скачать книгу бесплатно
Не уверен, что мистер Иамен был знаком с идиомой, и все же суть он уловил верно.
– О, отнюдь. Цирк приехал как раз после того, как Тени разобрались с просветленным ламой. В опустевших человеческих постройках с дурной историей очень любят селиться драконы. Вот и сюда заселился дракон. Если я не ошибаюсь, обитает он в монастыре и сейчас.
Должен признаться – при этих словах я отвалил челюсть.
История свартальвов и драконов уходит в темное и мрачное прошлое, в то прошлое, когда облик земли еще не был окончательно определен всполохами древнего огня и ударами молота. Почти в любой саге о моем народе вы встретите древнего ящера, который только и ждет, как бы покуситься на сотворенные искусными кузнецами сокровища. Большая часть этих рассказов, конечно, брехня. К примеру, так и не доказано, что меч Наглинг – последний из наших великих мечей – погиб в поединке между ловким проходимцем Беовульфом и терроризировавшим его готское королевство змеем. В то же время история Фафнира и Зигфрида правдива, насколько может быть правдива людская хроника. С Фафниром довелось встретиться и моему деду – естественно, до того, как германец прикончил ящера и подзакусил его языком.
Достоверно известно о драконах немногое. Так, ни один дракон никогда не скажет слова правды, кроме тех слов, что произносит при последнем издыхании. Многие из европейских героев, окончательно запутавшиеся в собственных подвигах и причудливых извивах шаловницы-судьбы, только затем и охотились на драконов, чтобы услышать это последнее изречение. Столь многие, что в Европе драконов извели задолго до моего рождения. Если честно, и я не знал, что в Тибете они до сих пор благоденствуют.
Между тем, Нили, до этого прислушивающийся к нашему разговору без особого интереса, при слове «дракон» подобрался ближе и радостно зарычал. Ему, как и всякому воину, одержимому жаждой подвигов и бессмертной славы, не терпелось сразиться с чудовищем и испытать, наконец, всю мощь наследственной секиры. Меня купить было чуть труднее.
– Дракон? Почему же в долине о нем ничего не слышали? Да и в поселке Тенгши… Разве не пристало ящеру вылетать из горы в дыму и пламени и пожирать беззащитных путников?
Мистер Иамен тихо засмеялся.
– Мастер Ингве, у вас такие детские представления о драконах. Драконы – порождения древнего хаоса, существовавшего задолго до того, как вода отделилась от неба и тверди. Хаос – их первородная стихия и среда обитания. При драконе монастырь процвел. Конечно, здешний дракон был не столь дураковат, чтобы предстать людям в своем истинном обличье. Он прикинулся буддийским монахом, последователем Пути Добродетели, и лет двести назад тут все кишело Желтыми Шапками. Они развили разнородную деятельность, сколь бурную, столь и бессмысленную. Драконы вообще любители ритуалов, ибо, как правило, ни на что не тратится столько энергии при таком ничтожно малом выходе, как на религиозный ритуал. А ящеры – верные адепты первого закона энтропии. Половина китайских церковников и бюрократов – замаскированные драконы. И, если честно, я совсем не уверен, что в других частях света дела обстоят иначе.
– Все страньше и страньше, – пробормотал я, вспоминая знакомых мне чиновников шведского посольства. Ох, чует сердце, драконами там так и пованивает. Мистер Иамен продолжал:
– Здешний дракон, увы, был довольно молодым и неопытным змеем. Его старшие коллеги ухитряются протянуть в своих епархиях тысячелетиями, да еще и организовать попутно парочку новых сект. А местный сиделец просто-напросто проголодался. Так что в один прекрасный день он сожрал всех монахов и всю скотину. Видимо, родители предупреждали беднягу, что после таких эксцессов лучше залечь на дно на несколько столетий. Вот он и притаился. Иногда сюда забредают туристы, скалолазы, порой через горы гонят караваны скота или грузы оружия – тут уж он отводит душеньку. Но вообще это необыкновенно смирный дракон. За все то время, что я здесь ошиваюсь, он ни разу не покинул обители.
