Ловушка для убийцы

Броган с Долиссоном облегчённо переглянулись. Томпсон осклабился и вынул руку из кармана.

– А вы молодец, – похвалил Броган. – Не уверен, что на вашем месте я бы так быстро в себя придти не смог, не смог бы всё осмыслить досконально и сделать выводы.

– Я человек дела, – как можно убедительнее произнёс Мак, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что на кону стоит и его собственная жизнь, – эмоции не для меня. Так что давайте оставим сопли и вопли для других и обсудим, что я должен делать. Наверное, вы уже продумали нужные варианты. Я вас слушаю.

– Наша задача предельно упростилась, – принял начальственный тон Броган, – птичка оказалась в западне, вам она полностью доверяет, перелётная птичка в вашей же клетке. Вы знаете, зачем к нам прибыли, так что обсудим детали. Предлагаю действовать следующим образом…

Мак слушал с предельным вниманием, затем похвалил:

– Хороший план. Умно придумано, до мелочей. Выполню в точности, можете не сомневаться, всякие сантименты не по мне: я же американец, дело для меня всегда важнее абстрактных эмоций. Неприятно, что так получилось, но дело есть дело.

Броган с Долиссоном начали пылко, но неискренне возражать ему, только Мак уже не обращал на них внимание. Взял пачку сигарет, протянутую Томпсоном, раскрыл, проверил содержимое. Затем аккуратно положил в свой внутренний карман.

– Марка машины?

– Тёмно-коричневый «бентли». Будет стоять у вашего дома. Вот ключи и билет на самолёт. Гонорар получите по условленной схеме.

Подчёркнуто спокойно взял ключи с брелоком, опустил в карман и стал прощаться.

По вечерней улице шагал быстро, резко выбрасывая вперёд ноги: внутри бушевал огонь. Мак со злостью вспоминал тот злополучный день, когда Сэм Лукас предложил ему отправиться в Лондон. Тогда Сэм коварно не назвал имя будущей жертвы, а Мак не спросил: он был истинным профессионалом и всегда обходился минимумом сведений. Его специальностью было убийство: он убивал людей, неугодных сильным мира сего. Ему платили, он убивал мастерски, скрытно, не оставляя следов. Заслужил репутацию специалиста самого высокого класса, поэтому всё чаще поступали заказы из-за границы.

Когда-то, служа в морской пехоте, усвоил полный курс науки убивать. Потом воевал наёмником, «псом войны». В Африке. Далеко не все вернулись оттуда, но ему повезло – ни разу даже не был ранен. Теперь же работал на тех людей, которые плохо ладили с законом и предпочитали действовать тайно, хороня свои преступления вместе со свидетелями.

И вот последнее задание. Мак решил, что оно будет последним, ему стало ненавистно его гнусное ремесло, и он решил прекратить «конвейер смерти». Можно было заняться каким-нибудь легальным делом, например, открыть свой тир. Но нужны деньги, немалые деньги. Тем более, что мать, сёстры и брат будут продолжать вытягивать из него деньжата.

Только приехав в Лондон, он узнал, что намеченная жертва – молодая женщина, знавшая нечто недозволительное. Маку это не понравилось, но отказываться он не стал по двум причинам: во-первых, были необходимы деньги, а, во-вторых, Сэм мог не простить отказа и отказать в дальнейшем сотрудничестве.

«Скотина, какая скотина! – мысленно обругал его Мак. – Я же говорил, что подобные заказы для меня нежелательны. Утаил от меня возраст и пол, я бы мог отказаться, а теперь уже поздно. Погоди, я тебе это ещё припомню!»

В полу прострации Мак подошёл к дому, где жил последние дни.

«Какой же я простак, – ругал он себя, – они всё это время следили за мной, не спуская глаз. Несомненно, установили подслушивающие устройства, а то и скрытую телекамеру. Такие люди никому не доверяют. Я утратил бдительность, был слишком неосторожен. Привёл спасённую Джинни прямо в западню».

Эмоции столь сильно захватывали Мака, что он шатался, словно пьяный. Только, входя в подъезд, спохватился: «Нужно взять себя в руки, иначе можно наделать глупостей. А ну-ка, Мак, встряхнись, слишком много поставлено на карту, слишком много. Учти, теперь на ней стоит и твоя собственная жизнь!..»

Неимоверным усилием своей тренированной воли заставил себя успокоиться. В квартиру вошёл предельно собранным, контролирующим каждое своё слово, каждое движение. Его мозг, словно компьютер, уже заранее анализировал ситуацию и, просчитав все варианты, выбрал наилучший, единственно возможный в данной ситуации. Мак принял твёрдое решение, и был полон решимости следовать ему во что бы ни стало.

