Михримах Султан: Дочь Султана Сулеймана

Михримах наблюдала за ним, пытаясь разгадать человека, который вскоре станет ее мужем. Он был невысоким, но крепко сбитым, с уверенной осанкой. Его лицо было скорее умным, чем красивым, глаза – внимательными и цепкими. В его движениях, в его голосе чувствовалась сила и решимость. Он добился своего положения благодаря уму, трудолюбию и, несомненно, благодаря протекции ее матери.

Она не чувствовала к нему влечения, того трепета, о котором читала в стихах. Но она чувствовала… уважение? Возможно. И осознание его значения. Он был ключом к той власти, о которой говорила мать. Он был инструментом, который она должна была научиться использовать.

"Ты должна изучить его, моя Луноликая," – говорила Хюррем во время одной из их бесед. – "Узнай его слабости, его сильные стороны. Пойми, что движет им. Он амбициозен, это хорошо. Амбиции можно направить в нужное русло. Он предан мне, это самое главное. Теперь он должен быть предан и тебе."

Михримах слушала, впитывая каждое слово. Мать учила ее не только управлять домом, но и управлять людьми. Учила ее читать намерения по едва заметным жестам, по интонации голоса. Учила ее быть не просто красивой женой, но и умной советчицей, влиятельной фигурой.

"Твой дворец станет твоей крепостью," – продолжала Хюррем. – "Но и твоим центром власти. Там ты будешь принимать гостей, вести переговоры, собирать информацию. Твой дом – это продолжение твоей руки в делах империи."

Михримах представляла себе свой будущий дворец. Это было огромное здание, расположенное недалеко от Топкапы, подарок отца к свадьбе. Она видела его величественные стены, просторные залы, уединенные сады. Это будет ее дом, но и ее ответственность. Место, где она должна будет создать свою собственную сферу влияния.

Мысли о будущем вызывали смешанные чувства. Восторг перед возможностью власти, предвкушение новой, самостоятельной жизни. И одновременно – легкая грусть, прощание с детством, с беззаботной жизнью в золотой клетке гарема, где ее единственным долгом было учиться и расти. Теперь ее долги были перед империей, перед династией, перед самой собой.

Иногда, когда она оставалась одна, Михримах подходила к окну и смотрела на город внизу. На шумные рынки, на минареты мечетей, на корабли в порту. Там, внизу, была другая жизнь, жизнь простых людей, свободных в своем выборе. Она знала, что никогда не сможет быть частью этой жизни. Ее судьба была предопределена с рождения, с момента, как она появилась на свет в этих золоченых покоях.

Она была дочерью Солнца и Луны, и ее путь освещался их светом, но и определялся их волей. Ее брак с Рустем-пашой был частью этого пути. Она не выбирала его, но она могла выбрать, как пройти этот путь. Она могла быть просто женой, живущей в роскоши. Или она могла стать Михримах Султан – влиятельной, умной, способной изменить мир вокруг себя.

В один из дней, перед самой свадьбой, отец позвал ее к себе. Это было редкостью – они виделись не так часто, как ей хотелось бы. Султан Сулейман сидел за своим рабочим столом, окруженный книгами и документами. Он выглядел усталым, но в его глазах все еще горел огонь.

"Моя Луноликая," – сказал он, когда она вошла, и его голос смягчился. Он протянул ей руку, и Михримах подошла, поцеловала ее.

Он посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом. "Ты выросла, моя дочь. Стала совсем взрослой."

Михримах почувствовала, как к горлу подступает комок. Она знала, что он любит ее, и эта любовь была для нее самой большой ценностью.

"Ты выходишь замуж," – продолжил Султан. – "Ты станешь женой моего Великого визиря. Это почетно. Но помни, кто ты. Ты – моя дочь. Кровь Османов течет в твоих жилах. Твой статус выше любого паши. Ты будешь служить империи, но твоим долгом всегда будет защита нашей семьи, твоих братьев."

Он говорил о долге, но в его глазах читалась забота. Он хотел, чтобы она была в безопасности, чтобы она была счастлива, насколько это возможно в этом сложном мире.

