Пожиратели человечины. Cборник

– Теперь ты знаешь, куда я две недели назад пропал. Хоть одно тут хорошо, кормят до отвала… А потом сюда и Танюха загремела.

Впрочем, от Жеки ничего утаить всё равно не получилось. Потому что он и сам обо всём, что было ему не досказано, догадался. Об этом стало понятно из его следующих слов:

– Понятно! Вас с Танюхой, значит, здесь ещё немного покормят. А я…

– Что ты? – Олег уставился на него с тревогой.

– Что ж тут непонятного! – мрачно усмехнулся Жека. – Вас, чтобы вы стали «посочнее», вас надо ещё покормить. Что касается меня…

Невесело засмеявшись, он похлопал себя ладонью по животу:

– Хоть сейчас ведьмам на стол можно!

– Что ты такое говоришь! – с недоумением, уже успев проникнуться к своему новому знакомому дружеской симпатией, воскликнула Таня.

– Не накаркай! – хмуро отозвался Олег, раздосадованный тем, что Жека обо всём догадался.

Впрочем, какая разница! Как будто если б не догадался, остался бы цел. Разве что поспокойнее оставшееся ему время прожил…

– Ладно, что будет – то будет, – махнул рукой Жека, тут же переводя разговор на другую тему. – Сейчас же расскажу-ка лучше я вам, как меня угораздило сюда попасть.

Обрадовавшись смене такой неприятной темы разговора, Олег и Таня сразу же уставились на Жеку с готовностью слушать. И тот не заставил их долго ждать.

– Мы с Юрбаном, когда ты пропал, в россказни полицейских о том, что твой след с того момента, как ты ушёл из «Пеликана», обрывается наглухо, не поверили и решили сами походить, поспрашивать, может, кто что видел, – начал свой рассказ Жека. – Ну и почти сразу кое-чего «нарыли». Бабулька одна, в пятиэтажке, что окнами на Большой тракт выходит, – напротив почты, помнишь? – в общем, не спалось ей в ту ночь, и она видела, как по тракту мимо её окон прошла какая-то старушка, держа под руку похожего на наши описания парня. Фонари тогда ещё не потушили, рассмотрела она и бабку, и того, с кем она шла.

– Вот, – помолчав несколько мгновений, продолжал Жека. – Поблагодарив бабусю, мы с Юркой взяли приметы той старухи, что ходила ночью под руку с парнем по Большому, на заметку и давай разнюхивать дальше. Пошли в том направлении, куда ночью те бабка с парнем направились, по ходу народ расспрашивая. Двор за двором, и вот на примете у нас появилось с десяток похожих старушек.

Вздохнув, Жека на мгновенье смолк. Видно, ему было очень неприятно сознавать, что всего случившегося с ним он мог, в принципе, и избежать.

– Сегодня мы с Юркой с самого утра, – продолжил он мрачным голосом, – снова забили на школу и отправились кое-кого из тех бабусь опросить. Чтобы дело шло быстрее, решили их между собой поделить. Брат пошёл по левой стороне улицы, а я по правой.

С последними словами Жека снова замолчал. Опустил голову, он как-будто что-то вспоминал, и Олег с Таней ему не мешали.

– Последнее, что я запомнил, так это то, как зашёл я к одной бабуле во двор – очень уж ласково она меня приглашала! Собачонка ещё у неё так звонко лаем заливалась. Бабка потом меня за руку зачем-то взяла… И всё. Больше ничего не помню.

– Так и есть, – подтвердил Олег. – Меня она тоже за руку взяла. А потом я здесь очнулся.

– И меня, – чуть слышно проговорила Таня голосом, едва не срывавшимся на плачь.

– Ну вот. Теперь более-менее всем всё понятно, – хмуро подвёл итог их разговору о том, кто как сюда попал, Жека. – Ещё б придумать, как отсюда выбраться, вообще было б зашибись!

– Да-а, – протянул Олег.

