Таверна с изюминкой

Мы поехали дальше. Наконец, мне не надо было скрываться, и я смогла сесть как удобно. Натолкала под себя соломы, привалилась спиной к бортику, расправила спину.

Ехать и смотреть по сторонам было гораздо интереснее чем отдуваться от прелой соломы и бессмысленно таращиться в небо. Я крутила головой по сторонам, наслаждаясь чистым воздухом и видами.

Поле сменилось редколесьем, редколесье – заливной поймой.

Прежде чем перекатить через деревянный мост, Калеб становился, чтобы дать своей кляче напиться. Я тоже не упустила шанса – зашла по колено в реку, хорошенько умылась, а потом, загребая воду горстями, жадно напилась.

После моста мы проехали через березовую рощу, поднялись на пригорок, и с него я увидела первую деревню. Два десятка домов стояли в окружении огородов и пышных садов, чуть в стороне паслось стадо коров.

В этой деревушке мы остановились всего на несколько минут. Телега притормозила возле большого дома, из которого тут же выскочила румяная женщина и забрала одну из корзин, передав за нее горсть монет.

После этого мы отправились дальше. Деревни стали попадаться чаще. Некоторые были прямо у дороги, другие виднелись в стороне, маяча невнятными силуэтами на горизонте.

Потом был поворот, еще одна роща, и мы вернули на широкий тракт, стрелой ведущий к воротам города.

Вот и приехали…

В голове маячили обрывки детских воспоминаний Хлои, и я надеялась, что их будет достаточно, для того чтобы добраться до нужного дома.

Улица Ягодная. Кажется, это где-то в юго-восточной части города…

Однако, дед направился в противоположную сторону, и мне пришлось смириться. Обещала отработать – значит надо отрабатывать.

Мы подъехали к богатому кварталу, но дальше нас не пустили – два бравых стражника остановили, не позволив пересечь белую линию, проведенную краской прямо поверх брусчатки. Чуть дальше из-за красивых резных заборов выглядывали дорогие дома, палисадники пестрели ухоженными клумбами и благоухающими кустами роз. Я аж шею вытянула, пока пыталась рассмотреть подробности, а к деду тем временем подошла женщина с тремя мальчишками-слугами. Один из них проворно заскочил в телегу, едва не наступив мне на ногу, и передал одну корзину тому, кто поджидал на земле. Так же поступил и со второй, после чего шустро спрыгнул на землю.

Отдав товар, старик пересчитал деньги, сунул их в нагрудный карман и развернул клячу в обратном направлении.

– Теперь домой.

Мы прокатили через рыночную площадь, на которой, несмотря на послеобеденное время, все еще бодро шла торговля. Раздавались крики зазывал, проворно сновали разносчики, пахло специями, живностью и еще чем-то сладким.

Уцепившись за бортик, я широко распахнутыми глазами наблюдала за этим рыночным хаосом и не могла поверить, что действительно нахожусь в таком месте.

Магия какая-то!

И кстати, тут наверняка найдется какая-нибудь работенка даже для такой замарашки, как Хлоя.

Однако это все позже. Сначала мне предстояло расплатиться за «такси».

Дом у Калеба был небольшой и такой же хмурый, как он сам. Краска на стенах облупилась, обнажая старые бревна, наличники потрескались, а пыльные окна угрюмо смотрели на этот мир.

– Что смотришь? – недовольно и в тоже время как-то смущенно прокряхтел он, – бабка моя померла две весны назад. Дети уехали, так что порядок поддерживать некому.

– Я все сделаю, – бодро сказала я и принялась за работу.

Пришлось выгрести кучу ненужного барахла, вымести горы грязи из углов и сто раз менять грязную воду в тазу, прежде чем удалось отмыть пол до приличного состояния. Я все-таки отдраила окна, хотя в последнее время этот процесс у меня неизменно вызывал дрожь и приступ страха. Метлой сняла всю паутину под потолком и перемыла посуду.

Мне не терпелось отправиться в свою таверну, поэтому работала я быстро и не покладая рук. И к вечерним сумеркам управилась.

– Хозяин! Принимай работу!

Старик прошелся по дому, въедливо всматриваясь по сторонам и, кажется, остался доволен результатом.

– За булки когда расплатишься?

– Дайте мне несколько дней. Я все сделаю.

– Смотри у меня, – он погрозил мне кулаком, но как-то устало и без азарта, – срок даю до следующей недели. Не принесешь деньги – пеняй на себя.

