха, – прошептала он. – Он свой.

Она осторожно улыбнулась и подняла руку в приветствии. Орк смерил ее недоброжелательным взглядом. Тогда девушка сняла с шеи амулет Шептуньи и протянула орку. Тот кивнул и жестами показал, что дальше идти может только она.

Илая неловко переступил с ноги на ногу, затем крепко обнял Рину.

– Навещай меня в городе, – велел он. – Иначе совсем здесь одичаешь.

Девушка обняла его в ответ.

– Ты ведь вернешься в город без проблем? Я боюсь их реакции, если приведу только одного Тура.

Илая ухмыльнулся, решительно отстранил ее от себя и зашагал прочь. А Рина двинулась вслед за орком.

***

Они вышли на залитую весенним солнцем улицу Эбни. Рина посмотрела на экипаж и курящего Хью с сомнением.

– Думаю, пешком будет быстрее, – призналась она. – И я хочу купить лимонного печенья по дороге.

Илая удивленно взглянул на нее, а затем расплылся в широкой улыбке:

– Ушам своим не верю!

Но прежде, чем он успел придумать подходящую шутку, Рина уже двинулась вниз по улице. Юноша велел Хью отправляться к дому Рины без них и ждать там, а сам догнал стремительно удаляющуюся женщину.

– Может, насладимся приятной погодой? До семи еще полно времени…

– Я понятия не имела, что все так плохо, – игнорируя его, сказала Рина.

– Я пытался рассказать тебе…

Женщина прервала его раздраженным вздохом. Они повернули на извилистую улочку, соединяющую Эбни и Урбема. Взгляд Рины упал на стену ближайшего здания, и она замерла. Там красовалось изображение орка, запертого в загоне для Туров. Подпись гласила: «Быдло к быдлу!»

– Декрет об Орках, значит, – ледяным голосом произнесла Рина.

– Стражам дан приказ бороться с данными… произведениями искусства, но они множатся как грибы после дождя.

Рина подошла ближе и почувствовала запах свежей краски.

– Это – голос города. Кто-то же вложил это в головы горожан, – медленно произнесла она. – Когда начались слухи об орках в городе?

– Несколько месяцев назад.

– До или после информации о Декрете?

– До, – решительно ответил Илая. – Именно они и подчеркнули его необходимость.

– Ну да…

– Мы не можем больше игнорировать друг друга, – продолжил юноша. – Возвращение в Неролию едва ли возможно, все больше горожан склоняется к тому, чтобы остаться здесь. А значит, Нью-Белфорду необходимо расширяться. Ты должна выступить перед Сенатом, Рина! Никто не знает орков так хорошо, как ты!

– Ага, чтобы они использовали эти знания для захвата деревень, – невесело улыбнулась женщина.

Илая схватил ее за локоть, заставив повернуться к себе лицом.

– Именно этого я и пытаюсь не допустить. Жаль, что ни университет, ни ты этого не понимаете.

Рина удивленно посмотрела на него, а затем печально покачала головой и повернулась, чтобы продолжить путь по переулку, но едва не сшибла с ног мальчишку в грязном комбинезоне.

– Извини, – рассеянно произнесла она.

– Карты, мадам? – мальчишка сунул ей в руку замызганный листок с безыскусно, но точно нарисованными улицами Нью-Белфорда.

– Илая, у тебя есть четвертак?

Юноша сунул руку в карман, извлек оттуда серебряную монету и протянул мальчишке. Тот схватил деньги с ловкостью куницы, шмыгнул носом и унесся прочь.

– Молодежь, – улыбнулась Рина.

– Что это? Улыбка? Поверить не могу! – тут же прокомментировал Илая и перехватил локоть женщины прежде, чем тот врезался ему под ребра.

– Ага, – сказала Рина, разворачивая карту. – Похоже, моя любимая булочная переехала в соседний квартал. Надеюсь, у них хорошо идут дела.

– Лучше, чем ты думаешь, – юноша улыбнулся. – Мой отец тоже любит это печенье.

– Политика, – фыркнула Рина.

К семи часам в доме на Эбни восемнадцать царило оживление, какого здесь не бывало по меньшей мере уже лет двадцать. Эрл с удивительной для своего возраста расторопностью принимал пальто и шляпы. Нанятые на один вечер юноши-официанты сновали между гостей с подносами, наполненными закусками и напитками на любой вкус.

– Клянусь, старый Кларксон потратил на этот вечер все свои сбережения, – хохотнул Блэквелл, протягивая пальто Эрлу.

