скачать книгу бесплатно
подвинуть им,
Ласковы лица,
Ладони вспотевшие
Едем с карманниками
обнаглевшими
Лазать пытались
2 раза в карман…
В следующий раз
зашкерю капкан.
Зеркало
– …Также учение о литосферных плитах позволяет заглянуть в будущее Земли. Считают, что через миллионы лет Австралия может «уплыть» на север, площадь Средиземного моря сократится, Атлантического и Индийского океанов – увеличится, а Тихого – уменьшится[1 - «География» Душина. 7-й класс.]. Сорокина, записала? – Вера Семёновна перестала расхаживать вдоль зелёной доски и ждала ответа. Взгляд её был направлен на любимый фикус.
– Записала. Индийского – увеличится, а Тихого – уменьшится. Вера Семёновна, а когда это будет?
– А говоришь, записала… – Вера Семёновна снисходительно улыбнулась. – Мы с тобой точно не доживём, Сорокина!
Класс прыснул. Первые парты деликатно хихикали, покрывшись розовым румянцем, на задних же началась вакханалия:
– Завтра начнётся, Сорокина.
– Океан станет глубоким, на!
Буча скрестил пальцы, как в модных клипах, выдвинул подбородок вперёд и начал позировать в фотосессии, организованной соседями по партам.
– Зиновьев, как назывался самый большой материк Земли шестьдесят пять миллионов лет назад? – Вера Семёновна мастерски переключала настроение юной аудитории.
Напыщенный вид Бучи улетучился. Лицо стало задумчивым, выражая активную мозговую деятельность. На средних партах зашептали: «Пангея, Пангея…»
– Не подсказывать, – отрезала Вера Семёновна.
– Пандора! – с довольным видом выдал Буча.
Класс разорвало от смеха.
– Ты чё, парень, Пандора в «Аватаре» же!
Лучший друг и сосед по парте гоготал в голос. Буча смущённо уставился на столешницу парты с электронным учебником.
– Два, – бескомпромиссно изрекла Вера Семёновна. – Ставлю карандашом, Зиновьев, следующий урок начнём с тебя.
Глаза Бучи просили пощады, но он промолчал.
– Итак, записываем домашнее задание. Сорокина, где ты летаешь?
Сорокина не откликнулась.
С самого начала урока ей не давал покоя рассказ Вики из параллели. Вика подбежала на перемене и начала активно зазывать в актовый зал на четвёртый этаж, щебеча скороговоркой:
– Пойдём, пойдём скорее, пока не увезли его, говорят, всё увидишь, а как увидишь, так в обморок упадёшь. Лиза Кепа сегодня ходила со своими этими. Видела бы ты её глаза потом!
– Постой, куда пойдём? – опешила Сорокина. – Куда тянешь-то меня, сейчас перемена уже закончится.
– Да пойдём быстрее, успеем, пять минут ещё есть! Ты чего, не знаешь, что ли? Вся школа знает уже, малолетки даже, наверное, в курсе!
Вика чуть сбавила напор, взяла Сорокину под руку и перешла на быстрый шёпот:
– Зеркала привезли новые!
– Ну?!
– В раздевалках у нас зеркала старые же все, где потрескались, где вообще их нет, хотя явно быть должны, и все толпятся возле охранника с утра, зайти в холл невозможно.
– И?!
– Ну нашей жабе-то надоело каждый день через толпу пробираться, вот и дала распоряжение, чтоб установили новые, где они должны стоять, а старые заменить заодно, вчера и привезли их. Привезли-то вечером, к утру явно поставить не успели бы, а чтоб не разбили мы их с утра, в актовый зал пока занесли, сегодня там не планируется ничего, и расставили по стенам, штук десять по стенам расставили…
– И чего ты?! Зеркал не видела, что ли? Чего кипеж-то подняла?
– А того, что одно зеркало заколдованное! Все говорят…
Вика замолчала и посмотрела Сорокиной прямо в глаза. В глазах у неё бегали огоньки. Сорокина тоже молчала и смотрела на Вику…
– Ты сигарет обкурилась, что ли, с Лизой этой своей?!
На лице у Вики появилась обида.
