Полная версия:
Песни ни о чем? Российская поп-музыка на рубеже эпох. 1980–1990-е
Надо честно признать, что образцы откровенной безвкусицы проникли и в массовый музыкальный быт последних лет, в частности, в область эстрадной песни. Здесь свою роль сыграли и усилившийся приток зарубежной легкожанровой продукции, не всегда доброкачественной, и чрезмерная уступчивость отдельных композиторов и исполнителей, охотно потрафляющих невзыскательным вкусам. Я не буду приводить большого количества примеров – они уже не раз фигурировали на наших пленумах последних лет. Напомню только о справедливой критике некоторых эстрадных опусов Эдуарда Колмановского: этот безусловно способный композитор, завоевавший известность своей удачной песней «Я люблю тебя, жизнь», в последнее время прельстился шумным эстрадным успехом и стал усиленно воскрешать уныло-слезливый «интим» (эти слова подчеркнуты, а фрагмент отчеркнут на полях и написан комментарий: «жаргон») – явно мещанского пошиба. Стоит подчеркнуть, что потакание неразвитым вкусам людей, не сумевших смолоду приобщиться к хоровому искусству, – дело нехитрое, но я бы сказал, очень опасное и злое. Ибо каждая мещанская песенка, как вредный грибок, быстро распространяется в быту, рождая среди неустойчивой молодежи ответный поток подражаний, формируя ее эстетический кодекс95.
Суть неизбежных противоречий красноречиво сформулировала Татьяна Чередниченко:
Советская эстрада несла на себе груз идеологической серьезности, ее проверяли агитпроповскими критериями, тяжесть которых нависала «санкциями». В то же время при всех сакрализаторски-карательных претензиях агитпропа его роль воспитывающего «массовика» фатально тянула за собой амплуа «затейника»96.
Именно на качелях цензуры и развлекательности была вынуждена существовать советская эстрадная (она же популярная) музыка. Однако положение между двух огней отнюдь не мешало, а возможно, даже способствовало регулярному появлению на советской эстраде подлинных шедевров. В этом кроется один из многих парадоксов песенного жанра. Действительно формальный «срок годности» отдельной песни редко выходит за рамки одного сезона. Тем не менее этот «недостаток» предельно условен, и на временно́й дистанции нередко оборачивается преимуществом. Песня как ни один другой музыкальный жанр умеет мгновенно схватывать и запечатлевать дух времени, оставаться в памяти своеобразным слепком эпохи, «вытягивающим» за собой остальные его приметы. Эти «издержки» и вместе с тем достоинства жанра емко описала Лиана Генина:
Песенный конвейер безжалостен и быстр: сегодня – образец, завтра – трафарет. Остановить, затормозить процесс нельзя: песня задохнется в медленном режиме, она не будет успевать за нами. Отсюда постоянное ощущение провала, спада, кризиса. Ощущение обманчивое: просто поделок больше, чем открытий. Так всегда бывает в искусстве, но в песне – в сотни, в тысячи раз больше. А потом оказывается, что это была песенная эпоха «Подмосковных вечеров», или «За того парня», или «Нежности»97.
Меня будут интересовать три ключевых аспекта взаимоотношений популярной музыки и телевидения в СССР. Первый – телевизионно-технический – связан с проблемами адаптации музыкального материала к телеэкрану.
Второй аспект – социально-культурный – посвящен тому, как образы, транслируемые на телеэкране, соотносились с повседневной жизнью и официальной идеологией советского общества в различные периоды; какие ценностные идеалы формировала и одновременно отзеркаливала популярная музыка на телеэкране.
Наконец, третий аспект – музыкально-презентационный – выявляет роль телевидения в появлении и утверждении фигуры сверхпопулярного исполнителя. Отметим, что изначально эта проблема для советского ТВ и эстрады в целом была противоестественна не только ввиду идеологической установки на создание бесклассового общества, но и ввиду иных внутренних установок самой эстрады. Поэтому я постараюсь проследить, как первоначальная идея служения артиста народу претерпела кардинальные изменения и постепенно, во многом благодаря телевидению, за популярными певцами стала закрепляться репутация «небожителей». Таким образом, меня прежде всего будет интересовать внешняя среда бытования телепесни, а именно: каким образом популярная музыка «переносилась» на телеэкран, какие ценности она выражала и какова была ее действительная роль в повседневной жизни советского общества.
