скачать книгу бесплатно
Аномалии среди нас. Я легион. Книга третья
Марина Зилотина
Для кого-то любовь – это дар, а для Камиллы связь с одержимым медиумом становится расстройством психики.
Почему дарованные свыше отношения приводят её к страшному разочарованию и амнезии?
Такова цена, которую Гордон платит за её защиту, теряя свободу и самого себя.
И только, когда жертвы состоятся, а видимая угроза будет устранена, хищник сможет «воскреснуть» для второй половины.
Но примет ли Камилла его в новом качестве, если амнезия стёрла все воспоминания о нём и разблокировала настоящую причину её бегов от скрытых могущественных сил?
Содержит нецензурную брань.
Марина Зилотина
Аномалии среди нас. Я легион. Книга третья
Книга 3
Лука
Глава 1. Агония
Начало июня. Азов. Хибара на отшибе заброшенной деревушки без названия, стёртой из реестра географических объектов завесой аномалии. Я скорчился на прогнившем дощатом полу. Память раскрыла популярный файл, и воспоминания переместили на полгода ранее – в последний ноябрьский промозглый вечер.
Темень. Оголённый лес в оцепенении, созвучен нервам затравленного хищника. Обнажённые ветви могучих дубов застыли в зловещей тишине, ожидая забвения. Заморозки. Буран. Жак прижимает уши и ёжится от пронизывающего ветра. Тяжёлым аллюром я приближаюсь к немым руинам Камелота.
Передо мной снова стоял выбор. Наши отношения могли эволюционировать только по двум путям. В конце концов, либо, я её убью, либо инициирую. Я выбрал третий. Меня не мучили сомнения. Я чётко видел цель. Причины аномальной виктимизации[1 - Здесь – процесс или конечный результат превращения в жертву преступного посягательства представителей демонического мира – демонов и их адептов.] были определены, я стремился к реализации освободительного плана. Но шокирующие коррективы внесла сама Камилла. Мой план превратился в бред мазохиста, когда королева гордо заявила: «Я буду за тебя бороться». Однако леди сама не подозревала о прогрессирующем влиянии на сумасшедшего вампира. Её духовные таксоны реформировали моё естество. Любовь реанимировала, делала мою личность монолитной. Я был человеком. Не ассоциировал себя с ним, я им жил. То, что между нами происходило – не поддавалось объективному анализу. Синхронное фатальное влечение, феноменальный резонанс – вне времени, реальности и… перспектив развития.
Мой запал иссяк. Я выдохся от аргументированной логики. С досады пнул булыжник, и обрушил фрагмент стены. Струхнув, мой пёс шарахнулся в темноту, ломая на своём пути замёрзшие кусты и ветки низеньких деревьев.
– Дерьмо-о… Жак! Ко мне! – Я матерился и, пробираясь по тёмному лесу, следовал по запаху собаки. Игнорируя команды, пёс с возмущённым воем углублялся в лес и был уже за километр. Ему на смену очнулся ржавый собеседник:
– Конечно, я понимаю твои благие намерения, но мог бы и уйти красиво. Инсценировать несчастный случай, аварию, убийство.
– Чтобы она оплакивала меня всю жизнь? Нет уж. Я подонок и останусь им.
Зверь настороженно притих. А я запеленговал собаку, которая после большого виража возвращалась к Камелоту. Я повернул назад. Идти на этот раз было гораздо легче – всю злость я вымещал на ветках и стволах. Передо мной была стихийно образованная свежая тропа.
Я видел всю обречённость наших отношений. Да, я подавил в себе все вспышки гнева, выстроил совершенную блокаду, считал, что безопасен. Но вампирская натура высмеяла мою самонадеянность. Я оказался монстром даже в подсознании. Здравый смысл пытался смазать самокритику: «Но ты полезен…».
– Меня хватает только на то, чтобы отбивать её у одержимых выдвиженцев. – Я проглотил отрыжку, вспомнив свой недавний «прямоходящий» ужин, который отдал Богу душу где-то на дне лесной реки. Вместо мук покаяния внутренний голос выдал контрдовод: «Она страдает от негативной энергетики, ты освобождаешь».
– Если бы я не опустился до одержимости, её судьба была другой. Это причинно-следственная связь. Я виновен. Я!
«Мда, она права. Уже, как восемнадцать лет ты посрамлённый назорей[2 - Здесь – человек, посвятивший себя высшему призванию.], а до сих пор считаешь, что солнце всходит для тебя? Солипсист. Куда уж выше?».
