Исповедь девственницы

– Не ссы, всё схвачено, – напоследок сообщила мне Вичка и похлопала по плечу.

Я вошла в кабинет и села за первую парту у входа. Когда Мальвина подошла к своему столу и взяла заветные экзаменационные листочки с печатями, чтобы раздать их несчастным детям, в класс вошли Макс и зарёванная Орловская. Она была в какой-то убогой желтой кофте, которую видимо у кого-то одолжила, чтобы скрыть кровь на футболке.

– Давайте быстрее, – грозно произнесла математичка, – начинаем уже.

Раздав листочки, Мальвина торжественно растворила створки доски. На свет показались цифры, которые призваны были решить судьбы многих, сидящих за партами, особенно тех, кто собирался идти дальше в ВУЗы.

Когда я раскрыла свой листочек, то обалдела. Там аккуратным почерком были решены все задания. Видимо это был листочек самой Мальвины с правильными ответами, по которому она потом собиралась проверять работы. Мне оставалось только сидеть и полтора часа водить ручкой по воздуху. Что я блестяще и исполнила.

Через полтора часа прозвучал приговор:

– Сдаём работы!..

Под жалкие стоны зашуршала бумага, и к учительскому столу медленно потянулись тела одноклассников, сначала отличников и далее – по убывающей. Я, не торопясь, сдала работу, как и положено двоечнице, одной из последних.

– Ну как? – подошла ко мне Ирка, когда весь класс был выставлен в коридор.

– А ты? – спросила я в свою очередь. Я не знала пока, стоит ли мне говорить кому-либо о том, какой подарок преподнесла мне Мальвина.

Степанова покачала головой и махнула рукой.

– Первый пример вроде решила правильно, остальные не знаю. Пятый не успела даже прочитать.

– А я, похоже, вообще ничего не решила, – тут я не соврала. Я же и правда не решила не одного задания.

Степанова покосилась вбок.

– Орловская до сих пор прореветься не может.

– Довыёживалась, – ответила я.

– Слушай, а как ты с Вичкой скорефанилась? И вообще, откуда на тебе такие шмотки? Ты что, в банду вступила?

– Я давно в неё вступила, – сказала я.

Мне вдруг расхотелось быть дочкой удачливого отчима, подарившего деньги несчастной падчерице, тем более, что дружбой с Вичкой я действительно была обязана именно соучастию в уголовном преступлении. Не говоря уже о вчерашнем присвоении чужих денежных средств, добытых, сто процентов, преступным путём.

– Что-то не похоже было… – усомнилась Ирка, видимо, припоминая, как я позволяла издеваться над собой последние несколько лет.

– Было бы похоже, давно бы, как Санчо, зону топтала. А мне надо школу окончить, в институт поступить.

– Ну ты даёшь… – удивилась Ирка, всё еще сомневаясь в моей версии относительно банды.

Мы дождались Муху, вышли из школы и стали глазами искать Вичку, которая обещала с нами выпить. Но Вички нигде не было. Вместо неё мы наткнулись на Милу Губерман, которая плакала, прислонясь к заборчику.

– Ты чего ревешь? – спросила Степанова.

Губерманиха только покачала головой и сквозь слёзы показала два пальца.

– Да ладно! Ты же по математике крутая! – удивилась Ирка. От этих слов Губерман заревела ещё печальнее.

– Мальвина совсем озверела, – сказала Степанова, – зачем такие сложные задачки задаёт?

– Им же из РАНО спускают, – заступилась я за учительницу.

Так, беседуя о превратностях судьбы советских школьников, мы дошли до помойки. Тут наши пути разошлись.

По дороге к дому я испытала странное чувство: все школьные заботы стали очень далеко. Деньги вселили в меня олимпийское спокойствие и уверенность. Я с интересом и восторгом смотрела в новую жизнь, которая маячила на недалёком горизонте. Но было одно обстоятельство, которое омрачало мои розовые мечты. У тех денег под моей кроватью есть хозяин. И он будет их искать. И моё внезапно возросшее материальное положение может вызвать у него интерес. Наш район большой, но тесный, и Санчо там не последний человек. Что если он как-то причастен к деньгам в чемоданчике, а в школу приходил по мою душу? Эта мысль не давала мне покоя.

Дома я спрятала новые вещи в дальний угол шкафа и села за химию – она была следующей в списке экзаменов. Открыв учебник и прочитав несколько строк, я невольно предалась мечтам. Завтра надо будет идти в школу за результатами по математике. Завтра же будет консультация по химии. После неё Серёжа наверняка предложит мне остаться… Неужели завтра у нас с ним всё получится, и у меня начнется полноценная взрослая жизнь?

Вечером с работы припёрлась мать на час позже обычного. Отчим был уже дома.

– Чего так поздно? – спросил он, выйдя ей навстречу и чмокнув в щёку.

– А, – мать устало махнула рукой, – убийство.

Я забыла сказать, моя мать работает следователем в милиции. Вот такая страшная женщина.

– Кого убили? – весело поинтересовался отчим.

– Кого надо.

– В смысле?

– В смысле туда им и дорога.

– Ясно, – отчим встал на колени и стянул с матери узкие сапоги.

Неужели мой муж тоже будет снимать с меня сапоги? А как же! С моими-то деньгами! Хотя нет… Не надо… Ну или если только сильно провинится.

Через полчаса мы сели ужинать.

– Как математика? – спросила мать, накручивая на вилку макароны.

– Вроде нормально.

– Хоть тройка будет?

– Может и больше.

– Ага, мечтай…

Я сидела и думала, как завтра родителям объяснять свою пятёрку по моему самому слабому предмету? Во ситуация! За пятёрку придётся отчитываться.

– Кстати, зая, – мать обратилась к отчиму, – завтра вечером никуда не идем.

– Работа? – понимающе кивнул отчим.

– Да, пару вечеров посидеть придётся до упора. Ничего, думаю, твоя мама не обидится.

– Я ей объясню, убийство всё-таки.

– Ну не пугай её… А то подумает, что у нас Чикаго. Хотя, средь бела дня, у школы…

– У школы? – оживился отчим, – не у Леркиной?

– Да, рядом с Леркиной, где стройка.

– А как же?.. Там же дети, – встревожился отчим

Мать опять махнула рукой.

– Это не бытовуха. Криминальные разборки. Одни упыри мочат других.

– То есть вы уже знаете и кого убили, и кто?

– Да всех их мы знаем. Только выходят с зоны, опять за старое. Ловим, обратно сажаем. Этих поймать не успели. А с другой стороны и хорошо. Мир чище стал.

– То есть надежды на их исправление не было?

– Ну какое может быть исправление у индивидов с кличками Глобус и Годзила?!

– И что, убийцу взяли?

– Да, еще утром.

Когда после ужина я возвращалась в свою комнату, моя душа пела и танцевала. Я сразу поняла, что Глобус и Годзила – это мои знакомые со стройки. И убили их как пить дать из-за того чемодана. А тот, кто убил, хозяин чемодана – сидит в милиции и вряд ли выйдет из нее в ближайшие лет двадцать. Если бы я верила в астрологию, я бы сейчас сказала, что все мои самые счастливые планеты сошлись. А если бы я верила в сказки, то я бы твердо знала, что за те издевательства, которые я терпела много лет, добрая фея сделал меня безраздельной и единственной хозяйкой несметных сокровищ, которым бы позавидовал сам Алладин.

Спать я легла не раздеваясь. Королева может себе это позволить.