В выборе передач для анализа я руководствуюсь двумя критериями. Во-первых, новизной представленного в той или иной программе подхода к музыкальному материалу, во-вторых – степенью популярности передачи и, соответственно, характером ее влияния на умы и сердца советских людей.
Эстрадные концерты в поисках формата
Как известно, первыми музыкальными передачами на отечественном телевидении (а по сути, и первыми телевизионными передачами вообще) были выступления оперных певцов и академических музыкантов, а также фрагменты оперных и балетных спектаклей. Причем все без исключения исследователи отмечают парадокс, что качество изображения и звука первых трансляций заведомо не могло соответствовать даже минимальным критериям эстетического восприятия, однако успех этих передач был колоссальным вне зависимости от предпочтений первых телезрителей. На начальном этапе развития телевизионного вещания все были увлечены, во-первых, самим техническим средством, во-вторых, возможностями его просветительского потенциала. Именно поэтому для телевизионного показа было выбрано безусловно положительное, правильное и достойное всеобщего внимания искусство – классическая музыка. Была важна сама трансляция, демонстрирующая и утверждавшая постулат общедоступности «высокого» искусства, и мало кто задумывался о форме подачи музыкального материала.
Тот факт, что первых телевизионных трансляций удостоились большие жанры академической музыки, наложило определенный отпечаток и на последующие трансляции эстрадных концертов. Так, молодежной по духу и безусловно эстрадной по жанру передаче «Алло, мы ищем таланты!», присутствует целый ряд признаков, характерных для ритуала скорее филармонического, нежели эстрадного концерта. Прежде всего, это гробовая тишина в зрительном зале в паузах между выступлением и выходом артистов. Во время исполнения песни аудитория также отнюдь не выражает бурные эмоции, а, наоборот, сосредоточенно вслушивается в музыку. Внутренние переживания превалируют над необходимостью их внешнего проявления. Порой создается ощущение, что зрители в зале как бы сдерживают свою непосредственную реакцию. Такое поведение публики, по свидетельству В. В. Мукусева, лично участвовавшего в создании подобных телепрограмм, во многом обусловливалось условиями съемки. Дело в том, что зритель, оказавшийся в телестудии, муштровался окриками режиссера, занятого прежде всего постановкой кадра с исполнителем, а отнюдь не запечатлением непосредственной реакции публики. В то же время каждый сидящий в зале испытывал определенный груз ответственности за свое поведение, так как знал, что оно транслируется на всю страну и оттого должно быть образцовым.
Построение программы описываемого выпуска «Алло, мы ищем таланты!» тоже задает атмосферу филармонического ритуала. Так, на протяжении всей передачи ведущий – Александр Масляков – объявляет сразу блок из трех-четырех песен, тем самым малый жанр как бы искусственно монументализируется и облачается в форму «псевдосюиты».
Свой вклад в атмосферу непререкаемой солидности происходящего также вносит эстрадно-симфонический оркестр, располагающийся на сцене и сопровождающий выступление певцов и вокальных ансамблей. С одной стороны, оркестр укрупняет, а иногда и утяжеляет изначальный характер песни детальной, многотембровой и насыщенной мелодическими подголосками аранжировкой. С другой – он играет важную роль в визуально-образном статусе певца. Последний зачастую лишь чуть выступает вперед на фоне музыкального коллектива, а при дальних планах вообще сливается с оркестрантами. Певец, таким образом, никак не отделяется от коллектива музыкантов, воспринимается не уникальной и единолично царящей личностью, а одним из представителей исполнительской братии, лучшим среди равных.