– Почему же вы так уверены, что он все еще там?
Некромант легко прищелкнул пальцами. Налетевший ветерок шелестнул желтыми молитвенными ленточками.
– У меня есть свои способы.
И я ему поверил.
Туннель, ведущий к монастырю, оказался всего-то навсего узкой расщелиной, заросшей к тому же неведомо откуда взявшимся здесь кустарником. Без помощи мистера Иамена мы бы его ни за что не нашли. Я наполовину ожидал увидеть покрытую слизью и чешуей дорожку, ведущую к черной дыре – так, по крайней мере, описывались драконьи норы в наших легендах. Однако ни обожженной земли, ни объеденных трупов, ни рыцарских скелетов в ржавых доспехах, ни, наконец, дыма, гари и специфического едкого запаха – ничего этого не обнаружилось. Над нашими головами стояла полная луна. Яркий круг ее чуть размывался по бокам дымчатым ореолом. Воздух звенел морозом. Ледники перешептывались со звездами – такими же острыми и покрытыми снегом вершинами небесных гор. Над расщелиной стлался туман. Мистер Иамен отвел в сторону ветки кустарника и сделал приглашающий жест:
– Прошу.
Нили, пригнувшись, чтобы не задеть макушкой низкий потолок, первым ступил в проход. Секиру он держал на вытянутых руках. Следом шагал мистер Иамен, как и всегда, невозмутимый. Я с автоматом наперевес замыкал шествие. Коридор вился в скалах. Под ногами изредка позвякивало битое стекло, судя по всему, не до конца выметенное добродетельными монахами при драконе. Нили, перекинув секиру в левую руку (он был левша, как и мой дед), засветил фонарик и тут же прикрыл его ладонью, чтобы не привлекать светом притаившееся в монастыре чудовище. Обнаружилось, что телохранитель мой при желании может ступать тише кошки. Шагов мистера Иамена я тоже не слышал.
Воздух становился все теплее и все удушливей. От стен в пляшущем луче фонарика валил пар. То ли скалы разогрелись от драконова дыхания, то ли неподалеку пролегали теплые источники. Проход становился все более наклонным, и вскоре мне и Нили пришлось цепляться за стены, чтобы не поскользнуться на влажном полу. Мистер Иамен наклона, казалось, не замечал. Наконец, пол выровнялся, и наш сопровождающий поднял руку. Мы замедлили шаги и прислушались. Было тихо. Как-то слишком тихо. Такая тишина бывает лишь в старых театрах: труппа давно разбрелась по кабакам и разъездным постановкам, импресарио разорился, здание закрыто и ждет сноса. Где-то под куполом гнездятся голуби. Ты знаешь, что голуби там, ты каждую секунду ждешь шелеста и плеска их крыльев, но голуби все не взлетают – и тишина начинает действовать на нервы, впиваясь под лопатку тонкой иглой. Неподалеку раздается звук приближающего мотора, рокот, и – бум! – на стену обрушивается удар железной бабы, летит известка, рушится кирпич и арматура, чтобы похоронить тебя в ливне обломков…
Я очнулся, когда мистер Иамен довольно грубо тряхнул меня за плечо.
– Ингве, – прошептал он. – Я не подозревал, что вы так внушаемы. Это же обычный драконий морок. Он пока и не пытается до нас добраться, просто генерирует что-то вроде фонового излучения. Как вы намерены с ним беседовать, если так легко поддаетесь иллюзиям?
Я пожал плечами. Уж как-нибудь. Тем временем Нили, сделавший несколько осторожных шагов вглубь прохода, вдруг исчез за поворотом. Отодвинув мистера Иамена, я поспешил за своим телохранителем. Еще не хватало вояке в одиночку схватиться с ящером. С разгона я завернул за угол – и замер, будто уткнувшись в стену. В глаза мне ударил жемчужный свет, вроде бы не яркий, но до того пронзительный, что перехватило дыхание. Через пару секунд, когда слезящиеся глаза приспособились к освещению, я обнаружил, что проход загораживает широкая спина Нили. Отпихнув телохранителя в сторону, я шагнул вперед.
