Иди за мной до конца

– Да, – вдруг спокойно сказал он. Что? И даже не будет полуторачасовых рассуждений?

– Что да?

– Тебе так важно, чтобы я сказал тебе это? Хорошо. Я люблю тебя.

– Спасибо, мне правда было это важно.

– Понимаешь, Сэм, – бинго! Вот оно. Я уже думала, не заболел ли он. – Слова – как мусор. Они ничего не стоят. Я сделаю для тебя больше, чем слова. Но мне все равно приятно, что ты сказала об этом, правда. Не то, чтобы я сам этого не видел. Но я рад, что ты разобралась в себе.

– Может, хватит болтать?

– Может и хватит…

Ночь была длинной, и вся она принадлежала нам. Будто наша квартира. Будто мы вместе всю жизнь. Будто не было последних трёх лет, когда я, просыпаясь и засыпая, ненавидела его. Так же сильно, искренне, всем сердцем, как любила его сейчас. Это был совершенно другой человек. Он менялся буквально каждые сутки.

Еще вчера, в комнате мотеля, он истязал меня, будто дикий необузданный хищник, не давая пощады. А сегодня гладил мою кожу так нежно, так аккуратно, будто розу, боясь нечаянно обронить хотя бы один лепесток. И если вчера эта бешенная страсть выбила нас из сил уже через полчаса, то сегодня мы не отпускали друг друга всю ночь. А я молилась, чтобы она не заканчивалась.

Слишком тепло. Слишком нежно. Слишком хорошо. Наша близость была как сладкий сироп, который мы пили маленькими глотками, чтобы не стало приторно. А после, по очереди насладившись его последними, самыми сладкими каплями, мы уснули, крепко обняв друг друга.

«Только не исчезай больше». «Никогда».

глава 7

Утром меня разбудило скворчание сковороды на кухне. По комнате тянулся запах чего-то вкусненького, а есть хотелось ужасно. Судя по одежде, оставленной на стуле возле кровати, Эдриан не потрудился одеться. Ну что ж, значит, можно воспользоваться его вещами. Его футболка была порвана снизу, он перевязывал ей мою руку. Нужно будет приобрести ему новую. А рубашка была сильно измята и испачкана после пробежки в лесу. Я нацепила рваную футболку и поплелась на кухню:

– Нужно постирать твои вещи, – предложила я.

– Нет времени. Нам скоро придётся освободить квартиру, – вся его романтичность осталась там, в спальне прошлой ночью. А передо мной снова был серьезный, расчетливый Эдриан. Серьезный и в одних трусах.

– Что готовишь?

– Сам не знаю. Что-то вроде омлета, из того, что нашёл в холодильнике. В квартире на сутки вряд ли кто-то оставит нормальные продукты. Будешь есть? Нам нужно выметаться, и плюс решить, что делать дальше.

– Да, конечно, спасибо! – я уселась за стол. – По поводу того, что делать дальше. В первую очередь, нужно сменить одежду. Тебе не кажется, что мы привлекаем внимание?

– Кстати, хорошая мысль. Что ещё?

– Нужно достать оружие.

Эдриан одобрительно посмотрел на меня:

– Да, на свежую голову ты хорошо соображаешь. Явно быстрее меня. Я припрятал парочку пистолетов, но нужно будет попасть в мою квартиру.

– Это не опасно?

– Опасно, конечно. Но, благодаря твоему плану, мы надёжно направили их в другую сторону. Надеюсь, это их задержит. К тому же, там они вряд ли станут искать. Да и вряд ли у нас есть выбор. Только нужно сделать это быстро.

На этом мы и остановились. Быстро позавтракав, мы передали ключи хозяину квартиры и направились в сторону квартиры Эдриана. А она оказалась в самом «жарком» для нас месте – в Денвере. Как раз там и была собрана концентрация ребят из мафии.

