скачать книгу бесплатно
Мадлен встала с кровати, холодный ветер гулял по полу, опять забыли закрыть окно. Босиком она подошла к радио и понизила громкость до минимума.
– Шоу начинается, – сказала она тишине.
В шесть утра субботы Олбрайт была уже на ногах, приведя себя в порядок, она закрылась в своем кабинете. Сев в высокое красное кожаное кресло, она подвинула телефонный аппарат поближе и набрала номер советника президента по национальной безопасности Сэмюеля Бергера. Он долго не отвечал, наконец в трубке она услышала его сонный голос.
– Доброе утро, Сэнди! – поприветствовала его Олбрайт. – Ты уже слышал новости?
– Только проснулся, Мадлен. Что случилось?
– Похоже, что в Косово в этом году, – она довольно хмыкнула, – ранняя весна.
– Я свяжусь с Кларком, – сразу проснувшись, ответил Сэнди и повесил трубку.
– Конечно, свяжись, друг мой, обязательно…
Потом она позвонила своему помощнику и попросила организовать экстренное собрание, на котором должны были присутствовать лишь она, ее заместитель Строуб Тэлботт, дипломат Джейми Рубин и директор госдепартамента по политическому планированию Мортон Гальперин.
Когда Олбрайт в девять утра вошла в зал совещаний, ее уже ждали.
– Вот видите, джентльмены, я же вам говорила, что это моя партия и выигрываю здесь я.
– Никто и не сомневался в ваших способностях, – поддержал ее Тэлботт.
– Что ж, – она села во главе стола, – теперь нам нужно расписать чинушам план, где мы свяжем Милошевича по рукам и ногам. Он никогда не согласится на переговоры с албанцами, да нам это и не нужно. И вот пока он не согласится, согласно нашему плану НАТО будет бомбить Сербию.
– Как я понимаю, бомбить мы будем при любом раскладе? – поинтересовался Мортон.
– Правильно понимаешь, – кивнула Мадлен.
– А что ты скажешь миру? – спросил Гальперин. – Мир потребует объяснений.
– …Правду. – Она ухмыльнулась. – Я скажу, что погибшие в Рачаке албанцы заслуживают, чтобы международные инспекторы рассказали об их смерти всему миру. И если сербы откажутся добросовестно участвовать в переговорах, то НАТО принудит их к этому с помощью воздушных ударов. Вот она, справедливость.
Еще два часа контактная группа потратила на придание плану правильной политически выверенной формы.
После обеда Олбрайт сидела одна в своем кабинете, когда зазвонил телефон. Она давно ждала этого звонка.
– Здравствуй, Уильям! Ты, как всегда, был на высоте, удивительные актерские данные, я тебе скажу.
– Спасибо, – сдержанно ответил Уокер. – У меня есть некоторая информация, что министр обороны Коуэн и генерал Шелтон сомневаются в ваших целях. Уэсли также считает, что местное население не поддержит интервенции в виде миротворцев. Навязываемая цель в виде автономии Косова людям непонятна.
– Этих двоих не это заботит, Уилл, они беспокоятся лишь о выделении бюджета на новую войну и о своих жалких жизнях. С Пентагоном я разберусь.
– Тогда приступаю к следующему шагу?
– Да, пусть Милошевич оправдывается, называет убитых террористами и прочими словами, а ты тверди нашу историю.
– Хорошо.
– Все равно мир уже заглотил наживку, теперь дело за малым – заболтать их.
– Что ж, большинство уже на вашей стороне, считают Милошевича главной проблемой.
– Да, пройдет совсем немного времени, Уилл, и сами сербы будут так считать. Правда, будет уже слишком поздно.
Уокер не видел довольного выражения лица Олбрайт.
– Да и ОАК станет легальнее всех, убивая сербов на их же земле…
– Теперь время разного рода переговоров. – Мадлен посмотрела в окно. – Я знаю, что Милошевич ни за что не подпишет ни одну бумагу с нами, но сделай так, чтобы все подписали албанцы.
– Я понял вас, мадам. В ОАК сплошные споры и несогласие по всем пунктам, но и это поправимо. Я все устрою, – успокоил Олбрайт Уокер. – К марту они согласятся со всем.
– Вот и славно.
Вашингтон, 21 марта 1999 года
День был в самом разгаре, в Госдепе США кипела работа. Телефоны не умолкали ни на секунду, в каждой комнате шло какое-то совещание. Мадлен Олбрайт была в своем кабинете одна, помощник был отправлен по очередному поручению. Она подвинула красное кресло к окну и, устроившись поудобней в нем, попивала крепкий черный кофе с одной едва размешанной ложкой сахара. В голове она прокручивала события последних месяцев и не могла собой не гордиться.