Наконец, немалую долю академичности общему облику телевизионной картинки сообщает и поведение самих исполнителей, которые предельно неподвижны и вытянуты по струнке перед стоящим микрофоном. Подобная статичность музыкантов даже при исполнении песен откровенно танцевального характера замечается моментально, выглядит наивной и даже инфантильной, особенно в глазах зрителя, смотрящего эти программы из сегодняшнего дня.
При всей официозно-парадной обстановке, вышколенности участников и сосредоточенности зрителей в передаче «Алло, мы ищем таланты!» находится место и для непосредственного, открытого общения. В перерывах между блоками песен Александр Масляков берет за кулисами интервью у только что выступавших исполнителей. Этот прием очень востребован и в современных телевизионных шоу. Однако только в передаче полувековой давности видна его сценарно-драматургическая суть и цель – создание эффекта живого и искреннего диалога со зрителем. Дело в том, что участники «Алло, мы ищем таланты!» действительно являются обыкновенными советскими гражданами, правда, с необыкновенными музыкальными способностями. Большинство из них пока не стали профессиональными артистами, и, соответственно, в их поведении нет и тени бравады или самолюбования, в той или иной степени проявляющихся в поведении сложившихся артистов.
На примере конкретной программы «Алло, мы ищем таланты!» можно отчетливо проследить, как телевидение выполняло свои прямые функции – фиксировало и транслировало ситуацию как бы повседневного человеческого общения, улавливало и показывало саму жизнь. В подобного рода передачах, участниками которых становились, казалось бы, рядовые граждане (к ним также можно отнести программы «А ну-ка, девушки!», «С песней по жизни»), проявлялась и одновременно формировалась очень важная для советского сознания мифологема гармоничной личности – человека, который совмещает в своей деятельности продуктивный профессиональный труд с богатым духовным развитием98.
Идея таких программ основывалась на том, что артисты на сцене (герои программы) не особо отличаются от зрителей в зале (а также и от телезрителей), ни внешне (предельно простые и скромные наряды, сдержанная манера поведения), ни по социальному статусу (простые рабочие предприятий из разных городов страны). Именно человеческая типичность героев утверждалась в качестве одной из главных причин их показа по телевидению. На глазах у телезрителей должен был рождаться образ обыкновенного необыкновенного советского человека – скромного труженика с выдающимся творческим потенциалом99.
Столь целомудренное поведение героев программы «Алло, мы ищем таланты!» во многом объясняется и статусом самой эстрады в те времена. Советская эстрада 1960–1970‐х годов, в отличие от современного шоу-бизнеса, отнюдь не чувствовала себя хозяйкой положения, привилегированным законодателем ценностей и моделей поведения. Она обитала как бы на краю более важных социальных процессов – не трудилась сама, но прославляла труд; не влияла на политику, но была насквозь патриотична. Даже на всецело своей территории личных чувств и переживаний популярная музыка и ее герои были предельно сдержанны, деликатны и по-хорошему серьезны. Не было характерной для сегодняшнего дня игры на
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
1
Барт Р. От произведения к тексту // Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика / Пер. с фр. Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. М.: Прогресс, 1989. С. 416–417.
2
Подробнее см.: Шенталь А. Преданная революция, или Девяностых не было // Colta. 27.01.2017.
3
Подробнее см.: Журкова Д. А. Никаких больше вечеринок: русскоязычная поп-музыка в условиях самоизоляции // Искусство в контексте пандемии: медиатизация и дискурс катастрофизма. М.: ГИИ, 2020. С. 533–588.
4
Обо всем этом написана обстоятельная монография Юлии Стракович «Цифролюция. Что случилось с музыкой в XXI веке». М.: ИД «Классика – XXI», 2014.
5
Оригинальное название композиции – «Прощальное письмо».
6
Чередниченко Т. В. Между «Брежневым» и «Пугачевой». Типология советской массовой культуры. М.: РИК «Культура», 1993. С. 5.
7
Popular music // The New Grove Dictionary of Music and Musicians. Second edition / Ed. S. Sadie. Oxford University Press, 2001. Vol. 20. P. 128.