– Дьявол. – Внутренняя полемика стихла под ржавым скрежетом. Возражать я не стал. Демон компетентно продолжал. – И всё же, мальчик, у нас проблемы. Мы в чёрных списках. Те семеро боксёров из ассоциации, заслуженный художник в галерее, четверо батанов, кажется, один из них декан физмата? Два высокопоставленных чиновника, один энергетик, другой пресс-секретарь. А сколько на рауте ей мило улыбались? Я удивился, как ты не сорвался на владельца ресторана, помнится, Фомин? Отара отморозков арахнида и местные авторитеты – это лишь начало. Ладно, ты «освящаешь» ими своё капище. Но что ты будешь делать со всеми охотниками до её скорби? Нет, конечно, мы все убийцы, но есть и косвенные среди нас. Паразиты. Одним из когорты лямблий-инферналий[3 - Здесь – низшие существа астрала, падальщики, паразиты, вытягивающие энергию.] выступает скунс Шульгин – единственный наследник нешуточного состояния и ликёро-водочного завода Шульгиных. – Я только выдавал отборные харчки, заново переживая любезные звериные экранизации похотливых извращенцев. – Плеваться можешь бесконечно. Однако бесы жаждут жить в ней. Сломленный дух для нас наркотик. Все стремятся оккупировать такой алтарь.
– Теперь они хотят в ней жить?! – Я оступился и прикусил щеку. Я был в пограничной зоне мутации, укус оказался ощутимым. Хищник экстренно ликвидировал антикоагулирующие ферменты в слюне. Пока сплёвывал сгустки крови, демон расправил крылья:
– Мы курсируем, обмениваемся носителями, объединяемся в легионы. А в человека, кроме естественной платформы, мы попадаем через сексуальные контакты между одержимыми людьми. Мы сделаем её транзитным симбионтом.
– Проституткой?! Так вот откуда все её кошмары?! – Я до сих пор был под впечатлением последних трёх ночей в спальне Камиллы. Она уже не просто плакала в подушку, а кричала, просыпаясь взмыленной на полу посреди эркера. Мой астральный караул оказался неэффективным. Девочка поступилась своими принципами и втайне от родителей спала спокойно только на моей груди.
Демон поспешил вывести меня из транса:
– Кошмары? Да. Но, несмотря на внешние страдания, девочка к ним индифферентна. У неё иммунитет. Поэтому нам ничего не остаётся, как избрать естественный инвазивный путь. Совокупление.
– Убью… – Хищник выдрал с корнем первое попавшееся дерево. На склоне холма тенью промелькнула собака. Пока я вымещал гнев на останках ствола, зверь невозмутимо вносил ясность, освещая планы демонического альянса:
– «Убью, убью». Вот в этом и проблема. И не потому, что ты «единственный владелец». А потому, что ты – убийца. Ты опускаешься всё ниже. И пусть тебе пока удавалось умерщвлять симбионтов, избегая контакта с их хозяевами, но чтобы убить её, тебе не нужен легион. Сегодня мы узнали правду. Оказывается, наш седовласый херувим страдает осознанными сновидениями? В которых предстаёт натурой монстра. А мы хотим, чтобы она жила.
– И даже ты, маэстро некрофил?
– Как не прискорбно мне тебя разочаровывать, но даже я. Хочу, чтобы она жила и продуцировала мой наркотик. А как? Поверь, сценарии разнообразны. Я сломлю её, сведу с ума, заставлю корчиться от боли. Да она будет собирать мне орды бесов! Моё влияние будет расти! – Ржавая трещотка мгновенно трансформировалась в гигантскую стальную вувузелу. Я только открыл рот и едва сглотнул. Автоматически сработал внутренний контроль. Демон хрипло отбрыкивался. – Возьми её! Используй! И мы будем мироправителямии-и…
Я восстанавливал внутричерепное давление, но эмоционально был раздавлен:
– Нет! Я сделаю её свободной.
– Да она срослась с виной! Одна связь с тобой – показатель отсутствия у неё достоинства. Она держится только из-за родителей. Мы устраним их. И она уже не выберется. – Демон фыркнул, заявляя о моей некомпетентности. – Нет, Гордон, твоё добровольное изгнание лишь ненадолго сохранит ей жизнь, но не освободит. Ты – творение. А сердце исцеляет сам Создатель. Чтобы избавить её от такого внутреннего рабства и вытекающих отсюда перспектив, необходима жертва. Реальная жертва. Только она имеет вес в духовном мире. А у тебя ничего и нет. Ты сам не свой. Ты наш. Сын противления. Не помнишь?