– Дура ты, говорю, заколдованное. Когда зеркало грузчики несли, один лицом к нему был, сумерки уже наступили, по ступенькам, говорят, несёт, а сам всё туда, в него, смотрит, напарник кричит на него, а тот не реагирует, потом смеяться начал и не прекратит никак. Донесли, поставили, а тот хохочет всё. А в глазах, говорят, ужас. Охранник его угомонить пытался, напарник уговаривал – бесполезно. Так и увезли в итоге на скорой…
– Чё-то байки какие-то ты мне рассказываешь! – Сорокина явно заинтересовалась, но показать это сразу было как-то чересчур.
– Да какие байки, Сорокина? Охранник Лёха был, молодой-то самый, глупый, который, как скорая уехала, всё, говорит, места себе найти не мог потом. Старший их лично ночью приехал. Пошли они вместе выяснять, в чём дело. А начальник их – из бандосов бывших, мне дядя рассказывал. Пошли вдвоём они туда, Лёху трясёт всего, боится он смотреть в зеркало, ночь к тому же, а старший его подтрунивает. Скинул тряпьё с этого зеркала – и за лицо как схватится!!! А Лёха смотрит на него и видит, что седеет тот, на глазах седеет!
Сорокина слушала внимательно, не перебивала и ловила каждое слово. По коже у неё побежали мурашки.
– Лёха-то вроде дурак дураком, а тут сообразил. Как пнёт в бочину старшего своего, тот от зеркала так и отпрянул. Лёха рукой прикрылся, тряпку эту шняжную накинул, только так и смог спасти старшего. Что дальше там, непонятно было, только Лёху заменяют сегодня, а новенький этот Лизе и рассказал всё. – Вика выдохнула, как после стометровки. – Вот.
К Сорокиной вернулся скептицизм:
– Да по ушам он наездил, новенький этот, Лизе твоей! Запал на малолетку, небось, вот и стал с ней лясы точить, а Лиза твоя та шалава ещё, небось, глазки ему строила да жопой вертела перед ним.
– Да что шалава-то, это понятно, не о том щас… – Вика пододвинулась совсем близко и перешла на совсем уж интимный тон. – Только на прошлой перемене ходила она к зеркалу тому. Девчонки, говорят, её отговаривали, а она пошла. Староста же, важная типа. Днём, говорит, нестрашно. Днём только хорошее увидеть можно…
– И чего?
– Светится вся! Неземная как будто! Бабка моя таких блаженными называет. Скромная такая теперь, две перемены уже ходит: всё, говорит, видела, и прошлое… и будущее, и мужа своего… А вокруг неё свет как будто, как ангел прям. Классная их неладное почуяла, родители за ней с работы и приехали… Смотри, смотри! Вот она!
Сорокина развернулась к окну. У крыльца школы припарковался большой внедорожник. Глава семьи спешно открывал дверь в салон, по ступеням спускалась Лизина мама с её портфелем в руках. На верхней ступени крыльца их провожал классный руководитель. Лиза смотрела на небо и улыбалась, Лизу окутывал светящийся ореол.
– Да ла-а-а-а-а-адно! – выдохнула Вика. – Ни ф-ф-фи-и-и-и-и-ига себе!!!
– …СОРОКИНА, ГДЕ ТЫ ЛЕТАЕШЬ?
Вера Семёновна стояла напротив её парты, закрывая своим могучим телом весь обзор.
– ОЙ! Сорвалось с языка, простите, Вера Семённа, что-то я плохо себя чувствую.
– Ну так сходи к медсестре, ты правда сегодня чего-то бледная, как поганка.
– Что, прям сейчас? – Сорокина рассеянно обвела взглядом класс.
– Ну конечно… – снисходительно ответила учитель. – У вас же следующий урок в этом же классе?
– Дэ-э-э-э-э, в этом же, – откликнулись с задних парт.
Сорокина неуверенно встала и под пристальным взором тридцати одноклассников вышла из кабинета.
Коридор был пуст. География проходила на втором этаже старой советской сталинской школы. Четырёхэтажное здание, как и вся архитектура того времени, отличалось высокими потолками, широкими лестничными проёмами и огромными окнами. Солнце заливало своими лучами старый линолеум. Дул сквозняк. Кабинет медсестры находился на третьем этаже соседнего крыла. Если добежать до него с первого, то температура поднимется настолько, что тебя с большой вероятностью отправят домой. Но Сорокина никуда не бежала.
Лёгкие кеды отталкивались от линолеума практически бесшумно.
