скачать книгу бесплатно
Фаберже для русской красавицы
Мария Жукова-Гладкова
Однажды муж предложил Наташе выпить вина у камина. Но вечер перестал быть томным, когда он сообщил, что должен жениться на дочери своего делового партнера якобы в интересах бизнеса! Наташа мужественно перенесла развод, и жизнь постепенно начала налаживаться. Но однажды с потолка ее квартиры… закапала кровь – Наташину соседку сверху, стриптизершу Соню, пытались застрелить. Оказывается, Сонина мать недавно вступила в общество потомков русских царей. Они организовали выставку произведений искусства из коллекции Романовых, но часть экспонатов пропала, даже не доехав до России. Невольно втянувшись в расследование этой истории, Наташа с удивлением обнаружила, что бывший муж играет в ней далеко не последнюю роль!
Мария Жукова-Гладкова
Фаберже для русской красавицы
Автор предупреждает, что все герои этого произведения являются вымышленными, а сходство с реальными лицами и событиями – случайно.
Его возвращения в тот вечер явно не ждали. На работе возникли проблемы, да еще и машина сломалась. Он приехал на такси, но попросил высадить его у шлагбаума.
В доме горел свет, перед домом стояла машина.
Что здесь делает этот тип? Или, может, родственничек как раз и устроил диверсию, чтобы он не поехал домой?
Но он поехал, потому что дома лежали документы на линию, и он собирался их изучать. Больше на работе сегодня ничего нельзя было делать. А вот посмотреть документы – можно и подумать, как получить с голландской фирмы-поставщика хорошую компенсацию.
Он прокрался к дому и проник через окно кухни. Женушка сегодня у тестюшки, «папа плохо себя чувствует». Что же здесь делает родственник? Или родственники, во множественном числе?.. Надо же, действительно – во множественном.
Они обустраивали тайник. В его доме. Без его ведома. И еще обсуждали, что в него положат.
– Ну-ну, – прошептал он себе под нос. – Я люблю сервис с доставкой на дом.
Глава 1
Наконец я расставила по местам все вещи в новой квартире – так, как хотелось, так, как удобно мне, и добавила милых безделушек. Но лучше бы ее у меня никогда не было. Лучше бы я никогда не переезжала – сюда или куда-то еще. Но мое желание никого не интересовало. Бывший муж вообще поступил очень благородно, не выбросив жену на улицу.
Он променял меня на бизнес, правда, не на нефтяную скважину, а на компанию, с которой постоянно сотрудничал. У моего – огромный завод по изготовлению строительных материалов, а эти материалы, в частности, поставлялись одной известной строительной компанией, которая активно возводит в нашем городе многоэтажки. У директора той фирмы имелась дочь. Мой заключил с ней деловой брак. Или правильнее будет сказать – с ее отцом.
Возможно, за это я его и любила. За то, что для него дело всегда было превыше всего. За успех. За все, чего он добился. За то, что он относился к тому типу мужчин, которые меняют женщин на строительные компании и нефтяные скважины.
Но среди таких, кто меняет, тоже попадаются разные типы. Я могла бы бесследно исчезнуть. Болот в Ленинградской области, слава богу (или черту?), хватает, как и озер, и рек. Меня могли бы закатать в асфальт, бросить в каком-нибудь подвале. Вариантов множество – в особенности для мужчины, ворочающего миллионами.
И он мог просто дать мне пинка под зад.
Но не дал. Зато купил хорошую трехкомнатную квартиру, оплатил ремонт (вернее, прислал своих мастеров), приобрел мебель, сантехнику, посуду – все до последней мелочи. Конечно, он делал это не сам. Просто отдал распоряжение. Но не сомневаюсь: Некрасов проинспектировал все вплоть до половой тряпки. А я была поставлена перед фактом: вот квартира, в ней можно жить. В самом деле, можно…
Он отдал все мои вещи и драгоценности, которые дарил, сверху добавил еще пять тысяч баксов, а потом сказал на прощание:
– Ты справишься, Наталья. Я уверен: ты не пропадешь. Я за тебя спокоен.
Конечно, я не стану прыгать из окна или резать себе вены, как сделала брошенная жена одного его приятеля, которую как раз променяли на нефтяную скважину. Третья попытка самоубийства у нее оказалась успешной, хотя я не исключаю, что это было уже не самоубийство.