"Рустем – человек надежный," – сказал он, словно угадав ее мысли. – "Он будет служить тебе верой и правдой. Он знает свое место. Но ты – его госпожа. Никогда не забывай об этом. Используй свое положение мудро, моя Луноликая. Строй, твори добро, помогай людям. Пусть твое имя будет благословенным."

Он взял ее руку, поцеловал ее. "Будь счастлива, моя дочь. Я горжусь тобой."

Когда Михримах вышла из покоев отца, она чувствовала себя одновременно сильной и уязвимой. Слова отца придали ей уверенности. Она была не просто женой Рустем-паши, она была дочерью Султана Сулеймана. Это было ее истинное положение, ее щит и ее меч.

Глава 13

День свадьбы выдался ярким и солнечным, словно сам Аллах благословил этот союз. С самого утра дворец наполнился суетой, смешанной с предвкушением праздника. Воздух вибрировал от приглушенных голосов, шагов сотен людей, звуков готовящейся процессии.

В своих покоях Михримах ощущала себя центром этой вселенной. Вокруг нее хлопотали калфы, их лица светились от волнения. На низком столике перед ней лежали горы драгоценностей – жемчуга, изумруды, рубины, алмазы, подарки от отца, матери, братьев, самого жениха и знатных гостей. Лучшие мастера Стамбула трудились над ее свадебным нарядом – кафтаном из серебряной парчи, расшитым золотыми нитями и драгоценными камнями, легкой вуалью, скрывающей лицо до нужного момента, и, конечно, величественной диадемой, символом ее статуса как дочери Падишаха.

Когда наряд был готов, Михримах встала перед большим зеркалом в полный рост. Девушка, которую она увидела, показалась ей почти незнакомкой. Роскошные ткани, сверкающие камни, сложная прическа – все это создавало образ величественной, почти неземной принцессы. В ее глазах, однако, можно было прочесть легкую нервозность, смешанную с глубокой решимостью. Она была красива, это она знала. Но сегодня ее красота была не просто ее собственностью – это была часть представления, часть той "цены", которую она платила.

"Вы прекрасны, Султанша," – прошептала старая калфа Фатьма, поправляя складку на ее кафтане. В ее глазах читалась искренняя любовь и гордость.

"Спасибо, Фатьма," – ответила Михримах, пытаясь улыбнуться. Она ценила преданность старой женщины, которая была рядом с ней с детства.

Снаружи послышались звуки музыки и голоса глашатаев. Это означало, что процессия готова двинуться. В сопровождении матери и ближайшей свиты Михримах покинула свои покои. Коридоры гарема были заполнены женщинами – наложницами, калфами, другими обитательницами дворца. Все они выстроились вдоль стен, чтобы увидеть дочь Падишаха в ее свадебном наряде. Их взгляды были полны любопытства, восхищения, а иногда и скрытой зависти. Михримах шла прямо, держа спину, как учила ее мать, не показывая своего волнения.

Процессия была невероятно масштабной. Сначала шли янычары и дворцовая стража, затем слуги, несущие приданое Михримах – сундуки, наполненные тканями, мехами, золотом, серебром, драгоценностями. Это было частью обычая – показать богатство и щедрость династии. Далее следовали повозки с цветами и музыканты, играющие торжественные мелодии.

Сама Михримах ехала в роскошном закрытом паланкине, украшенном золотом и драгоценными камнями, который несли на своих плечах самые сильные евнухи. За ней следовали кареты с Хюррем Султан и другими женщинами династии, которые могли присутствовать на публичных мероприятиях.

Улицы Стамбула были заполнены народом. Люди стекались со всего города, чтобы увидеть это зрелище. Крики приветствия, восхищенные возгласы, шум толпы – все это сливалось в один гул. Михримах не видела лиц, но чувствовала их присутствие, их взгляды, прикованные к ее паланкину. Она была символом, олицетворением власти и величия империи.

Путь лежал к дворцу Рустем-паши, который был специально подготовлен для приема невесты. Это был огромный, величественный комплекс, достойный Великого визиря и его знатной жены. Когда процессия достигла дворца, Михримах вынесли из паланкина и подвели к входу.