Времени мы не теряли. Приехав в Денвер, мы тут же принялись посещать лучшие магазины одежды. И это оказались самые прекрасные часы, проведенные мною за многие годы, что остались за плечами. Казалось, будто мы вместе уже очень давно, хотя на самом деле всего третий день.

Мы смеялись и разговаривали обо всём на свете. Мне ужасно нравилось, когда он рассказывал мне что-то, он мог легко поддержать любую тему. Никогда не думала, что Эдриан настолько интересный человек. Я могла очень многому научиться у него. А когда он начинал рассуждать о чем-либо, я могла бесконечно долго слушать его. Ведь он не просто многое знал, он мог рассказывать это так интересно, легко и понятно, что я тонула в его голосе, его мыслях. Будто в них жила другая вселенная, в которой не было страха и боли. Вселенная, в которой хотелось раствориться и забыть обо всем.

Наконец выбрав подходящую одежду, мы переоделись и направились в квартиру Эдриана. Я очень волновалась, пока мы добирались туда. Ведь эта квартира тоже была частью него. А мне было немного страшно узнавать другую его сторону. Ту, в которой он работал на мафию все эти годы. Он не просто так держал дома оружие. Значит он был связан и с более страшными делами, чем присмотр за борделем. Либо же он чего-то боялся. И я не знала, стоит ли теперь бояться мне.

Когда мы наконец добрались до его квартиры, он попытался открыть дверь ключом, но она оказалась открытой… Внутри кто-то был. Эдриан осторожно открыл дверь, и, перешагнув порог, наткнулся на неизвестную мне женщину.

– Моника? – удивился Эдриан. – Что ты здесь делаешь?

– Я вернулась к себе домой, – спокойно сказала она, – жаль, ты меня не ждешь, как я вижу.

– Я ждал тебя. Десять лет.

Я ожидала здесь увидеть что угодно. Точнее, почти что угодно, ведь столкнуться здесь с бывшей женой Эдриана я однозначно не планировала. Что она здесь делала? Почему решила вернуться именно сейчас? Неужели она хочет забрать его у меня?

– Представишь нас? – Моника бросила меня полный пренебрежительности взгляд.

– Это Саманта. Саманта, это Моника. Моя жена.

Меня очень больно задели эти слова. Ведь меня он назвал просто по имени, не указав моего статуса, а её представил, как свою жену. Значит, он всё ещё считает её таковой. А я тогда кто?

Эдриан сразу направился в одну из комнат, оставив нас с Моникой наедине.

– Так вы друзья или коллеги? – уточнила она, окинув меня пренебрежительным взглядом.

– Напарники, – я не стала вдаваться в подробности. Раз Эдриан не захотел представить меня, как свою девушку, значит, на то была причина.

– Так значит ты работаешь в борделе? – она явно пыталась задеть меня.

В этот момент вернулся Эдриан и сказал:

– Нет, ну что ты. Место в борделе я берегу для тебя, Моника. Оно как раз идеально для тебя подходит.

– Ты всё ещё дуешься из-за того, что я ушла? Столько воды утекло. Пора бы простить все обиды и начать жизнь с чистого листа.

– Ушла к другому, забрала детей, не давала мне даже увидеть их, а после и вовсе испарилась, не дав мне знать о том, что происходит с вами. Не упускай эти моменты, пожалуйста. Просто ответь, как можно быть такой тварью? – Эдриан был категоричен. Теперь его поведение мне больше нравилось.

– Я допустила ошибку. Ты же сам знаешь, в чем заключалась твоя работа. Я беспокоилась о детях, не хотела, чтобы кто-то из них пострадал! Неужели ты не понимаешь этого? Каждый человек ошибается, верно? Если бы не криминал, в котором ты весь погряз, ты был бы лучшим мужем на свете, готова поклясться! Но ведь и ты ошибался. Не забывай, сколько я мирилась с твоей работой в борделе. Терпела всех этих шлюх, по которым ты лазил. Кто ещё такое вынесет?