«Да нет, быть не может, – думала она про себя. – Эта Вика вечно придумает что-нибудь, как вон в тот раз, когда говорила, что у неё тётка с Путиным спала».
Кеды сокращали расстояние до лестницы, шелест одежды отражался от бледных покрашенных стен лёгким эхом…
«Все же знают, что Путин гимнасток молоденьких любит, а тут тётку она свою приплела зачем-то…»
Светлые кеды шагнули на первую ступень лестничного подъёма и устремились к третьему этажу…
«А тут ещё зеркало это придумала какое-то…»
Сердце Сорокиной забилось. Она знала, что глаза её не обманули и она видела какое-то свечение перед тем, как Лиза села в машину.
«Ну так не доказывает это ничего, мало ли, свечение, хм, жар, может, у неё или нам так через окно показалось…»
Лестничные перила были массивными, кеды пересекли площадку третьего этажа и продолжили путь наверх.
Они не успели с Викой обсудить увиденное. Звонок застал их врасплох. Перед тем как побежать в свой класс, Вика отрезала: на следующей перемене идём вместе.
Кеды продолжали устремляться наверх: ширх-ширх-ширх-ширх.
«Да даже если и есть зеркало какое там, мало ли чего этим-то двоим в темноте привидеться могло. Я вон маленькая когда была, по квартире ночью боялась ходить, а в зеркало-то вообще ни-ни».
Четыре ступени осталось, три ступени, две…
«В туалет-то, бывало, боялась ночью сходить, то тут что привидится, то там всколыхнётся, а мама всегда говорила, что это из-за ужастиков американских. Вот года два уже не боюсь ничего, как смотреть их перестала, и кошмары всякие не снятся по ночам…»
Сорокина стояла перед большими дверями с надписью «Актовый зал».
– Ой.
«Снова невольно вырвалось. Я же к медсестре шла».
Коридор четвёртого этажа был очень маленьким. В нём было всего три двери. Одна в кабинет химии, из которого раздавалось равномерное бурчание преподавателя, открытые двери мужского туалета, из которого несло бычками и хлоркой, и двери актового зала, где находилось зеркало.
– Заходи! – раздался радостный голос из чуть приоткрытой двери…
То самое зеркало…
– Заходи, не бойся! – повторил знакомый голос весёлыми нотками.
Сорокина приоткрыла дверь и осмотрелась. Огромной высоты потолок отражал каждое слово. Потёртые ряды алых сидений были пусты. Старые кулисы держали на себе большие разноцветные буквы: «С началом учебного года!»
– Посмотри, как там красиво!..
С ней разговаривала Лиза. Она стояла перед одним из девяти зеркал в бальном платье бирюзового цвета, держа его за края, раскачиваясь по своей оси и что-то негромко напевая:
– Раз-ле-те-лись,
Как цве-ты,
Тво-и луч-ши-е меч-ты…
В зеркале отражалось её счастливое лицо. Она взглянула на Сорокину и подмигнула.
– Лиза, а тебя родители уже обратно привезли?.. – Кеды направились к старой знакомой.
– Ты бы-ла,
И я бы-ла,
Я бы-ла у дья-бо-ла…
– Ли-и-и-иза! – вырвался окрик.
Кеды стремительно приближались к этой танцующей музыкальной шкатулке, и лицо Лизы снова посмотрело на неё в отражении. Огибая пустые сидушки, Сорокина подходила к ней всё ближе…
– Он те-бе По-ка-жет,
Толь-ко дай
Се-бе взгля-нуть…
Сорокина положила руку ей на плечо и остановила гипнотический танец.
– Смотри-и-и-и-и-и-и… – процедила Лиза и положила свою руку поверх.
«Жуть», – подсознательно рифмовалось у Сорокиной в голове. Зеркало начало светиться, а окружающая действительность – затухать. Лизино лицо улыбнулось в отражении, и на нём выступили морщины. Земля уходила из-под ног. Бальное платьице стало казаться обтрёпанным и обветшалым. Кожа начала покрываться старческой сеткой.
Где-то вдалеке прозвенел звонок…
Девичье тело начало сутулиться, а в волосах проступили седые пряди. На зубы лёг налёт желтизны. Кожа одрябла, и тело охватила дрожь.
– Смотри-и-и-и-и… – раздался старческий голос. – Бу-у-у-удь с ни- и-и-им сча-а-а-астлива.