Там, у дверей, ее ждал Рустем-паша. Он был одет в торжественный кафтан, на его лице читалось волнение, смешанное с гордостью. Он поклонился ей с глубоким почтением, как положено, но в его глазах Михримах уловила нечто большее – осознание того, что он добился невероятного. Сын свинопаса, он женился на дочери самого Султана.

Их встретили религиозные деятели для проведения церемонии Никах – мусульманского бракосочетания. Это была серьезная, торжественная часть праздника, связывающая их перед Аллахом. Михримах слушала слова имама, произнося свою клятву, чувствуя вес каждого слова. Она принимала Рустема в мужья, обязуясь быть ему верной, а он брал ее в жены, обещая защищать и содержать.

После Никаха начался свадебный пир – грандиозное застолье, длившееся несколько дней. Тысячи людей – визири, паши, улемы, иностранные послы, простые горожане – были приглашены разделить радость династии. Столы ломились от яств, играла музыка, танцевали дервиши.

Михримах и Рустем-паша сидели вместе на почетном месте, принимая поздравления. Михримах улыбалась, отвечала на приветствия, но ее мысли витали где-то далеко. Она видела отца, Султана Сулеймана, который сидел на своем троне, наблюдая за торжеством с отеческой гордостью. Она видела мать, Хюррем, чьи глаза сияли торжеством – ее план увенчался успехом. Она видела своих братьев, Селима и Баязида (Мехмед уже был в санджаке), их лица выражали любопытство и немного грусти.

Вечером, когда празднества достигли своего пика, наступил момент перехода в их личные покои. Это был конец публичной части, начало их совместной жизни. Михримах проводили в ее спальню – роскошную, наполненную ароматом цветов и благовоний. Калфы помогли ей снять тяжелый кафтан и украшения.

Когда Рустем-паша вошел, Михримах стояла у окна, глядя на освещенный огнями Стамбул. Она повернулась к нему. Теперь они были одни, только муж и жена. Исчезла свита, исчезла публика. Остались только они двое.

Рустем-паша подошел к ней, его лицо уже не было таким уверенным, как прежде. В его глазах читалась смесь робости, уважения и… чего-то еще. Возможно, надежды.

"Султанша," – тихо сказал он, его голос был чуть хриплым. "Я… я благодарен Падишаху и вашей милости за эту великую честь."

Михримах посмотрела на него. Она видела перед собой человека, который добился всего благодаря своему уму и преданности ее семье. Человека, который теперь был ее мужем.

"Паша," – ответила она, ее голос был ровным. "Мы теперь семья. И я надеюсь, что наш союз будет крепким и принесет пользу нашей империи."

Это были слова долга, слова принцессы. Но в глубине души Михримах надеялась, что со временем они смогут найти не только политический союз, но и человеческую связь. Она была готова начать эту новую жизнь, эту новую борьбу. Цена была заплачена. Теперь нужно было научиться управлять той властью, которую она принесла.

Глава 14

Переезд в новый дворец Рустем-паши стал для Михримах одновременно освобождением и новым заточением. С одной стороны, она покинула стены гарема Топкапы, где каждый шаг контролировался, а жизнь была подчинена строгому распорядку. Теперь у нее был собственный дом, своя свита, возможность принимать решения относительно своего окружения и быта. С другой стороны, этот дворец, хоть и огромный и роскошный, казался ей чужим. Он был построен для Рустем-паши, он отражал его статус и его амбиции. И он был ее новой золотой клеткой, стены которой были невидимы, но ощутимы.

Первые месяцы брака были пронизаны формальностью и притиркой. Рустем-паша был человеком занятым. Как Великий визирь, он проводил большую часть дня в Диване, занимаясь государственными делами, встречаясь с послами, принимая решения, влияющие на судьбу империи. Он приходил домой поздно, уставший, погруженный в свои мысли.

Их совместные ужины проходили в тишине, прерываемой лишь вежливыми вопросами о делах или здоровье. Рустем-паша всегда был почтителен, обращался к ней как "Султанша", никогда не забывая о ее высоком происхождении. Он обеспечивал ей все, что только могла пожелать дочь Падишаха – роскошь, безопасность, самую лучшую прислугу. Но между ними не было той легкости, того душевного тепла, которое Михримах видела в отношениях своих родителей, или хотя бы в воспоминаниях о детских играх с братьями.