Небольшой зал заливало сияние. Я никак не мог разглядеть источника света, потому что ни окон, ни фонарей, ни флюоресцентных или иных ламп в зале видно не было. Оставалось предположить, что свет излучает маленький сухой старик в желтом шелковом одеянии, сидящий посреди комнаты в инвалидном кресле. Костлявые руки старика в сетке голубых вен аккуратно лежали на коленях, бритую макушку испестрили коричневые пигментные пятна, а глаза глядели на нас из-под морщинистых век с кротким любопытством. Под потолком зала тянулась широкая лента того же цвета, что и одеяния старца. Никаких знаков на ленте не было – похоже, она висела там просто для красоты.
– Чем обязан я, ничтожный, честью вашего визита? – негромко, но певуче и явственно проговорил старик. – Нечасто князья Свартальфхейма и их благородные слуги навещают мою скромную обитель.
Самое интересное, что я не мог определить, на каком языке ко мне обращается инвалид. Голос, кажется, звучал прямо у меня в голове. Согласно некоторым из наших легенд, драконы отлично владеют телепатией. Это становится более понятным, когда начинаешь размышлять, каким образом трехсаженная, оснащенная полуметровой длины зубищами глотка могла бы издавать звуки членораздельной речи.
Я оглянулся через плечо, ожидая увидеть стоящего сзади мистера Иамена – но того и след простыл. Заметив, что я оглядываюсь, Нили удовлетворенно пробормотал: «Сдрейфил некромантишка».
Это он сделал зря, потому что старик в кресле немедленно и радостно вопросил:
– Не ослышался ли я? Не только князь Свартальфхейма и верный его вассал, но и великий маг, обладающий даром говорить с мертвыми, пожаловал в сии недостойные чертоги?
Первое правило общения с драконами: никогда не обращайтесь к ним напрямую. Второе правило общения с драконами: никогда не называйте своего истинного имени. Третье правило общения с драконами: не общайтесь с драконами.
Повернувшись к Нили, как будто никакого старичка в зале и не было, я раздумчиво произнес:
– Доводилось мне слышать, что не так давно обитель Недонг посетил русский путешественник. Как думаешь, Нили, досужие ли это сплетни или есть в слухах и зерно правды?
Любопытство – ахиллесова пята драконов (как, впрочем, и многих иных, не столь древних и зловещих созданий). Старик в кресле насторожился.
Нили хмыкнул и ответил, небрежно помахивая секирой.
– Досужие, Мастер Ингве, сплетни, без всякого сомнения. Что бы русскому путешественнику могло понадобиться в диких и неприветливых горах?
Старичок, если и обиделся на «дикие и неприветливые горы», виду не подал. Голос у него оставался все таким же медовым.
– Ах, господа свартальвы и маги интересуются русским путешественником? Как же, как же, заходил сюда человечек, жаждущий просвещения… То есть человечек лишь делал вид, что жаждет просвещения, на самом деле желания его простирались в совсем другую область и были безграничны, как голод забытого хозяином на цепи пса… Недостойный интересуется – а каковы ваши желания, молодые господа?
Вот тут бы нам повернуться и уйти. Никогда не отвечайте на прямой вопрос, заданный драконом. Однако на меня все еще, кажется, действовал жемчужный наговор тишины, потому что я развернулся к старичку лицом и ляпнул:
– Не говорил ли русский путешественник о мече по имени Тирфинг?
Старик улыбнулся радостно и светло, как будто я поведал ему о школьных успехах его любимого внука.
– Недостойный как будто бы помнит, что подобный псу русский спрашивал его о проклятом оружии. Недостойный, как бы ни претило ему множить скорби мира, даже дал русскому ответ – ибо, в конце-то концов, разве вправе недостойный решать, что будет с миром и с его обитателями? Всякий следует закону дхармы, а недостойный знает лишь, как выращивать редьку на огороде и молитвой приветствовать восходящее светило. И первый луч светила встает над горой Чан, как конь, увенчанный гривой пламени. Второй луч светила встает над горой Син, как дева в свадебном убранстве. Третий луч светила подобен мечу разящему, четвертый – птице Симург, что рождает семерых птенцов и кормит их кровью сердца, пятый же луч…
– Заткнулись бы вы, господин Хозяин горы Недонг, а?