– Я не забыл свой статус. – Я усмехнулся, уловив в скрипучем тоне нотки превосходства. – Да, сын противления. Один из вас. Поэтому мимо моей жертвы Бог пройти не сможет. Он ликвидирует саму причину её скорби. Нет чувства вины – нет аномальной виктимности[4 - Повышенная способность человека в силу некоторых качеств (духовных, физических и профессиональных) становиться объектом преступления со стороны представителей демонического мира.]. Она не то, что потеряет свою ценность. Она даже не будет регистрироваться ни бесами, ни их адептами.
– Так твоя жертва ради её свободы от вины?! – Зверь зашёлся в злорадном кашле. – Глупец! Ты забираешь её боль. Твой дар – вот почему ты был ей нужен. А после жертвы ты – банкрот. – Зверь ещё не чувствовал подвоха, но ржавая трещотка становилась неувереннее. – И что ещё за «твоя жертва»? Снова перережешь вены?
– Нет. Я обещал Камилле жить. – Я нацелился на пса, перешёл мост и подтвердил его опасения. – Я буду жить как человек. Столько, сколько протяну. Бог не принимает человеческие жертвы. А животное – пожалуйста. Я таким располагаю. Откормленным, изнеженным. Как говоришь, самовлюблённым. Жертва идеальная.
– И это, явно, не твоя собака. – Циничная вувузела задрожала. – Кто?
– Я – монстр. – Я огласил свой приговор, и бес взорвался:
– Ты отказываешься удовлетворять вампирскую природу?! Ты погибнешь. Ты не человек. Жажда тебя уничтожит… – демон вопил в агонии, давя на уши. Просо колючего снега засыпало Камелот, Жак жался к невменяемому хозяину, а я иронично предвещал события:
– Надеюсь, очень скоро. Бронируй место. Ты возвращаешься в родные пенаты, как триумфатор на молодом осле. – Нервы сдали. В горле – кровавый ком. А её слова высверливают мозг: «Я рождена для сильного мужчины». – Прости, родная. Я ни на что не годен. Тебя найдёт достойный, сильный. Не я.
Вопль в конвульсиях яростных рыданий сотряс тишину Камелота.
Моё проклятое существование подошло к концу. Демон преуспел в изощрённых пытках, смаковал мучения и добивался полной чаши всех моих страданий. Однако бесспорным фаворитом адской гонки был не он. Камилла. Она не отпустила. Связь душила, как троекратно обвитая вокруг шеи стальная пуповина. Но хуже была ломка. Чудовищная зависимость от неё.
Очнулся. Тело налито свинцом. В горле – прошлые рыдания. Агония. Судороги бьют деревенеющее тело. Долгие томительные минуты ожидания. И наконец, долгожданные симптомы: голова закружилась, грудь сдавило, ко мне не мог пробиться ни малейший вздох: «Гипоксия». В глазах начало темнеть. Нестройный затихающий ритм сердца ускользал от постепенно меркнущего сознания: «Асистолия, кома. Всё, знакомая триада. Клиническая смерть…». Вой демона, боль, пытки жажды, удушье – все чувства стали притупляться. Проваливаясь в бездну, отдался её гравитации. Разум покидала заключительная мысль: «Совершилось. Она свободна».
Стазис. Последний терминал. Мгновение перед трансформацией сущности…
Внезапно в полной обсервации, где-то на периферии погасшего сознания – маячок. Бархатное контральто разгоралось в статичном сердце, пока не завибрировало гневным рыком: «Я смиряюсь с твоим выбором, разрываю связь, но не откажусь. Живи!».
Гравитация исчезла, уступая место невесомости. Вдох, и императивная сила вышвырнула дух в физическое тело. В грудь ворвались потоки свободного дыхания, восстанавливая снабжение тканей кислородом. Сердце взбунтовалось и яростным крещендо вернуло к жизни плоть из терминального состояния. Открылись запредельные источники энергии. Я открыл глаза и диагностировал текущее положение, как критическое. И признаками были вовсе не тяжёлые патофункциональные расстройства во всех тканях и органах. Дегенеративные изменения были обратимы, если бы не моя физиология вампира. Жажда не просто иссушила, она почти переработала и утилизировала энергетическое тело, переключившись на органику. Отчёт поражал масштабами распада кровеносной системы и дыхания. В условиях клинической практики в таких случаях требовалась если не гемосорбция, то переливание свежей донорской крови. Но моё универсальное естество отреагировало специфично. Инстинкт самосохранения провоцировал хищника на охоту.