8
Lamb B. What Is Pop Music? The Definition from the 1950s to Today. Прямой доступ по ссылке на данный момент заблокирован.
9
Сохор А. О массовой музыке // Вопросы теории и эстетики музыки. 1973. № 13. С. 4.
10
На сегодняшний день, например, уже никого не смущают словосочетания «популярная классическая музыка» или «классика джаза».
11
Зильбербрандт М. И. Песня на эстраде // Русская советская эстрада, 1946–1977: Очерки истории / Отв. ред. Е. Д. Уварова. М.: Искусство, 1976. С. 204–239.
12
Смирнова Н. И. Песня на эстраде // Русская советская эстрада. С. 237.
13
Анастасьев А. Н. Эстрадное искусство и его специфика // Там же. С. 6–28.
14
Шестаков Г. Ю. Музыка в буржуазной «массовой культуре»: Критические очерки. М.: Музыка, 1986. С. 5.
15
«Поп-музыка». Взгляды и мнения: Сб. статей / Сост. Э. Фрадкина. Л.: Сов. композитор, 1977. С. 79.
16
Набок И. Идеологическая функция музыки и современная буржуазная культура // Кризис буржуазной культуры и музыка: Сб. статей. Л.: Музыка, 1983. С. 31.
17
Например, Сохор выделял три вида массовой музыкальной культуры, а именно: 1) «масскульт» (или «потребительская» музыка, пропагандирующая капиталистический образ жизни и буржуазные идеалы); 2) демократическая массовая культура (также характерная для западных стран, но содержащая в себе «более или менее развитые социалистические элементы») и, наконец, 3) социалистическая массовая культура (музыка которой «органически соединяет в себе доходчивость, общедоступность, легкость восприятия с богатством, серьезностью, идейной прогрессивностью содержания и высокой художественностью») (Сохор А. Указ. соч. С. 18, 22).
18
Житомирский Д. В. Музыка для миллионов (К методологии вопроса) // «Поп-музыка». Взгляды и мнения: Сб. статей / Сост. Э. Фрадкина. Л.: Сов. композитор, 1977. С. 33.
19
Сохор А. Указ. соч. С. 7.
20
См.: Tagg P. Analyzing Popular Music: Theory, Method and Practice // Reading pop: Approaches to textual analysis in popular music / Ed. R. Middleton. Oxford University Press, 2000. Р. 78–79.
21
Сохор А. Русская советская песня. Л.: Сов. композитор, 1959.
22
Зак В. И. О мелодике массовой песни. Опыт анализа. М.: Сов. композитор, 1979.
23
Васина-Гроссман В. А. Музыка и поэтическое слово. Ч. 1. Ритмика; Ч. 2. Интонация; Ч. 3. Композиция. М.: Музыка, 1972, 1978.
24
Корев Ю. С. Советская массовая песня. М.: Музфонд СССР, 1956; Бочаров А. Г. Советская массовая песня. М.: Сов. писатель, 1956; Томпакова О. М. Русская народная и советская массовая песня. ВЦСПС Профиздат, 1966; Васина В. А. Романс и песня // Очерки советского музыкального творчества. 1947. Коллективная монография Т. 1. С. 211–234; Нестьев И. В. И песня, и симфония. Листая летопись советской музыки. М.: Молодая гвардия, 1964; Нестьев И. В. Звезды русской эстрады. М.: Сов. композитор, 1970; Матутите Е. А. Песня и время (о советской массовой песне). М.: Знание, 1977; Матутите Е. А. Советская массовая песня 70–80‐х годов. М.: Знание, 1982; статьи М. И. Зильбербрандт и Н. И. Смирновой в: Русская советская эстрада. Очерки истории: В 3 т. М.: Искусство, 1976–1981.
25
См.: Нестьев И. В. Массовая песня // Очерки советского музыкального творчества. 1947. Т. 1. С. 235–276.