Я вздрогнул и очнулся. И, очнувшись, обнаружил, что мы с Нили почти вплотную подошли к креслу тихого старичка, а сидящий в кресле уже разинул пасть с зубищами-иглами – впору морскому зверю Окуню, пожирающему заблудившиеся в тумане корабли. Я отпрянул. Нили, поминая Хель, Нифлингов и молот Тора, поспешил за мной.
У входа в бывший зеркальный коридор стоял мистер Иамен и лениво чертил узоры по пыльному полу острием своей катаны. Голос, избавивший нас от морока, принадлежал, без сомнения, ему. Приглядевшись к узору, я опознал руну Ингваз, руну Ансуз и руну Совильо, хотя большая часть знаков оказалась мне незнакома. Были там, кажется, странно искаженные литеры айн и вав из арамейского, и еще китайские иероглифы.
Старичок в инвалидном кресле исчез. На месте его прижалось к полу двадцатисаженное чудовище в серо-стальной чешуе. Огромные янтарные зенки чудовища пялились зло и яростно, а из разинутой пасти раздался рев, смешанный с шипением и пощелкиванием. Так вот оно какое, драконово наречье. В ответ на тираду ящера мистер Иамен поднял голову и прямо поглядел на дракона.
– Нет, я так не думаю, – сказал он. – И давайте перейдем на язык, понятный всем собравшимся.
В первое мгновение мне показалось, что ящер прижался к земле, изготовившись для прыжка – но сейчас я понял, что ошибался. Лапы его и широкие крылья были прибиты к каменному полу огромными железными костылями. У входных отверстий запеклась черная кровь. Костыли увенчивались толстыми поперечинами, мешающими змею освободить конечности. Какую же силищу пришлось приложить, чтобы так уходить могучего ящера?
Дракон проигнорировал просьбу мистера Иамена и продолжал выть, шипеть и пощелкивать. Выражение лица у некроманта сделалось кислым. Он обернулся ко мне.
– Мистер Дракон утверждает, что то, что вы ищете, находится у него под брюхом. И предлагает нам вытащить костыли, чтобы мы могли до искомого добраться.
– Врет, – ту же заявил Нили, который уже примеривался, как бы половчее огладить тварь по шее секирой. Примеривался, впрочем, без особого энтузиазма – в победе над обездвиженным противником чести немного.
– Врет, – подтвердил некромант. – Но не совсем. Что-то под ним действительно есть, хотя то ли, что вы, господа, ожидаете там найти – большой вопрос.
Дракон опустил башку и принялся лизать переднюю лапу длинным оранжевым языком. Ни дать ни взять бедная дворовая шавка, занозившая лапку. Если ящер надеялся этой демонстрацией нас разжалобить, то не на тех напал.
– Пусть расскажет, что он сделал с Гармовым, – потребовал я. – Тогда подумаем, стоит ли его освобождать.
Дракон поднял морду и издал еще одну серию странных звуков. Рева на сей раз было меньше, зато намного больше шипения – похоже, крайнего проявления змеевой ярости.
– Хозяин Недонга говорит, что ровно ничего не сделал с русским. Русский сам с ним все сделал.
Ай да Гармовой, ай да сукин сын! Вот тебе и искатель древностей, вот тебе и капитан-отставник. Если такие у них отставники, каковы же ребята на действительной службе?
Я подумал еще немного и решился. Спросил у Нили:
– Ножовка при тебе?
Мог бы и не спрашивать. С любимым набором инструментов телохранитель мой не расстался бы и на ледяных полях Нифльхейма.
– Делаем так. Я буду пилить. Вы с мистером Иаменом сторожите дракона. И если он хоть облачко пара из ноздри выпустит…
– Если бы эта рептилия была огнедышащей, вы бы, Мастер Ингве, уже здесь не стояли, – педантично заметил некромант.