Цепляясь за бревенчатую стену, я встал с грязного пола и, шатаясь, поплёлся к двери. Сенсоры зарегистрировали характерный запах, и по ушам резанул истошный собачий вой. У покосившихся ворот лачуги вампира ждал весь «комплекс мероприятий сердечно-лёгочной реанимации». С чёрным сарказмом констатировал:
– Я – скотина. Обсосал задранную блохастую псину. В кого я превратился?
Демонический критик заходился в ржавом хрипе:
– Туристов – изобилие. Ешь – не хочу! Но нет, мы с принципами. Ещё немного и перейдёшь на крыс и дохлых кошек. Благородный патриций?! Блин! Отстой!
Шесть часов спустя я сидел, прислонившись к скользкой глыбе в небольшом лимане. Безучастный серый дождь. Такое же свинцовое мокнущее море и литое, как зеркало, невыразительное небо. Бестолковое, никчёмное моё существование.
– Живёшь вампиром, урод неполноценный. Ни себе, ни нам. – Вокруг однообразная, унылая картина, а внутри демонический шторм. Сознание взрывали отголоски звериной истерики, а я рассуждал вслух:
– Я жил ради неё. Теперь умер за неё. Она свободна. Но… – Да, я осознавал разрыв. Мне были не доступны ни её эмоции, ни аромат, ни визуальная проекция. У меня остались лишь воспоминания. И единственный вопрос. – Опять живу. Зачем?
– Совпадение.
– Нет. Во всех явлениях существует каузальность – причинно-следственная связь. Какой процент вероятности того, что она обратится ко мне в мои последние минуты, да ещё в императивной форме заставит жить? – Зверь бился в каземате. Сердце оставалось безмятежным, разум бесстрастным, естество было уже нечувствительным ко всем карательным операциям. Я адаптировался к постоянной боли. Своеобразный извращённый иммунитет. Однако ответ был очевиден. – Во всём есть смысл. Даже несмотря на то, что он пока мне не открыт.
Демонический субъект рвался с цепи:
– Нет смысла в твоём проклятом существовании, кроме одного. Стань монстром! – Дёрнувшись в удавке, демон откашливался, а я равнодушно отправил по касательной пару голышей… И материализовался в халупе, лихорадочно придавая облику человеческие черты. Зверь, доведённый в изоляторе до полоумия, пускал слюни по бороде и распадался на издёвки. – Куда животное подалось?
– Проголодалось. – Через три часа я был в самолёте.
Как себя не убеждал, но первой целью стал устранённый Георгий Княжин. Проверил дважды. Гибрида в городе не было с декабря. Я удовлетворенно заключил, что ни он, ни кто-то из его «Спартанского» отребья не выжили после ноябрьского теракта. Но должен был убедиться, что это не ложный след. Гога был одержим бесом похоти и ориентирован на инициацию своих жертв, что временно продлевало им жизнь.
Однако гордая пантера стала чрезвычайным исключением не только для седого хищника. Независимая фурия буквально свела с ума похотливого засранца. Факты периодических покушений на её тонкое тело, замаскированные под ночные кошмары, инсценированная авария её родителей, инфаркт Брига и агрессивное развитие психогенно-индуцированного состояния[5 - Здесь – состояния зависимого, управляемого, с повышенным уровнем внушаемости.] матери Камиллы под действием сильного гипнотического внушения, держали меня в постоянном напряжении.
Непостижимый иммунитет Камиллы только повышал её ценность. Леди Бриг являла собой уникальный артефакт в глазах всего демонического сообщества. Вокруг неё шли реальные боевые действия между демонами оккупантами и их симбионтами. Её цепной пёс только координировал действия по согласованной ликвидации наиболее инициативных сторон конфликта.
