скачать книгу бесплатно
Вдвоем они вышли на улицу и подошли к автобусной остановке. Тогай посмотрел на часы.
– Куда нам ехать? – спросила Мария, усаживаясь на скамейку. – Может, проще поймать такси?
– Клуб конспирологов не ловит такси, – хмыкнул индеец. – Тут недалеко, за мостом сразу.
– А-а, – протянула девушка, – удобно. Пешком дойти не проще?
– Не-а, – в тон ей ответил мужчина. – Вот и наш транспорт.
Они сели в полупустой автобус. Мария села у окна, перед ней сел Тогай.
– На третьей выходим.
– Как скажешь, – пожала она плечами.
Через пять минут они пересекли мост и вышли на остановке «Андерклиф-авеню». Погода ухудшалась, и сильные порывы ветра с реки пробирали до самых костей. Тогай сильней кутался в свой оранжевый шарф и глубже прятал руки в карманы вельветовых брюк, пытаясь хоть как-то согреться. Выйдя на нужной остановке, они пошли вниз по улице, вдоль набережной реки Гарлем. Шли они молча.
– Куда мы идем? – наконец поинтересовалась Мария.
– К другу, сказал же.
– Куда конкретно?
– Тут рядом есть компьютерный клуб «Пересмешник», очень своеобразное подпольное заведение.
– Не вижу рекламы и прочей атрибутики. Наверное, очень популярный клуб, – фыркнула Лазарь.
– Смотря среди кого, – пожал плечами индеец. – Мексиканцам там нравится.
– Чудно, будем трескать бурритас и запивать текилой.
– Я смотрю, ты в ударе. – Он недовольно посмотрел на нее через плечо. – Шутишь много сегодня.
– Радуйся, что шучу. Иначе ты бы плакал.
Через несколько минут сквозь холод и ветер они подошли к одиноко стоящему у подножия холма двухэтажному дому. Когда-то он был белый, но несколько пожаров сделали свое дело, и он до самой крыши покрылся копотью. Окно на первом этаже было защищено решеткой, хотя стекло и так уже было разбито. Над окном сияла вывеска на испанском, мигающая розовым и зеленым цветами: «Компьютерный клуб – интернет для своих». У тяжелой железной двери, изрисованной граффити, толпилась группа молодых парней, латиносов. Они что-то бурно обсуждали, хотя больше это было похоже на выяснение отношений. Музыка из клуба лилась рекой, и тяжелые биты выдавали киберпанковскую депрессию, закравшуюся в души мексиканских интернетоманов.
Мария отметила большое количество мусора у дома, помимо фантиков и алюминиевых банок встречались и использованные шприцы. Лазарь недовольно покачала головой. Потом где-то за домом послышались выстрелы. Тогай замер.
– Не стой так, пристрелят, – хмыкнула девушка, хлопая его по плечу.
– Тут последнее время часто разборки бывают.
– Тебе-то не привыкать, – она ему подмигнула, намекая на недавний инцидент.
– Ха-ха. Очень смешно. Да.
Тогай открыл перед ней дверь, пропуская вперед. Из помещения хлынул теплый воздух, перемешанный с застоявшимся запахом табака и энергетических напитков. Они вошли внутрь, и дверь захлопнулась. Справа от входа был узкий коридорчик, который вел в миниатюрную кухню, где хозяйничала женщина средних лет. Она что-то проворчала по-испански, увидев новых посетителей.
– Но такос тудэй! Но! Бурритас дэй! – махнула она. Акцент у нее был забавный.
– Мы в клуб. – Тогай кивнул в сторону лестницы.
– Гарсия! – крикнула она громко. – Клиенты!
Перед ними была старая лестница, пережившая пожар, а может, даже не один. Мария поднималась следом за новым товарищем и пальцами касалась шершавой стены – холодной, но на удивление не грязной. Лестница упиралась в дверь комнаты. Рядом с ней сидел на корточках мужчина и задумчиво курил сигару. Он лениво посмотрел на гостей, но тут же потерял к ним всякий интерес. Слева в коридоре тоже были люди, но все они были поглощены друг другом.