– Я передам мистеру Кларксону ваши опасения, – ответил дворецкий. На несколько мгновений Блэквелл впал в ступор, как если бы рядом заговорила табуретка. Впрочем, он быстро пришел в себя, широко улыбнулся и направился в толпу, кивая и улыбаясь всем подряд.

Рина и Илая зашли с черного хода, так что их появление осталось незамеченным. Женщина пришла в том же черном платье, что и утром, но вдобавок к нему надела огромные круглые очки с черными стеклами. Благодаря им Рина скорее выделялась из толпы, чем наоборот, но снять их решительно отказывалась. Оставив Илаю в зале с гостями, она прошмыгнула в курительную комнату, где находилось всего три человека.

– Ах, Рина! – просиял профессор Кларксон.

– Рина? – переспросил пухлый мужчина в соседнем кресле. – Та самая мисс Баттерби?

– Профессор Витлок? – неуверенно спросила женщина, и мужчина, тяжело опираясь на трость с резным наконечником, поднялся из кресла ей навстречу.

– Дорогая моя, какое счастье видеть тебя снова! – он сжал ее в неуклюжих, но крепких объятьях. – Моя лучшая студентка, гордость университета!

– Я трижды пересдавала вам семиотику! – немного придушенно возразила Рина.

– Только потому, что я разглядел в тебе талант, требующий огранки!

– Ээээ… Спасибо?

– Джошуа очень мне помог в обучении Вардана. Собственно, благодаря ему он сейчас свободно говорит на Нерольском, – встрял профессор Кларксон.

– Я бы с радостью сделал это снова, Аарон! – отмахнулся Витлок.

– Так… вы знали об орке? – уточнила Рина. – Куда же делась ваша осторожность?

– Нас вдохновила храбрость одной юной особы, – подмигнул ей профессор, снова опускаясь в кресло.

– Ах, да. Рина, позволь тебе представить Амаэля Когсмита, – Кларксон указал на третьего мужчину, стоявшего рядом с сигарой в зубах. – Редактор «Новостного Дирижабля». Амаэль – мисс Рина Баттерби…

– Наслышан, – прервал его Амаэль. – Я много раз присылал мисс Баттерби письма с предложениями сотрудничества. Ни одного ответа за три года.

– Условия были неприемлемы, – сухо сказала Рина. – Но я ценю ваше упорство.

Амаэль хмыкнул и пожал Рине руку.

– Рад наконец встретится с вами лично. Вы – настоящая городская легенда, знаете? Каковы ваши ожидания от сегодняшнего вечера?

– Как насчет ваших, мистер Когсмит?

– Скандал конечно! – бодро ответил мужчина и выпустил в потолок струю дыма. – Могу ли я заинтересовать вас сигарой?

– Едва ли. Я предпочитаю хороший виски.

– Здесь есть чудесный! – Когсмит направился к столику с напитками, а Рина опустилась в кресло между Витлоком и Кларксоном. Кларксон дружелюбно похлопал ее по руке, но взгляд его был затуманен словно у влюбленной девицы. Женщина устало вздохнула.

– Прошу, мисс Баттерби, – в ее поле зрения неожиданно возник стакан, наполненный виски.

– О. Благодарю, мистер Когсмит.

Рина сделал глоток горячительной жидкости с нотками дуба. Мужчины в комнате неторопливо переговаривались между собой, приятный полумрак и плотный занавес дыма почти скрывали людей друг от друга, и женщина позволила себе ненадолго расслабиться.

Когда ее стакан опустел, профессор Витлок любезно предложил добавки и Рина с улыбкой согласилась.

– Рина, между нами, – спросил профессор, доверительно понижая тон, пока виски с приятным бульканьем наполнял стакан. – Какой была твоя реакция, когда ты узнала о… проекте Аарона?

– Серьезно? – усмехнулась она. Алкоголь уже ударил в голову. – Я бросилась сюда сломя голову, думая, что найду профессора мертвым в луже крови. Орк среди людей? – она фыркнула и резко откинулась в кресле, расплескав немного виски на юбку.

– Ох!..

– Мужской напиток оказался слишком крепким для дамы? – со смехом спросил Когсмит, протягивая Рине свой носовой платок.

– Не таким крепким, как мои каблуки, – огрызнулась она в ответ и быстро вышла из комнаты.

Чтобы попасть в уборную, пришлось прошмыгнуть через заполненный гостями зал, где на нее, впрочем, никто не обратил внимания. Возможно, она и стала городской легендой, но люди быстро забыли ее лицо. Рина прошагала вдоль стены, стараясь держать спину прямо и глядя строго перед собой. Однако проложить себе дорогу в помещении, плотно набитом людьми, оказалось не слишком просто. Рина нырнула влево, уклоняясь от резвого официанта с подносом, и едва не врезалась в высокую женщину, густо украшенную алмазами. Обе охнули.

