Граница нормальности

– Тимур.

– Да, Захар, – откликнулся человек.

– В моей памяти хранится книга.

– Всего одна книга?

– Нет.

Всё-таки ирония Захару не давалась никак.

– Их сто тысяч шестьсот две штуки, – продолжал робот. – Эти файлы хранятся в папке «Книги», поэтому я классифицирую их как книги. Но доступ открыт только к одной.

– Отчего так? – спросил Тимур.

– Полный доступ открыт только для зарегистрированных читателей.

– А кто их регистрирует?

– Я.

– Потешно, – медленно сказал Тимур. – Так у тебя есть библиотека?

– Да.

– А что ещё есть у тебя?

– Были фонотека и видеотека, но их стёрли перед эвакуацией.

– Зачем? – удивился человек.

– Я не знаю.

Робот помолчал несколько секунд, ожидая новых вопросов, но, не дождавшись, заговорил сам.

– В книге, которую я прочёл, есть три товарища. Они вместе работают в автомобильной мастерской, которая принадлежит одному из них.

– Стоп, – сказал Тимур. – Как называется книга?

– «Три товарища», – сказал робот.

– Ясно, – сказал Тимур.

– Я буду излагать события заключённые в книге с пропусками в последовательности изложения, избранной автором. Книга начинается с того, что один из главных героев, тот которого зовут Роберт Локамп, пьёт ром. Потом он пьёт ром вместе с друзьями. Затем он говорит девушке, которую зовут Патрисия, и которую он называет Пат, что ром – это больше, чем напиток. Что ром – это друг.

Тимур молча слушал. Ему было интересно, куда выведет прямая машинной логики.

– Далее Роберт Локамп утверждает, что алкогольный напиток, то есть ром, подвёл его, в тексте имеется прямое указание на то, что это случилось не в первый раз. Цитирую: «Опять эти капли меня опрокинули». В тоже время общение с девушкой для Роберта Локампа затруднительно без употребления алкоголя. Налицо целый ряд противоречий.

– Например? – спросил Тимур.

– Ром – это алкогольный напиток, алкогольный напиток не может быть другом.

– Святые слова, – сказал Тимур.

– Если допустить, что ром это друг, то с этой функцией он справляется очень плохо, если Роберт Локамп осознаёт, что ром его подводит. Если ром может подвести человека в общении с девушкой, зачем Роберт Локамп употребляет ром перед общением с девушкой? Добавлю, что в тексте имеется прямое указание, что употребление большого количества алкогольного напитка в общественных местах вызывает отрицательную реакцию присутствующих в этих общественных местах людей, и в то же время алкогольные напитки можно свободно в этих общественных местах продавать.

И последнее. Ты меня слушаешь?

Здесь робот сделал паузу.

– Я тебя слушаю очень внимательно, – сказал Тимур, ухмыляясь. Его очень забавлял этот разговор.

– Если ром – друг, то может ли быть другом робот? У робота гораздо больше возможностей быть полезным по сравнению с алкогольным напитком.

***

Тимур проснулся посреди ночи. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, надеясь на то, что сон вернётся.

Этого не случилось.

Тимур открыл глаза. Вокруг была абсолютная беспросветная темнота.

«Чёрт, – подумал он. – Надо будет спать с дежурным светом. Это ж трехнуться можно».

Ощущение безотчётной тревоги нарастало, пока не стало невыносимым.

– Захар! – громко сказал Тимур.

– Да, Тимур, – привычно отозвался робот.

– Свет включи, – сказал Тимур.

И стало светло.

Жмурясь от света, Тимур сел на кровати.

«Надо сообразить, – вяло подумал он. – Надо обязательно сообразить, что меня гложет. Иначе я спать не смогу».

Тимур вспомнил, как в детстве он иногда просыпался по ночам от каких-то бессвязных кошмаров. Впрочем, здесь было что-то другое, какая-то вполне конкретная мысль.

Что я делал вчера? Играли в карты, возился с передатчиком, читал «Тайну «Марии Селесты», совершил профилактический осмотр водной установки, готовил еду.