Гибрид же был стратегом. Он следил за мной давно, но уступая в численном и аномальном преимуществе, собирал группировку и выжидал в тени. Камилла была целью его продуманной кампании. Наш конфликт послужил началом наступления скрытных доселе, могущественных сил. Натравив на меня врагов, он рассчитывал повысить свой криминальный статус и территориальное влияние, устранить всех конкурентов и получить трофей. Я был вынужден открыть Камиллу, заявить о ней, как о собственности перед демоническим альянсом, пока ещё был в силе, утвердить свой авторитет и, уходя, срубить все головы этого аномального чудовища.
Я должен был удостовериться, что никто не нарушит моё вето. Пока я чувствовал её, отслеживал и состояние. Но когда утратил связь, стал инвалидом.
Совершив рейд, я не обнаружил в радиусе двести километров никаких следов. На очереди была инспекция периметра внутреннего – сам посёлок.
Я ступил на дорожку Бригов, и мой ад в полгода обернулся вечностью. Малодушно оттягивая момент встречи, я боялся, что вся прошлая зависимость, окажется лишь типичным влечением инкуба. Но сейчас одержимое нутро оставалось пассивным. А хищник смотрел на свою далёкую звезду, абсолютно свободную от своей провокативности, нашей связи и меня, и был раздавлен чувствами: «Признай. Не жажда тобой руководила, когда ты загибался в изоляции, резал руки в ломках абстиненции, мазал кровью стены и вопил – Камилла, отпусти!».
– Нет, не жажда. Я люблю. – Индивид, живущий в двух мирах одновременно, который манипулирует сверхъестественными способностями также, как физиологическими потребностями организма, не мог объяснить себе её невероятную аттрактивность. Магнетизм этой хрупкой девочки находился над моими способностями и пониманием.
Я считал статус Камиллы – кристальна на всех уровнях. Стопроцентная девиктимизация – никаких маркёров, маяков и аутоагрессивных настроек, инспирирующих представителей демонического мира. Её след был чистый, светлый, лёгкий с мощным непробиваемым щитом. А вот запах преобразился. Нет, я узнавал в нём всё те же цитрусовые ноты, но поменялось само качество. Аттрактант больше не вызывал мучительного чувства неотвратимости. Теперь он проникал в каждый атом естества и взрывался резонансом. Истощённого монстра лихорадило в семи метрах от неё.
Королева излучала суверенность. Но хищник с ужасом определил, что стал зависим от неё ещё сильнее и подвёл неутешительный итог – теперь я мог дышать только этой атмосферой. Остальная среда являлась токсичной и враждебной.
Я так и стоял под клёном. Три минуты. Южная звезда вышла на крыльцо, и изящной походкой танцовщицы продефилировала к гаражу. Ещё минута, и она грациозно захлопнула дверцу своего серебристого Opel. Камилла виртуозно выводила машину на бульвар, а я не мог определить в ней и намёка на прошлую подавленность. Монстра бомбардировала жизнь. Моя полноценная половина, как «полки со знамёнами», блистала силой. Если год назад я ещё пытался себя дисциплинировать, то теперь одичавший хищник уже себе не принадлежал. Nissan Patrol вплотную следовал за багажником её резвого турбированного спорткара.
Внезапно она ускорилась и дерзким дрегрейсером оторвалась от «хвоста».
«Неужели не заметила? Не узнала? Или… Да она меня не видит! Связь разорвана. И после жертвы я просто не существую для неё?! – я резко затормозил на железнодорожном переезде, на мгновение вышел из душевного ступора, и меня захлестнули амбивалентные переживания. – Вот он – вожделенный опиат, без которого я загибаюсь, кем брежу, живёт своей счастливой жизнью, не испытывая никакой необходимости во мне?!». Без маски ложного геройства я был убит.
Хищник взревел, вцепился в штурвал, проскочил перед шлагбаумом на красный через железнодорожный переезд и… получил колоссальный удар на уровне энергетического тела. Мгновение, и поражение распространилось на органику, атакуя высшие отделы головного мозга. Группируясь, я успел дать по тормозам, как меня накрыло. Нарушение зрительных функций, болевой и тактильной чувствительности, снижение слуха – состояние агнозии стремительно прогрессировало, пока я не оказался в вакууме… Какой-то миг… И оглушило шквальной какофонией демонического мира. Сознание не успевало обрабатывать информацию, анализаторы бунтовали. Рассудок выл сиреной: «Блокада». Бесы проламывали естество извне. Я потерялся в инфернальном хаосе.