– Прошу прощения, – пробормотала Рина.

– Ничего, – сдержанно ответила женщина и сунула ей пустой бокал. – Принесите еще хереса.

Во взгляде незнакомки было что-то такое, от чего разом пересыхало в горле и хотелось отползти от нее подальше. Рина не стала сопротивляться этому импульсу, приняла бокал и удалилась, стараясь по дороге не растерять остатки достоинства. Возле западного выхода она обнаружила тележку с пустой посудой и, пристроив на нее бокал, с облегчением вздохнула.

С места, где она стояла, открывался хороший обзор на комнату. Женщина, надежно скрытая тенями, внимательно осмотрела помещение, выискивая знакомые лица. Она увидела Илаю, мило беседующего с мистером Лавлейсом, деканом университета. Чуть поодаль стоял мистер Хог, главнокомандующий городской стражей. Высокий жилистый мужчина со взглядом ястреба и неизменной самокруткой, зажатой в уголке рта, явно чувствовал себя некомфортно, затянутым в нарядный костюм. Его жена, миловидная дама в безвкусном платье и с высокой прической, предназначенной скрыть их с мужем значительную разницу в росте, беседовала с полным краснолицым мужчиной. Когда тот на секунду обернулся, Рина узнала Джаретта Блэквелла.

– Видимо, профессор совсем сошел с ума, – пробормотала Рина, покачав головой.

– Мы живем в сумасшедшую эпоху, – вежливо ответил густой мужской голос из-за ее левого плеча.

Рина резко обернулась, и ее взгляд уткнулся в высокую фигуру, облаченную в черные одежды.

– Прошу прощения, если напугал вас, – произнес Вардан. – Мне показалось, вы говорили со мной.

В том, что это Вардан, сомневаться не приходилось. Смокинг, явно сшитый одним из лучших портных города, был ему не больше к лицу, чем пришелся бы обезьяне. Когти на трехпалых ладонях аккуратно подпилены до приемлемой длины, двупалые ступни босы. Едва ли во всем городе найдется башмачник, способный смастерить сапоги, которые не разорвут орочьи когти. И все это венчало серое лицо с могучей нижней челюстью. В остроконечных ушах поблескивали железные серьги. Черные жесткие волосы заплетены в тонкие дреды.

«Плачевное зрелище», – невольно подумала Рина.

Вардан тем временем внимательно разглядывал ее. Зрачки его мерцали в полутьме как у кошки. Женщина поспешно отвернулась.

– У меня есть раздражающая привычка говорить сама с собой, – ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал максимально холодно.

– Раздражающая кого? – спросил Вардан, продолжая разглядывать ее профиль.

– Моего кота, – быстро ответила женщина и, стремительно обогнув орка, скрылась в пустом прохладном коридоре.

Только ворвавшись в уборную и захлопнув за собой дверь, Рина перевела дыхание. Несколько секунд она стояла, прижавшись лбом к двери и невольно прислушиваясь, не следуют ли за ней клацающие шаги когтистых лап. Но снаружи царила тишина, только отдаленный гул разговоров доносился из зала. Женщина подошла к умывальнику и поняла, что забыла, зачем направлялась в уборную изначально. Так что она просто несколько раз плеснула себе в лицо водой и застыла, пока холодные капли стекали по коже за воротник.

«Нашел его, израненного, около леса, десять лет назад. Надо же, какое совпадение!..»

Возможно, она напрасно беспокоилась за жизнь профессора Кларксона. Возможно, это про ее разорванное тело завтра напишут в «Новостном Дирижабле»…

Глава 3

«Живые говорят, мертвые пишут»

Первые три месяца в племени Роха были… Неоднозначными. Не зная ни языка орков, ни традиций, все свое время я проводила либо с Шептухой, либо с Турами. Орки уважали решения старухи, ведь та говорила с самой Матерью-Богиней, но меня не жаловали. Дети, принимающие меня то за неизвестное животное, то за игрушку, пытались играть, но, учитывая, что почти каждый орк старше одного года мог легко переломать мне ребра, я спасалась от этих затей бегством. Орки выносливые, но медленные. Я легко обгоняла детей на коротких дистанциях и пряталась при первой же возможности. Из этих игр я узнала, что, несмотря на когти, орки плохо лазают по деревьям.

Спустя несколько недель Шептуха объяснила детям, что их гостья хрупкая и починить меня, в случае чего, будет сложно. Дети продолжали играть со мной в догонялки, но уже не пытались схватить и забросить на плечо.