– Нам сюда, – рукой указал путь индеец.
Они повернули направо и пошли в конец коридора. Комната под номером четыре была открыта. Внутри стояли два ряда стареньких столов с компьютерами прошлого века, издававшими очень много шума. В полутьме практически ничего не было видно, и голубые мониторы служили маяками. Всего Мария насчитала шесть компьютеров. За двумя из них сидели люди в наушниках. Один с кем-то болтал по скайпу, второй задумчиво рассматривал сайт с газонокосилками.
– Побудь тут, я его позову.
Тогай направился в конец комнаты, где за черной плотной занавеской была еще одна дверь. Мария осматривалась по сторонам. На стене за ее спиной были следы от пуль. Будто автоматная очередь прошлась по ней.
– Какое дружелюбное местечко, – вслух сказала она.
Лазарь направилась к открытому окну, а верней, к тому, что им когда-то было. Ни рамы, ни стекол, просто дыра в стене. Чем ближе она подходила, тем отчетливей слышала, как кто-то там внизу ругается с кем-то. Под ее ногами жалобно скрипели половицы. Подходить туда явно было опасно.
– Эй! Отойди от окна! – снял наушники один из мексиканцев. – Быстро отойди! – на его лице читалась паника и страх. – Убьют же!!!
Лазарь слышала шум борьбы на улице и грохот перевернутых мусорных баков, а потом снова прозвучал выстрел. Мария не могла отказать своему любопытству и выглянула наружу, в эту же секунду прозвучал еще один выстрел. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от Лазарь и впилась в потолок. Девушка улыбнулась.
– Ми-мо, – шепотом ответила она, глядя на стрелка, замершего на месте.
Не успела она сделать шаг назад, как стальные жалюзи стали опускаться, закрывая окно. Рядом с ней стоял незнакомый мексиканец и удерживал черную кнопку на стене. Он был чуть ниже Марии, коротко стриженые черные волосы, белоснежная улыбка до ушей и сияющие темные глаза. Складывалось впечатление, что он был чертовски рад ее видеть.
– У нас тут иногда стреляют, и лучше бы, чтобы свидетелей не было, – снова улыбнулся он и виновато поднял плечи и развел руками.
– Учту, – губами улыбнулась девушка. За спиной мексиканца появился Тогай. – Это он, тот самый друг? – Индеец кивнул.
– Привет! Я Эвис Гарсия. – Он протянул ей руку.
– Эвис? – переспросила Лазарь.
– Да, как Элвис, только без «л», – просиял Гарсия.
– Без «л» – то оно, конечно, круче, – закивала девушка, пожимая ему руку.
– Ну, пойдем в мою каморку!
За второй дверью была довольно просторная комната, но безумно захламленная. Среди десятков картонных коробок, набитых вещами, техникой, старыми газетами, журналами и каким-то мусором, можно было скорей потерять себя, чем найти что-то нужное. За коробками, служившими ширмой, скрывался маленький письменный стол, заставленный ноутбуками, планшетами и телефонами. Из выдвижных шкафов вываливались бумаги и записки.
– Это не краденое, – проследил взгляд девушки Гарсия. – Честным трудом заработанное.
– Мне все равно, – ответила Мария, продолжая осматриваться по сторонам.
– Итак, – Тогай сел в кресло у стола, – вот мы все и в сборе.
– И за что борешься ты? – спросила Эвиса Лазарь.
– В смысле? – удивился Гарсия, направляясь к маленькому холодильнику и доставая бутылочку фанты.
– Тогай вот за Америку, которую у него отняли, а ты за что? – индеец недовольно закатил глаза.
– Ах, это! Ну, я еще не определился. – Он сделал глоток. – Просто потому что это правильно. Не должны несколько человек решать судьбы мира. Каждой стране – свое. Я так думаю.
– Логично, – кивнула Мария. – А чем ты занимаешься? Ладно Тогай, он многостаночник, а ты чем живешь? – девушка остановилась напротив одной коробки и достала из нее первый попавшийся журнал. – Интересуешься политикой, смотрю. – Она улыбнулась, в ее голосе было по-прежнему много скепсиса и сарказма.