– Интересно, скоро она со своей сестрицей по мою душу придёт? – промолвил Жека, вскакивая с места и снова подходя к двери клетки. – Впрочем, сколько б времени до их прихода ни оставалось, терять мы не будем ни минуты!

Вначале Жека встал и обошёл клетку по периметру, словно ища в её решётчатых стенах брешь или, на худой конец, хотя бы участок под ними земляного пола. Не найдя ничего, что хоть немного удовлетворило бы его интерес, он вдруг подпрыгнул и, ни слова не говоря, повис на её решетчатой стене. Олег и Таня, понимая его душевное состояние, ничего ему не говорили, и тогда он, повисев на решётке совсем немного, в неожиданной ярости спрыгнул и подскочил к двери клетки, тут же начав её неистово трясти и при этом исступлённо кричать.

– Джендос! – подал голос до этого молча наблюдавший за ним Олег, когда тот смолк.

– Ненавижу!

– Это ты о бабке?

– И о ней, и об этой долбаной клетке!

– Присоединяюсь, – Олег с горечью усмехнулся. – Что касается заточившей нас сюда старой плесени, так я, была б возможность, её бы убил. Видал, сколько народу она уже сожрала?

– Если это все. Может, это лишь часть её жертв. Вон ведь какая она старая!

– И то правда, – согласился Олег.

А Жека… Не говоря больше ни слова, подошёл к своим товарищам по несчастью, по-прежнему сидевшим на матрасе, и, свернувшись калачиком, улёгся на свободной половине последнего, примостив голову на ноги Олегу. Никому больше не хотелось ничего говорить, и в следующий мгновения пленников жуткой старухи накрыла тишина.

* * *

Как они, все трое, стали проваливаться в дремоту, не заметил никто. Пучина сна затащила их к себе совершенно неожиданно и незаметно. Наверное, так сказались нервное напряжение последних дней и часов, да прошедшая для Олега и Тани почти без сна ночь. Девушка уснула, склонив голову сидевшему рядом Олегу на плечо, Жека, как уже говорилось выше, пристроив свою «думу» другу на ногу. Олег же легонько придавил своим «котелком» устроившуюся у него на плече милую головку Татьяны.

Донёсшийся от двери зловещий металлический лязг отмыкаемого замка разбудил сразу всех троих. Едва сдержав крик от испуга, и Жека, и Олег с Таней, с ужасом уставились на угол, из-за которого должна была появиться пленившая их старуха. Скрипнула дверь, и в следующее мгновенье все трое хорошо различили старушечье шарканье страшной бабки, перемешанное с немного более твёрдой поступью кого-то ещё. Ещё несколько секунд, и из-за угла показалась хозяйка ужасного подвала, рядом с которой, сильно сгорбившись, ковыляла ещё одна старуха в похожем одеянии, держа в руках какую-то чашку.

– Ну-у, что-о, – повернулась первая из них к своим пленникам. – Готовы?

Осклабившись в жуткой улыбке, обнажив свои жёлтые кривые зубы, она подошла к клетке.

– Вернее сказать, ты готов?

Её корявый палец указал на вмиг побледневшего, словно снег, Жеку.

– К чему? – только и смог тот вымолвить в ответ, от страха почти потеряв голос.

Смотря расширившимися от ужаса глазами на старуху-людоедку, он медленно попятился от двери. На его без единой кровинки лице в те мгновенья читался нечеловеческий ужас.

– Хе-хе-хе! – противно засмеялась бабка. – Яда, ты слышишь?

– Не пугай его, Еге! – отозвалась её сгорбленная, ещё сильнее, чем она сама, спутница. – А то мясо жёсткое будет.

– М… Мясо?! – не помня себя от ужаса, Жека не мог выговорить ни слова.

– Ну да, – развеселилась та, кого только что назвали Еге. – Твоё мясо! Мы же тебя сейчас съедим! Хватит разговаривать, иди лучше сюда.