26
Вот одно из подобных суждений: «Много места в песенном быту фронта заняли сентиментальные эстрадные песенки, интимно-романсного либо джазового склада, воспевающие будни окопного быта или образы рядовых воинов („Темная ночь“, „Случайный вальс“, „Давай закурим“, „Мишка-одессит“). Но эти „фронтовые шлягеры“ быстро отцветали, не оставив глубокого и прочного следа в песенном репертуаре народа» (Нестьев И. Советская массовая песня. М.; Л.: Гос. муз. изд-во, 1946. С. 18).
27
Алексеева Л. Н. Поэтический мир современной песенной лирики. М., 1983. С. 7.
28
См., например: «Поп-музыка». Взгляды и мнения: Сб. статей / Сост. Э. Фрадкина. Л.: Сов. композитор, 1977.
29
См., например: Кризис буржуазной культуры и музыка: Сб. статей / Под ред. Л. Н. Раабена, вып. 1–5, 1972–1983; Чередниченко Т. В. Кризис общества – кризис искусства: Музыкальный «авангард» и поп-музыка в системе буржуазной идеологии. М.: Музыка, 1985; Шестаков Г. Ю. Музыка в буржуазной «массовой культуре»: Критические очерки. М.: Музыка, 1986.
30
См., например, Шнеерсон Г. Американская песня. М.: Сов. композитор, 1977.
31
Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось: Последнее советское поколение. М.: Новое литературное обозрение, 2014. См., в частности, главу «Воображаемый Запад». С. 311–403.
32
См., например, следующие исследования: Шнеерсон Г. Музыка в действии // Статьи о современной зарубежной музыке, очерки, воспоминания. М.: Сов. композитор, 1974. С. 64–86 (впервые статья была опубликована в журнале: Советская музыка. 1972. № 4); Сущенко М. В. Некоторые проблемы социологического изучения популярной музыки в США // Критика современной буржуазной социологии искусства. М.: Наука, 1978. С. 239–271; Шестаков Г. Ю. Указ. соч.; Чередниченко Т. В. Кризис общества – кризис искусства: Музыкальный «авангард» и поп-музыка в системе буржуазной идеологии. М.: Музыка, 1985.
33
Шестаков Г. Ю. Указ. соч. С. 23–28.
34
Набок И. Указ. соч. С. 32.
35
В 1946 году В. Д. Конен защитила докторскую диссертацию, которая в дальнейшем легла в основу ее книги «Пути американской музыки. Очерки по истории музыкальной культуры США». Первое издание состоялось в 1961‐м, а два последующих переиздания в 1965 и 1977 годах.
36
Конен В. Д. Рождение джаза. М.: Сов. композитор, 1984.
37
Конен В. Д. Блюзы и ХX век. М.: Музыка, 1980.
38
В частности, упор на классическую музыку прослеживается в ряде следующих работ: Григорьянц Н. Н. На экране – музыка (Из опыта работы редактора). М., 1967; Дворниченко О. И. Музыка как элемент экранного синтеза: Автореф. дис. … канд. искусствоведения. М., 1975; Музыка и телевидение: Сб. В. 1. М.: Сов. композитор, 1978.
39
Телевизионная эстрада / Отв. ред. Ю. Богомолов и Ан. Вартанов. М.: Искусство, 1981.
40
Особенно ярко и убедительно в ее защиту высказывается Валентин Михалкович. См.: Михалкович В. Развлекательные передачи ТВ и «эффект эксцентричности» // Телевизионная эстрада. М.: Искусство, 1981. С. 53–70.
41
См., в частности: Сапонов М. А. Менестрели. Очерки музыкальной культуры западного Средневековья. М.: ПРЕСТ, 1996; Дуков Е. В. Концерт в истории западноевропейской культуры. М., 1999.
42
Цукер А. И рок, и симфония. М.: Композитор, 1993.
43
Сыров В. Н. Стилевые метаморфозы рока, или Путь к «третьей» музыке. Н. Новгород: Изд-во Нижегород. ун-та, 1997.
44
Дуков Е. В. Музыкальная пропаганда в СССР: состояние и перспективы. М., 1989; Дуков Е. В. Слушатель в мире музыки с культурно-исторической точки зрения // Вопросы социологии музыки / Ред. Е. В. Дуков. М., 1990. С. 46–99; Дуков Е. В. Апологий развлечения // Музыкальная академия. 1993. № 1. С. 89–92.