– Я ни разу не изменил тебе! – Эдриан сорвался на крик. – Я любил тебя и наших детей! Теперь ты мне никто. И делать тебе здесь нечего.

– Это только слова, но я ведь не могла знать наверняка. Тебя сутками не бывало дома, ты ошивался в этом своем борделе, в окружении этих распущенных девиц, что ещё мне нужно было думать?

– Только то, что это моя работа, и не я её выбрал. Сколько лет ты знала меня? Ты же видела, как я относился к тебе и детям, знаешь, насколько важно для меня было сохранить семью, которую ты развалила в считанные минуты. Ты знала мое отношение к этому борделю, как я ненавидел его!

– А наши дети? Тоже тебе больше никто? Что, если я скажу, что с этого дня мы снова можем быть все вместе? Мы и наши дети? Снова будем жить большой и дружной семьёй, как раньше? Ты ведь сам сказал, что наша семья многое для тебя значит.

Эдриан молчал. Я видела, сколько боли было в его глазах. И я не имела никакого права стоять между ними. Мне тяжело далось это решение. Но, как учил меня Эдриан, если решение уже принято, нужно просто действовать. И я решилась оставить Эдриана, несмотря на обещание, данное ему. Для его же блага.

– Мне лучше уйти, – я направилась к выходу.

– Стоять! – грозно скомандовал Эдриан и… направил на меня пистолет! – Я обещал пристрелить тебя, если уйдёшь! И я это сделаю!

Но после его речи в мотеле я знала, что он не выстрелит, а потому спокойно шагнула в сторону выхода. В этот момент прогремел выстрел. Пуля пронзила стену рядом со мной. Я в ужасе остановилась. Даже Моника замерла, словно статуя, испуганно глядя на разъяренного Эдриана.

Я впервые видела его в таком состоянии. Его переполняла злость. Казалось, что сейчас он мог выстрелить в любую из нас без колебаний. Я предполагала, что вскоре мне придётся познакомиться с темной стороной его личности, но никогда бы не подумала, что он может быть настолько жестким. Но его слова о том, чтобы остаться вместе до конца, вдруг начали отчетливо обретать смысл. Он слишком привязывается к людям, не умеет любить наполовину. И когда Моника бросила его, он, в каком-то смысле, умер сам. Превратился в ублюдка, которым я помнила его. В котором не было ни грамма сочувствия или доброты, пока он не начал привязываться ко мне. Вот откуда столько проверок и недоверия. Он не выдержал бы этого снова.

– Эдри, в кого ты превратился? – тихо спросила Моника. – Ты был таким ласковым, нежным…

– Пока ты не превратила меня в зверя! – Эдриана трясло от злости. Гнев буквально кипел в его жилах. – Ты хоть представляешь, что я пережил, когда ты ушла? О том, как я сходил здесь с ума, как скучал по детям, где они теперь?

Из кухни вальяжной походкой вышел босс:

– Они здесь, Эдриан. Совсем рядом. Прямо в этой квартире, – босс резко схватил за волосы одной рукой меня, другой Монику. В этой же руке он держал нож. – Выбирай. Ты можешь забрать любую из них. Только учти одну вещь. В комплекте с твоей женой идут и твои дети. Если ты выберешь Саманту, они все погибнут.

Так вот почему Моника оказалась здесь сегодня. Босс был не глупым. Даже отправив свою свиту по ложному следу, оставленному нами, он понимал, что Эдриан мог просто дурить их, и, в конечном итоге, он вернется сюда за вещами и деньгами. Поэтому он решил дожидаться его здесь. Но ели бы Эдриан, зайдя в квартиру, сразу обнаружил бы босса, он мог легко сбежать. А Моника стала отличной приманкой. Она задержала его здесь, и, благодаря ней, босс успел узнать, что Эдриан пришел не один. Вот только Моника явно не ожидала оказаться сейчас в таком положении, что было видно по её перепуганному лицу.