Джинни встретила его радостной улыбкой и бросилась на шею. У него невольно полегчало на душе. «А может, всё же уехать с ней? – на краткое мгновение загорелся он, горячо целуя её, но сразу же отбросил эту мысль. – Они не позволят, они же не дебилы какие! До самого конца будут подозревать, что я отступлю от плана, и на сей счёт заготовили контрмеры. Даже и думать бесполезно». А ей сказал:

– Вернулся, как и обещал. Я своё слово держу, – Джинни вновь прильнула к нему и крепко поцеловала в губы. Он взъерошил ей волосы на голове и ответил таким же поцелуем.

– Я не мог не вернуться к тебе. – Эти слова были стопроцентной правдой: не вернуться он действительно не мог, хотя и обманули девушку, ибо она поняла их по-своему. В жизни подобное случается нередко. В безжалостном прозрении испепеляющей молнией ударила мысль: «А ведь меня уже никогда не будет так любить столь красивая девушка. Хотя бы потому, что я с каждым прошедшим днём не молодею. Увы, увы».

Стараясь говорить непринуждённо, Мак обронил:

– Внизу какой-то тип заглядывался на наши окна, не тебя ли он заприметил, ведь ты такая красивая? Я взревновал и прогнал нахала прочь. Физиономия у него преотвратная, словно у вышибалы из бара. Не хотел бы я с ним повстречаться ночью в тёмном переулке… Но что с тобой, Джинни, что случилось, что?

Девушка застыла, смертельно побледнев и изменившись в лице, а потом зарыдала навзрыд.

– Что с тобой, что?

Он прижал её к себе, словно маленькую девочку, гладя по голове:

– Почему ты плачешь? Ну, скажи же, скажи?

Вспомнил Брогана с Долиссоном: «Они должны быть довольны, слушая нас. А может, даже и видят. Свиньи! Радуйтесь, мерзавцы, всё пока идёт по вашему плану». Пока! Он не сомневался, что через потайные микрофоны Броган с Долиссоном сейчас слушают его разговор с девушкой. Наверное, и гориллообразный Томпсон тоже при них. Мысленно выругался.

– Мак, милый, я пропала! Они добрались до меня и здесь! Я скрываюсь уже почти неделю! – сбивчиво говорила Джинни, ухватившись за Мака, как утопающий за соломинку. Сквозь рыдания она выдавливала из себя: – Знай же: меня хотят убить! Понимаешь: убить! Я скрываюсь уже более недели. Меня убьют, я знаю это. Оттого я и хотела покончить с собой: не выдержали нервы. Подумала, что лучше утопиться, чем томиться в ожидании, пока прикончат. Теперь уж они точно убьют меня!

– О чём ты говоришь, Джинни, кто хочет убить тебя? С какой это стати? И за что? Выдумываешь всякие глупости!

– Это не глупости, ты просто не знаешь! Я служила секретаршей у Джеральда, он руководит крупнейшей металлургической корпорацией в Бирмингеме. Занимается афёрами. Я случайно про них узнала. У меня оказались уличающие его документы, но их я по глупости уничтожила. Только он ни за что не поверит, будет считать, что я их где-то припрятала в качестве компромата. Он всех судит по себе. Я его хорошо знаю. Он считает меня опасной для своей карьеры и пойдёт на всё, чтобы убить меня. Он же думает, что я могу это сделать. Правды-то он не знает. А недавно он выставил свою кандидатуру на выборах в парламент, скоро выборы. Этот подонок однажды вечером пристал ко мне, когда мы остались наедине, требуя… Ну, ты сам знаешь, что. Я вырвалась, обозвала его по-всякому, надавала оплеух и наговорила всего! Заявила, что в парламенте ему не бывать – мол, будет сидеть в тюрьме. Проговорилась про те документы: мол, обнародую их… Видел бы ты его реакцию: он весь побелел. Теперь мне конец. Понимаешь: мне конец, он убьёт меня! – Девушка зарыдала.

Мак достал из бара виски, налил в стаканчик и протянул Джинни:

– На, глотни, легче будет.

Захлёбываясь, Джинни выпила. Мак спросил, стараясь не глядеть ей в глаза:

– А ты меня не обманываешь, ты сказала мне правду? Тебя действительно хотят убить?

Джинни закивала:

– Конечно! Удивляясь, что ещё жива. Они охотятся за мной.