Михримах чувствовала себя одинокой. Она скучала по шуму гарема, по общению с матерью, по смеху братьев. Ее новый дом был слишком тихим, слишком пустым. Она проводила дни, занимаясь управлением дворцом – задача, требующая не только знания этикета, но и умения управлять большим количеством людей, следить за финансами, решать мелкие конфликты. Она применяла уроки матери, училась быть справедливой, но требовательной, видеть скрытые мотивы своих слуг.

Она продолжала заниматься самообразованием. Читала книги по истории, географии, изучала трактаты по государственному управлению. Она понимала, что для того, чтобы оказывать влияние, ей нужно быть не просто красивой принцессой, но и умной, осведомленной женщиной.

Хюррем Султан часто присылала ей письма или своих доверенных калф. Эти послания были полны не только материнской заботы, но и политических советов. Хюррем интересовалась жизнью Михримах в новом дворце, ее отношениями с Рустем-пашой, но главными ее вопросами всегда были: "Что ты слышишь?", "Кто приходит к Рустему?", "Какие дела его занимают?".

Михримах начала осторожно наблюдать за мужем. Она слушала его разговоры с помощниками, когда он работал дома. Она читала некоторые из его документов, которые он оставлял без присмотра (с разрешения или без – зависело от смелости момента). Она задавала ему вопросы, стараясь, чтобы они звучали не как допрос, а как искренний интерес.

Рустем-паша, видя ее ум, ее любознательность и, возможно, следуя негласному указанию Хюррем, стал постепенно вовлекать ее в обсуждение некоторых дел. Сначала это были незначительные вопросы, касающиеся управления провинцией или сбора налогов в определенном регионе. Но вскоре он начал делиться с ней более важной информацией, касающейся политической ситуации, отношений с другими странами, планов Падишаха.

Он понял, что Михримах не просто слушает. Она анализирует, задает острые вопросы, высказывает неожиданные, но логичные суждения. Ее взгляд на мир был свежим, не замутненным придворными интригами, но основанным на уроках матери и ее собственном умении наблюдать. Рустем начал ценить ее мнение. Для него, человека, который всю жизнь пробивался наверх, не имея знатного происхождения, умная и влиятельная жена, да еще и дочь самого Султана, была бесценным активом.

Отношения между ними начали меняться. Формальность не исчезла полностью, но появилась некая форма товарищества, делового партнерства. Рустем-паша видел в Михримах не только Султаншу, но и умного собеседника, надежного человека, который всегда будет на его стороне, потому что их интересы были тесно переплетены. Михримах, в свою очередь, начала видеть в Рустем-паше не только расчетливого политика, но и человека, который предан ее семье, который работает не покладая рук на благо империи и который искренне уважает ее.

Она не полюбила его той пылкой любовью, о которой мечтала в юности. Но она почувствовала к нему уважение, некоторую привязанность, основанную на общих интересах и взаимопонимании. Он был ее мужем, ее союзником, ее путем к власти.

Примерно через год после свадьбы Михримах поняла, что ждет ребенка. Эта новость принесла в их отношения новую грань. Рустем-паша был вне себя от радости. Наследник был важен не только для продолжения рода, но и для укрепления его положения. У него будет сын, кровь которого будет смешана с кровью династии Оманов.

Для Михримах беременность стала чудом. Впервые за долгое время она почувствовала себя не просто инструментом политики, но и женщиной, создающей новую жизнь. Она ощущала, как внутри нее растет ее ребенок, и это наполняло ее нежностью и предвкушением.

Беременность протекала легко. Михримах окружали заботой, но она не прекращала своих занятий и общения с мужем. Она чувствовала, что с рождением ребенка ее влияние только возрастет. Она станет матерью, той, кто будет воспитывать следующее поколение, тем самым влияя на будущее империи.

Ожидание ребенка сблизило ее с Рустем-пашой. Он стал более внимательным, более нежным. В его глазах она видела не только расчет, но и тепло, беспокойство о ней и о будущем ребенке. Они стали настоящей семьей, объединенной не только политическими интересами, но и общим ожиданием.