– Неважно. Если дернется, сади его секирой по шее. Ну и вы, мистер Иамен, вашими методами…
Костыли поддавались с трудом. Тут-то я и пожалел, что как от чумы бегал от дедовской кузни. Совсем отвертеться от уроков ремесла мне не удалось, но никогда мое сердце к кузнечному делу не лежало. Правильно Нили говорит – какой из меня свартальв? Сплести кольчугу – это еще ладно, хотя работенка нудная и кропотливая. Но орудовать молотом, упаси меня Имир! После того, как я заявил деду, что подшипники и горбыли намного быстрее и дешевле закупать в Срединном Мире, а мастерскую его следует оборудовать хотя бы паровыми механизмами, старик меня чуть не проклял.
После часа возни ножовкой туда-сюда мне удалось освободить три драконьих лапы, крыло и хвост. Металлическая крошка набились мне под ногти, и штанины были облеплены железной пылью. Нили все это время преданно стоял на страже, занеся секиру над шеей змея. Я как раз перешел к левой передней лапе, когда Нили на секунду опустил секиру, чтобы перекинуть ее в другую руку. Делать этого не следовало. Ящер взревел и стеганул хвостом. Нили с придушенным хрипом отлетел к стене. Взбесившаяся тварь рванулась, с мясом выдирая костыль, хлопнула крылом – меня сшибло с ног поднявшимся ветром – и занесла для удара свободную правую лапу. Высверкнули огромные черные когти, в лицо дохнуло жаром и гнилью, волосы обдуло сквозняком… я закрыл глаза. Да, я закрыл глаза от ужаса, да, Нифлинг вас задери, я, как последний трус, закрыл глаза! На меня упало что-то, но оно не могло быть драконовой лапой – оно было легче и без когтей, и пихнуло меня в сторону, так что я заскользил по гладкому полу. Послышался яростный крик Нили, каменное ложе пещеры сотряс удар, человеческий стон, злобный вопль дракона. Не прошло и секунды с того момента, когда я зажмурился. Я открыл глаза и обнаружил рядом со своей щекой небольшую кисть. В кисти зажата была серебряная катана, но рука не двигалась – хозяин ее лежал вниз лицом, придавленный тяжестью драконовой лапы, лежал в луже крови. Имир, опять меня спас этот коротышка, да сколько же можно! – я выдрал из не желающих разжиматься пальцев катану и отсек чешуйчатую конечность, а потом рубил и рубил бьющееся туловище, и рядом хакал и хекал Нили, как древоруб в разгар рабочего дня, и всюду была черная драконья кровь и красная – моя?..
…А бой наш продолжался, наверное, не больше двух минут. Спустя эти две бесконечные минуты глаза ящера подернула пленка. Могучее тело еще содрогалось, но без всякого смысла и толку. Ящер подыхал. И когда задние лапы его в последний раз скребнули пол, оставляя глубокие борозды от когтей – вот тогда дракон развернул ко мне уродливую, еще более нами обезображенную башку и с покидающим его дыханием прошипел – тихо, но явственно:
– Радуйся, свартальв! Отныне ты связан долгом крови с сыном Черного Эрлика.
Шипение перешло в бульканье, и я не сразу понял, что дракон смеется. А когда наконец понял, яростный огонь в желтых глазах змея мигнул и потух навсегда.
Нили за моей спиной прерывисто втянул в грудь воздух. Я обернулся. Раненый некромант поднимал себя с пола. Мне не надо было знать о том, что умирающий дракон не солжет никогда – хватило одного взгляда в лицо мистера Иамена, чтобы убедиться: Хозяин Недонга сказал правду.
То, что последовало за драконьим откровением, ввергает меня в краску стыда до сих пор.
Некромант поднимался с пола. Он почти уже вздернул себя на ноги, когда Нили подошел к нему и ударил кулаком в лицо. Удар снова бросил Иамена на землю. Я не остановил телохранителя. Не остановил я его и тогда, когда, порывшись в рюкзаке, он достал моток изоленты. Изоленту Нили считал одним из лучших изобретений человечества. Прижав раненого коленом к полу (тот застонал – Нили давил ему на разодранное драконьим когтем плечо), воин деловито обмотал его сведенные за спиной локти и запястья. Еще один кусок Нили шлепнул некроманту на рот, и это было правильно: мало ли какие проклятья мог призвать на наши головы чародей. Только тут я разлепил губы и пробормотал:
– Слезь с него, ты его удушишь.