Всё как обычно.

«Мария Селеста». А ещё я разговаривал с Захаром об отношениях мужчин и женщин. Он спрашивал, есть ли у меня девушка… Корабль, брошенный в открытом океане… Я ответил, что не знаю, наверное, нет… Корабль выглядел так, словно его покинули только что… Она, наверное, меня уже не ждёт… Нет, это не то, не это меня царапает… На столе оставались хлеб, масло, бекон, яйца и чашки с недопитым кофе… Формулировка «пропал без вести», в эпоху развитой астронавтики эквивалентна похоронке… В каюте капитана был порядок, а на его постели лежали игрушки, словно там только что играл ребенок… Нина хотела ребёнка, и я сказал, давай обсудим это, когда я вернусь… Груз, состоявший из скольки-то там баррелей алкогольных напитков, был не тронут. Прямо как у меня на складе… И всё-таки они покинули судно…

…женщины такое не прощают…

…почему они покинули судно…

…так что она меня не ждёт.

Вот!

Почему они покинули судно?

Почему они ушли со станции?

Что такого они узнали, что их заставило уйти?

– Захар!

– Да, Тимур.

– Почему станция была эвакуирована?

– Информация об этом удалена.

Человек задумался ненадолго.

– Тогда процитируй-ка мне из устава, в каких случаях станция должна быть эвакуирована.

– Параграф три пять два, – забубнил робот, – статья три тысячи пятьсот двадцать первая Флотского устава Вооруженных сил Земли. Станция слежения, расположенная на Планете дальнего радиуса должна быть эвакуирована, если:

Первое. Если планета утратила статус Планеты дальнего радиуса;

Второе. Если условия пребывания на планете делают невозможным осуществление деятельности станции слежения;

Третье. Если пребывание на станции слежения представляет собой непреодолимую угрозу жизни персонала станции слежения;

Четвёртое. Если дальнейшее осуществление деятельности станции представляется нецелесообразным по другим причинам, предусмотренным….

– Стоп, – сказал Тимур. – Достаточно.

Если пребывание на станции слежения представляет собой непреодолимую угрозу жизни персонала станции слежения.

***

– Тимур, ты спишь?

Человек заворочался в кресле, потом резко открыл глаза.

– Что? – спросил он хриплым голосом. – Что-то случилось?

Человек оглядел экраны. На экранах была всё та же порядком уже осточертевшая картина. Скалы большие, скалы поменьше, маленькие камни, россыпи булыжников и прочий геологический восторг.

– Если ты не спишь, может быть, сыграем в покер?

– Нет, – сказал человек. – С тобой играть…

– А почему?

– Основа покера – блеф, а по тебе как поймёшь – блефуешь ты или нет?

– Я буду блефовать, – пообещал робот.

– Только этого мне не хватало, – проворчал человек и неожиданно оживился: – А давай на оружие?

– Я не могу играть с тобой на оружие, – сказал робот. – Ты пленный. Тебе нельзя иметь оружие.

– Скотина, – пробормотал человек. – Я уснуть не могу, а он…

Если пребывание на станции слежения представляет собой непреодолимую угрозу жизни персонала станции слежения.

***

– Я что вспомнил, – сказал Тимур. – В каюте начальника станции стоит очень интересный агрегат. Я ещё с него кое-что снял, когда делал этот…, – Тимур щелкнул в нетерпении пальцами, – аппарат для очистки воды. Это что у нас?

– Это самогонный аппарат.

– Как странно, – сказал Тимур нараспев. – У него был такой… некустарный вид.

– Приказом номер вэ-эс пятьдесят два три нуля четыре два один, от второго апреля 2132 года самогонные аппараты были введены в перечень штатного оборудования станций длительного пребывания.

Человек хмыкнул и направился в каюту начальника станции. Вид при этом у него был неуместно залихватский. Он даже насвистывал что-то.

***

– Была бы на станции мышка… – за полгода Тимур привык к такому общению. Оно ему даже нравилось. Можно было обрывать разговор, когда захочешь, возобновлять его, когда захочешь, высказывать любую мысль. Очень удобно.