45
Это же качество демонстрируют Анатолий Цукер, кандидатская диссертация которого была посвящена творчеству Шостаковича; и Валерий Сыров, защищавший свою кандидатскую диссертацию по симфоническому творчеству Бориса Тищенко.
46
Чередниченко Т. В. Кризис общества – кризис искусства. Музыкальный «авангард» и поп-музыка в системе буржуазной идеологии. М.: Музыка, 1985.
47
Шак Ф. М. Научное осмысление джаза и массовой музыки в СССР: социокультурная составляющая // Искусствоведение в контексте других наук в России и за рубежом: параллели и взаимодействия. Сборник материалов Международной научной конференции 14–19 апреля 2014 года / Ред.-сост. Я. И. Сушкова-Ирина, Г. Р. Консон. М.: Нобель-пресс, 2014. С. 667.
48
Чередниченко Т. В. Между «Брежневым» и «Пугачевой». Типология советской массовой культуры. М.: РИК «Культура», 1993.
49
См., например: Middelton R. Introduction: Locating the Popular music text // Reading pop. Approaches to textual analysis in popular music / Ed. R. Middleton. Oxford University Press, 2000. Р. 10.
50
См., например, книги Олега Феофанова: Феофанов О. А. Тигр в гитаре. М.: Дет. лит., 1969 (2‐е изд. – «Музыка бунта. Очерк о биг-бите», 1975, 3‐е изд. – «Рок-музыка вчера и сегодня», 1978).
51
См., в частности, работы Ларисы Березовчук (Березовчук Л. Проблема аналитического описания произведения в рок-музыке: соотношение текста и контекста // Молодежь и проблемы современной художественной культуры. Л., 1990. С. 29–55) и Татьяны Диденко (Диденко Т. Рок-музыка: на пути к большой форме // Советская музыка. 1987. № 7. С. 23–29).
52
Савицкая Е. А. Принципы стилеобразования в рок-музыке (на материале зарубежного хард- и арт-рока 60–70‐х гг.): Дис. … канд. искусствоведения. М., 1999.
53
Савицкая Е. А. Прогрессив-рок: герои и судьбы. М.: Чехов: Галин А. В., 2015.
54
Наиболее последовательным в воплощении этой концепции является сборник научных трудов «Русская рок-поэзия. Текст и контекст», выходивший с 1998 года под редакцией Юрия Доманского. С 2013 года выпускается как периодический электронный журнал на базе Уральского государственного педагогического университета.
55
Все три обозначенных направления исследований рок-музыки не обходят стороной ее социокультурную составляющую. Первые (особенно публицистично-мемуарные издания) описывают быт той или иной эпохи, в которую творила конкретная группа; вторые – литературоцентричные – сопоставляют соотношение поэтических образов с социальными (политическими и повседневными) реалиями. Наконец, третьи соотносят творчество тех или иных музыкантов с их образованием и принадлежностью к тому или иному общественному классу, что, как бэкграунд, сказывается на их профессиональной самореализации и музыкально-стилистическом почерке.
56
См., например: Григорьева Т. А. Стереотипность шлягера как текста массовой культуры: Дис. … канд. филол. наук. СПб., 2003.
57
Недаром слова рок-песен относят к поэзии и нередко выпускают отдельными сборниками стихов, а в отношении поп-песен такая процедура выглядит чем дальше – тем более абсурдной.
58
См., например: Яковлев Е. Кинофильм и видеоклип: эстетическая оппозиция // Вестник Московского университета. Серия 7 «Философия». 1998. № 4; Кулик И. Обои цвета телевизионного снега // Искусство кино. 2001. № 2; Конфедерат О. В. Клип как модель художественного текста. Русская секвенция в фильме «Чемоданы Тульса Люпера» (2005, режиссер П. Гринуэй) // Вестник Челябинского государственного университета. 2007. № 22. С. 178–181.
