Хроники Земли Простой

Наши герои размеренным, но усталым шагом вышли из-за изгороди. Впереди, как повелось в последнее время, шёл Претендент. Следом шёл маг. Увидев дакаскцев, все замерли на миг. Хромой Сом аккуратно ухватил Микки за рукав, с целью увлечь его обратно за изгородь. Однако этому весьма разумному намерению сбыться было не суждено, поскольку Претендент, напротив, шагнул вперёд, на ходу поднимая с земли кстати подвернувшийся дрын. То, что его держали за рукав, он, кажется, попросту не заметил. Глаза Буйба полыхнули восторженным огнём – он первым из наших героев понял, что собирается сделать Микки. Само собой, Буйб ринулся следом, увлекая за собой Бэйба и Бойба.

– Взять их! – заорал Микки…

Те солдаты патруля, что ещё не успели войти в трактир, оглянулись. Картина, которую они узрели, многим из них показалась препотешной: молодой человек, с вытаращенными глазами и разинутым ртом, размахивающий неубедительного вида палкой и три свиньи в забавных рогатых шлемах. Похоже на бродячий цирк. Правда, похоже.

…и с бега, на широком замахе, ударил ближайшего к себе дакаскца, сделав полтора оборота, что начали пляску битвы. В следующий миг в толпу врезались боевые свиньи Ортаска, и дакаскцы сразу утратили интерес к еде и питью, что ждали их за дверью «Перекрёстка». Микки бросил дрын и, нагнувшись хищно, потянул у оглушенного дакаскца из ножен меч. По всему, душа его требовала вражеской крови. Раздался недружный вопль – это друзья Микки с’Пелейна, не пожелавшие бросить своего товарища в бою, бежали на подмогу, подбадривая себя молодецкими воплями, и первым летел с выражением лица столь свирепым, что остальных попросту заметно не было, Бухэ Барилдан. Понять его можно: слишком долго здоровяк был вынужден обходиться без любезных его сердцу развлечений

Боя, впрочем, не получилось. Патруль, если его таковым ещё можно называть, должного сопротивления оказать не смог. Слишком резким оказался переход от обыденного к трагичному. Не спорьте, ибо, когда тебе в бедро своим рогом вонзается девятипудовая свинья – это, конечно, трагично. Хотя с какой стороны посмотреть: кому-то это, конечно, может показаться забавным. В основном это люди, которые с кульком жареной кукурузы пялятся на большую белую простыню в надежде развлечься. Так или иначе, всё закончилось полной победой Претендента. Обошлось без пролитой крови – вовремя подбежавший маг удержал Микки.

Он обхватил руками бурно дышащего Претендента и здесь случилось странное. Маг услышал некий сухой костяной стук. Словно где-то невообразимо далеко, в прекрасных небесных чертогах Господь перекинул на счётах костяшку; и неведомая печаль охватила сердце мага.

А в сторонке Аманда сидела на притоптанной траве двора, неизящно опёршись рукой о землю.

Её тошнило.

– Пожалуй, пора тебе встать, – сказал Буба.

Эрвин посмотрел на него и ничего не сказал. Про себя же подумал, что Буба прав – пора ему встать. Сколько дней прошло? Пять, десять? Чувствовал он себя не очень хорошо, но… почему бы не попробовать. Мысли, глодавшие его во время вынужденного бездействия, он старательно от себя отгонял, поскольку они всё время норовили свалиться в мрачное русло. В то, что жене его и друзьям удалось спастись, он верил слабо. Совсем не верил, точнее говоря. Если хотя бы малая толика слухов о чёрных рыцарях была правдой, то шансов спастись у Микки и его друзей было немного.

Точнее, не было совсем.

Эрвин, кряхтя совсем уж по-старчески, привёл своё тело в сидячее положение. Немного отдохнул от этого непомерного усилия, затем встал и сделал несколько шагов. Тело слушалось плохо, и Эрвин с тревожным любопытством прислушивался к новым для себя ощущениям. Сильно кружилась голова, во всём теле была какая-то мерзкая слабость, вынудившая Эрвина ухватиться за дверной косяк.

– Ишь раздухарился. Хватит для начала, – ворчливо сказал Буба, внимательно следивший за меченосцем. И Эрвин послушно лёг на топчан.