Мак изобразил глубокую задумчивость, а девушка с надеждой глядела на него. Он знал, что сейчас скажет, что сделает, знал, как хороший актёр знает свою роль. Подумал, что он и сыграть должен как актёр. Только для Джинни он делал вид, будто думает, ищет выход из сложившейся ситуации.

– Ты говорила, что хочешь уехать со мной куда-нибудь, ты ещё не передумала?

– Хочу, очень хочу! Спаси меня, увези куда угодно, мне всё равно! Я хочу жить!

– Тогда пошли, – решительно произнёс он, – у меня здесь машина. Доедем до Бристоля, а там у меня живёт родственник, достанем тебе документы и уедем в Америку…

– Я боюсь, – Джинни оглянулась на окно, – а что, если они и сейчас следят за мной?

– Того типа я прогнал, но, возможно, он вернулся или появился другой, – ответил Мак, гладя шелковистые волосы Джинни, – поэтому тихо выйдем через чёрный ход, а про мою машину они вряд ли ведают: я ею почти не пользуюсь. Да и ночь уже, легче скрыться.

Мак достал из подплечной кобуры «беретту», показал девушке:

– Это для твоих преследователей. Поверь, стрелять я умею, ведь я же – американец.

Перед тем, как открыть дверь, Мак прижал к себе Джинни, крепко поцеловал и спросил:

– Ты мне веришь?

– Ещё спрашиваешь, конечно! На все сто!

Мак прошептал ей на ухо:

– Я люблю тебя. Очень-очень люблю и готов отдать за тебя жизнь, но – увы! – я не бог. Сделаю всё, что могу. Всё!

Они в последний раз крепко и долго поцеловались. Так, что даже дыхание сперло.

– Пошли, – шепнул он, – пора.

Через чёрный ход они пробрались к машине. Мак огляделся вокруг и успокоил Джинни:

– Никого нет.

Сели в «бентли» и поехали.

Поздний вечер подходил к концу, вот-вот должна была наступить ночь. Движение на улице было значительно меньше, чем днём. Их скромный серенький автомобиль влился в разреженный поток машин. Понаблюдав в боковое зеркало, Мак бодро произнёс:

– Вроде бы, за нами не следит. Зря ты боялась.

– Надеюсь, они не заметили, как мы уехали, – отозвалась со вздохом облегчения Джинни, – очень хочется жить!

Мак достал пачку сигарет, одну закурил сам, а другую протянул спутнице:

– Покури. Легче будет. Успокоишься.

От последнего слова ему стало не по себе. Но она ничего не заметила. Поколебалась секунду, но предложенную сигарету взяла. Сделала несколько нервных затяжек.

Шурша прочными шинами по пустынному шоссе, машина выехала за пределы городской черты Лондона. Дорога была пустынной, как обычно в это время. Броган знал, что говорил, предлагая свой план…

После очередной глубокой затяжки рука Джинни дрогнула, выронила сигарету и тело девушки осело, обмякнув: сильный наркотик одурманил её.

Сжав зубы, Мак старался не глядеть на спутницу, дабы не потерять самообладания. А вот и указанный ему крутой поворот. Он остановился метров за двести от него. Перенёс бесчувственное тело Джинни на место водителя. Бросил рядом пачку сигарет, провёл рукой по её волосам, как бы прощаясь… Затем завёл мотор, разогнал автомобиль и выпрыгнул на ходу. «Бентли» домчался до поворота, снёс ряд столбиков и, несколько раз перевернувшись, полетел под откос.

– Прости меня, Джинни, – прошептал Мак, стоя в скорбной позе.

Постоял, повернулся и направился обратно в город. Он не тревожился. Катастрофу обнаружат не скоро, подозрений она не вызовет, всё очень естественно: шалая девчонка напилась, накурилась наркотика и превысила скорость, а тут крутой поворот, в который она не вписалась…

Заморосил мелкий нудный дождик, но Мак не замечал его, глядя вперёд перед собой в одну точку мокрыми от слёз глазами.

Вернувшись к себе, он осознал, что вся его одежда мокрая. «Как и вчера вечером, – вспомнил он, – только тогда она была живой. Я спас её и я же её убил. Будь они прокляты!»

Ему захотелось кричать, рвать на себе одежду, ломать всё вокруг, крушить до основания. Едва сдержал этот порыв, вовремя вспомнив о подслушивающих устройствах. Заставил себя сохранять внешнее спокойствие.

Принял душ, поел, хотя есть ему не хотелось.