– Принесу, дедушка, не переживай, – заверила я его и устало спустилась с крыльца.

– Погоди, – внезапно сказал он и исчез в доме, а потом вернулся с двумя крепкими яблоками и куском сушеного мяса, – держи. Все равно у меня нет зубов, чтобы прожевать, а ты тощая такая, что смотреть жалко.

– Спасибо вам, – я с благодарностью приняла скромные дары, еще раз заверила, что непременно рассчитаюсь за съеденные булочки, и отправилась на поиски материной таверны.

Глава 6

– Извините, вы не знаете, где Ягодная улица?

Сначала я пыталась найти матушкину таверну самостоятельно, но быстро заплутала в лабиринте узких мощенных улиц. Тогда я решила спросить дорогу у местных.

Первый прохожий, к которому я обратилась за помощью, при виде меня брезгливо поджал губы и поспешил пройти мимо. Это был статный господин, упитанный и в нарядной тунике, подпоясанной кушаком. Зажиточный купец или ремесленник.

Я поняла, что к таким лучше не соваться. Для них замухрышки, подобные мне, – грязь под ногами, недостойная внимания.

В следующий раз для своих целей я выбрала женщину с добрым лицом, одетую просто, но опрятно. И мне повезло.

Выслушав меня, незнакомка махнула рукой в сторону колокольной башни. Это было одно из самых высоких строений в городе, которое этажа на три возвышалось над остальными зданиями. Желтая луна была нанизана на острый шпиль, венчающий его крышу-конус, как кусочек сыра на шпажку.

– Ступай в ту сторону, девочка. Не заблудишься.

– Спасибо вам огромное, – мне не терпелось отправиться в путь, но я уточнила: – Вы случайно не видели там таверну «Мята и Кориандр»?

А то вдруг детские воспоминания Хлои меня подвели и мне надо искать совсем другую улицу?

– Да, есть там таверна, – кивнула добрая женщина. – Названия, правда, не знаю, но место хорошее. Дом большой, крепкий, с конюшней. Вечером всегда хорошо освещен. И пахнет оттуда вкусно.

Неужели перед смертью матушка оставила в таверне управляющего, чтобы тот заботился о ее семейном деле и не давал тому зачахнуть? Как прекрасно было бы прийти на все готовенькое! Но не наткнуться бы там на кого похлеще гадюки Кэтрин и ее змеенышей.

Я снова повздыхала о потерянных документах и потопала в указанном направлении. Высокая башня с колоколом служила отличным ориентиром. И правда, не заплутаешь.

Было немного жутковато бродить по незнакомому городу в столь поздний час, тем более мой путь освещала только луна да горящие окна домов, а вечерние улицы темнели безлюдными тупиками и поворотами.

К счастью, долго шагать не пришлось. Очередная разбитая дорога вывела меня к небольшой квадратной площади с колодцем в центре. В глаза сразу бросилось добротное двухэтажное здание с широким крыльцом и слуховыми окнами на скатной крыше.

Таверна!

В этом не было никаких сомнений.

Двери дома то и дело распахивались, выпуская наружу веселый смех и звуки дружного пьяного пения, а еще – мужчин, едва стоящий на ногах. Те, шатаясь и падая, двигались в сторону боковой пристройки для лошадей.

Как и говорила добрая женщина, указавшая мне дорогу, это здание было самым ярким на площади. Оно буквально сияло в темноте ночи, озаренное светом многочисленных окон.

Оробевшая, я направилась на этот ослепительный свет, словно бабочка, летящая на огонь. Поднялась по ступенькам крыльца, зацепила взглядом массивную деревянную вывеску над дверью.

И правда «Мята и Кориандр». Значит, я на месте.

Несколько секунд я собиралась с духом, затем вошла внутрь и утонула в шуме голосов, стуке кружек, запахе хмеля, жареного мяса и тушеных овощей.

Как здесь людно!

В огромном помещении яблоку негде было упасть. Куча столов. Между проходами проворно сновали пышногрудые румяные подавальщицы в передниках. Над головой нависали перекрестья деревянных балок и круглые кованые люстры с гнездами для горящих свечей. Со стен пустыми глазами на меня смотрели чучела животных – чьи-то охотничьи трофеи. В углу притаилась лестница на второй этаж. В глубине зала жарко пылал камин, где на вертелах запекалось сразу несколько поросят.

– Извините, могу я поговорить с управляющим? – остановила я одну из шустрых девиц с подносом.

