Помолись за меня. Две мини-повести

– Юг – югом, но долгое лежание в засаде и там пронимает до костей!

Стрелок попал в первую группу, потому что обошёл многих претендентов: стрелял он давно, ещё со школьных времён – в основном в тире. На спор выбивал 50 очков из пятидесяти. В начале февраля его группа уже был в Грозном. Получив задание, каждый из стрелков отправился на указанное место.

Странная вещь – время. То оно летит скоростным экспрессом – так, что от мелькания дней и событий рябит в глазах, то тащится черепахой. И сколько не подгоняй его – бесполезно: время знает свой ход, и воле человека оно не подвластно. Но, как подвластен ему человек! Время может всё: поднять, низвергнуть, искалечить, даже убить. Стрелку порой кажется, что с ним произошло последнее. Может потому ему всё безразлично, кроме ненависти и желания мстить?

Вот уже третий день он наблюдал за вражеским снайпером, и каждый вечер видел, как сверкают его окуляры. Теперь он не сомневался, что снайпер охотится за ним.

– Шиш! – смеялся Стрелок, с трудом растягивая губы в усмешке. – Не дамся. Не возьмёшь!… Плевать на то, что ты кадровый убийца! Я пересижу тебя и не упущу свой момент.

Он не спешил, зная, что нужно бить наверняка, ведь погибать он не собирался: в его груди неугасимым огнём пылала ненависть и желание отомстить полной мерой. За всё! За родителей, за его изломанную жизнь, за любимую девушку, которую он никогда больше не увидит… А потому выдержки у него хватит.

Чтобы не захлебнуться от ненависти, он подолгу смотрел перед собой и читал стихи, которые всегда любил и многие знал наизусть. В последнее время он всё чаще вспоминал строки неизвестного ему автора, которые словно написаны о нём самом, о таких, как он.

Под колёсами белою пылью клубится дорога,И не знаешь, в какой колее притаился фугас.Помолись за меня, попроси разрешенья у БогаМне увидеть тебя и обнять лишь один только раз.Помолись за меня на коленях у детской постели,Лишь с молитвой твоей я уже ничего не боюсь —Помолись за меня, мы так мало с тобою успели!Помолись за меня, и я точно вернусь. Я вернусь!Я вернусь на рассвете по старой знакомой дороге,И такая кругом будет в мире стоять тишина!Ты откроешь мне дверь, и обнимемся мы на пороге,И вот так простоим целый день напролёт, дотемна.Там, наверное, дома сейчас всё засыпано снегом,Толстый лёд на реке, но уже дело близко к весне,Это так далеко – а пока под пылающим небомМы идём в никуда, на расплавленной солнцем броне…Здесь в чужом позабытом краю откровенного адаПравит наглая смерть, и отбоя нет от воронья.Здесь молитва твоя – для меня во спасенье награда,Помолись за меня, я прошу – помолись за меня!..Под колёсами белою пылью клубится дорога,И не знаешь, в какой колее притаился фугас.Помолись за меня, попроси разрешенья у БогаМне увидеть тебя и обнять лишь один только раз.

Каждый раз он читал это стихотворение, как мольбу, как молитву, ибо ни одной из них не знал, потому что вырос в семье атеистов, и сам никогда не сталкивался с людьми верующими. Почему он вёл себя так – не понятно: это происходило само-собой. Этого просила его больная, истерзанная душа, которая протестовала против несправедливости, против всего, что происходит вокруг, что происходит с ним самим.

А вокруг город пылал зарницами, и содрогалась от взрывов земля: он чувствовал это всем своим существом, инстинктивно осознавая, что это неправильно, что так быть не должно. Но воронка войны затягивала всё глубже и глубже, давая понять, что ему из неё не выбраться. Она не затихала ни на минуту, обозначая себя грохотом взрывов, пожарами, цепью трассирующих пуль, прошивающий город насквозь. Его первая в жизни война: чужая, ненужная, холодная и равнодушная.

– У войны не женское лицо! – припомнил он знакомые с детства слова. – Не женское… А чьё лицо?… И не лицо это вовсе – звериный оскал… Она всегда рядом… За каждой стеной. За каждым камнем. Готовая в любую минуту кинуться на тебя, сожрать…

И вот настал, наконец, момент выстрела – того единственного, за чертой которого он станет убийцей. Вновь сверкнули знакомые уже окуляры и огонёк, описывающий дугу слева направо.

– Да их двое! – понял Стрелок. – Ну, парни, вы попали…

Не торопясь он нажал на спуск, но выстрела не услышал. Следом – второй, рядом. Уйти не успел: развалины, где он притаился накрыло взрывом, отбросив его к ещё уцелевшей стене. В глазах потемнело и он провалился в темноту, не успев ничего понять.

Очнулся от жгучей боли: на нём горела куртка. С трудом сорвал её с себя: левая рука не слушалась – её заливала кровь из раны в плече. Рядом валялась раскуроченная «снайперка». Успел подумать: – «Недолго же ты послужила». Попытался подняться, и не смог: правое бедро было разворочено и тоже кровоточило.

Усилием воли заставил себя завернуть «снайперку» в тлеющую ещё куртку и бросить свёрток в воронку. Остался в свитере и брюках, висевших на бёдрах клочьями и пополз прочь из дома. Но далеко уползти не смог: вновь накрыло взрывной волной.

Он лежал на куче битого камня, распластавшись, и что-то шептал. Чёрный дым стелился низко над землёй, ветерок легонько шевелил некогда светлые, а теперь, окрашенные кровью, волосы. Рядом стояли двое российских солдат с автоматами на изготовку. Один из них уже хотел сделать выстрел, чтобы добить раненого.

– Погоди! – остановил его второй. – А вдруг это кто-нибудь из местных?

– Местные не валяются где попало! – возразил первый. – А если это и так – где гарантия, что это не чечен?

И тут до них долетели слова:

– Не стреляйте… Я свой… Я – русский.

Голос был слаб, но вполне различим.

– Вот видишь? – вновь подал голос второй. – Я же говорил тебе – это местный.

– Ну и что теперь прикажешь с ним делать? – недовольно проворчал первый.

– Тащить в госпиталь, – ответил второй. – Он тут как раз близко – через один дом.

– Не было печали – так черти накачали! – запротестовал первый. – Не хочу я никого тащить!… Может здесь бросим? Будто и не видели…

– А, если тебя раненого вот так бросят умирать?! – начал злится второй. – Как тебе это понравится?

– Да, ладно, ладно тебе! – пошёл на попятную первый. – Пошутил я! Пошутил… На чём тащить-то будем? На руках что ли? У него вон глянь, вся нога разворочена… И плечо.

– Поди у Петьки плащ трофейный попроси: на нём и потащим.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.