скачать книгу бесплатно
Василиса отступила.
– Премного благодарен!
Когда гость входил в дверь, ему пришлось согнуться почти вдвое. В коридоре он выпрямился, но угодил щекой в лампочку. По квартире разнесся запах жженого дерева.
– Ах ты, черт! – выругался трудовик.
На его щеке расползалось черное пятно. Не обращая внимания на хозяев, он бросился на кухню, оттуда послышался шум воды. Тим собрался пойти следом, но Василиса остановила его.
– Иди к себе. Если будет нужно, я позову.
– Я лучше с тобой. Не нравится он мне.
– Ничего – сама разберусь.
Втолкнув Тима в его комнату и затворив за ним дверь, Василиса направилась на кухню. Гость стоял у раковины и ощупывал лицо. Услышав шаги, он обернулся и кривая улыбка растянула его шершавые губы.
– Узнала меня, Василисушка? – обойдя стол, он тяжело и неуклюже опустился на табуретку.
Его правая штанина зацепилась за что-то изнутри и треснула. Из дыры высыпались комочки сырой земли, и по кухне разнесся запах сырости. Табуретка, на которую уселся трудовик, застонала и покрылась пятнами мха.
– Не ожидала меня увидеть?
– Как же не ожидала. Я тебя за версту почуяла. Все-таки выследил. Не думала, что осмелишься ко мне заявиться. А ты вон как – за спиной моего племянника. Если бы не Тимофей, я бы тебя…, – Василиса сжала кулак.
– Знаю-знаю, – отмахнулся гость. – Сколько лет тебя знаю, а ты все не угомонишься, все хорохоришься. Думаешь, что никто ничего не замечает? Э, нет. Хозяин каждый твой шаг видит, каждую мысль читает. Ты только подумала, а он уже знает. Зря ты бегаешь от него. Все равно не скрыться. Он тебя везде найдет – и на земле и под землей. А будешь плохо себя вести, то упечет под землю раньше времени.
«Трудовик» прислонился к стене и попытался принять непринужденную позу.
– Ох уж мне эта человеческая одежа, – прокряхтел он. – Ко всему могу привыкнуть, только не к этим тряпкам.
Он обвел взглядом кухню.
– А ты неплохо устроилась – блюдца-чашечки, горячая водичка. С хлоркой? Бр-р-р! Пироги еще печешь с ежевикой?
Несмотря на деланно беззаботный тон, его глазки бегали по сторонам и следили за каждым движением Василисы. Она же вся подалась вперед и сверлила его яростным взглядом.
– А ты значит, теперь у него на посылках бегаешь? – язвительно спросила Василиса. – Не думала, что лесовики опустятся до такого. Видно, очень застращал вас Сципион.
– Ты, Василиса, свои поучения прибереги для маленьких детей. Я тебе не твой сопливый племянник, которому можно сказки рассказывать. Небось, вчера ночью мальчишка не на шутку струхнул? А? Что? Мой Кречет не очень его напугал? Наверно, всю ночь просидел у тебя под юбкой и дрожал как осиновый лист. Ха-ха!
– Я догадалась, что это твоих рук дело. Мы очень горячо встретили твою птичку. Кстати, у нас осталась парочка ее перышек – она так торопилась, что обронила их. Жаль, что я ее не застала – сидел бы ты сейчас один в берлоге без своей консервной банки с крыльями.
– Ты говори, да не заговаривайся! – скрипнул Лесовик. В его горле снова хрустнуло, а изо рта посыпались стружки. – Не помешай Кречету твоя драная кошка, неизвестно, пошел бы твой щенок сегодня в школу или…
Василиса вцепилась в крышку стола. Ее пальцы побелели от напряжения. Спина выгнулась. Глаза не отрываясь смотрели на Лесовика.
– Если хоть один волос упадет с головы Тимофея, тебе не сдобровать. Дотронься до него и я тебя на щепы порублю, сожгу, а пепел развею над Берендеевым болотом. В пыль сотру!
Василиса выкинула перед собой руку. Лесовик отшатнулся, и окончательно сгнивший под ним стул рассыпался в труху. Свалившись на спину, «трудовик» отчаянно замахал руками и ногами и с трудом поднялся на четвереньки. Он хотел было бежать, но дорогу преградила Василиса. Ее глаза метали молнии. Она медленно с вытянутыми вперед растопыренными пальцами шла на него.