Впрочем, всё оказалось не так уж и плохо. Уже через два дня Эрвин позволил себе прогулку по двору, а на третий день отправился в лес. Поначалу следом плёлся Буба, что-то беззвучно ворча себе под нос – надо полагать, что-нибудь о легкомыслии отдельно взятых и раненых на всю голову меченосцев, но затем, убедившись, что Эрвин чувствует себя вполне сносно, вернулся домой. Оставшись один, Эрвин позволил себе слегка развлечься. Он подобрал довольно увесистый сук и сделал выпад, имитируя бой на мечах. «Ага», сказал он сам себе, чувствуя, как боль отдаётся в груди – особенно там, куда несколько недель назад вошёл второй арбалетный болт. Но всё-таки было в этих ощущениях нечто приятное, сродни возвращению домой после долгой разлуки.

И Эрвин пошёл по лесу в поисках подходящей поляны, на которой можно было бы проделать упражнения из рекомендованного Орденом комплекса восстановительных упражнений.*** Однако этому благому намерению сбыться было не суждено.

(***Просим прощения за тавтологию, но здесь мы бессильны. Эрвин действительно собирался делать упражнения из комплекса восстановительных упражнений. – Прим. сост. хроник).

Сначала Эрвин услышал голос. Звучный, полный выразительных интонаций. Понять о чём шла речь, впрочем, было совершенно невозможно. К тому же было в этом голосе нечто нечеловеческое. Возможно, то, что он был очень сильный и шёл будто бы откуда-то сверху, из уст, расположенных выше человеческого роста.

Принимая все меры предосторожности, меченосец подкрался к поляне, с которой был слышен означенный голос. Поляна на вид была очень даже подходящая для выполнения упражнений из комплекса восстановительных упражнений, однако заниматься на ней было невозможно, поскольку она была занята.

– Ну раздражает и всё, что ты будешь делать, – звучно сказал голос. – Бесит, говоря попросту. Бе-сит.

Эрвин, сидя на корточках, заворожено, с приоткрытым от изумления ртом смотрел из густых зарослей лесной смородины, как довольно приличных размеров дракон то сидит на задних лапах, то нервно вскакивает и начинает ходить туда-сюда, не переставая при этом говорить.

– Нет, ну какова вероятность того, что я снова смогу переместиться именно в ту точку? Почему я не могу… хотя один раз ведь смог! (Здесь дракон встал и потряс когтем, будто обращая чьё-то внимание на данный факт) Но ведь это случай, а нужна твёрдая вероятность. Нужны какие-то ориентиры, какой-то набор указателей. Как это было в той книге написано? Мелкий шрифт, ерунда какая… Система координат, вот. Да ну его за горизонт, что за название такое – «система координат»? Надо будет придумать другое более ёмкое название. Упорядоченная куча меток для мгновенного путешествия между мирами, вот! укэмэмэпэмэмэ, сокращённо говоря. Красиво звучит…

Здесь дракон остановился и слегка зажмурился, отдавая дань красивому звучанию только придуманного им термина. Затем снова начал ходить.

– Но где теперь их искать? И свиньи эти, я просто уверен, что их не забывал!

И примерно полчаса такого вот полного, с точки зрения меченосца, бреда. Возможно, это продолжалось бы и дольше, но у меченосца затекла нога, правая, если кому интересно. Эрвин перенёс тяжесть на левую ногу, и, конечно же, под нею тут же предательски хрустнула ветка, и меченосец потерял равновесие.

Дракон среагировал молниеносно. Эрвин, упав на спину, оторопело смотрел, как могучая струя пламени с тяжким басовитым гудением проносится сквозь кусты прямо над ним и образует обширный очаг возгорания, в центре которого и очутился меченосец. Эрвину как-то разом стало не до конспирации, он вскочил, с проклятиями проломился сквозь горящий кустарник на поляну и там закружился, сбивая пламя и шипя от боли.

Основным итогом стычки стало то обстоятельство, что отныне отряд Претендента обрёл оружие и, самое главное, коней, так что до замка Бленд наши друзья добрались даже раньше, нежели рассчитывали.

Грохоча цепями, плавно опустился подвесной мост. Ворота распахнулись и навстречу владетелю Бленда выступили два нарядно одетых человека.

Впереди с подносом, на котором красовался доверху наполненный вином кубок, выступал напряжённо улыбающийся Гжегож Окорункву. Следом шёл симпатичный молодой человек с мясом-горчицей на блюде. Всегда считалось, что в подносимой дорогому гостю пище главным было именно мясо-горчица, но при этом отчего-то первым всё равно подавался кубок с вином.

– Добро пожаловать в своё владение, – сказал господин Окорункву и протянул поднос с кубком.

– Что-то маловато их, – пробормотал себе под нос Хромой Сом.