– А и удушу, – радостно отозвался Нили. – Непременно удушу, но только потом, после того, как мы его обо всем очень подробно расспросим.
Наверное, меня основательно перекосило, потому что Нили озабоченно нахмурился. Оглядевшись, он ткнул пальцем в маленькую дверь, ведущую в соединенную с залом комнатушку.
– Ты вот что, Мастер Ингве. Дракон тебя чуть не измордовал, вон какой ты зеленый. И вообще, негоже князю наблюдать за тем, как такие вещи делаются.
– А что князю гоже?
– Князю гоже посидеть тут у стеночки и выпить воды из фляжки, пока я погуторю с нашим труповодом вон в той комнатке. И не стоит князю туда заходить, пока я его не покличу.
Он вздернул пленника на ноги и поволок к двери. На пути залез в рюкзак и швырнул мне булькнувшую флягу. Я инстинктивно поймал фляжку, прежде чем она врезалась мне в скулу, и слабо улыбнулся: фляга была иаменовская и до сих пор едва ощутима пахла спиртом. Устало опустившись на пол, я оперся спиной о холодную стенку и сделал глоток. Вода была горькой – или это все еще в горле у меня стояла железная крошка и пыль схватки?
Я прикрыл глаза и, кажется, отключился. Вывел меня из забытья крик. Потом еще один. И еще. Так кричит человек в смертельной муке. Нили в свое время служил в нашей гвардии – недаром отец приписал его мне в телохранители – и участвовал во взятии крепостей альвов на Туманном Берегу. Побывал он и при осаде Тир-на-Ногта. Гвардия Свартальфхейма – практически тот же спецназ, только вооружение малость отличается. А вот набор необходимых навыков неизменен. Нили умел пытать пленников.
Я попытался не слушать крики Иамена. Я боролся с сильным искушением зажать уши ладонями, только это было бы уже совсем малодушно. Я хотел убедить себя в том, что дитя Эрлика-Предателя ничего хорошего нам наверняка не готовило. Я напоминал себе, как не люблю некромантов. А перед глазами стояло одно и то же, одно и то же: дышащие зрачки мертвеца; оскаленная драконья пасть в острых иглах зубов; черный длинный коготь. Трижды некромант спасал меня, трижды: в первый раз отдав за меня силу, во второй – слово, и скрепив все это собственной кровью. Я сжал зубы. Я отбросил фляжку в сторону и встал. На негнущихся ногах я пересек зал и вошел в маленькую комнату.
Толстые столярные гвозди вовсе не предназначены для того, чтобы их загонять людям под ногти. Намного больше для такой цели подходят мелкие обивочные гвоздики, а еще лучше – зубочистки. Нили, кажется, не был знаком с этим золотым правилом, или просто его проигнорировал. Нили вовсю отыгрывался за страшную мертвецкую ночь. Тупой гвоздь никак не хотел входить под ноготь Иамену, а Нили все давил, давил, текла кровь, на лбу старательного ката выступили бисеринки пота. Честно – я не знаю, что со мной сделалось. Очухался я уже тогда, когда стена комнатушки трещала от ударов. Приглядевшись, я понял, что, ухватив Нили за ворот куртки, колочу им о стену, да так энергично колочу, что уже сыплются мелкие камушки, а непробиваемый затылок Нили при каждом ударе оставляет на стене красные отпечатки.
– Мастер Ингве, – прохрипел телохранитель.
Сзади раздался слабый голос:
– Прекратите, вы же его убиваете.
И тогда я отпустил свою жертву. Нили мешком рухнул мне под ноги, жадно хватая воздух. Я присел рядом и, приблизив лицо к его перекошенной роже, прошипел:
– Если ты его хоть пальцем еще раз тронешь – добью.
– Но…
– И если он у тебя сбежит – тоже добью.