И еще Некрасов был спокоен за себя. Он знал, что я не стану устраивать лежачие забастовки перед его особняком, не буду рваться в его офис. Да я вообще там была всего один раз на какой-то презентации… Я не собиралась доставать его звонками, что-то требовать, в чем-то его убеждать, умолять, унижаться, орошать слезами лужайку перед домом или плитки перед заводом. И Некрасов это знал. Может, поэтому и поступил так благородно.
С моими предшественницами было по-другому. Он просто выгонял их вон – без ничего.
Но, может, он так устроил меня потому, что я никогда у него ничего не требовала? Я любила е г о. Его самого. И он это знал.
И я не отказалась от своей специальности, которая одновременно была и моим любимым занятием. Я шью, очень хорошо шью. И моя прабабушка, и бабушка, и мама были портнихами, замечательными портнихами. И я сама шила столько, сколько себя помню.
Мне не требовались наряды от Валентино, Юдашкина или кого-либо еще из иностранных или наших модельеров. Я была способна смастерить себе любое платье – и вечернее, и домашнее, то, что нравилось и шло именно мне. Одежда делала меня и тех, кому я шила, настолько привлекательными для противоположного пола, что у его представителей тут же возникало желание ее снять. Я шила кое-кому из жен коллег Некрасова, хотя сам Некрасов меня за это ругал. «Для шитья есть портнихи, а ты – моя жена», – говорил он. Но я все равно шила, потому что мне это просто нравится.
А ходить на всякие презентации и улыбаться людям, которые мне неприятны, – не нравится, и я старалась увиливать. И еще мне не нравилось бегать по маникюршам и парикмахерам. Мне скучны разговоры дам, которые ходили по тем же салонам. Более того, и прическу, и маникюр я прекрасно могу сделать себе сама, и ничуть не хуже.
И Некрасов был прав. Я знала, что без работы не останусь. Те же жены его коллег и приятелей в ближайшее время побегут ко мне. Во-первых, я никогда не отличалась болтливостью. Во-вторых, потому, что я, с одной стороны, вроде бы своя (хотя кто может быть своим в стае волков?), а с другой – уже вышла из их круга, но всех знаю. В-третьих, потому, что я прекрасно шью.
И именно так и произошло. Вскоре после моего переезда – недели не прошло! – позвонила Надежда Васильевна, жена одного чиновника из мэрии.
– Наталья, ты можешь мне полностью гардероб обновить? – спросила она. – Я давно мечтала.
– Об обновлении гардероба? – спросила я.
– Об обновлении тобой. Наталья, ты меня, конечно, можешь считать последней дрянью, но я – человек честный, поэтому скажу правду: для меня – и для многих наших общих знакомых – просто счастье, что ты ушла от Некрасова.
«Я ушла от Некрасова?! Неужели Надежда Васильевна не знает, как было дело? Или хотя бы не догадывается? Ведь он уже женился на Лидке! И Надежда Васильевна со своим чиновником явно присутствовала на свадьбе».
В телефонную трубку я промычала что-то неопределенное.
– Да ты знаешь, сколько баб мечтает, чтобы ты им шила?! Мы тебя заказами завалим на несколько лет вперед! Еще помощниц брать придется! Но я – первая! Или уже не первая? Когда к тебе можно приехать?
Надежда Васильевна прибыла в тот же день, осмотрела квартиру, одобрительно кивая, и несколько раз повторила, что я все правильно сделала: Некрасова следовало потрясти, как грушу.
– Мне, Наталья, мой все рассказал. Ну, про то, как у вас с Некрасовым было дело. Они с ним в бане пьянствовали – ну, как обычно, – и твой по пьяному делу поделился, что его никто из предыдущих баб никогда не бросал, а тебе – первой и, наверное, единственной – плевать на все его деньги. Как только он, дурак, с Лидкой согрешил по пьяному делу, ты ему заявила, что не потерпишь подобного. Вот – бог, вот – порог, выбирай. А потом его опять бес попутал. И ты сказала – хватит и не простила. Молодец, Наталья! Это ему хороший щелчок по носу.