– Да-да, – ревниво поддакнула Белинда, – могли бы и попышней встретить своего лорда.

Микки с’Пелейн покосился на подругу сердца своего, сделал три шага вперёд, пригубил из кубка, заботливо поданным ножом отрезал кусочек мяса, макнул его в горчицу и сунул в рот.

– Вкусно, – сказал он, тщательно пережёвывая пищу. – Очень вкусно. Спасибо. В замке есть доктор?

– Кто-то ранен? – спросил Гжегож Окорункву.

– Аманда заболела, – ответил Микки. – Надо бы показать её врачу.

– Мой лорд, – улыбка на лице Гжегожа Окорункву стала ещё напряжённей оттого, что говорил он словно чревовещатель – стараясь не шевелить ртом. – Есть одно дело.

Некоторое время Микки смотрел на своего управляющего, затем оглянулся и одарил вопрошающим взглядом Хромой Сома. Маг в ответ еле заметно пожал плечами. Микки снова уставился на Гжегожа. Улыбка на лице господина Окорункву стала похожа на гримасу.

– Потом, – сказал Микки и шагнул в ворота, размышляя на ходу – не стоит ли, пока не поздно, сменить управляющего. Мимо него в ворота, сопровождаемые негодующим хмыканьем Белинды, протрусили боевые свиньи с ярко выраженной на мордах надеждой поживиться чем-то вкусным. Микки, скупо улыбнувшись свинячьей выходке, вошёл в замок. Загрохотало, испуганно вскрикнул кто-то из девушек – Микки не успел понять кто, и что-то с тяжким лязгом ударилось о булыжник, коим был мощён вход, так, что владетель Бленда подошвами ощутил тяжесть удара.

Микки обернулся и сквозь павшую кованую приворотную решётку увидел испуганных таким оборотом друзей, и отдельно – напряжённого Гжегожа Окорункву с жалкой улыбкой на лице.

– Берегитесь, мой лорд, – сказал господин Окорункву высоким отчаянным голосом. – Там засада.

Тотчас свистнуло, хрустнуло плотным звуком, и господин Окорункву упал на подвесной мост со стрелой в теле, что прилетела сверху, со стены, пробив грудь знаменитого предводителя прославленных блендских партизан.

Микки развернулся, вытягивая из ножен меч. То, что он увидел, заставило его сделать шаг назад и упереться спиной в решётку.

Изо всех дверей во двор замка выходили люди, одетые в чёрное, и было их вполне достаточно для того, чтобы причинить Претенденту крупные неприятности – около дюжины.

– Простите, – застенчиво сказал дракон. – Какой-то очень древний инстинкт. Непроизвольная реакция. Своего рода недержание.

– Понимаю, – вежливо сказал Эрвин. На лице его красовался крупный волдырь, и ещё несколько волдырей помельче вспухали на руках, одежда местами пришла в полную негодность. Тем не менее, меченосец был настроен довольно покладисто. Возможно, это было как-то связано с личностью собеседника. На дракона, с которым беседуешь с глазу на глаз, трудно сердиться.

– И… – дракон заколебался. – Не могли бы вы подсказать – где я нахожуся?

Здрасьте! – щелкнуло в голове у меченосца. Дракон-то с приветом! Общество умалишённых большинству людей представляется малоприятным. Общество умалишённого дракона в таком свете вообще предстаёт лишённым всякого рода приятности. Голова у дракона большая, и нетрудно вообразить, какого размера безумства могут в такую голову поместиться. Умножьте это на врождённое умение драконов изрыгать огонь, и всё – основание для полноценной сумасшедшедраконофобии готово. Поразмыслив, Эрвин решил сказать дракону правду. «В конце концов, что мы теряем? – подумал он. – Подумаешь, скажу ему… а что такого?»

– Мы находимся в Южном Ортаске, – сказал Эрвин.

Дракон молча смотрел на Эрвина.

– В прибрежной зоне, – на всякий случай уточнил Эрвин.

Дракон продолжал молчать.

– Неподалёку от Тиля, – упавшим голосом добавил Эрвин и пошевелил правым плечом. Плечо болело.

– Обалдеть! – сказал дракон. Эрвин невольно вздрогнул и морально приготовился к неприятностям. – Это же полдня лёту! Ничего себе промашечка! Хорошо хоть в континент попадаю!

– Да, – поддакнул Эрвин. – Хорошо.

– Чего уж хорошего, – горько вздохнул дракон.