С последними словами старуха шагнула к клетке.

– Нет! – в панике Жека бросился от бабки в самый дальний угол клетки, однако, в следующее мгновенье застыл на месте.

В тот же момент и Олег, вскочивший было на ноги, готовясь, вступаясь за друга, броситься на бабок-людоедок врукопашную, и Татьяна, тоже попробовавшая подняться с матраса, почувствовали, что и их тела вдруг стали им неподвластны. Как это уже приходилось и ему, и ей, на себе испытать, когда бабка опутывала их своими чёрными колдовскими чарами. С выражением обречённости на лицах они оба тут же рухнули на пол, только-то и сумев, что упасть не на голую каменную поверхность, а на только что покинутый матрас.

– Да, милок, да, – словно уговаривая Жеку, проговорила, между тем, своим каркающим мерзким голосом старая сволочь, открывая клеть и шагая внутрь. – Пойдём.

С последним словом она взяла бедного парня за руку чуть выше локтя и потащила за собой. Жека пошёл, как послушный телёнок, еле переставляя вслед за старухой ноги и понуро опустив вперёд свою рыжую голову. А у выхода из клетки их уже ждала сгорбившаяся сестрица злобной хозяйки подвала, оскалившись в уродливо-злорадной усмешке.

– Нет! – Олегу хотелось выкрикнуть это как можно громче, да только чёрные чары старухи не дали ему сделать даже этого. Возглас его оказался еле слышен.

И вот уже мерзкая старуха по имени Еге захлопнула за своей и Жекиной спинами дверь клетки. Захлопнула и вместе с сестрицей повела безвольного Жеку к испачканному запёкшейся кровью пню. Не дойдя до него каких-то пару шагов, хозяйка подвала выскочила вперёд и схватила торчавший в его макушке топор.

– Давай, Яда, давай, – голос её дрожал от нетерпения. – Уже страсть как кушать хочется! Я уж месяц мяса не ела!

– Потерпи, сестрица, – громкий шёпот бабки по имени Яда – она вдруг почему-то заговорила шёпотом, – был похож на шипение змеи. – Уже осталось совсем немного.

Между тем с остававшихся в клетке Олега и Тани спали чары отдалившихся и переставших обращать на них внимание ведьм. Олег, всё это время не оставлявший попыток подняться, сразу же оказался на ногах и, ещё неуверенной, шатающейся походкой, подбежал к двери из клетки. За ним, с таким же трудом, туда приковыляла и Татьяна.

– Оставь его, старая сволочь! – закричал вцепившийся мускулистыми руками в железные прутья парень, изо всех сил пытаясь открыть дверь.

– Пожалуйста, не делайте ему ничего плохого! – жалобно взмолилась полным слёз голосом Таня.

– Ты слышышь, Еге? – мерзко ухмыльнулась сгорбленная старуха по имени Яда. – Может, и правда ничего не будем ему плохого делать?

В ответ на это хозяйка подземелья, в котором были заточены молодые люди, повернула к последним свою ужасную рожу, на которой застыла отвратительная злобная улыбка.

– Обещаю, мы ничего плохого ему делать не будем! Просто сварим, и всё!

Снова повернувшись к своей кошмарной сестрице, она таким же злорадным голосом добавила:

– Давай, Яда!

Бабка по имени Яда с притворным вздохом наклонила стоявшего рядом с ней и ничуть не сопротивлявшегося Жеку головой к поверхности пня. Ещё мгновение, и его шея прильнула к шершавой изрубленной поверхности пня, и та из них, которую звали Еге, в тот же миг с натужным кряхтением замахнулась на неё тускло блеснувшим в свете факела топором.

– Не-е-ет! – отчаянно, на весь подвал, закричал едва не падавший от шока на пол Олег.

Татьяна же не сказала ни слова. Не сказала, потому что в тот же миг пронзительно и длинно завизжала, взяв себя за обе щёки ладонями и зажмурив от ужаса глаза.