Эдриан всерьез озадачился. Гнев на его лице сменился паникой. Вместе до конца… Видимо, до моего конца. Нет, он не мог и не должен был выбрать меня в этой ситуации. Я была в любом случае обречена. Либо смерть, либо назад в бордель, что, в прочем, практически одно и то же. Так что мне было уже всё равно, что со мной сейчас произойдет. Лишь бы всё быстрее закончилось. Ожидание скорой смерти страшнее неё самой.

Эдриан медленно подошел ко мне. По его щеке катилась скупая мужская слеза. Он закрыл глаза, взял в ладони мое лицо, прижался к нему и тихо прошептал: «Прости меня». Я дала ему знать, что прощаю его.

И снова всё закрутилось со скоростью вспышки молнии: Эдриан быстро оттолкнул меня в сторону двери:

– Саманта, беги!!!

Я успела добежать лишь до двери в тот момент, как босс перерезал Монике горло:

– Какой же ты глупец, Эдриан! Спасаешь шлюху из борделя, вместо того, чтобы спасти собственных детей!

– Ну это мы посмотрим! – Эдриан достал пистолет и нацелил на босса. У босса же в руках был только нож, который явно уступал огнестрельному оружию.

– Эдриан, ты работаешь на меня уже 15 лет, ты не выстрелишь! – босс быстрым движением выбил пистолет из рук Эрдиана, прижал его к стене и приставил к горлу нож.

Эдриан вырывался изо всех сил, но конец был уже близок.

– Он не выстрелит, а я да! – крикнула я, подобрав пистолет Эдриана, и направив его на босса, – Никто не смеет называть меня шлюхой! – и я выстрелила. Спокойно.

Босс рухнул на пол, а Эдриан сел на корточки, пытаясь отдышаться. Всю свою сознательную жизнь я была уверена, что ни за что не смогла бы убить человека. Но глядя на обездвиженное тело босса, я не испытывала сожаления. Казалось, будто я просто убила опасного хищника, зверя, который пытался растерзать на моих глазах человека, которого я люблю. И сейчас самым главным для меня было то, что Эдриан теперь в безопасности. Но я опасалось того, как теперь изменится обо мне его мнение. Ведь я только что на его глазах лишила жизни человека.

Я бросила пистолет и обняла его. Но он будто не обратил на это внимания. Еле поднявшись на ноги, он медленно подошел к телу Моники, сел на пол рядом с ней, приподнял её тело, прижал к себе и по-настоящему расплакался:

– Прости, Моника, прости… Я не хотел твоей смерти! Не хотел!

Он повторял это, словно мантру. Я тоже не сдержалась, глядя на него, и непослушные слезы покатились по моим щекам. Сколько в нём было доброты на самом деле… Даже после того, как жена бросила его, сбежав к другому, и отобрав у него детей, ему было безумно больно от её смерти, и он винил в ней себя. Но он спас меня. Спас, пожертвовав ей.

Его слова хороводом кружили в моей голове:

«Сегодня, когда ты сказала, что уходишь, я вдруг испугался, что не увижу тебя больше. И просто не смог сразу отпустить тебя, не поговорив с тобой… А потом, когда ты нацелила на меня автомат, я подумал, пусть лучше она застрелит меня, чем уйдёт»

«Знаешь, это ведь не тот случай, когда тебе понравилась девушка, и ты ведешь её в кафе, кино, знакомишь с друзьями и годами думаешь, подходит она тебе или нет. Здесь на кону стоит жизнь. И нужно быть уверенным…»

«Понимаешь, Сэм. Слова – как мусор. Они ничего не стоят. Я сделаю для тебя больше, чем слова.»

И он сделал. Сделал куда больше, чем слова. Даже сейчас, обнимая окровавленный труп своей бывшей жены, он делал для меня больше, чем я могла себе представить.

Из комнаты появились перепуганные дети. Увидев свою мать на руках незнакомого мужчины, они в ужасе закричали.