– Да, – снова поддакнул Эрвин, твёрдо решивший придерживаться выбранной тактики, – ничего хорошего.

Дракон посмотрел на Эрвина, отчего меченосец невольно попытался положить руку на эфес несуществующего меча.

– А главное, как их найти? – спросил дракон, продолжая пристально смотреть на Эрвина.

– Да, – сказал Эрвин, начиная сомневаться в правильности выбранной тактики, – как?

– Конечно, не могу сказать, что мы были так уж близки с девушками, но Микки с’Пелейн… в конце концов, должен же я им сказать, что нигде этих… Бэйба, Бойба и Буйба не забывал!

– Да, – сказал Эрвин. – Что?! Как вы сказали?

Отчего-то лишь услышав имена боевых свиней, он осознал, что дракон упомянул имя Микки.

– Не забывал, – механически повторил свои слова дракон, с любопытством глядя на возбудившегося меченосца. – Абсолютно в этом уверен.

– Нет! – вскричал Эрвин.

– Да, – сказал дракон.

– Вы упомянули имя Микки с’Пелейна!

– Да, – сказал дракон.

– Где вы их встретили? Что с ними? – неожиданно для себя Эрвин ощутил сильное волнение.

– Я встретил их в университете. Не знаю, – ответил дракон.

На мгновение Эрвин смешался, но всё же сообразил, что дракон попросту последовательно ответил на его вопросы. Впрочем, толку от такого соображения было немного, поскольку ответы (по крайней мере, первый из них) отдавали легким сумасшествием. Впрочем, это Эрвина как раз немного успокоило. Всё логично, сказал он себе, сумасшедший дракон даёт сумасшедшие ответы. Мысль, что таким ответам доверять не стоит, отчего-то не пришла ему в голову, и он продолжил вопросы задавать.

– Что за университет? – теперь он задавал вопросы по одному.

– Алхиндэ Бэхаайский, – ответил дракон.

– А что вы там делали?

– Жил, – честно ответил Аристотель. Вдумчивый читатель, наверное, уже догадался, что это был именно он.

– В университете? – глупо спросил Эрвин. Извиним его: уж больно он удивился.

– Да, – сказал Аристотель. – Мне они понравились. Особенно Микки с’Пелейн. Уж очень он похож на моего старого друга по имени Полуэкт.

– Надо же, – сказал Эрвин. – Так отца моего звали.

– А, – сказал дракон вежливо.

– А что они-то там делали? – задал, наконец, главный вопрос Эрвин.

Дракон наморщил лоб – очевидно вспоминая, и честно попытался дать исчерпывающий ответ.

– Ели… спали… разговаривали… – здесь дракон замялся, потому что более о делах Микки и его друзей ничего вспомнить не мог.

– Ага, – сказал Эрвин. То, что его друзья в университете не учились, а лишь ели, спали и разговаривали, показалось ему вполне нормальным обстоятельством. И тут страшная мысль пришла ему в голову.

– А когда это было? – спросил он взволновано.

– Два дня назад, – сказал Аристотель.

– То есть, – сказал Эрвин, – они живы?

– Были живы два дня назад, – уточнил Аристотель.

– А где именно они были живы два дня назад? – спросил Эрвин.

– В Байхрайтэрлэндском лесу, – ответил Аристотель.

– Дьявол, – сказал Эрвин. – Как они там оказались?

– Давайте я всё расскажу по порядку, – сказал Аристотель.

– Давайте, – сказал Эрвин.

Тёмная, безлунная, хотя и полная ярких звёзд, горная ночь стояла над Дол-редутом.

Комендант Захариус шёл к Воротной башне. Одет он был в точности, как накануне кавалер Кларик – тёмный плащ с капюшоном, поскольку счёл такую одежду весьма подходящей для дела, которое ему надлежало совершить. Так сказать, тёмным делишкам – тёмные одежды. И тёмное время суток.

У двери, что вела в башню, часовой заученным движением вскинул алебарду.

– Стой, кто идёт! – сказал он суровым голосом. Несмотря на суровость, голос, судя по петушиной ноте, проскользнувшей в слове «идёт», принадлежал юноше. Часовой был из нового призыва, надо полагать.

Комендант Захариус остановился. Ему было любопытно.

– Стою, – сказал комендант и откинул капюшон.

– Здравствуйте, господин комендант, – взволнованно сказал часовой, узнав начальство.

– Здравствуйте, – вежливо сказал комендант. – И что дальше?

Неуверенная тишина была ему ответом. Затем часовой робко спросил:

– Пароль?