– А как иначе, – пожал он плечами, – если ты ими не интересуешься, то они будут интересоваться тобой. Я программист, как это ни странно. Этим и живу. Найти работу в сети нетрудно.
– Он скромничает, – улыбнулся индеец, – он гений, и его талант нарасхват.
В комнате вновь повисла тишина, и Лазарь продолжила осматриваться. Вдруг ее внимание привлекла плохо заметная темная занавеска на стене. Заметив, куда она смотрит, Гарсия подошел к стене и отодвинул штору. Мария замерла на месте в изумлении. Вся стена комнаты, скрывавшаяся за шторой, шесть метров в ширину и три в высоту, была обклеена фотографиями, выписками и вырезками, какими-то схемами. От одних людей тянулись красные нити к другим. Перед Марией предстало гигантских размеров генеалогическое древо неизвестно кого. Некоторые участки стены были занавешены отдельными кусками рваной ткани.
– Впечатляет, да? – с гордостью спросил Эвис. – Я над этой стеной лет пять тружусь, еще, правда, остаются белые пятна. – Он почесал в затылке.
– Здесь столько имен – это все цели? – спросила Лазарь, указывая на стену, которую нельзя было объять одним взглядом.
– Ну, в общем, да, – развел руками Гарсия, – правда, всех необязательно. – Он хмыкнул. – Многие из них – лишь пешки, шестерки, которые мало на что способны в одиночку. Достаточно убрать верхушку. – Он указал пальцем на прикрытую часть стены. – Правда, к ней просто так не подберешься. – Он посмотрел на Тогая.
Мария переводила взгляд с одной фотографии на другую. Некоторые были связаны между собой, другие нет. Но от всех них шли толстые красные линии к кому-то под занавесом. Она сделала шаг ближе и отодвинула занавеску. За ней скрывался овал, олицетворяющий стол, за которым сидели девять человек, к которым тянулись нити со всей стены. А нити от восьми сходились над одним человеком, по мнению создателя схемы, контролировавшим всех и вся.
– Тут еще хватает неточностей, где какая контора и за что она отвечает, а так все верно. Проверяли десятки раз, – не без гордости говорил Гарсия, но Мария его практически не слышала. Она продолжала рассматривать старенькие полароидные фотографии, будто ища что-то конкретное.
От одних лиц расходились черные нити по разным континентам и спискам событий по годам. Заметки, висевшие рядом, сообщали о причинах и выгоде для того или иного участника схемы. Многие из этих людей мелькали на страницах газет, во всех телевизорах мира, а некоторых Мария не видела никогда – исполнителей мало кто знал в лицо. Правда, было одно исключение.
На правом нижнем участке стены она увидела фотографию Мадлен Олбрайт с обложки журнала «Тайм» от 1999 года. На ней госсекретарь США была запечатлена в очках, съехавших на нос, с крайне раздраженным выражением лица разговаривающей по спутниковому телефону. Подпись к фото гласила: «Война Олбрайт: за кулисами с госсекретарем в то время, как она идет на победу в Косово». От ее фотографии расходилось несколько нитей. Одна вела к неизвестному Лазарь человеку, а вторая к покойному Уокеру. Фотография была перечеркнута красным крестом. От Уокера лучи расходились по трем направлениям на разные континенты. Два Лазарь не интересовали, но она не могла оторвать взгляда от третьей. Мария протянула к ней руку и аккуратно сняла ее со стены. Она всматривалась в знакомые очертания старинного памятника, стоящего на фоне затянутого серыми тучами неба…
28 июня 1989 года, Косово поле
Радован Обилич вместе со своей внучкой и десятком соседей по селу ехали в автобусе в сторону памятника Газиместана, что на Косовом поле. Сегодня был особенный день, и Радован очень хотел, чтобы его любимая внучка запомнила этот день. Сегодня исполнялось ровно шестьсот лет со дня великой для Сербии битвы.