– Мамочка, – пропищала девочка лет одиннадцати на вид. Мальчик, чуть более взрослый, прижал сестру к себе и попытался закрыть её от Эдриана.

– Эд, – тихо сказала я. – Нужно забрать их отсюда…

Но он не слышал меня. Успокоившись немного, он положил на пол тело Моники и попытался заговорить с детьми:

– Я знаю, вы не помните меня, но… Я – ваш отец. Я вам не причиню вреда.

– Что случилось с мамой? – пытаясь держать себя в руках, успокаивая расплакавшуюся сестру, спросил мальчик, – Что ты с ней сделал?

– Это не я! Я никогда бы…

– Вот этот мужчина, – я вклинилась в разговор и указала на тело босса. – Это он сделал. Потом он напал на вашего… на Эдриана… Но я успела его спасти. Вашу маму спасти не удалось, простите…

Мальчик гладил по голове перепуганную сестру.

– Джейки, – прошептала девочка. – Что с мамой? Кто этот мужчина?

– Это наш родной папа. Я помню его.

– Это не наш папа! Наш папа – Оскар!

В квартире начала появляться полиция. Тела накрыли. Эдриана увели в сторону для допроса. Я забрала детей, и ушла с ними в комнату. Попыталась немного успокоить и объяснить ситуацию. Через дверь я слышала, как Эдриан пытался придумать убедительную легенду, по которой к ним домой ворвался любовник его жены, и из ревности напал с ножом сначала на саму Монику, а после – на него самого. Разбушевавшегося ревнивца застрелил его друг, Френки, а после скрылся, испугавшись разборок с полицией. У Френки уже была судимость, и он находился в розыске, поэтому и пришел просить укрытия у друга. А я просто была подругой Моники, случайно оказавшейся здесь.

Эдриан раньше никогда не проходил по уголовным делам, и имел чистую репутацию. Мне удалось убедить детей молчать перед полицией, чтобы не поставить Эдриана под удар. Позже я полностью подтвердила его версию. Звучало это вполне убедительно, и нам поверили.

глава 8

Несколько часов спустя, когда весь этот кошмар закончился, мы взяли машину Эдриана и решили убраться подальше. Он ехал молча, стеклянными глазами глядя на дорогу. Дети тихо сидели сзади.

– Куда мы сейчас? – я нарушила тишину.

– Нужно отвезти детей к моей маме для начала… Потом уладить пару вопросов.

– А я?

Эдриан долгое время молчал. А после ответил:

– Ты обещала идти за мной до конца. Или ты теперь передумала?

– Нет… Я просто хочу знать, что мы будем делать дальше.

– Не время это сейчас обсуждать, – Эдриан взглянул на детей и снова уставился на дорогу.

– Ну да…

Дальше мы снова поехали молча. Машина стремительно рассекала черное пространство, тускло освещенное фарами ближнего света. К полуночи мы добрались до небольшого дома в деревне.

– Мне нужно поговорить с мамой. Побудь с детьми, пожалуйста.

– Конечно.

Эдриан покинул машину и ушёл в дом. Я обернулась назад – дети спали. Эдриана не было около двадцати минут. После он вернулся, забрал детей и отвел их к своей матери, а позже мы продолжили дорогу.

– Так какой у тебя план? – я снова не выдержала его молчания.

– Нужно встретиться с бывшими коллегами. Босса теперь нет. Нужно решить вопрос о разделе его имущества, ведь почти всё оно оформлено на подставных лиц, в том числе, и на меня. Ну и убедиться, что между нами не осталось конфликта, чтобы нас больше не искали, и мы могли жить спокойно…

– Какие у тебя планы… ну … на жизнь?

– Если бы я только знал, – Эдриан тяжело вздохнул, – столько всего произошло…

– Я понимаю. И я тоже в растерянности.

– Главное, что ты должна понять, это то, что дети в любом случае останутся со мной, так что…

– Так что… Что? Договаривай, – он ничего мне не ответил, – Так значит, я не вхожу больше в твои планы?