– Еще одна победа, Мадлен, – сказала она, сделав глоток кофе. – Еще чуть-чуть, и сровняем эту чертову страну с землей. Какой же все-таки был хороший план. – Она улыбнулась.
Вдруг, постучавшись, в кабинет вошел ее помощник Тэлботт. Войдя в кабинет, он снова невольно посмотрел на большой фотопортрет, где Олбрайт и Хилари Клинтон стоят в туалетной комнате и о чем-то непринужденно беседуют. Под фотографией было подписано самой Клинтон: «Мадлен, которая бесстрашно ведет нас туда, куда другие побоялись бы ступить. С огромной гордостью и нежностью от твоей подружки по комнате для девочек».
– Милошевич дал ответ совету НАТО, – доложил он наконец, оторвавшись от портрета, который никогда ему не нравился.
– Неужели? – улыбнулась она. – И что же он там пишет?
– Если вкратце, то он пишет, что нам должно быть стыдно за то, что мы вмешиваемся во внутренние дела суверенного государства.
– Ха! В этом мире есть только одно государство, которое имеет право делать все, что считает нужным, и это США.
– Да, даже если он согласился бы, мы все равно разбомбили бы его к чертовой матери, – пожал Тэлботт узкими плечиками.
– И то верно. – Они улыбнулись друг другу. – Осталось дождаться, пока Холбрук покинет Белград, и тогда начнется удивительное и зрелищное представление. Ты когда-нибудь видел ковровые бомбардировки в прямом эфире? – Помощник мотнул головой. – Весь мир прилипнет к экранам телевизоров, все будут наблюдать за нашим триумфом. А репортеры будут кричать изо всех сил, что вот она, демократия, творит справедливость и освобождает страну от тирана… – сказала Мадлен мечтательно.
Вашингтон, 23 марта 1999 года
Госсекретарь Олбрайт вернулась домой глубокой ночью. Несмотря на усталость, желания спать не было. Такого перевозбуждения она давно не испытывала, чувствовала себя ребенком в рождественскую ночь. Войдя в гостиную, Мадлен тут же включила телевизор, ее интересовали только новости с другой стороны света и их правильное освещение в СМИ. Переодевшись в домашнюю одежду, взобравшись с ногами на диван и укрывшись пледом, она жадно вслушивалась в каждый репортаж.
После полуночи зазвонил телефон.
– Доброй ночи, Мадлен, – тихим и немного взволнованным голосом сказал Билл Клинтон.
– И тебе, Билл, доброй.
– Скажи мне, ты уверена, что мы делаем все правильно?
– Уверена, – твердо ответила Олбрайт.
– Это все не скоро закончится, и наверняка будут последствия…
– Что бы там ни притаилось впереди, Билл, мы с этим справимся. Кроме того, это еще и отличная возможность устранить Россию с Балкан, ослабить и без того почти дохлого медведя.
– И то верно.
– Мы просто избавляем мир от еще одного тирана и показываем ему, кто здесь главный.
– Да… думаю, мы все правильно делаем, – помолчав немного, согласился президент Клинтон. – Я уже связался с Хавьером, тот отдаст приказ Кларку начать операцию сразу, как только самолет Холбрука будет в безопасности.
– Отлично, – кивнула Мадлен, выключая телевизор: все самое интересное покажут завтра. – Спокойной ночи, Билл. – Она повесила трубку. В тишине и темноте она еще долго сидела неподвижно, будто боясь спугнуть удачу, которую она поймала за хвост. И только холодный свет уличных фонарей струился через окна ее дома, пытаясь лучами дотянуться до ее холодного и безжалостного сердца…
Приштина, 23 марта 1999 года
Милош не собирался задерживаться в больнице, хотя на этом и настаивали врачи. После того как Радко рассказал ему об увиденном в Рачаке, сидеть сложа руки было нельзя. Друг встретил его на машине на выходе из больницы.
– Плохи дела, да? – спросил Радко у друга.
– Опять война, – сказал Милош, сев в машину. – И уже ничего не изменить.
– Что будем делать?
– Я вернусь в Обилич, нужно увести семью оттуда.
– Куда?
– Подальше отсюда, туда, где нечего бомбить.
– А потом что делать? – не унимался Радко.
– Потом, брат, придется снова умирать за Косово, которое будут выдирать из наших тел. – Лазарь молча сосредоточенно смотрел вперед. Одному Богу было известно, что за мысли носились сейчас в его голове. – Поехали домой.
Ночью следующего дня Югославия погрузилась во тьму, и в огне уже не было видно синего неба, которое всегда дарило надежду на спасение.