Полистал журнал, хотя вместо страниц ему виделась одурманенная наркотиками девушка…

Демонстративно позевал – пусть поглядят, если наблюдают! Разделся и лёг в постель, где накануне спала Джинни. Ему показалось, что простыня хранит тепло и аромат её тела. Заскрипел зубами, подумав: а не была ли она ему последним подарком судьбы, который он отверг? Не по своей воли, конечно. Будет ли когда-нибудь у него ещё такое?.. Захотелось плакать, но он не смог выдавить из себя и слезинку.

Заснуть не удалось до самого утра. Встал с осунувшимся лицом и тяжёлой головой. Механически собрался и направился в аэропорт. Спустя час он уже летел через Атлантический океан в Штаты. Только здесь, в уютном кресле, ему удалось ненадолго забыться в тревожном сне. Он вновь увидел себя гладиатором, окружённого толпой неумолимых врагов…

+ + +

На другой день после возвращения Мак явился к Сэму Лукасу. Тот удивлённо вскинул брови:

– Не ожидал тебя так скоро. Думал, что ты отдыхаешь, как всегда, на каком-нибудь курорте, как это делаешь обычно.

– Нужно дело, – кратко сообщил Мак, – необходимы деньги, хочу подзаработать.

– Давно бы так! – оживился Сэм. – Ты порой бываешь излишне сентиментальным, это твоя… э-э, скажем так, маленькая слабость, а в остальном ты как профессионал безупречен. Кстати, только что звонили из Лондона, клиенты отозвались о тебе весьма лестно, весьма.

Мак изобразил польщённую улыбку. Он понял, что Сэму известна его история с Джинни и он испытал крайне неприятное чувство, словно осквернили что-то очень дорогое для него.

+ + +

Спустя неделю Мак вылетел в Мадрид…

А ещё через четыре дня тамошние газеты написали о таинственном убийстве известного банкира. Его близкие говорили: он предчувствовал свою смерть – нанял телохранителей, передвигался в бронированной машине. Его погубила невинная привычка: банкир имел обыкновение после ланча выкуривать у окна своего офиса, поглядывая на городскую панораму. Правда, последнее время окна плотно зашторивал, оставляя узкую щель в несколько сантиметров. Неизвестному снайперу этого оказалось достаточным для точного выстрела в висок. Смерть оказалась мгновенной и безболезненной. Так и всегда было у Мака, промахов он не допускал.

Получив изрядный куш, Мак смог позволить себе передышку от дел и сказал Сэму, что летит отдыхать на Гавайи.

Отсюда в первый же день приезда послал ему красочную открытку с местными пейзажами. Неделю провёл, загорая на чудесных пляжах Оаху и гуляя по Гонолулу. Пил кокосовое молоко и наблюдал экзотические танцы туземцев.

Вокруг него обычно было много людей, но даже в их скопище Мак чувствовал себя совершенно одиноким, словно внезапно недавно осиротел.

Прочитал в иллюстрированном журнале про самое одинокое дерево в мире. Оно было акацией и росло в пустыне Тенере на северо-востоке Нигера, вблизи границы с Сахарой. В радиусе четырёхсот километров от него не имелось ни одного другого дерева. Жуткое одиночество!

Дерево Тенере обнаружили в начале 1930-х года, о нём стали писать и оно стало широко известным. Акации было около трёхсот лет. Было! Теперь уже его нет: в 1973 году донельзя пьяный водитель грузовика – намеренно или случайно – сшиб самое одинокое дерево в мире. На его месте установлен памятник из металла в форме дерева…

Это врезалось в память Мака, и он часто о нём размышлял.

В одном из ночей ему приснился сон, в котором он был самым одиноким деревом на планете. Стоял в самом сердце жаркой пустыни, изнывая от жажды, с трудом дотягиваясь глубокими корнями до подпочвенных водоносных слоёв.

Тут откуда-то примчался чудовищно огромный грузовик. Он нёсся прямо на него. В кабине находились Сэм Лукас, Броган с Долиссоном, их телохранитель Томпсон и ещё кто-то с донельзя важным видом. Как он понял, это был Джеральд, у которого работала Джинни.

Мак усиленно вглядывался, стараясь рассмотреть, кто же находится за рулём? Но никак не мог – по той причине, что они постоянно менялись: баранку крутил то один, то другой…

Сойти с места Мак не мог, он же был деревом! Машина налетела на него и сшибла, выворотив с всеми корнями…

Проснувшись, Мак вспомнил сон, заскрипел зубами, с немалым трудом утишив сердцебиение.