– Браво! – сказал комендант.

– Неправильно, господин комендант, – сказал часовой. – Пароль – дуб, а отзыв – ольха.

Комендант вздохнул.

– Имя, звание? – требовательно сказал он.

– П-пароль! – слегка заикаясь сказал часовой.

– Дуб! – рявкнул комендант.

– Ольха! – проорал в ответ часовой. – Проходите, господин комендант!

– Я те щас пройду! Имя, звание! – снова рявкнул комендант, вгоняя несчастного часового в полуобморочное состояние.

– Рядовой Федориус Копт, господин комендант!

– Рядовой! Идите к начальнику караула и доложите, что комендант снял тебя, дубина стоеросовая, с поста за незнание своих обязанностей!

– Слушаюсь, господин комендант! – и часовой покинул пост на неверных ногах.

Свирепое выражение на лице коменданта медленно сменила удовлетворённая улыбка. Всё прошло как нельзя лучше. И комендант вошёл внутрь башни.

Это только кажется, что быть предателем легко. На самом деле, даже такое несложное дело, как предательское открывание ворот перед вражескими войсками, на практике оказывается полным организационных нюансов и сложностей. Если к тому же вы не хотите ни с кем делиться суммами, что вам причитаются за данный, если можно так выразиться, акт, ну то есть вы не только предатель, но и жадина, то количество трудностей и нюансов, естественно, возрастает.

Комендант меж тем без помех дошёл до помещения, где находился механизм опускания подвесного моста. Услав находившихся в комнате бойцов охранять вход в башню – пока не придёт смена для этого, как его… Копта, сказал он, комендант Захариус первым делом забаррикадировал дверь. Затем он подошёл к бойнице и глянул наружу. Из бойницы была чётко видна противоположная сторона ущелья. Ущелье было неширокое – сорок шагов, но глубокое. На дне ущелья бурно шумел горный поток. Именно эти обстоятельства, как уже наверное, догадался подкованный в фортификационном деле читатель, делали Дол-редут столь неприступным.

Комендант вздохнул и дёрнул за рычаг опускания моста. Рычаг не поддался. Комендант облился холодным потом при мысли, что задаток, часть которого он уже успел истратить на различные столь необходимые ему предметы роскоши, придётся возвращать, и надавил что есть силы.

Рычаг не поддавался. Во входную дверь, как и положено в подобного рода моментах, толкнулись, и изумленный голос произнёс:

– Гы… заперто…

И в дверь снова толкнулись, но уже посильнее.

Комендант совершенно звериным взглядом посмотрел на дверь и навалился на рычаг всем телом. Способность мыслить разумно из комендантовой головы испарилась в этот миг начисто.

В дверь замолотили часто и дробно.

– Погодите, – сказал тот же голос. – Я вот кувалдой.

Дверь содрогнулась. От этого удара в голове коменданта прояснилось. Он вынул из-под рычага предохранительный клин и снова навалился всем телом. Рычаг легко поддался, отчего комендант, вложивший слишком много усилий, шлёпнулся на каменный пол башни. Со страшным скрежетом, грохочя цепями, подвесной мост пошёл вниз. Озадаченные таким оборотом, вентанцы заорали на разные голоса, поднимая тревогу. Комендант вскочил на ноги. Того, что при падении он крепко приложился лбом об пол, он, похоже, не заметил. В бойницу было отчётливо видно, как подобно гигантской черной гусенице, дакаскцы текут через мост тёмной рекой, сумеречно поблёскивая в ночи доспехом. Комендант Захариус отдал должное военному искусству дакаскцев, умудрившихся незаметно накопить перед мостом столь значительные силы.

Сквозь забаррикадированную дверь, с крепостного двора доносились лязг, крики – словом, то, что романтически настроенные люди называют музыкой боя.

– Всё, – сказал комендант Захариус, – подаю в отставку.

Так что теперь мы будем называть его – бывший комендант Захариус, или просто – Захариус.

Захариус прислушался. В дверь стучать перестали. Послышался топот ног, обутых в подкованные сапоги.

Побежали вниз, решил Захариус.

Снова выглянул в бойницу.

Тёмная река по-прежнему текла по мосту. «Экая силища, – подумал бывший комендант с невольным почтением. – Нет, молодец я. Всё правильно сделал». С тупым стуком щёлкнул в стену совсем рядом с бойницей арбалетный болт, и коменданта обдало известковой крошкой из кладки. Захариус с некоторым запозданием отпрянул, и решил более судьбу не искушать. Он огляделся, не без труда вытащил из баррикады табурет и уселся на него. Некоторое время он так и провёл – сидя на табурете и мечтая о будущем. В мечтах этих преобладали смутные видения уютного семейного домика, и отчего-то – полуобнажённые девушки. Минут через пять музыка боя во дворе стихла.