– Деда, а почему ты не взял Марко, почему только меня? – спросила его внучка. Ее невероятного цвета глаза с восхищением смотрели на Радована, и видно было, что ребенка переполняют эмоции.
– Потому что, милая, только ты сможешь увидеть и понять, – серьезно ответил дедушка.
– Что понять?
– …Суть вещей.
– А что такое суть? – не унималась девочка.
– Придет время, и поймешь. Марко, если ты помнишь, не очень-то хорошо себя вел последнее время. Плохо слушался Анну, да и меня.
– Просто он скучает по маме и папе. – Девочка отвернулась к окну и смотрела на вереницы людей, направлявшихся на поле.
– А ты, Сенка? Не скучаешь?
– Да, скучаю, – кивнула она. – Только, в отличие от Марко, я знаю, что они никогда не вернутся.
– Думаешь, ему нужно сказать правду?
– Нет, – мотнула она головой. – Он ее знает, просто забыл.
– …Ну, может, оно и к лучшему, как думаешь, милая? – Радован приобнял внучку.
– Что это за башня впереди, деда? – сменила тему Сенка.
– Это не башня, синку[3 - Ласковое обращение к внуку, внучке (серб.).], это памятник битве, о которой я тебе рассказывал. Это Газиместан… – Обилич посмотрел на него. – Это Косово поле, Сенка, место, где сошлось войско сербское с войском турецким.
– Тут погиб Милош… – сказала девочка. – А мы пойдем на его могилу?
– Никто не знает, где она.
– Даже ты?
– Даже я, – улыбнулся Обилич.
Когда дед и внучка вышли из автобуса, то увидели заполненное людьми поле. Люди старались пройти ближе к памятнику, все они чего-то ждали. Радован взял внучку на руки.
– Что там видно, Сенка?
– Там трибуна, деда, к ней идет какой-то дядя.
Толпа взорвалась приветствиями и овациями.
– Смотри на него внимательно, что ты видишь?
Девочка устремила свой взгляд на незнакомца.
Слободан Милошевич медленным шагом шел к деревянной трибуне с установленными на ней тремя микрофонами. По пути он вытаскивал из кармана пиджака свернутый листок бумаги. Накануне он наконец-то дописал свою речь. Четыре варианта ушли в корзину, да и пятый ему не особо нравился. Милошевич прокручивал в голове события последних месяцев и прекрасно понимал, что то, что он хочет сказать на самом деле, будет воспринято в штыки. Встав за трибуну, он окинул взглядом Косово поле. Тысячи глаз были устремлены на него, и в каждой паре горел огонек надежды.
– Ему страшно, деда, – сказала Сенка.
– Чего он боится, родная? – удивился Обилич.
– Ему страшно не за себя… за нас всех…
Милошевич развернул листок бумаги и положил его перед собой. Он поприветствовал собравшихся и начал свою речь. Он посматривал на листок и на реакцию людей. Ему не хотелось читать дальше. Вдруг, сделав паузу, он незаметно для всех перевернул листок. Посмотрел на чистую обратную сторону и улыбнулся одними губами неизвестно чему.
– Я хочу вам сказать, товарищи, что вы должны оставаться здесь. – Он услышал довольные возгласы. – Это – ваша земля, это – ваши домашние очаги, ваши поля и сады, это – ваша история! Вы не должны оставлять эту землю только потому, что жизнь здесь трудна, потому, что вы подвергаетесь унижениям. Сербы и черногорцы никогда не пасовали перед трудностями, никогда не отступали в часы сражений. Вы должны оставаться здесь – во имя ваших предков и ваших потомков. Югославия не существует без Косова!
После этих слов Косово поле взорвалось овациями и возгласами: «Косово je Србиjа!» В глазах некоторых стояли слезы. Радован и Сенка молча смотрели и слушали. Девочка все вглядывалась в лицо Слободана и в незнакомые лица вокруг.
– Запомни этот день, Сенка, ибо с него начинается наша борьба.
– Нет, деда, она началась гораздо раньше, – по-взрослому ответила внучка.