Роскошь нечеловеческого общения.

– Зачем на станции мышка? – спросил Захар.

– Мы бы её приручили. Кормили бы её сыром, сухариками, по праздникам давали бы ей кусочек сахара. У неё было бы своё блюдечко, и мы бы следили, чтобы там всегда была налита вода.

– На станции была мышка, – сказал Захар. – Персонал кормил её, поил её, а при эвакуации забрал её с собой.

– Жаль, – сказал Тимур. Ему вдруг действительно захотелось, чтобы на станции была мышь.

– Я хочу задать вопрос, – сказал Захар.

– Слушаю.

– Твоё поведение не соответствует статусу военнопленного. Оно с самого начала не соответствовало статусу военнопленного. Отсюда напрашивается вывод: ты меня обманул. Это так?

– Так уж и напрашивается.

– Я опустил несколько логических звеньев и анализ поведения.

– Ну, в общем, да. Обманул, – неохотно подтвердил Тимур.

– Ясно, – сказал Захар.

***

– Девятнадцать, – сказал Захар.

– Двадцать одно! – весело сказал Тимур.

– Покажи, – потребовал робот.

– О как! – весело изумился Тимур. – Ты мне не доверяешь?

– Я читал книгу «Рассказы», автор О’Генри, в которой…

– Ясно, – сказал Тимур. – Смотри!

И аккуратно выложил на стол одну за одной – десятку бубей, валета крестового и червовую девятку.

– Ну, выбирай – заднюю или боковую.

– Заднюю, – ответил Захар.

– А-атличный выбор! – сказал Тимур и стал снимать с кожуха терминала заднюю панель. Было довольно неудобно это делать по причине узости пространства заключённого между стеной и терминалом.

– Дьябл, – бормотал Тимур, работая отвёрткой, – как там… эта директива… степень ремонтопригодности оборудования удалённых станций должна быть максимально возможной… Бред всё-таки, хотя и разумный… – и отвинтив последний болтик, сказал сам себе. – Надо с этим кончать…

– Всё! – сказал он громко. – Больше мы на раздевание не играем.

– Почему? – спросил Захар.

– Потому что слишком это утомительная игра получается, – и человек пошёл в душ, благо из одежды на нём были одни трусы.

***

– Уточним задачу, – сказал Захар.

– Валяй, – великодушно согласился Тимур. Он лежал в своей каюте поперёк кровати, закинув ноги на стену.

– Составить перечень всех возможных вариантов доставки сообщения людям, способным оказать помощь персоналу станции слежения ССУП-21 дробь ноль ноль шестьдесят два, считая, что персонал станции в своих возможностях не ограничен.

– Именно так, – сказал Тимур.

– Вариант номер один. Построить яхту типа «Авось» стандартной комплектации и на ней доставить сообщение до ближайшей звездной системы, населённой людьми.

– Она прямо так и называется – «Авось»? – поразился Тимур.

– Это не яхта, а тип яхт, а название…

– Ясно. Удалить.

– Вариант номер два. Построить яхту типа «Авось» стандартной комплектации и с помощью передатчика яхты послать сообщение до ближайшей звездной системы, населённой людьми.

– Здорово, – сказал Тимур.

– Правда? – сказал Захар.

– Да. Удалить, – и человек рассмеялся злодейским смехом. – Хо! Хо! Хо!

Некоторое время робот молчал.

– Извини, – сказал Тимур.

– Продолжать? – спросил робот после паузы.

– Да, – сказал человек.

– Вариант номер три. Построить передатчик постоянного действия…

– Удалить.

– Вариант номер четыре. Переоборудовать передатчик маяка ИМ-триста тысяч шестьсот два в направленный импульсный передатчик и послать закодированное сообщение до ближайшей звездной системы населённой людьми.

– Вот этот оставь. Дальше.

– Вариант номер пять…

***

– Сколько времени я уже здесь? – рассеянно спросил Тимур. – Только округли ответ, пожалуйста, до земных суток.

Он был с ног до головы покрыт мелкой металлической пылью и перемазан графитовой смазкой.