Да только теперь ни одна из бабок-людоедок, увлечённых своим чёрным делом, не обращала на их крики никакого внимания. А смертоносное лезвие окровавленного топора уже неслось к беззащитной шее распластавшегося на пне Жеки…

На лицо Тани в те мгновения лучше было не смотреть. Казалось, ещё немного, и она сама умрёт при виде стремительно надвигавшейся на едва знакомого ей парня жуткой смерти. Как она не падала при этом в обморок, оставалось только удивляться.

 Олег при виде неотвратимо обрушивавшейся на его друга гибели готов был грызть решётку зубами. Если бы он только мог хоть как-то Жеке помочь! Да только друга его спасти уже не могло ничего. Ещё секунда, и топор старухи-людоедки с гулким стуком, перемешанным с коротким чавкающим звуком, рассёк Жекину шею. В разные стороны брызнула его горячая кровь. Из разрубленной трахеи раздались ужасные сипящие звуки. Изо рта полился тёмный кровавый ручеёк. А в когда-то таких жизнерадостных глазах сразу же померк свет, сделав их безжизненными и словно стеклянными.

– Не-е-ет! – продолжал свои неистовые, уже сквозь слёзы, крики Олег. – Же-ека, не-е-ет!

Тем временем бабка по имени Яда взяла Жекину голову за волосы и потянула к себе. Однако, не до конца разрубленная плоть его шеи не пустила её.

– Рубани ещё разок, Еге! – раздался её отвратительный сиплый голос, обращённый к сестре. – Не до конца отрубила.

 И старуха Еге, вытащив из древесины пня вонзившийся в неё топор, размахнулась для нового удара. Ещё мгновенье, и страшное лезвие, стремительно пронёсшись над бабкиной головой, с гулким звуком удара рассекло плоть, что ещё удерживала Жекину голову. И теперь ничто не мешало людоедке по имени Яда бросить последнюю в кучу таких же, отсечённых, видимо, ранее, человеческих голов. А Еге уже затаскивала на пень Жекино тело, готовясь, видимо, к тому, чтобы его разделать…

* * *

Жуткое разделывание Жекиного трупа сводило с ума. Бросающее в дрожь мельтешение топора Еге, летящие во все стороны брызги Жекиной крови, вид кроваво-красной разрезанной Жекиной плоти… Зажмурившись, Олег старался не смотреть на то, как старые ведьмы отделяли от умершего Жекиного тела куски побольше и поменьше. Но куда было деться от сводящих с ума звуков ударов топора и хруста, с которыми бабки отрубали, отрезали, отрывали от Жекиного тела руки, плечи, шею?!

Почему только руки, плечи, шею? Потому что на этом старухи-людоедки закончили первую часть своего жуткого действа. Едва отрубив последнее из перечисленного, они подвесили оставшуюся часть трупа на свисавший с потолка над окровавленным пнём большой железный крюк и занялись варкой «мяса».

Варить своё жуткое варево они принялись здесь же. «Наклеенный» на стену рисунок с изображением камина вдруг стал, – ни Олег, ни Таня не увидели, каким образом это произошло, – настоящим камином, в котором висел такой же настоящий котёл и уже горел самый натуральный огонь.

Увидев это, Олег и Таня с ужасом переглянулись. Увиденное лишний раз подтверждало, что злобные бабки обладали какими-то сверхъестественными способностями.

Налив в котёл воду и побросав туда приготовленные для этого куски Жекиного тела, старухи ушли из подвала, а жуткое подземелье вскоре стало наполняться ужасающим запахом варившейся в нём тошнотворной похлёбки людоедок.

* * *

Кошмарное пиршество злобных старух продолжалось два дня и две ночи.

Отрубив от трупа и сварив себе очередную порцию своего жуткого кушанья, они уносили её наверх, после чего оттуда долго слышались их весёлые разговоры и звон посуды, а также, время от времени, их ужасный хохот. Сожрав же сваренное «мясо», бабки вновь спускались в подвал варить себе новую порцию угощения, и всё повторялось снова.