Стук в стекло вывел из состояния анабиоза, немедленно мобилизуя весь аномальный функционал. Через минуту рядом завёлся двигатель патрульной машины, и затравленная рептилия проводила голодным взглядом «параллельного» инспектора ГИБДД.
«Надо убираться», – огляделся. Ночь. Пустынная трасса. В считанных метрах бело-лунными сигнальными огнями семафор и тот же железнодорожный переезд.
– Что за мразь? – Хищник стаскивал отсыревшую от холодного пота рубаху. Ощущения липкого склизкого зловония никак не поддавались ликвидации. Под впечатлением демонической интервенции обессиленного монстра выбивало в мутацию. Ритмичный барабанный тремор. Рвотные спазмы. Нащупал сумку-холодильник, сорвал пломбу на первом же контейнере и залпом осушил живительный транквилизатор. Параллельно опомнился злорадный наблюдатель:
– Все те, против кого ты безнаказанно вершил диверсии ради безопасности своей королевы. Думал, так и будешь бегать в диссидентах? Навуходоносор наследил. Теперь ты официально объявлен в розыск царством тьмы. Весь твой произвол и непокорный беспредел… – Подрезав коррозийную вувузелу на уровне широкополосного постоянного шума, я сосредоточился на сенсорах тонкого тела. Навигация не пострадала. Поражение первичных проекционных отделов коры головного мозга вызвало только временные расстройства чувствительности.
– Рогатые вспомнили о своих обязанностях? – Я гнал по промышленной трассе на квартиру и осознавал своё новое военное положение. – Инерция себя исчерпала. Значит, целенаправленная операция. – С портативным холодильником на плече ввалился в служебные апартаменты. На ходу раскидывая потные вещи, зубами срывая пробку с бутылки коньяка, животное загремело под ледяные струи. Душ смывал скверну плоти, восстанавливал ясность сознания, а спирт согревал трансформированное естество вампира. Нечеловеческие экзекуции возымели должный эффект – иннервированный каротидный синус, ложное апноэ, экстренное повышение кровяного давления, изменение химического состава крови и обеднение углекислотой. Всё. Ржавый демонический скрежет заглушён. Я снова определял себя, как интегрированную личность. Вернее, то, что от неё осталось.
Я смотрел в зеркальное отражение и определял текущий статус. Дифференцированное существование относительно второй половины ужасало прогнозами. Камилла ушла, но её место заняла моя тёмная натура. Я обнаружил в своём естестве лакуны – затянутые мраком аномалии пустоты. Шокированный хищник не смог справиться с перспективами чудовищного регресса в одиночку.
Через час я вернулся на исходную позицию и сканировал её дом, но ломки ужесточились. Я не обнаружил ничего под грифом «Гордон». Ни единого фото, наброска, вещи, украшения, мелочи, даже цветка в горшке, уже не говоря о технике и предметах интерьера, которыми переполнил её спальню после того погрома. Я был сокрушён её категоричностью: «Все её воспоминания обо мне заблокированы. Теперь я ассоциируюсь у неё исключительно с насилием. Вот цена моей жертвы».
Я задавил в себе отчаяние и… забуксовал. Чувства вышли из-под контроля. Хищник перемахнул через ограду. Сонный дом. Душная безветренная ночь. Пылающий жасмин в саду. Открытое окно. И её сонный выдох: «Милый…».
«Я исключён из твоей жизни. Но ночью ты подсознательно со мной?!» – я сорвался. До рассвета на коленях у её кровати. Непростительно рискуя конспирацией, хищник вывалился из её окна около восьми, проскочил по стене прямо перед Бригом, успел только захлопнуть дверцу автомобиля, как последовала вторая волна демонической атаки. Я матерился, выруливая на бульвар. До поворота так и не добрался.
На этот раз пострадало правое полушарие мозга, но очаги локализации уходили в глубинные отделы теменной доли и таламус. Хищник тупо отмахивался от маразматического оттенка своих действий и собирал все свои множественные фантомы – пять ног и три руки, фокусируя все свои шесть глаз, сражаясь с псевдополимелией[6 - Здесь и далее – виды агнозии – нарушение различных видов восприятия (зрительного, слухового, тактильного), при котором теряется возможность узнавать и определять информацию, при сохранении чувствительности и сознания.]. Плюнув на такое неблагодарное дело, как сфокусировать внимание на дороге при наличии спорного количества конечностей и некритичного состояния зрительного анализатора, резко дал по тормозам и капитулировал перед очередным приступом агнозии в ста метрах от дома Бригов.