– Стой! – закричал он. – Мне приказано!… Я не сам!… Вот здесь…
Торопливыми движениями он стянул с руки перчатку. Под ней оказалась деревянная, как протез, рука. Корявыми пальцами лесовик расстегнул плащ и запустил туда руку. Василиса угрожающе зашипела.
– Нет, нет, – залепетал Лесовик. – Вот оно. Это он передал тебе.
В его шершавой ладони блеснуло белое с голубым узором яйцо – шкатулка с крышкой. Лесовик поставил ее перед Василисой и отступил.
– Хозяин велел отдать тебе. В нее нужно собрать слезы твоего… – он поперхнулся, – …твоего племянника. Хозяин сказал, что дает тебе три дня. Если ты не… если не выполнишь его приказ, то… не будет пощады ни тебе, ни твоему… никому.
Василиса не отрываясь глядела на шкатулку. Потом перевела взгляд на трясущегося Лесовика. Ее рука протянулась к кухонным полкам – в ладонь скользнул коробок спичек. Пальцами одной руки Василиса вынула спичку, зажгла ее и, выставив перед собой, направилась к «гостю». Тот начал негромко скулить.
– Так ты говоришь, твой хозяин что-то смеет приказывать мне?
– Я только передал его слова, – гнусаво залепетал Лесовик, с нескрываемым ужасом уставившись на горящую спичку. – Я тут ни при чем.
– Значит, у меня есть три дня, чтобы отдать ему на расправу своего племянника?
– Это все он! Он! – завыл «гость». – Я только передал.
– И если я не покорюсь, то что он сделает? Повтори! – Василиса кинула в него догоревший огарок. Тот попал в деревянное лицо и отскочил в сторону.
– А-а-а! – дико закричал Лесовик.
Ничего не соображая, он опрокинул стол и бросился вон из кухни.
Тим, не раз порывавшийся пойти к Василисе, то и дело выглядывал в коридор, пытаясь хотел расслышать слова, но закрытая дверь кухни пропускала лишь неясные звуки. Приходилось ждать и мерить шагами комнату. Только, когда на кухне что-то тяжело упало, а вслед за этим раздался нечеловеческий вой, Тим поспешил к тетке на помощь.
Выйдя в коридор, он невольно прижался к стене – из кухни на него выскочил голосящий «трудовик». Его плащ был в дырах. Из них торчали обломанные ветки. Не разбирая дороги, «гость» промчался мимо Тима, ударился об одежный шкаф, выломал входную дверь и вылетел в подъезд.
Тим бросился за ним, но «трудовик», громыхая по лестнице, был уже далеко внизу. Подняв оторванную дверь, Тим кое-как вставил ее в проем и поспешил к Василисе. На кухне все было вверх дном. Стол лежал у плиты. Одна табуретка валялась в углу, от другой осталась только куча гнилушек. Пол был усыпан комьями земли и осколками посуды. Занавеска на окне держалась на последнем гвозде.
Василисы на кухне не было. С возрастающим беспокойством Тим кинулся в ее комнату и застал тетку у окна.
– Что случилось? Что он сделал?
– Ничего, – ответила Василиса, украдкой отерев набежавшую слезу. – Мы немного поговорили. Теперь все в порядке.
– Ты уверена? На кухне настоящий погром, и дверь в квартиру… Он ее сломал.
– Дверь – ерунда. Ее мы починим, и больше никто не посмеет сунуть к нам своего носа.
– Опять ты чего-то недоговариваешь, – произнес Тим. – Ты знаешь его? Почему ты не хочешь рассказать?
Василиса примирительно притянула его за плечи.
– Все будет хорошо – вот увидишь. Дай мне немного времени и тогда мы заживем…
– Только бы дожить до этого времени, – пробубнил Тим, не разделявший энтузиазма Василисы.
– Ну-ка прекрати. Сейчас я все приберу, и мы будем обедать. Отпразднуем твой первый день в школе. Как, кстати, он прошел?