Смотреть на это было невмоготу. На висевшие в углу на крюке останки трупа Жеки, которых с каждым приходом старух становилось всё меньше и меньше. На то, как они отрубали от них всё новые и новые куски. Как бросали затем их в котёл, варили, а потом, достав из последнего, со смехом уносили наверх, чтобы сожрать…

Бабка Еге, правда, не забывала с той же периодичностью, что и раньше, приносить пленникам корзины с едой. Хотя несчастным несчастным ребятам, что называется, кусок в горло не лез. Особенно мучительно это было для Олега. Ведь погибший и теперь пожираемый у него на глазах парень был его лучшим другом! Вернее, одним из лучших друзей… Да какая разница! От этого боль не становилось ни на каплю меньшей. Жека погиб. Его больше нет. Совсем нет! Даже могилы не осталось… А какой страшной была его смерть! Хотя страшной она была больше для тех, кто наблюдал за ней и за тем, что произошло после неё, со стороны.

Как Олег расскажет об этом Юрке? Родному брату Жеки! Что он сможет ему сказать?! Впрочем, для того, чтобы ему хоть что-нибудь рассказать, надо ещё самому живым остаться. Что случится навряд ли. После произошедшего с Жекой в это верилось с трудом. А вернее – не верилось совсем…

В тот день бабка Еге спустилась к ним с продуктами немного раньше обычного. Корзина в руках у неё в этот раз почему-то оказалось вдвое больших размеров, чем обычно. С грустью посмотрев на опустевший ещё вчера большой крюк над окровавленным пнём, она вздохнула и повернулась к своим пленникам.

– Вот и всё! – с омерзительной грустью проговорила она. – Съели мы с сестрицей вашего Жеку! Вкусный был, жаль, что так быстро закончился.

– Сволочь! – процедил сквозь зубы Олег, испепеляя старуху взглядом.

– Тебя я съем следующим, – полоснув его сразу же ставшими злыми глазами, пригрозила она. – Сестрёнка моя обещалась через месяц снова ко мне наведаться, тогда мы тебя и съедим. А пока отъедайся! Я посмотрю на тебя. Не станешь жира набирать, я тебя силком кормить буду. Ты у меня как миленький разжиреешь.

С последними словами старуха злобно погрозила Олегу кулаком. Потом, зевнув, продолжила:

– А сейчас я спать пойду. Замаялась я с вашим Жекой. Посплю пару деньков и ночей. Вот вам еды вдвое больше обычного.

Бабка шагнула к решётчатой двери в клетку, чтобы через мгновение её открыть. Олег и Таня мгновенно при этом почувствовали охватившую их тела немощь – старая не забывала напускать на них свои злые чары. Ещё пара мгновений, и большая корзина с продуктами стояла на каменном полу перед пленниками, а бабка поспешила из клетки вон. Вскоре за её спиной захлопнулась и входная дверь подвала. Захлопнулась и… Далее не последовало звуков, с какими обычно старуха всегда, уходя, замыкала дверь на замок. Наверное, и вправду очень устав, она просто забыла это сделать. Олег сразу же это отметил.

– Смотри, Тань! Эта сволочь дверь не замкнула. Я же говорил, какой-нибудь случай сбежать отсюда нам всё равно представится! Ещё бы клетку нашу она забыла запереть…

* * *

– Ну, ну! Не плачь! Мы обязательно с тобой сбежим! – поглаживая прильнувшую к нему на плечо Татьяну по голове, уже который час продолжал утешать разрыдавшуюся девушку Олег. – Только ты не плачь.

– Как же! Сбежим! – сквозь слёзы пробормотала она. – Что с того, что эта тварь дверь в подвал не замкнула! Есть ещё дверь на клетке… Сразу же и ту, и эту она вряд ли когда-нибудь оставит!