Я молчала, не зная, что и сказать. Все было совсем по-другому. Однажды вечером Некрасов предложил посидеть у камина, разлил по бокалам дорогое вино и прямо объявил, что ему нужно заключить брак с Лидкой Красавиной, единственной дочерью его главного покупателя. Таким образом они объединят бизнес. Он что-то там объяснял про получаемую выгоду и огромную пользу такого сотрудничества, но я уже не слушала. Я с трудом сдерживала слезы. Я не ожидала от него подобного… Этого объявления деловым тоном… Со всеми аргументами… Но реветь было нельзя, и бросаться ему в ноги было нельзя. Нельзя было унижаться, в особенности раз этим все равно ничего не добьешься.
С трудом сдерживаясь, я объявила, что завтра же перееду назад к маме. И тут он сказал про квартиру, и про все остальное, и про то, что я могу к нему всегда обратиться за помощью, если мне вдруг что-нибудь понадобится. Я вежливо поблагодарила и, прямо держа спину, отправилась в гостевую спальню. Чего мне стоила эта прямая спина…
После Надежды Васильевны еще две клиентки сказали мне, что «этих козлов надо самим бросать, это им полезно», или что-то в этом роде. Все были уверены, что я сама ушла от Некрасова.
Позвонить или не позвонить? Но что я у него спрошу? Зачем ты запустил такой слух? Ради меня?..
Я не позвонила. Я его вообще ни разу не видела после переезда, конечно, если не считать телевизионного репортажа, в котором говорилось о слиянии двух крупных компаний в результате брака владельца одной и дочери владельца другой… Платье Лидке заказывали в Париже. В одной желтой газетке расписали количество кружев, оборок, складок (немыслимое), длину шлейфа и фаты. Медовый месяц, вернее медовую неделю, так как жениху нужно было возвращаться к работе, молодые провели на Мальдивах.
Я ушла в работу. Заказы сыпались один за другим, пришлось даже маму подключать. Мама заметила, что во всем нужно видеть светлую сторону. Сожительство с Некрасовым обеспечило мне массу платежеспособных клиенток. Мама, кстати, сразу же предупреждала, что долго я с Некрасовым не протяну. Я протянула почти три года.
Теперь мама советовала думать о новом замужестве и искать на этот раз «приличного мужчину», хотя, по-моему, самым «приличным» из всех моих знакомых был как раз Некрасов. Мама напоминала, что мне уже почти тридцать два, каждый месяц на счету (по ее словам), хотя выгляжу я моложе, но все равно… Рынок невест забит более молодыми.
В тот вечер я, как и обычно, шила вместо того, чтобы искать мужа. Квартира у меня трехкомнатная: мастерская, спальня и гостиная (две последние – смежные). Даже не советуясь со мной, Некрасов ее так оборудовал. Он меня хорошо знал.
Я, естественно, сидела в мастерской и вдруг услышала, как что-то капает… Я побежала на кухню. Нет, кран не течет. Да и как может течь кран, который ставили специалисты Некрасова?! В ванной тоже все было в порядке, и вообще в кухне и ванной падение капель не слышалось.
Я вернулась в коридор, подошла к двери мастерской и поняла, что капель у меня в гостиной.
Я зашла туда, включила свет и застыла на месте. С люстры падали темно-красные капли… Я подняла голову на потолок. Там расплывалось пятно.
Мгновение я стояла неподвижно, потом рванула под люстру, поймала на лету одну из капель, лизнула языком, растерла между пальцами.
Кровь. У меня с потолка капает теплая кровь…
Я еще какое-то время соображала, что делать, потом задумалась, кто же живет надо мной, и поняла, что из соседей знаю только одну Варвару Поликарповну с седьмого этажа (у меня шестой), из квартиры в другом конце площадки. С Варварой Поликарповной не познакомиться было невозможно. Это местная справочная служба «09» с расширенным набором услуг и желтая пресса в одном лице. Варвара знает все про всех соседей и является бесценным источником информации. Более того, Варвара Поликарповна известна и в районной, и в городской администрации, депутатам всех мастей, а также чиновникам из Водоканала, Петроэлектросбыта и прочих организаций, которые чем-либо должны обеспечивать жильцов. Конечно, такую соседку иметь хорошо – она умеет добиваться включения отопления или скорого ремонта сетей, но общаться с ней регулярно – тяжелое испытание. Ее слишком много.
Она сама пришла со мной знакомиться. Оказалось, что ей уже многое про меня известно от мастеров, ремонтировавших квартиру. С ними она тоже успела пообщаться. Во время первого посещения она поведала мне про наших соседей и велела не ставить машину на газон. Если есть место во дворе, в заасфальтированных карманах, – можно туда, нет – изволь с другой стороны дома или на платной стоянке.