Из-за белой кожи и хрупких костей, взрослым оркам я казалась больной. Они прозвали меня Шта Кират – «белый призрак». На собраниях и праздниках меня терпели, но вокруг неизбежно образовывалось пустое пространство.

Первое время я была единственной, кто заботился о Турах. Обычно смирные животные, они приходили в ужас при виде орков, начинали угрожающе рыть землю копытами и опускали могучие рога в сторону ближайших чужаков, приводя последних в не меньший ужас. Так что я в одиночку расчесывала их шерсть, чистила копыта, кормила, доила и выводила в поле под надежной защитой пятерых самых крепких орков-воинов.

Возможно, как раз умение управляться с огромными животными позволило мне завоевать определенный авторитет среди детей. Они часто наблюдали за Турами с безопасного расстояния, каждый день подходя чуть ближе. Вскоре Туры, умиротворенные присутствием хозяйки, которая возилась с ними с детства, позволили детям-оркам гладить шерсть и даже забираться себе на спины, пока животные мирно дремали на солнце.

Чтобы наладить коммуникацию, я стала ходить на занятия к малышам. Школы как таковой в племени Роха не было, так же как и письменности. Старики и старухи рассказывали детям легенды, истории семей племени, передавали традиции. Малыши не возражали моей компании, а я внимательно слушала, пытаясь вникнуть в структуру языка.

Когда дети-орки прониклись ко мне симпатией, понадобилось всего одна фраза «ко вараг кар» ‘что это’, чтобы углубиться в изучение языка. Я показывала детям предмет или действие, спрашивала: «Что это?» – и те охотно отвечали. Когда жестов и предметов под рукой стало недостаточно, я начала рисовать картинки в своих тетрадях, чтобы донести до детей смысл вопроса, чем привела их в восторг.

Однажды я подарила им несколько тетрадей и две самопишущие ручки, и малыши самоотверженно малевали в них целый день. А вечером в дом к Шептухе пришли их родители.

Орки всегда выглядят свирепыми из-за полос на коже и развитых челюстей. Но те, кто пришел в тот день, были просто в бешенстве. Деревянная дверь в жилище Шептухи с грохотом распахнулась и ударилась о стену. На пороге стояли мужчина и женщина, но говорили они от лица многих. Глаза их горели желтым огнем, а остроконечные уши трепетали при каждом слове. В руках они держали исписанные детьми тетради. Они говорили со старухой, тыча пальцами то в тетради, то на меня, сжавшуюся в углу. Шептуха внимательно посмотрела на меня, и глаза ее тоже загорелись желтым огнем, но всего на несколько секунд. Потом она вздохнула, повела плечами, поправляя одну из бесчисленных шерстяных накидок, укутывающих ее, и заговорила с разъяренными орками спокойным, почти убаюкивающим голосом. Орки попытались возразить, но Шептуха подняла ладони, и они мигом присмирели. Бросив на меня последний злой взгляд, они поклонились старухе, бросили тетради к ее ногам и вышли из хижины.

Я наконец осмелилась вздохнуть и спросила:

– Что плохо?

Шептуха покачала головой, глядя на тетради под ногами.

– Мы не пишем, мы сказываем, – сказала она. – Живые сказывают. Пишут мертвые. Когда больше некому сказывать.

Я искренне попыталась понять смысл сказанного.

– Это – плохо, – продолжила Шептуха, тщательно подбирая слова. – Знак дурного будущего для всего племени.

– Мне жаль, – тихо сказала я, чувствуя, как кровь отливает от лица, и голова становится пустой и легкой. – Ты… Я должна уйти?

Шептуха снова покачала головой, когтем ноги поддев одну из тетрадей. Та открылась, обнажая детские каракули.

– Можешь остаться. Но завтра – сжечь, – она указала на тетради. – Сжечь все, – добавила она с нажимом, внимательно глядя мне лицо.

***

Рина внимательно огляделась по сторонам. Вардана нигде не было видно и, собрав всю волю в кулак, она вышла в зал, тут же окунувшись в звон бокалов, гул голосов и мерцание света на дорогих украшениях. Женщина как раз заметила в толпе Илаю, когда раздался звон серебра по стеклу.

Разговоры постепенно стихли, и все взгляды обратились в центр зала, где стоял профессор Кларксон с бокалом в руках.

– Дамы и господа, – начал он, и его звучный голос разнесся по залу, будто существовал отдельно от хозяина и вовсе не старился и не увядал последние тридцать лет. – Много мне хочется сказать в эту торжественную минуту, но все же… Я воздержусь. Пусть за меня как за истинного ученого говорит дело моих рук. Вы все прекрасно знаете причину нашей встречи. И я не смею вас больше томить в ожидании. Так что позвольте вам представить, господин Вардан!