– Триста сорок пять суток, – сказал Захар.

– Обалдеть, – сказал человек. – Уж год пролетел.

– Не совсем…

– Знаю. Это я, так сказать, фигурально выразился. А сколько я возился с этим?

– С чем с этим?

– Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю.

– Пятьдесят два дня.

– Заряд в конденсирующей системе?

– Девяносто два процента.

– Этого достаточно?

– Да.

– Тогда после обеда попробуем. Если все получится, то будем посылать сигнал раз в неделю.

– Ошибка. Раз в месяц, – сказал Захар. – Чаще посылать сигнал нам не позволит емкость накопителя.

И Тимур критическим взором оглядел переоборудованный передатчик. Без кожухов тот выглядел устрашающе, топорщился во все стороны адаптированными деталями.

– Какое-нибудь стихотворение?

– Валяй, – сказал Тимур, вытирая руки ветошью. И, шагая по коридорам станции на камбуз, набирая в чайник воду, нарезая консервированное мясо, хлеб, он слушал, как робот бесстрастным голосом рассказывал стихи.

Стихи Захар выбирал сам, руководствуясь какими-то своими соображениями.

***

…Тебе уже четыреста с копейкой,

Ты стар.

Работаешь в одном кафе барменом,

И ты в грядущих переменах

Уже играешь роль, ты выучил слова,

Живешь, гуляешь, обожаешь стейки,

Как смертный. Даже ноет голова

Подчас, и крутится сейчас в ней: «Монтабар».

И лето превращается в пожар,

Дымит. И в поисках лазейки

Стучит в виски уставшая душа.

Да только не выходит ни шиша.

…Как пахнет осень! Лужи, в лужах листья,

Осеннее влечёт тебя к реке,

И прячется в плащовом рукаве

Чуть-чуть Гвен Стефани, немножечко Лимп Бизкит.

Горит твоё за горизонтом лето,

Весь мир сломался в капельке воды.

Ты смотришь, испаряются следы

Прошедших лет и пережитых драм.

Всегда любил давать советы,

Сам ждешь совета, ну да где же там!

Завидуешь гармонии стилета,

Но чем длинней дорога – больше ям.

…В деталях, в мелочах подробных

Весь день, все дни, года, века.

Берешь бокал – дрожит рука,

Привычно так дрожит. Пока

Дела бывали незнакомы

Вкуснее было жить.

А нынче, где ажиотаж?

Тебя ничем не удивить.

Почти ничем. Но в облака

Уходит клином птичья стая.

И лист бумаги просит карандаш,

Но ты не гений. Это зная,

За смелость выдаешь кураж.

Туман с утра, осенний, выпадая,

В японский превращает твой пейзаж.

…Ты пел бы песни, если б смог,

Ты был бы кем-то, если б был,

Твой бесконечный монолог

Тебя уже почти убил.

Плевать что будет там, в финале.

И не спасет тебя внимание к деталям,

И не спасет тебя любовь – себе кумир.

Осенние летят в закаты стаи.

Ты в слове «умираю» слышишь «мир».

– Кто такой Лимп… как там? Бизкит? – спросил Тимур.

– Не знаю, – ответил робот. – Это очень старые стихи. Какой-то В.Карпов.

***

– Сегодня что – праздник? – спросил Захар.

Иногда Тимуру казалось, что он разговаривает вовсе не с роботом, а с живым человеком. В конце концов, думал он иногда, в мире полно людей, которые разговаривают как роботы. Почему бы при таком раскладе не быть одному роботу, который разговаривает как человек? Вот и сейчас ему живо представилось, как седой, морщинистый, некрасивый, но в целом симпатичный мужчина смотрит за его приготовлениями к обеду и недоумевает – к чему вся эта суета?

– Угадал, – ответил Тимур. – Именно праздник. Сегодня у меня день рождения. Я думаю, в честь этого можно открыть бутылку.

– Насколько велика целесообразность распития самогона в день рождения?