Бывший комендант, пыхтя от прилагаемых усилий, разбаррикадировал дверь, удивляясь на то обстоятельство, что на баррикадирование у него ушло полминуты, а на разбаррикадирование – аж десять минут. Наконец баррикада пала.

Бывший комендант с мечом в руке, соблюдая все доступные ему меры предосторожности, выглянул за дверь.

Никого.

Захариус осторожно спустился во двор

Двор был усеян мёртвыми телами. Шум боя ушёл дальше. И вентанцы, и дакаскцы лежали вперемешку. Защитники Дол-Редута приняли неравный бой и не отступили. Бывший комендант крепости зачем-то попытался сосчитать, с чьей стороны павших было больше. С непонятной гордостью он отметил, что убитых дакаскцев не меньше, а может, даже и больше, чем защитников. Со стороны подвесного моста послышалось цоканье копыт. Захариус, внутренне пометавшись, на всякий случай выставил перед собой меч и стал ждать. Под свод крепостных ворот въехало несколько всадников. Первый из них, завидев одинокую фигуру посреди двора, направил коня прямиком к бывшему коменданту, знаком приказав остальным остаться.

Не доехав несколько шагов, всадник остановил коня, сказал негромко:

– Добрый вечер, дорогой Захариус!

И откинул капюшон.

– Добр… Здравствуйте, господин Кларик, – сказал бывший комендант.

– Кажется, я вам немного задолжал, – сказал Кларик и, обернувшись к своим спутникам, призывно махнул рукой. От группы отделился один всадник. Кларик и бывший комендант молча смотрели, как он подъезжает, как спешивается, как вынимает из седельной сумы довольно увесистый мешок.

– Передайте это господину Захариусу, – сказал Кларик. – Здесь семь с половиной тысяч.

Бывший комендант Дол-редута принял мешок, и лишь затем до него дошёл смысл сказанного Клариком.

– К-как семь с половиной? – сказал он, от удивления слегка заикаясь.

– Что-то не так? – лицо кавалера Кларика выражало живейшее участие.

– Мы же говорили о тридцати пяти тысячах?

– Да, – незамедлительно подтвердил Кларик.

– А получается семнадцать с половиной тысяч! – негодующе воскликнул Захариус.

– Позволю себе напомнить, – жестко сказал Кларик, – что с некоторых пор вы являетесь гражданином Дакаска. А граждане Дакаска – самые сознательные граждане в мире. Они платят на благо государства налог на нетрудовые доходы в размере половины от нетрудового дохода.

– Да, но…

– Согласитесь, деньги, полученные за предательство, – голос Кларика стал ещё более жёстким, – трудно назвать трудовыми.

– Да, но…

– Я бы на вашем месте был бы весьма доволен тем обстоятельством, что вы имеете дело с законами цивилизованного государства. В нецивилизованном государстве я взял бы в казне, скажем, пятьдесят тысяч на подкуп коменданта Дол-редута, заплатил бы двадцать, остальное присвоил бы, а потом комендант Дол-редута исчез бы. Всё было бы сделано весьма изящно, и совершенно незаконно.

– То есть…

– Всего хорошего, – самым любезным тоном, в котором, однако, явственно поблёскивал лёд, сказал кавалер Кларик.

И поддал коня в бока.

Бывший комендант некоторое время смотрел вслед удаляющимся всадникам. Затем развязал мешок, и вытащил горсть монет на свет божий. Монеты были новенькие, блестящие.

И сразу заболел лоб.

C невероятным облегчением составители сообщают вам, любезный читатель, что более этот тип на страницах нашего повествования не появится.

Люди в чёрном, похоже, никуда не спешили. Понять их можно – замковая челядь сидела на кухне под охраной, маг с девицами был надёжно отрезан от событий приворотной решёткой, а с боевыми свиньями Ортаска конкретно этой группе чёрных рыцарей до сих пор, судя по их безмятежному виду, дела иметь не доводилось. И сейчас они неторопливо шли к Микки с’Пелейну с обнаженными мечами и многообещающими улыбками а-ля «куда ты денесся» на лицах. Микки стоял, отчётливо ощущая лопатками кованый узор решётки. Было очень похоже на то, что деваться действительно некуда.