Та окинула меня взглядом с головы до ног и ухмыльнулась с презрительным видом, оценив мое убогое платье:

– Работу че ль ищешь? Такую хозяин к себе не возьмет. Он тощих и нищенок не любит. Ему нравится, когда у бабы есть за что подержаться.

И она с гордостью качнула крутым бедром.

Я мысленно скривилась. Образ управляющего, сложившийся в моей голове после ее слов, мне совсем не понравился. Впрочем, неважно. Этот человек сохранил мое наследство. Теперь главное, чтобы он мне его отдал.

– Нет, я по другому вопросу.

– И по какому же?

– Секрет.

Буду я тут всем о своих планах рассказывать.

Неприятная особа хмыкнула и кивнула в сторону крупного мужчины с гладкой лысиной, обрамленной кустиками седых волос. Он стоял за барной стойкой и разливал по кружкам пенный напиток из бочонка.

– Туда ступай.

И виляя пышной задницей, девица понесла посетителям их заказ. Пьяные бородачи за столом встретили ее появление шумными возгласами и вскинутыми вверх руками.

Стараясь не теряться и не робеть, я обратилась к лысому бармену:

– Здравствуйте, мистер.

Мужичок глянул на меня исподлобья и принялся протирать грязную столешницу таким же грязным полотенцем.

– Работы нет, – буркнул он недовольно, будто опасался, что я начну ему докучать.

– А я и не ищу работу. Меня зовут Хлоя Фалмер. Я дочь покойной Шарлотты Фалмер.

Мужик смотрел на меня, как на дурочку.

– И? – спросил он после небольшой паузы, будто услышал эти имена впервые.

Я растерялась.

– И это моя таверна, – вырвалось у меня. – Она досталась мне в наследство от матери. «Мята и Кориандр». Я ее владелица.

Волосатая рука, протиравшая стойку, замерла. Седые кустистые брови моего собеседника взлетели вверх.

Я напряглась, опасаясь, что сейчас у меня потребуют документы, которые надежно заперты в доме мачехи, и повторится ситуация, как в кабинете градоначальника. Как мне доказать свою личность без нужных бумажек? Неужели весь этот путь я проделала зря?

– Владелица этой таверны, говоришь? – переспросил мужик.

И вдруг в лицо мне полетел его раскатистый смех.

Лысый хохотал, придерживая руками трясущийся живот.

Сбитая с толку его реакцией, я попятилась от стойки.

Ладно бы мужчина попросил показать паспорт, но он просто заржал, как конь.

– Почему вы смеетесь?

– Мята и Кориандр? – мой собеседник смахнул несуществующую слезу, затем подтянул повыше сползающие штаны и кивнул в сторону окна за своей спиной. – Вон – «Мята и Кориандр». А это, – он обвел рукой шумный зал, полный народа, – «Мята и Кардамон». И я здесь хозяин. А ты, малышка, шуруй в свои развалины и владей ими на здоровье.

И он снова загоготал.

Я уставилась на него, хлопая глазами.

«Мята и Кардамон»?

Признаться, я не особо вчитывалась в надпись на вывеске, когда входила сюда. Да вообще не вчитывалась! Зацепила взглядом похожие буквы и отправилась на штурм материнского наследства. А вот как оказалось. Кардамон, а не Кориандр…

В немом оцепенении я обогнула барную стойку и подошла к окну, в которое мне предлагал заглянуть лысый хозяин не моей таверны.

Напротив, через дорогу, стоял тихий угрюмый дом с заколоченными окнами. Первый его этаж был полностью каменный. Второй выглядел интереснее: весь деревянный каркас торчал наружу, покрашенный то ли в черный, то ли в коричневый цвет, а пространство между темными балками и стойками было оштукатурено белым. Если не ошибаюсь, такой стиль в архитектуре назывался фахверковым.

Хозяин «Мяты и Кардамона» потерял ко мне интерес и снова принялся разливать напитки по кружкам, а я поспешила покинуть чужое заведение, вдруг показавшееся мне слишком шумным и враждебным.

«Зато никому не нужны мои документы», – думала я, переходя дорогу.

Вблизи мое наследство выглядело еще более обветшалым, чем издалека. Окна закрыты досками, ступени крыльца расколоты, дверь заперта на ключ. Я тщетно подергала за ручку в форме кольца и решила обойти дом по кругу.

Как же попасть внутрь?