Когда Тим снова пришел на кухню, там были чистота и порядок. Ничто не напоминало о визите незваного гостя – будто его и не было. Тетка хлопотала у плиты и негромко напевала.
После обеда она куда-то засобиралась. Сытый Тим сидел на кухне и наблюдал за ее передвижениями по квартире. Вот Василиса что-то вынула из одежного шкафа, потом ушла к себе, опять мелькнула в коридоре и снова скрылась в своей комнате. Минуту спустя оттуда донесся ее голос.
– Тим, я ненадолго убегу. Жди меня и никому не открывай.
– Василиса, я с тобой! – крикнул Тим, но ему никто не ответил.
В новом свете
– Вот это другое дело, – довольно проговорил Сципион. – Теперь здесь можно жить.
Он оглядел совершенно изменившиеся апартаменты. Еще недавно светлые стены ощетинились торчащими ветками. Как из большой старой щетки, они торчали внутрь комнаты, грозя нанизать на себя всякого, кто окажется в пределах их досягаемости. В частоколе ветвей светились бледные пятна черепов и человеческих костей.
Ковер на полу остался прежним, но приобрел грязно-пепельный цвет. Его ворс стал длиннее и шевелился подобно траве под ветром. Люстра превратилась в вывороченный из земли и водруженный на полоток пень. На окнах повисли плотные шторы, отчего все вокруг погрузилось в полумрак. Стулья, диваны и шкафы – вся стало черным и едва угадывалось в сумеречном свете.
Сципион удовлетворенно потер бледные руки.
– Так-то лучше. Есть на чем отдохнуть глазу.
Вход в комнату преграждали тяжелые дубовые двери. На каждой из створок была вырезана половина дерева. Когда они смыкались, дерево становилось целым и обе половинки срастались. Вдоль ствола дерева были два ряда отверстий. В них вползал деревянный змей. Своими кольцами он обвивал ствол и окончательно смыкал обе створки. Распахнутая змеиная пасть превращалась в дверную ручку, и не каждый смельчак отважился бы взяться за нее. К тому же ручка была заколдована. Если за нее брался посторонний, змеиная пасть смыкалась и уже не отпускала чужака. Змей был творением Сципиона и слушался только его, превращая новые покои «Владыки леса» в неприступную крепость.
Завершив обустройство нового жилища, Сципион подошел к круглому столу и блаженно опустился в кресло. Теперь можно было немного передохнуть. Его рука скользнула по полированной поверхности стола и наткнулась на незамеченный им предмет – гладкий и плоский.
Едва пальцы Сципиона коснулись этой вещицы, как на ее поверхности тускло засветился прямоугольник экрана. Он разгорался все ярче и ярче и Сципион уже хотел швырнуть его о пол, как вдруг услышал знакомый голос.
– Пиривет, дорогой!
Сципион тщетно пытался вспомнить, кому он принадлежит, пока в мерцающем прямоугольнике не появилось лицо. Оно расплылось на весь экран – отчасти потому что было очень упитанным, отчасти потому что улыбалось во все тридцать два или больше зуба.
Сципион невольно простонал.
– Хабидос? – на его худом лице отразилось страдание. – Откуда?…
Лицо на экране расплылось еще шире. Толстые щеки, горбатый нос и небольшие черные усики не желали умещаться в отведенном им пространстве. И хотя это лицо улыбалось, глаза, смотревшие на Сципиона, были злыми и колючими. Они как крючки цеплялись за все, что видели. С лица по ту сторону экрана катились крупные капли пота. Было видно, что там, где оно находится, очень жарко.
– Ага! Узналь! – пропел женским голоском обладатель усиков. – Я не обижусь, если ты будешь называть меня «дядя Хабидос». Я звоню передавать тебе пиривет от твоих родных из солнечной Африка.
Сципион молча всматривался в давно не виданного родственника. Хабидос был моложе него, но по родственным и очень далеким связям приходился Сципиону пятиюродным дядей. С этим приходилось считаться, и вести себя подобало вежливо.
– Чего мольчишь, как воды в рот прибрал? – коверкая слова, спросил Хабидос. – Видель, как я здоровко разговариваю на русский языке? Ты, наверно, удивляться?