Таня всё рыдала и рыдала. Слезы лились из её глаз полноводными ручьями, а её тихому жалобному поскуливанию, казалось, не было конца.

Олег и сам, наверное, был бы рад разрыдаться. Кто знает, может это помогло бы ему избавиться от всё стоявшей перед глазами жуткой картины недавней страшной гибели его лучшего друга. Говорят же, что плачь снимает нервное напряжение. Был бы рад, да только плакать «на заказ» он не умел.

Неожиданно его и Татьяны внимание привлёк скрип медленного открывающейся входной двери. Кто-то снова входил к ним в подвал. Бабка?! Что-то забыла? Хотя, чего бы ей тут забывать? Оба они тут же смолкли, напряжённо прислушиваясь к тому, что же последует дальше. И через несколько мгновений они услышали чьи-то медленные и осторожные, совсем непохоже на бабкины, шаги.

То, что это была не бабка, было понятно. Старая никогда не заходила в подвал со своими пленниками так настороженно. С чего бы ей было так делать! А раз не она, то вполне возможно, что от вошедшего можно было ждать спасения. Едва только об этом подумав, Олег и Таня молча переглянулись и продолжили «поедать» глазами угол, из-за которого вот-вот должен был появиться этот загадочный «кто-то».

О том, что творилось у каждого из них на душе, нетрудно было догадаться при взгляде на их лица. На них так много было написано! Выражение стольких эмоций, чувств, мыслей, что оставалось только удивляться, как это всё там «уместилось». Но самое главное, на лицах Олега и Тани, наконец, появилось то, чего там не было с того самого момента, как они увидели гибель Жеки. На них появилась надежда. Надежда на то, что они всё-таки спасутся из этого ада.

Прошло всего несколько мгновений томительного ожидания, когда из-за угла показался… Это оказалось так неожиданно, что Олег даже вскрикнул! Кто знает, почему, только этого он ожидал в те мгновения меньше всего. А ещё вернее было бы сказать, не ожидал совсем. Потому что из-за угла вдруг вышел… Юрка! Единственный теперь закадычный друг Олега и… Родной брат погибшего накануне Жеки.

– Олежек! – воскликнул он, едва увидев Олега, и сразу же бросился к нему.

– Тише! Тише! Не кричи! – пожимая ему через решётку руку, поспешил тот предостеречь друга. – Старую сволочь, хозяйку всего этого…

Не найдя слов, чтобы назвать владения бабки Еге, Олег не договорил. А Юрка, не обратив внимания на слова друга о какой-то старой сволочи, обеспокоенный теперь только недавней пропажей брата, продолжал:

– Олег, ты тут Жеку не видел? Мы с ним все эти дни тебя искали, и вчера, когда мы очередной «прочёс» по улицам делали, он тоже потерялся! В последний раз я его с той стороны улицы видел где-то в этих домах.

Проговорив последнее, Юрка «окинул» воображаемым взглядом пространство вокруг подвала и стоящего над ним дома. А Олег… Олег, кусая себе губы, молчал. Как он мог сказать своему другу то, что должен был в те мгновения сказать?! Как?! Как он станет смотреть Юрке в глаза, когда тот узнает, что случилось здесь два дня назад с его братом?! А какими словами объяснит, почему ничего не сделал, чтобы его спасти?! Почему, в конце концов, не погиб сам, когда на его глазах погиб его лучший друг?! Не в силах найти ответ ни на один из этих вопросов, Олег опустил переполненный горем взгляд.

– Что ты молчишь, Олег? – голос Юрки сделался тревожным. – Ты видел Жеку?

В ответ Олег опустил голову ещё ниже.

– Я скажу! – помощь Тани оказалась кстати. – Поверь, ему больно не меньше, чем это станет сейчас тебе.

– Что?! – ужаснувшись мелькнувшей у него в голове догадки, Юрка закричал.