– Или валерьянкой обольем, – предупредила соседка.
Через некоторое время я узнала от одного автолюбителя, как местные бабки боролись – и успешно – за сохранность газонов. Битва началась в марте, в период бурной кошачьей любви. Машины выли на все голоса на весь район, орали коты, просыпались собаки, граждане не могли сомкнуть глаз несколько ночей. Но… сработало!
В тот день Варвара дала мне еще несколько наставлений относительно проживания в доме, в приказном порядке велела ни в коем случае не отрезать косу (я и не собираюсь) и ушла только через три часа после того, как я неосторожно открыла ей дверь.
Но кто же живет надо мной? Вроде бы она говорила… Зря я тогда слушала вполуха.
Что мне делать?!
Я опять подняла глаза на потолок. Кровь вроде бы капать перестала, но пятно на потолке и застывающая лужица на полу никуда не делись.
А если человека еще можно спасти? Да что я тут стою-то как дура?!
Я накинула на плечи курточку, схватила ключи и рванула на седьмой этаж. Не успела я подняться, как Варварина дверь распахнулась и высунулся ее любопытный нос.
– А-а, это ты, Наташенька! А я уж думала: опять какой-то мужик к Соньке.
Я не нашлась что ответить. Варвара Поликарповна продолжала стрекотать:
– Шляются и шляются. Ну просто проходной двор у себя устроила! Вот что значит в стриптизе работать! И дома ей не успокоиться! Наташа, а ты не хочешь в блондинку перекраситься? Думаю, тебе пойдет. – У Варвары, как я поняла, мысли часто перескакивали с одного на другое.
Я наконец вспомнила, кто живет надо мной, – стриптизерша из какого-то ночного клуба. Варвара Поликарповна о роде занятий молодой соседки узнала от одного из кавказцев, также проживающих в нашем подъезде. Этот восточный бизнесмен, воротила транспортного бизнеса, курировавший теплоходы, которые привозят в наш город экзотические фрукты, увидел Соню у шеста, а потом все набивался в гости. Зачем ходить в ночной клуб, когда шест можно установить прямо в нашем подъезде и не платить за аренду помещения и хозяину? Всем было бы выгодней – и восточному любителю русских стриптизерш, и самой стриптизерше. Товарищ даже процент предлагал Варваре Поликарповне за организацию знакомства, когда соседка во время его десятой попытки попасть к Соньке в квартиру выскочила на лестничную площадку наводить порядок с поганой метлой. Тогда она как раз и выяснила, где Соня реализует свои таланты.
– У меня кровь с потолка капает, – наконец вклинилась я в поток возмущений Варвары Поликарповны, рассказывающей о сегодняшних Сонькиных гостях.
Она мгновенно замолчала.
– Значит, допрыгалась у своего шеста, – выдала соседка и с деловым видом шагнула в направлении Сониной двери. – Пошли посмотрим, что там. А то я у Соньки ни разу еще не была.
«А о том, что человеку требуется помощь, ты не думаешь?» – хотелось спросить мне, но я сдержалась. Не следовало настраивать Варвару против себя, а то кто ее знает… Лучше иметь свидетельницу на своей стороне, причем такую, которую в нашем районном отделении милиции знают все, от начальника до уборщицы, как она сама хвасталась. И лучше будет, если она вызовет милицию… После совместного проживания с Некрасовым я о милиции была вполне определенного мнения. Он мне много чего рассказывал из собственной жизни и из опыта друзей-товарищей, в особенности тех, кому довелось побывать в местах не столь отдаленных.
Варвара Поликарповна тем временем прислушивалась у закрытой двери.
– Позвоните, – предложила я.
Соседка на мое предложение не отреагировала и вместо этого дернула на себя дверь, которая оказалась не заперта. Привстав на цыпочки, я выглянула из-за ее плеча. Варвара была женщиной статной, широкобедрой, любила хорошо покушать и в свои семьдесят лет не то что не сгорбилась, а, наоборот, расправила плечи и ходила, выставив вперед грудь немалого размера. По ее словам, она своей груди по молодости стеснялась, правда, я при всем желании не могла представить стесняющуюся Варвару.
Коридор у Сони был практически пустым, за исключением вешалки и небольшой тумбочки, над которой висело зеркало.