На мое счастье, одно из окошек цокольного этажа было открыто. Похоже, заколотить его не посчитали нужным, ведь проем был крошечный – только кошка и пролезет.

Впрочем, я, девушка тощая, без выдающихся форм и с узкими плечами, вполне могла попытать удачу.

Для начала я заглянула в окошко – темно, ничего не видно. Затем, убедившись, что из деревянной рамы не торчат осколки разбитых стекол, попробовала забраться в дом. Оборвала платье, оцарапала бедра, но таки протиснулась внутрь.

Ура!

Глаза немного привыкли к темноте, и я осмотрелась по сторонам. Меня окружали пустые деревянные полки и стеллажи. Похоже, когда-то это помещение служило кладовой, но все полезное отсюда давным-давно вынесли. В углу белел ворох каких-то старых тряпок.

Я боялась, как бы не оказаться запертой в этой тесной каморке, как в тюрьме, и очень обрадовалась, заметив приоткрытую дверь. За ней клубился мрак, в котором с трудом угадывались убегающие вверх ступени. Мне бы в руки свечу или лампу. Но где их взять?

Поразмыслив немного, я решила ночью никуда не ходить, обождать до утра здесь, а исследовать дом, когда солнечные лучи проникнут сквозь щели в заколоченных окнах и хотя бы как-то осветят заброшенные комнаты. А то споткнусь обо что-нибудь в темноте. Или еще хуже – навернусь с лестницы. И поминай как звали.

Я снова огляделась. Грязно, зато сухо, тепло и безопасно. Ночевать под крышей не то же самое, что под открытым небом. В общем, я утешала себя как могла. Поборов брезгливость, приспособила в качестве постели ком тряпок на полу и привалилась спиной к стене. И тут на меня обрушилась такая чудовищная усталость, что веки опустились сами собой и все неудобства стали не важны.

Утром живот урчал от голода, а кости ломило после сна в неудобной позе. Я потянулась, пытаясь снять напряжение в затекших мышцах. Сквозь маленькое квадратное окошко в мое убежище проникал золотистый свет, а значит, пришло время вставать. Меня ждало море дел. Надо было оценить матушкину таверну и придумать, как снова открыть ее для посетителей.

Кряхтя, будто столетняя старуха, я кое-как поднялась с пола и потопала к лестнице, преодолеть которую ночью не рискнула. И, кстати, правильно поступила, что поостереглась! Лестница оказалась крутой, ступеньки все были разной высоты и подозрительно скрипели под ногами и трескались.

На первом этаже, где находился трапезный зал, царило запустение. Зато мебель была на месте. Тяжелые крепкие столы из дерева, стулья с высокими спинками, длинные широкие лавки – не рухлядь какая-то, а надежные, качественные вещи, которые когда-то стоили больших денег и при должном уходе могли прослужить мне еще много лет.

С кованой люстры, похожей на колесо телеги, свисала клочьями паутина. Все поверхности покрывал толстый слой пыли, но это мелочь – отмоется. Главное, новую мебель покупать не надо – только старую привести в порядок.

– Грядет большая уборка, – сокрушенно шепнула я себе под нос, подходя к окну и сквозь щели в досках разглядывая таверну на другой стороне дороги.

М-да, плохо дело. Как раскрутиться, когда под боком успешный конкурент?

Могу поспорить, когда харчевня Шарлотты Фалмер начала хиреть, этот лысый тип из «Мяты и Кардамона» украл ее название и переманил к себе всех клиентов.

Две закусочных на одной улицы – это слишком. Чтобы подняться, мне придется из кожи вон вылезти.

Мало открыть таверну – надо придумать что-нибудь эдакое. То, что будет только у меня и ни у кого больше. То, что заставит народ идти ко мне, а не к конкурентам. Фирменное блюдо? Необычная обстановка?

Моей таверне нужна изюминка!

И чистота!

В принципе первый этаж оставил впечатление если уж не оптимистичное, то по крайней мере не совсем упадническое. Да грязно, да кругом пыль, да доски под ногами скрипели, а сквозь мутные окна было почти ничего не разглядеть. Но это все поправимо. Руки у меня есть, трудолюбие – хоть отбавляй. Как говорится, дайте мне тазик с чистой водой и тряпку, и я приведу этот мир в порядок.