И теперь никто не стал ему говорить, чтобы он вёл себя потише.

– Этот подвал… Эта клетка, в которой мы с Олегом оказались… – Таня не находила слов. – В общем, всем этим владеет старуха, которая жрёт людей. И Женю…

– Что-о?! – перебив её, Юрка вцепился в решётку перед ней обеими руками.

– Прости, – Олег поднял на него взгляд. – Я ничего не мог сделать.

– Что сделать?! Что с моим братом?! Не молчи, Олег, говори со мной!

– Жека погиб…

– Как … П … По… гиб?! – голос Юрки начал срываться. – Где… Он?

В ответ Олег молча кивнул в сторону сваленных в самом дальнем углу подвала отрубленных человеческих голов. И Юрка, сразу всё поняв, в тот же миг бросился к ним. Грохнулся на колени, склонился…

Через минуту, встав, он повернулся назад. С одной из тех голов. Самой свежей. Держа её перед собой, смертельно побледневший, – это было видно даже в сумраке подвала, – медленно пошел к клетке Олега и Тани.

Глаза его были полны слёз, которые, быстро их переполнив, покатились по щекам сплошным потоком. Он держал голову Жеки лицом к себе, и в следующий миг, всхлипывая, с ней заговорил.

– Же… ка… – только и смог он поначалу промолвить. – Же… ка…

Смотреть на это было невыносимо. У Олега снова, уже в который раз за последние сутки, на глазах навернулись слёзы. Не говоря уж за Таню, которая в те мгновения по-новой пережила весь случившийся накануне кошмар.

– Жека… – снова, теперь чуть более внятно, проговорил Юрка, после чего тут же переведя взгляд на Олега, потребовал: – Расскажи мне всё!

Голос его неожиданно из жалкого стал очень злым. Хоть в нём и не стало ни на каплю меньше самого тяжёлого, какое только может быть, горя. И тогда Олег, почти не меняя позы, лишь взявшись руками за решётку, стал рассказывать своему другу обо всём, что случилось вначале с ним самим, затем с Татьяной, а потом с Жекой…

* * *

Юрку было не узнать. Его, обычно доброе, лицо стало таким колючим и злым, что на него было страшно даже просто смотреть. Не говоря уж о том, чтобы заговорить с ним или вступить хоть в какой-то иной контакт. Он терпеливо дослушал Олега до самого окончания им своего рассказа. Когда же, напоследок, тот поведал другу о том, что сейчас убившая его брата старуха ушла наверх спать, он бережно пристроил голову брата на окровавленный пень и тут же выдернул из последнего вогнанный в него топор, которым совсем недавно жуткие старухи расчленяли труп его брата. Медленно повернувшись к скорбно смотревшим на него Олегу и Тане, в следующее мгновение он так же медленно направился мимо них к выходу из подвала, пробуя на ходу большим пальцем остриё топора.

– Ушла наверх, говоришь? – недобрым голосом спросил он у Олега, едва только поравнявшись с клеткой и на несколько мгновений остановившись.

– Юр, – сразу отозвался тот, – может, подумаем, как мне отсюда выбраться? Я бы пошёл с тобой…

– Сейчас… – ставшие стеклянными глаза Юрки говорили, что друга он не слышал. – Я сейчас…

Повернувшись, тяжёлой походкой он снова двинулся к выходу, устраивая топор в руке поудобнее, явно готовясь им рубить. Вскоре непроницаемая тишина поведала Олегу и Тане о том, что он, выйдя в оставленную им же недавно открытой дверь, неслышно поднялся в покои старухи-людоедки.

– Как ты думаешь, Олежек, – шопот Татьяны был переполнен страхом, – он её убьёт?

– Убьёт, – Олег посмотрел на неё сурово. – Я бы сам её убил, только за ним не успею.

– А я бы не смогла… – шёпот Татьяны стал жалобным.

– У тебя есть подруги, за которых ты пошла бы и в огонь, и в воду?