Кларксон вытянул руку вперед, и толпа расступилась. Орк неспешно проследовал в центр зала и встал рядом с профессором. Воцарилась абсолютная тишина, словно все разом перестали дышать. Хотя, возможно, так и было.

– Боже… – выдохнула Рина, лицезрея скромно улыбающегося орка под взглядами десятков пар глаз.

– Господин Вардан! – прозвенел в тишине знакомый голос, и из толпы появился мистер Когсмит с фотоаппаратом. – Не возражаете, фото для «Новостного Дирижабля»?

– Нисколько, – вежливо откликнулся Вардан.

Рину кто-то взял под локоть, и она резко крутанулась, ударив свободной рукой Илаю под дых.

– Черт!.. – выдавил он, когда из него разом вышел весь воздух. – С ума сошла?!

– Прости, я подумала… – она замолчала и оглянулась через плечо на орка. Толпа снова ожила, и возбужденное гудение голосов наполнило помещение. Жена командующего стражей Хога фотографировалась вместе с Варданом под пристальным взглядом мужа.

– Он же просто ряженая обезьянка для них, – грустно сказала Рина.

– Меня больше беспокоит отношение Кларксона, – откликнулся Илая. – Творение моих рук… – он покачал головой, не закончив мысль.

Несколько секунд они стояли в тишине.

– Пойдем, нужно убираться отсюда, – сказал Рина, хватая юношу за руку.

– Разве ты не хочешь с ним познакомиться? Мы же ради этого сюда пришли.

– Нет, спасибо, – хмуро откликнулась женщина, прокладывая себе путь через толпу.

– Мисс Баттерби! – справа от нее из толпы показалось лучащееся доброжелательностью лицо Когсмита. – Пожалуйста, прокомментируйте! Каково это, видеть орка спустя столько лет?

– Когсмит! – рыкнула Рина, подпрыгнув на месте от неожиданности. – Как ты это делаешь, черт возьми?! Ты только что был в другом конце зала!

– Баттерби? Рина Баттерби? – переспросила, оборачиваясь, женщина, стоявшая достаточно близко, чтобы слышать их разговор. По толпе разошелся ропот.

– Рина?

– Баттерби?

– Та самая?!

Несколько секунд – и все взгляды в зале оказались направлены на нее. Рина попятилась, но ощутила теплое прикосновение руки Илаи. От души отлегло, когда он миролюбиво улыбнулся толпе и открыл было рот, чтобы сделать какое-нибудь дипломатичное заявление, как…

– Действительно, мисс Баттерби, – раскатистый голос Блэквелла разнесся по залу, исходя из того места, где пару минут назад стояли Рина и Илая.

Младший Чандлер стиснул челюсти.

– Мы все хотим услышать ваше мнение, – Блэквелл приближался к Рине с холодной улыбкой акулы на губах. – Что вы думает об этом животном? – спросил он, махнув рукой в сторону Вардана. – Он похож на тех животных, с которыми вы жили? Или это, – он хохотнул, – другая порода?

Рина сжала кулаки. Илая предостерегающе тронул ее за плечо, но она не обратила внимания.

– Как вы смеете, Блэквелл?! – она выплюнула его фамилию как отравленного жука.

– Я? О! Прошу простить, или я неверно вас понял, когда вы назвали его… Как? Ряженой обезьянкой?

И снова воцарилась тишина.

– Я… – Рина чувствовала, как голос предательски дрожит. – Я не имела в виду Вардана. А отношение к нему…

– То есть, это мы все животные? – Блэквелл снова хохотнул. Зал неуверенно поддержал его. У Рины закружилась голова и она оперлась на руку Илаи.

– Так что мне записать, мисс Баттерби? – встрял Когсмит.

– Живые – говорят, – вдруг рявкнула Рина, и хихиканье в толпе стихло. – Мертвые – пишут!

Она посмотрела на Вардана через весь зал, затем развернулась на каблуках и бросилась прочь из зала. Илая спешно простился со всеми, кто попал в его поле зрения, бросил на Блэквелла уничтожающий взгляд и последовал за ней.

Две Чашки встретил их радостным ором. Рина сняла пальто, присела на корточки рядом с котом и рассеяно погладила мягкую рыжую шерсть. Взгляд ее опустел, словно сознание женщины осталось в доме на Эбни восемнадцать. Кот заурчал и перевернулся на спину, подставляя почесываниям круглое белое брюхо.