Демонические атаки прогрессировали по продолжительности и разрушительному потенциалу. Бесы взялись за основательный пролом. Параллельно им на меня вышли весьма агрессивные энтузиасты симбионты. Но разногласия на этот раз возникли нетрадиционно по поводу моей персоны. На меня началась охота. Зверь глумился по поводу моей добровольной «неполноценности»:
– Как голодные гиены на вымирающего демоноящера. Теперь у нас вместо силы куриные мозги, прожорливая утроба жажды и огромный хвост криминальных долгов – всё, что осталось от прежней славы высокоорганизованной рептилии.
Меня восстанавливало только ночное бдение под её окнами.
Июль. Я съехал с трассы, но три километра второстепенной однополосной дороги до посёлка превратились в непроходимую «дорогу смерти». На повороте меня ждали. Хищник ограничился превентивным ударом, пожертвовав правой передней дверью Nissan Patrol без номеров и практически всем энергетическим ресурсом, но не успел отдышаться от парламентёров и восстановить баланс, как последовал повторный криз демонической интервенции. Прямо перед садом Бригов. Меня вышибло из формации. Хищник снёс соседский мангал, пробил стихийную тропу через весь участок, по инерции перелетел ограду Бригов и завалился в их саду. Лика захлёбывалась хриплым лаем. Зрение ещё смутно выхватывало очертания окружающих предметов, сенсоры путались с цветом, формой, запахом, координатами, тактильными и болевыми ощущениями. В сознании мелькнуло: «Малина», и анализаторы вышли из строя.
На этот раз бесы не отказали себе в эпатажном подходе и творчески подошли к атаке. Все поражения вторичных отделов коры больших полушарий я стойко проигнорировал. Но когда ощутил натуралистичное расчленение плоти – утратил способность к анализу и синтезу поступающей информации. Хищник скорчился от фантомной боли и пока восстанавливал целостность обезглавленного, четвертованного туловища, преодолевая тягостные ощущения автономности частей тела, зверь ликовал:
– Соматопарагнозия[7 - Нарушение восприятия при поражении различных отделов правого полушария.]? Да ты скоро приведёшь хвост прямо в её спальню!
Я восстанавливал органику, сдерживал блокаду: «Физическое истощение при полном энергетическом Блэкауте? Суки! Только не сейчас!». Хищник подтянулся, нащупал ствол, успел зацепиться за спасительный отвес, и дверь открылась.
– Ли! Фу! Что случилось? – Лика топталась у ног моего «реаниматора», толкая её носом к раскидистым зарослям. Я съёжился, пятясь в тень. Уйти не мог, был функционально не способен. Камилла заволновалась. Миг, и я узнал это выражение лица. Она побледнела и выдохнула севшим голосом. – Люк? Что с тобой?
Раненое животное прокусило ладонь насквозь. Камилла раздвигала тяжёлые ветви яблонь и шла на ощупь по сумеречному саду. А измождённую плоть били судороги. Холодная испарина. Голова кружилась от её наступающего запаха.
– Я же чувствую, ты рядом. Я только помогу… – Она сделала ещё пару неуверенных шагов и… вздрогнула, оглушённая рингтоном своего телефона. – О, Боже. И что это такое было? – Леди сбросила наваждение, иронично рассмеялась и ответила на звонок завораживающим голосом. – Да, дорогой. Ты о-оочень вовремя…
Озорно закатив глаза, Камилла взяла беспокойную собаку за петлю удавки и, аккуратно лавируя между пышными кустами цветущей лаванды, удалялась к дому. До меня доносился беззаботный диалог. Уже на крыльце она внезапно остановилась, вдохнула вечерний аромат цветов и прислушалась… Я распял себя:
– Нет, я должен убираться. Как можно дальше, чтобы они не нашли её. – Хищник последний раз посмотрел на любимый силуэт, перемахнул через ограду и через несколько метров снова был атакован бесами. Той же ночью я глушил бесславную стагнацию коньяком в вагоне-ресторане Питерского экспресса.
Глава 2. Форс-мажор
Сентябрь. Остывающие сумерки. Два месяца атак, бегов и отчаянной фрустрации[8 - Психическое состояние напряжения, тревоги, отчаяния, возникающее при столкновении с непреодолимыми препятствиями.]. Итог – транзитом через аэропорт родного города.