– Или я в твои, – сказал он железным голосом, так ни разу и не взглянув на меня.

– Решил моими же руками от меня избавиться? – по моему телу пробежали мурашки. Он будто бы вёл разговор к тому, чтобы расстаться со мной. – Если хочешь бросить меня, скажи об этом прямо.

– Почему ты решила, что я хочу тебя бросить? Это ведь не для меня, а для тебя всё поменялось. Я знал о твоём сыне и о том, что ты заберешь его, но ты не знала о том, что мои дети будут со мной, так что… решай сама.

Он остановил машину и наконец посмотрел на меня. Голубые глаза обдали меня потоком леденящего холода. Я же старалась своим взглядом хоть немного согреть эту статичную стужу внутри его души

– Я же сказала, что люблю тебя. Значит, я люблю твоих детей. Они ведь часть тебя. И я не изменю своего решения.

Он ничего не ответил, вздохнул и прижался к моей груди. Я молча гладила его по голове. Лед, покрывший его сердце, дал трещину и стал превращаться в прохладные капли. Я молчала, боясь случайно ранить эту беззащитную душу, показавшуюся мне из-под твердого панциря. Неужели он действительно решил, что смогу бросить его? Он настолько сильно боится потерять меня? Если это так, то ему было просто больно начать разговор. Потому то он и молчал всё это время. По той же причине он и отгородился этим панцирем. Не то ли от меня, не то ли от всего мира. Я действительно начала ощущать, что он почувствовал в тот день, когда я решилась оставить его. Не знаю, сколько времени так прошло, прежде, чем я решилась продолжить разговор. Ведь оставались ещё пара вопросов, не дававших мне покоя.

– Скажи, а… Твоё мнение изменилось обо мне?

– Почему оно должно было измениться? – он оторвался от меня и серьезно посмотрел мне в глаза.

– Я… На твоих глазах убила человека… Я пойму, если…

– Если честно, да. Моё мнение изменилось. Ты же знаешь, насколько я недоверчивый тип. Но сегодня я понял, что могу доверять тебе полностью. И, по-моему, только тебе одной. Вот, как оно изменилось. Не думай, что я стал считать тебя кровожадной убийцей. Ведь ты ещё в борделе могла убить и Френки, и Дейва, но ты не сделала этого. А сегодня ты сделала то, на что я не смог решиться. Пошла на такой отчаянный шаг ради того, чтобы спасти меня. Не думай, что я не оценил это, – он долго молча смотрел мне в глаза, ожидая моего ответа. – Тебя ведь ещё что-то беспокоит, верно? – я молча кивнула. – Я догадываюсь, что… Прости, что направил на тебя пистолет.

– Ты не просто направил его на меня. Ты выстрелил…

– Извини, – вздохнул он, виновато отводя взгляд, – я понимаю, что не должен был. Сам не знаю, что нашло. Вряд ли это оправдает меня, но я сразу заподозрил, что Моника не просто так появилась. Ты же не думаешь, что она действительно пришла мириться со мной. Я тоже не совсем дурак. Её привез босс, при том целенаправленно, чтобы добраться до тебя.

– Это я виновата в её смерти.

– Это я виноват. И этот канат можно бесконечно перетягивать.

– Ты пожертвовал своей женой ради «шлюхи из борделя».

– Если уж кого и называть так, то только саму Монику.

– Знаешь, русские говорят, о мертвых либо хорошо, либо ничего.

– …Либо ничего, кроме правды. Я не сказал о ней ничего, что не было бы правдой.

Теперь, когда все вопросы были решены, мы, постояв еще немного в тишине, продолжили путь.

– Где ты хочешь искать их? – спросила я.

– Было у нас одно место, где мы собирались. Скорее всего, о кончине босса уже всем известно, а это значит, что все они сейчас начнут подтягиваться туда и делить его власть. Ну а я просто заберу всё, что босс оформил на меня, поставлю их в известность, и выйду из этого дела. Такие решения тоже следует обсуждать.