Сципион продолжал молчать. Встречи с дядей Хабидосом не заканчивались ничем хорошим, но деваться было некуда. Приходилось изображать послушного племянника.
– Конечно, вы очень хорошо говорите, дядя Хабидос, – с деланной улыбкой ответил Сципион. – Что вы тут делаете?
– Ты думаль, что я в Москве? Ха-ха! – рассмеялся икающим смехом дядя. – Для того, чтобы разговаривать по этой штука, не надо никуда ехать. Нада просто нажать кнопку. Ха-ха! Ты, что никогда не видел компьютер? Ай-вай! Тебе нужно ознакамливаться с достижениями новых технологий.
«Они, что – сговорились все что ли?» – заскрежетал зубами Сципион. – «Все только и бубнят про какие-то технологии. Ладно, этот выскочка Вельзевей, а тут еще непонятно откуда свалившийся на голову дядя».
Это он подумал, а вслух сказал другое.
– Я просто забыл. Много дел, знаете ли. Закрутился.
Сципион искоса взглянул на Воронов. Не хватало, чтобы его отчитывали как маленького мальчика в присутствии его собственных слуг. Приняв как можно более радостный вид, Сципион поспешил сменить тему разговора.
– Что мы все обо мне, да обо мне? Расскажите как вы? Как тетя Анушфуш? Не болеет?
– Ты мне в зубы не разговаривай! – щеголял знанием поговорок Хабидос. – Я тебе не за этим звоню.
Он отодвинулся от экрана, и стал виден его пестрый с восточными узорами халат, который с трудом сходился на дядином животе. Над Хабидосом, разгоняя знойный воздух и жужжащих мух, колыхалось страусовое опахало. Дядя снова открыл рот, показав ряд мелких и очень белых зубов.
– До наша семья дошли слухи, что ты находишься в очень затрудненном положении. Мы держали семейный совет и нашли вход… нет – выход из твоей ситуации.
– Вы хотите приехать сюда? – от неожиданной догадки Сципиона пробрал холодный пот.
– Нет! Мы не будем приехать к тебе, но мы пришлем тебе помощь. Очень дорогая помощь. Ты должен будешь долго благодарить небо и меня за это.
При этих словах дядя Хабидос повертел головой, и, видимо, не найдя то, что искал, принялся шарить вокруг руками. При этом он не переставал повторять.
– Очень. Очень дорогая помощь…
Его поиски длились больше минуты. Он кряхтел и отдувался, тяжело поворачивая толстое тело. Наконец, изловчившись, он сунул руку под свой обширный зад и извлек из-под него тонкую книжицу.
– Видишь, какая она дорогая? – спросил он, выставив книжку перед экраном. – Я держаль ее в самом безопасном месте.
Сципион придвинулся ближе. Он хотел лучше рассмотреть то, что ему хочет всучить дядя и за что, возможно, придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь. Хабидос же все тряс книжкой и, знай себе, бубнил.
– Это очень дорогая реликвия. Я отдаю ее только в обмен за твое послушание. Это книга исполнения желаний. Она поможет тебе справиться с твоей сложная ситуация.
– Но у меня все в порядке, – отозвался Сципион. – Я сам справлюсь. Ни в чьей помощи я не нуждаюсь.
– Семья, – тоном не предполагающим возражений продолжал Хабидос. – Решила, что так надо. Я сам отправлю тебе посылка. А вместе с ней еще вот эта необходимый придача.
Дядя потянулся куда-то влево и в прямоугольнике экрана возник большой рыжий кот. Он спал и даже не удосужился открыть глаза, когда его сунули мордой в камеру. Сципион решил, что над ним попросту смеются.
– Да говорю же – мне не нужна ничья помощь. Я сам могу во всем разобраться. Вы только помешаете…
– Что? – взвизгнул Хабидос. – Твоя семья тебе мешает? Так ты отвечаешь на мое добро? Может тебе поубавить спесей, а мне приехать лично?
Сципион почел за лучшее промолчать, но дядю уже было не остановить.
– Ты думаешь, я заботиться о себе? Нет! Я заботиться о престиж нашей семья. Для меня это очень влажно.
– Важно, – поправил его Сципион и тут же прикусил язык.