Встал, развернулся и – все той же походкой железного болвана – вышел из комнаты. Чтобы мучиться вот этим, наверное, уже до могилы.
Я стянул с себя остатки куртки. В дырки серебром просвечивала дедовская кольчуга. В схватке с драконом она незаметно и не раз, наверное, спасла мне жизнь, потому что рубашка над ней была искромсана в клочки. Я промыл длинную рану на плече Иамена водой из фляжки и, как мог, перевязал некроманта обрывками рубахи. Делал я это неловко, потому что лекарскому искусству обучен был еще менее, чем кузнечному ремеслу. Иамен только зубами поскрипывал. Нили наблюдал за всем этим обиженно и неодобрительно. Верный мой друг, слышишь ли ты меня из тех областей, где находится сейчас твоя душа, видишь ли позднее мое раскаяние?
Вместе мы с трудом перевалили драконью тушу на бок. Под брюхом твари в каменном сером полу обнаружилась черная дыра колодца. Я принюхался. Из дыры ужасно смердело. Нили посветил фонариком. В луче света блеснули железные скобы в колодезной стене, облепленные потеками какой-то слизи. Колодец был неглубок – саженей семь, не больше. Внизу мерцала вода и темнели камни.
– Этого, – Нили с отвращением кивнул на некроманта, – здесь оставим? Пакость еще всякую с собой тащить.
Я призадумался. Хель знает, куда ведет проход. Возможно, возвращаться нам придется другой дорогой. Судя по ласкающему ноздри аромату, это мог быть и один из старых карликовых туннелей, которые обладали зловредным свойством: расстояние, пройденное под землей, никак не соотносилось с дистанциями в Срединном Мире. Войдешь в такой колодец, скажем, в Неаполе, сделаешь два шага – и ты уже на Филипинах. А обратного ходу в цверговых туннелях тоже не было. Только потомки Мотсогнира знали, как ими пользоваться. Оставлять же связанного некроманта в заброшенном монастыре, не будучи уверенным, что я смогу за ним вернуться, мне не хотелось.
– Иамен, вы можете идти самостоятельно?
Тот кивнул.
– Тогда решено. Нили, спускайся первым. Иамен второй, я замыкаю.
Еще поворчав, телохранитель мой навьючил на себя рюкзак, автоматы и секиру. Я взял фонарик в зубы и закинул за плечи перевязь с катаной. Иамен попробовал встать, пошатнулся. Скулы его посерели от боли. Я протянул ему руку, и с грехом пополам некромант утвердился на ногах. И, мысленно помолившись Отцу Воинов и Светлой Фрейе, хранящей от порождений нифльхеймского мрака, я нырнул следом за Иаменом в зловонную утробу туннеля.
Здесь было холодно. В теплом верхнем зале монастыря я и позабыл, что по гребням гор уже метет снегом. Порванная куртка с лезущим из дыр синтепоном от мороза ничуть не спасала. Некромант впереди спотыкался и едва волочил ноги. Луч фонарика прыгал по мокрым стенам и низкому потолку. Под ногами чавкала коричневая грязь. Вонь оглушала, хотя источник ее так и оставался непонятным.
Я ожидал, что от основного коридора будут ответвляться боковые проходы, и заранее запасся терпением. Заблудиться под землей свартальв не может, но это отнюдь не значило, что нам не суждено проплутать по подземелью часами. Однако туннель был прям, как стрела. Похоже, строители его вполне ясно представляли, куда хотят нас завести. Иамен впереди споткнулся. Я как раз собирался объявить передышку и уже посветил фонариком, выискивая местечко посуше, как вдруг некромант завопил:
– Нили, стойте!
Нили и не подумал остановиться. Озадаченный криком, я направил луч вперед – и увидел тонкую проволоку, протянутую над полом на уровне щиколоток. Нили как раз сделал шаг, и нога его задела струну…
Стены вздрогнули. Будто вздохнула огромная грудь, нет, не вздохнула – выдохнула с облегчением, сбрасывая с плеч опостылевший груз. Трещины побежали от пола вверх, и спустя мгновение на нас посыпались камни.