А для сербов давно не тайна, что война эта началась именно с приездом Уильяма Уокера в Косово. И каждый, кто помнит, хотел бы плюнуть на его могилу…
Глава IV
Мария Лазарь не спеша подошла к расположившемуся на кожаной кушетке Кристоферу Мерфи и села в кресло у изголовья. В руках она сжимала часы на цепочке, выполненные под старину. Отчего-то доктору Зеву нравилось использовать именно такие атрибуты в своей работе. Он полагал, что они придают ему больше таинственности.
– Знаете, Мария, никогда раньше не находился под гипнозом, – улыбнулся Мерфи, явно нервничая перед чем-то неизвестным. – Это ведь не больно?
– Конечно, нет, – успокоила его Мария. – Вы же это делаете для себя, для облегчения ваших же мучений.
– Расскажите мне про процедуру, Мария. Как она будет проходить?
Лазарь не спеша начала рассказывать. Крис заметил, что голос помощницы Зева немного изменился, стал тише и поменял тональность. Чем больше он вслушивался, тем больше ему казалось, что ее голос заполняет его голову.
Она замолчала, будто собираясь с духом, сжала часы в кулак и поднялась с кресла.
– Начнем, пожалуй. – Лазарь небрежно бросила часы на кресло и села на кушетку. Мерфи удивленно посмотрел на нее. – Не бойтесь, мистер Кристофер Мерфи, вы все равно ничего не вспомните. – Она сидела боком, он мог видеть только ее профиль.
– Я вас не понимаю, – мотнул он головой, напрягаясь всем телом, будто почуяв что-то неладное.
– Боишься? – Она хмыкнула и передернула плечами, затем повернулась к нему лицом, поднося руки к его голове. Мерфи впился глазами в ее глаза, смотрел в них как завороженный.
– Но как такое возможно? – только и успел он спросить, прежде чем Мария взяла его голову руками и заставила его смотреть ей в глаза.
– …Тебя больше нет, Кристофер Мерфи, есть только мой голос… – сделав небольшую паузу, прошептала Мария, пристально, не моргая глядя ему в глаза.
Гэбриэл Зев вышел из полицейского участка со своим племянником. Зев был в крайне плохом настроении, разговаривать с парнем не было никакого желания. Вместе они дошли до машины.
– Домой я тебя, Питер, не повезу. Добирайся сам. Отцу я, конечно, ничего не скажу, у него и так сердце слабое, но ты бы уже взялся за ум и перестал бы свои комплексы всей семье демонстрировать.
– Может, дядя, это не комплексы, а я, который просто вас всех не устраивает? – буркнул двадцатилетний племянничек.
– О! Я тоже был бунтарем в твоем возрасте, но это не стоило моим родным ни копейки. Знаешь, что я тебе скажу, Питер, хочешь нарушать закон – пожалуйста, только никогда не забывай о последствиях. Более того, знание закона позволит тебе обходить его. Понял? – подмигнул парню доктор Зев. – А для этого нужно сначала хорошо учиться в своем дорогущем университете.
– Ладно… подумаю, – махнул рукой Питер.
– Подумай, подумай, если есть чем. – Гэбриэл посмотрел на часы: прошло уже сорок минут с момента, как он покинул офис. – Так, все. Мне пора ехать! – Он махнул рукой и сел в машину.
Еще через пятнадцать минут он был в офисе. Когда он вошел в свой кабинет, Мария была на кухне и заваривала чай.
– А вот и я! – снимая пальто, сказал Зев, посмотрев на кушетку. Мерфи сидел на ней и попивал кофе.
– Удивительная пунктуальность, доктор! – улыбнулся ему Кристофер. – А мы вот только закончили.
– Как все прошло? – Зев сел в кресло рядом с гостем. – Как колено?
– Вы не поверите, но пока ощущения, что как новое. Спасибо Марии.
Лазарь вернулась в комнату и подала чашку чая Гэбриэлу.
– Спасибо, дорогая. – Он придвинулся чуть ближе к Крису. – Что ж, для закрепления эффекта, думаю, тебе стоит посетить нас еще раз.
– Разумеется! – охотно согласился Мерфи, глядя на Марию. – К сожалению, мне пора идти, встреча с Уильямом.
– Да-да, – закивал Зев, – Уокер не любит, когда опаздывают. Да, и советую начистить ботинки перед визитом.
– И где только я умудрился?! – черные туфли Мерфи были все в пыли. – Да, конечно, все сделаю. Мой секретарь свяжется с вами по поводу оплаты и следующего сеанса. – Лазарь забрала чашку у пациента, с немного натянутой улыбкой глядя на него.
– Будем ждать. – Гэбриэл поднялся с кресла и пожал руку гостю. – Передавай привет Уильяму!
– Обязательно!
– Хорошего тебе дня, Крис, – улыбнулась Мария.
Спустя пять минут машина Мерфи отъехала от офиса доктора Зева. Гэбриэл проводил машину взглядом.