Второй этаж… был. Это единственное, что хорошего я могла о нем сказать. То ли там какие-то перепланировки намечались, но так и не были доведены до конца, то ли от ветхости, но половина и без того облезших, как будто картонных стен отсутствовала. Как и напольное покрытие. Кругом торчали гвозди, и приходилось очень пристально всматриваться себе под ноги, чтобы не напороться на какую-нибудь ржавую железяку.

Вдобавок внешние стены второго этажа были тоже деревянными и рассохшимся от старости, поэтому изо всех щелей свистал ветер, а в одном месте под потолком весьма однозначно темнело пятно протечки.

– М-да, – я потерла подбородок, пытаясь понять, как к этому всему подступиться.

Ладно грязь – с этим справлюсь, ладно косметический ремонт – где надо покрашу, поклею и даже полочку прибью, но вот капитальный…

Решив, что буду думать не обо всех проблемах сразу, а по мере накопления ресурсов, я спустилась вниз.

Еще раз прошла по трапезному залу, поскребла пальцем по стеклу, убедившись, что там такая корка грязи, что так сразу и не отмоешь, заглянула в дымоход камина, моментально перемазавшись сажей.

Рабо-о-оты-ы-ы-ы…

Ладно, справлюсь как-нибудь, но для начала надо поесть. Я сгрызла одно из яблок, пожертвованных Калебом, с трудом откусила кусочек вяленого мяса. Жевала его долго, упорно, рассасывала, чтобы усилить ощущение сытости, а попутно прикидывала фронт ближайших работ.

Итак, вопрос первый. Где взять воду?

Неужели придется таскать из колодца?

В помещении, которое когда-то было кухней, я нашла не только засаленный, покрытый копотью очаг, но и старый кран, вмонтированный в стену.

Покрутила один вентиль и ничего. Ни воды, ни шипения. Покрутила второй – на пол плевком шлепнулся сгусток чего-то коричневого, хорошо хоть не живого.

Значит, все-таки колодец…

Некоторое время у меня заняли поиски подходящей утвари. Нашлась пара ведер, таз, похожий на банный, большие кастрюли, бак и кадка, заваленная мусором.

Я решила, что сразу натаскаю воды, чтобы потом спокойно мыть, не отвлекаясь на беготню к колодцу.

Решение, конечно, хорошее, правильное. Я бы даже сказала мудрое. Только вот одного я не учла в своем пламенном порыве сделать этот мир чище – заколоченную дверь. Причем заколочена она была снаружи, а я находилась внутри.

Снова пришлось выползать через крохотное окошечко. Я обошла здание, поднялась на скрипучее крыльцо и в некотором недоумении уставилась на грубые, приколоченные крест-накрест доски. Да тут только вместе с дверью отдирать!

Осторожно, опасаясь нацеплять заноз, я ухватилась за верхнюю и потянула. Раздался скрип, внушающий некую надежду. Я потянула сильнее. Скрип стал громче – это гвозди елозили в отверстиях, и добавился треск.

– Давай, родимая, давай, – уперевшись ногами я дернула изо всех сил.

Доска с душераздирающим скрипом слетела с двери, а я от неожиданности, не удержав равновесие, скатилась с крыльца и весьма бестолково плюхнулась на свою тощую попу. Все камни одним место прочувствовала.

– Чтоб тебя, – кряхтя и охая, я поднялась на ноги, а где-то позади раздался смех.

Обернувшись, я увидела хозяина «Мяты и Кардамона», который стоял, облокотившись на перила, и наблюдал за моими мучениями.

Что за мужики нынче пошли? Мне кто-нибудь может сказать? Смотрят, как женщина убивается, и смеются.

Меня подбросило от такого отношения. Хватит, в своем мире уже насмотрелась на равнодушного «танкиста», который умел только жрать, кидаться претензиями и капать слюной на чужую жену. Больше мне такого счастья не надо. Поэтому, перехватив поудобнее обломок доски, который до сих пор был у меня в руках, я похромала к конкуренту.

– Молодой человек, – окликнула этого лысого пердуна, – не соблаговолите ли помочь слабой девушке?

Он бы меня, наверняка, куда-нибудь послал, но момент подобрался удачный. Мимо его заведения как раз проходили две дамы с кружевными зонтиками и в весьма небедных одеждах, и с интересом наблюдали за нашим милым диалогом. Быть грубым на глазах потенциальных клиенток, он не захотел, поэтому пряча за радушной улыбкой плохо скрываемую досаду, ответил:

– С удовольствием.

Через три минуты мы уже шли обратно. Вместе. Я с доской, которую почему-то было жаль выкидывать, мужик с ломом.