На следующий день взял билет на самолёт и, предъявив фальшивые документы на чужое имя, вылетел в Токио, а оттуда – в Лондон, откуда направился в Бирмингем.

Здесь начал выслеживать главу металлургической корпорации Джеральда, кандидата в члены парламента, преуспевающего бизнесмена и принятого в уважаемом обществе.

В то утро одарённый всяческими талантами и многогранный джентльмен поехал в офис на своём «роллс-ройсе». Водитель на перекрёстке остановился, пережидая красный свет.

Рядом притормозил усатый мотоциклист в чёрной кожаной куртке и шлёме с глухим забралом. Он повернулся и посмотрел на мистера Джеральда через раскрытое окошко. Тот нервно дёрнулся всем телом, преисполненный презрением, ибо не любил людей подобного сорта, хотел было поднять стекло дверцы, но в это время загорелся жёлтый свет. Мотоциклист выхватил «беретту» с глушителем и выстрелил практически в упор прямо в висок Джеральда. В общем шуме многих моторов выстрела не услышал даже водитель «роллс-ройса».

Единственным свидетелем происшедшего оказалась старушка в автобусе, стоявшего рядом. Она всплеснула руками, вскрикнула, но именно в этот момент все машины на перекрёстке пришли в движение, автобус тронулся, инерция бросила свидетельницу на спинку кресла, оборвав её крик. А мотоциклист уже мчался далеко впереди…

Водитель «роллс-ройса» ничего не заметил. Он привёз босса к офису, вышел из автомобиля, открыл дверь и изумлённо отшатнулся, когда наружу вывалился окровавленный труп хозяина с дыркой в области виска…

День спустя на тихой улице Понт-стрит из известного нам особняка вышли трое: Броган и Долиссон с телохранителем.

Неподалёку копался в моторе своей двухколёсной машины мотоциклист. Он вытер руки, показывая, что поломку устранил. Надел тёмный шлем и покатил мимо них. В самый последний момент притормозил. В его руке появился пистолет. Телохранитель среагировал удивительно быстро – он тут же выхватил пистолет, но получил пулю прямо в переносицу. Держа на мушке донельзя перепуганных Брогана с Долиссоном, убийца выдержал длительную паузу, словно издеваясь над ними, потом дважды выстрелил каждому в живот… А проезжая мимо, послал ещё по пули в головы бившихся в предсмертных конвульсиях тел…

Это были контрольные выстрелы, для верности. Томпсон тоже получил свою, хотя был к этому времени давно уже мёртвым. Убийца был истинным профессионалом, что отметили вскоре прибывшие полицейские.

Мотоциклист, пропетляв по улицам города, притормозил возле универсама, где на стоянке оставил мотоцикл. Прошёлся по торговым залам. В туалете снял и бросил в унитаз фальшивые усы, а в мусорный банк – куртку: под ней оказалась ветровка серого цвета. На голову надел кепку, дотоле пребывавшую в кармане. Спустился в метро и, смешавшись с толпой, вошёл в вагон подъехавшего поезда…

Примерно через час на лондонском кладбище перед могильной плитой с надписью «Джинни Линефильд» остановился угрюмый мужчина. Положив букет цветов, он прошептал:

– Прости меня, Джинни. Прости, если можешь. Прости. Ты понимаешь, что другого выхода они мне просто не оставили. Хотел бы иного исхода, но… Прости, любимая.

…Сэм Лукас накануне получил открытку от Мака из Гонолулу, а потому несказанно удивился, когда тот вдруг явился к нему в его кабинет в бронзе лёгкого загара. Их разговор оказался предельно коротким: Мак всегда предпочитал словам дело…

Позже газеты написали, что мистер Лукас, известный сомнительными связями с преступным миром, выбросился из окна своего офиса на тридцать девятом этаже и разбился насмерть. Причина выбора столь экстравагантного способа самоубийства осталась неразгаданной. Её мог бы назвать неизвестный широкой публике некий мистер Мак Келли, но тот не имел на это никакого желания, а потому скромно удалился через чёрный ход ещё до прибытия полиции. Мак никогда не оставлял следов, ибо являлся специалистом самого высокого класса.

После этого он сразу же вернулся на Гавайи, где продолжил свой отдых, загорая под ласковым солнцем и купаясь в океане. Нередко его глаза туманились от трагических воспоминаний и солёные брызги прибоя мешались с его не менее солёными слезами.

ФОТО НА ОБЛОЖКЕ: Pixabay License. Бесплатно для коммерческого использования. Указание авторства не требуется: man-4134645_960_720