– Эй, Соня, ты дома? – спросила Варвара Поликарповна.
Ответа не последовало. В квартире стояла мертвая тишина, даже часы не тикали.
– Пошли, – сказала Варвара не менее уверенно, чем на площадке, и двинулась вперед. Она заглянула в ванную и туалет, потом в кухню, напичканную разнообразной техникой, включая яйцеварку. По-моему, этот электроприбор можно купить, только если вообще не знаешь, куда деньги девать.
Я везде следовала за Варварой Поликарповной. Из кухни мы вернулись в коридор, и Варвара первой заглянула в комнату, расположенную над моей мастерской. Это была спальня. Теперь нам предстояло войти в комнату, из которой ко мне капала кровь…
Варвара вошла без колебаний и тут же воскликнула:
– Ох ты боже мой!
Практически от входа к центру по паркету тянулся кровавый след. На середине комнаты, под люстрой, на животе лежала девушка. Из-под нее вытекла струйка уже запекшейся крови…
Я не могла больше стоять спокойно и ничего не делать, оттолкнула Варвару и бросилась к девушке в коротеньком шелковом халатике, расшитом попугаями. Так, рука теплая, но это еще ничего не значит – тело остывает долго.
И тут девушка издала легкий стон…
– В «Скорую» звоните! – повернула я голову к Варваре. – Не стойте истуканом!
– Сейчас, – ответила соседка, быстро огляделась, увидела телефонный аппарат на журнальном столике и набрала ноль три, а затем ноль два и еще какой-то семизначный номер, как я вскоре поняла – нашего отделения милиции. Надо отдать должное Варваре – ситуацию она описала по-деловому, без истерик и всхлипываний, и еще попросила какого-то Петю из нашего районного отделения продублировать звонок в «Скорую», чтобы те побыстрее приехали.
А я встала на колени над девушкой и приложила руку к шее – в место, где бился пульс. Пульс был слабый, но был! Она опять застонала.
– Потерпи немного! – прошептала я, хотя она меня, вероятно, не слышала. – Сейчас врач приедет. Чуть-чуть продержись!
На вид я дала бы девушке года двадцать четыре. Роскошные темные волосы крупными локонами ниспадали на плечи, ноги были стройные, длинные и загорелые. Может, ходит в солярий, а может, недавно с курорта. На пальчиках – отличный маникюр, но мозоли на ладонях. От шеста?
Я взяла ее руку в свою – может, так ей будет легче? Длинные пушистые ресницы дрогнули, но глаза так и не открылись.
– Может, ее перевязать? – подала голос Варвара Поликарповна.
– Нет, наверное, лучше не трогать до приезда врачей.
– Наталья, взгляни, куда ее ранили.
– Ее нельзя переворачивать! – закричала я, потом тише добавила: – В бок, наверное.
– Ой, кровищи-то сколько! – воскликнула Варвара. – И куда ж это она, интересно, ползла?
Последний вопрос заставил меня задуматься. Я быстро осмотрелась – и увидела мобильник, валявшийся рядом с телом, но с противоположной от меня стороны. Крошечная трубка лежала рядом с рукой раненой девушки, под столом, накрытым на двоих.
Соня кому-то звонила? Звала на помощь?
– Да, разврат никогда до добра не доводит, – тем временем заметила Варвара Поликарповна и невозмутимо отправилась осматривать третью комнату, смежную с гостиной. – Ишь ты, еще одна спальня! – послышался оттуда Варварин голос. – Наталья, ты не знаешь, зачем одной бабе две спальни? Чтобы двух мужиков одновременно принимать?
Мне хотелось наорать на Варвару, но я сдержалась – хотя бы для того, чтобы не беспокоить несчастную Соню. Ну принимала двух сразу, или трех, или десятерых. Варваре-то какое дело?! Она что, у нее клиентов отбивала? И как можно ходить и осматривать квартиру, когда тут человек умирает?!
Я продолжала говорить Соне теплые слова, хотя, наверное, больше пыталась успокоить себя.
– А-а, тут она, похоже, жила, а в первой спальне клиентов принимала, – прозвучал голос Варвары Поликарповны. Но почему она говорит о Соне в прошедшем времени?!
Слышался звук открываемых шкафов, Варварины комментарии – в основном критические. Ее поражало количество шмоток, их непристойность, количество косметики на туалетном столике, потом она стала рассматривать драгоценности.