Пара-тройка взмахов, пяток нажатий и дверь была освобождена от неказистой решетки.

– А можно еще окна?

Пыхтя, как паровоз, он освободил все окна на первом этаже фасада.

– А еще вот тут, – указала на задний вход.

Скрипя зубами, он сорвал и эти доски, а потом, видать опасаясь, что я придумаю еще какое-нибудь дело, нервно бросил:

– Мне пора.

И поспешно ретировался.

– Спасибо большое! – прокричала я ему вслед и принялась собирать обломки со щепками.

Свалила их все на заднем дворе и, наконец, зашла в дом не как воришка, через разбитое окно, а как полноправная хозяйка через дверь.

– Так-то лучше, – удовлетворенно сказала, обращаясь к самой себе. Распахнула все окна, впуская в дом свежий воздух и, вооружившись двумя ведрами, отправилась к колодцу за водой.

…Все-таки тяжко быть чахлой. Я и в прежнем мире не отличалась мощным телосложением, а тут вообще оказалась в теле бледной немощи. Дунь, плюнь и развалишься.

Я-то наивная еще два ведра с собой принесла! Думала, сейчас как наберу водицы ключевой. Ага! Водицы-то набрала, до самых краев, а поднять-то и не смогла! Схватилась за ручки, дернула и чуть не повалилась. Аж в спине хрустнуло от такой бестолковой прыти.

Пришлось таскать по одному ведру, перегнувшись на один бок, неуклюже подставляя бедро. Пальцы резало неудобными тонкими ручками, одежда промокла, в ботинках хлюпало, но я не сдавалась. Всего каких-то двадцать ходок и все емкости в доме были наполнены водой. Подумаешь, раз плюнуть.

Буквально рухнув на верхнюю ступень крыльца, я привалилась к столбику перилл и принялась уныло рассматривать смятые ладони. На подушечках красовались смачные набухшие мозоли, и это я еще тряпочки подкладывала, чтобы не намять, да и сама по себе кожа у Хлои была грубая от постоянной работы.

Эдак я развалюсь еще до того светлого момента, как все отмоется.

Но делать нечего. Еще немного посидев, я вздохнула, наигранно бодро хлопнула себя по коленям и поднялась.

Сиди, не сиди, а дела никуда не денутся.

Отыскав в чулане старый, погрызенный мышами веник, я принялась сметать самую большую пыль. Сняла паутину с люстры и стен, выгребла грязь из углов. В итоге получилась такая огромная куча, что даже не влезла на внушительный совок. И это только одна комната! А сколько их еще в доме?

Не желая перескакивать с задачи на задачу, я продолжила и дальше махать веником, поднимая облака пыли. Пришлось даже соорудить себе маску, чтобы было легче дышать.

Ушло несколько часов, прежде чем я собрала основную грязь. Но прежде, чем приниматься за мытье, я намочила веник в одном из ведер и хорошенько прошлась еще раз по всему полу. И еще.

Результат меня удовлетворил только после того, как под ботинками перестала хрустеть земля.

Тогда я набрала в кладовке подходящих тряпок, старыми ржавыми ножницы, обнаруженными в одном из ящиков кухонного шкафа, обрезала края, чтобы не тянулись нитки, и приступила к мытью. Никакой щетки я не нашла, поэтому пришлось все делать вручную, согнувшись в три погибели над полом. Елозила тряпкой по грубым доскам, располаскивала в холодной воде, отжимала и дальше.

Вскоре руки мои покраснели и отказались слушаться. Было холодно, мозоли полопались, кожу щипало, но я продолжала мыть вплоть до тех пор, пока не закончилась чистая вода.

А закончилась она очень быстро! Мне даже не хватило на то, чтобы отмыть половину трапезного зала. Нужно было снова идти к колодцу с ведрами, и от одной мысли об этом у меня начала болеть перетруженная поясница. Хотелось сесть прямо на сырой, недомытый пол и разреветься от усталости.

Как оказывается здорово было в прежнем мире: пылесосом прошелся, в ванной тряпку намочил – и чистота. А тут, что ни шаг, то сплошное преодоление.

Еще немного попричитав, я все-таки отправилась за водой, но сил хватило только на одно ведро, которое и то не смогла нормально донести, споткнувшись на крыльце и разлив половину содержимого.

– Ну что-ты будешь делать, – в сердцах с треском поставила полупустое ведро на верхнюю ступень, – немощь чахлая.