– И многое на тебя было записано?

– Несколько его счетов, на которых в совокупности наберется около пяти сотен тысяч. Это мизерная часть, но нам вполне хватит на жизнь. И ещё кое-что из недвижимости.

– Та самая квартира?

– Нет, я сам купил эту квартиру… Бордель.

– Что? Этот бордель – твой? И что, ты будешь продолжать там руководить?

– Нет, конечно. Девочек распущу. Переделаю в мотель, например. Почему бы нет? Если прибыли приносить не будет, просто продам.

Я задумалась и замолчала. Конечно, не хотелось бы снова там когда-то появляться, но, видимо, придётся. Остаток пути мы провели в молчании. Вскоре Эдриан подъехал к многоэтажке в центре Денвера и остановился.

– Я могу пойти с тобой? – осторожно спросила я

– Нет, – отрезал он безо всяких объяснений.

– Ты хочешь сказать, вы собирались просто в какой-то из этих квартир?

– Саманта… Перестань, пожалуйста, задавать вопросы.

– Мне не нравится твой тон. Почему ты так разговариваешь со мной?

Эдриан вздохнул.

– Тебе не нужно этого знать. Правда, не нужно. Чем меньше ты знаешь, тем меньше с тебя спрос. Пообещай, что, если я в течении часа не дам о себе знать, ты уедешь отсюда и не станешь искать меня.

– Я не могу пообещать тебе этого. Потому что это обещание будет противоречить другому – идти за тобой до конца, что бы не случилось.

– Иногда идти за мной будет означать выполнять мои просьбы. Сейчас как раз такой случай.

– Если тебя не будет через час, я направлюсь обыскивать каждую квартиру здесь. И наделаю кучу шума, пока не найду тебя! Ну, или неприятности. На что раньше нарвусь. Потому что я, чёрт возьми, дорожу тобой, и если уж погибать, то вместе.

Эдриан состроил сердитую гримасу и тяжело выдохнул:

– Ну почему с тобой так трудно, черт возьми? Неужели ты не понимаешь, что постоянно подставляешься. Еще с того момента, когда ты решила сбежать из борделя. Я пытаюсь решить наши проблемы, а ты пытаешься усложнить мне задачу. Пойми, что, если мне придётся спасаться, мне гораздо легче будет сделать это одному, чем спасать ещё и тебя. Это сильно сократит нам шансы выжить.

– Или наоборот, я спасу тебя. Почему ты приравниваешь меня к ребенку? Я тоже кое-что умею! Несколько часов назад я выстрелила без колебаний, чтобы спасти твою жизнь! И если бы не я, ты, возможно, был бы мёртв!

– Или Моника была бы жива!

Я замолчала, замерев на месте. Его слова буквально пронзили мое тело разрядом тока. Меня душила обида. Я почувствовала себя абсолютно бесполезной, или, того хуже, обузой. К тому же, виноватой в смерти матери его детей. Он тоже вдруг застыл на месте, а потом взял меня за руки, заледеневшие от шока:

– Боже, Саманта, прости меня, пожалуйста, я сам не понимаю, что я несу. Просто если с тобой случится хоть что-то, я вообще не представляю, для чего и как жить дальше, это правда. То, что я сказал, это…

– Ты сказал то, что сказал, – металлическим голосом процедила я.

– Ну хорошо… – он какое-то время сидел молча, глядя в окно, и принимая решение, говорить ли мне, – Нет, мы собираемся не в квартире. Сзади дома есть вход в подвал. До него трудно добраться, он за строительными лесами и прочим хламом. И если тебе хоть немного дорога моя жизнь, умоляю тебя, не ходи за мной. Я обещаю, что вернусь. Даже если тебе придётся уехать, я найду тебя потом. Просто езжай к своему сыну. И жди меня. В бардачке немного денег. Тебе хватит на бензин. Мне нужно идти…