– Целесообразность невелика, – меланхолически сказал Тимур, доставая из шкафчика бутылку. – Но там где вступает в действие традиция, целесообразность отступает. Особенно, если это традиция распития спиртных напитков! – с неожиданной гордостью закончил Тимур.

Бутылка была под стекло, фасонная, из-под «Столичной»; Тимур отыскал её, в своё время немало трудов приложив, в мусорном отсеке. Больше на станции бутылок не было. Вполне возможно, что это была единственная бутылка во всей системе.

– Раритет, – пробормотал Тимур, разглядывая содержимое на свет. Содержимое на вид было не ахти.

Вздохнув неведомо отчего, Тимур наполнил стакан наполовину. Сказал: «Твоё здоровье», – «Спасибо», – пробормотал в ответ робот; понюхал, содрогнулся, и одним мощным усилием опустошил стакан.

– Как твоё состояние? – заботливо спросил робот.

– Не знаю, – сказал человек. Оторвал от хлеба корочку и сунул её в рот.

Некоторое время Тимур стоял, тщательно пережёвывая пищу. По крайней мере, с такого напитка не сопьёшься, думал он, прислушиваясь к внутренним ощущениям. На человека, не потреблявшего алкоголь более полутора лет, самогон подействовал сложно.

К тому же к физиологическим переживаниям примешалось стойкое чувство – что-то не так.

– Захар, – сказал Тимур. – У нас всё в порядке?

– Я веду бой, – ответил робот.

Стакан выпал из Тимуровой руки.

– С кем?!

– Неизвестные пытаются проникнуть на станцию. На огонь отвечают огнём из оружия малых калибров, пароль не называют.

– Ёлы-палы, – сказал Тимур и побежал в вахтенную.

Сердце его колотилось, завлажнели ладони. На бегу он машинально пытался вычислить, какова вероятность того, что пакетный сигнал, посланный им полмесяца назад на пробу, был перехвачен землянами. По всему выходило – почти нулевая.

В вахтенной было тихо и спокойно.

– Включи внешний обзор! – крикнул Тимур, с бега плюхаясь в кресло комендора.

Купол вахтенной стал прозрачным. На самом деле ничего такого, конечно, не произошло – робот спроецировал радиальную сумму изображений со своих камер на стены вахтенной. Однако иллюзия того, что стены стали прозрачными, была полной.

Метрах в шестистах от станции на северо-северо-запад маленькие серые фигурки перебегали от валуна к валуну. Время от времени там вспыхивали бледные вспышки. Это они стреляют, понял Тимур. Робот отвечал. Иногда там, куда попадал заряд бластерной батареи, что-то взрывалось. И тогда сквозь изоляцию мягко прорывался грохот разрыва. Это и был тот шум, который услышал Тимур.

– Включи наружное прослушивание! – сказал Тимур.

– … Бегичев! Если вы на станции – отзовитесь!

– Предупреждаю! Согласно уставу караульной службы вооруженных сил Земной федерации вы должны назвать пароль! В случае, если вы не назовёте пароль по требованию, при попытке приблизиться к охраняемому объекту вы будете обстреляны без предупреждения! Предупреждаю…

– Тимур Бегичев! Твою мать! Отзовись, сука!

Бледная вспышка расцвела в том месте, где только что мелькнуло серое пятно скафандра.

– Ай, – шёпотом сказал Тимур. И уже громче: – Дай мне голос. Захар, дай мне голос!

– Согласно уставу караульной службы вооруженных сил Земной федерации вы должны назвать пароль!

– Я не могу. Ты пленный. Ты не имеешь права вступать в контакт с разумными существами, находящимися за пределами станции.

– Тогда пусти их сюда!

– Бегичев! Если ты не отзовёшься, значит, там тебя нет! И мы уйдём! Две минуты у тебя! Две минуты!

– … при попытке приблизиться к охраняемому объекту вы будете обстреляны без предупреждения! Предупреждаю…

– Я не могу их впустить, они не называют пароль.

– Тогда возьми их в плен!

– Время пошло, Бегичев!

– … вооруженных сил Земной федерации вы должны назвать пароль!

– Я не могу взять их в плен. Они не сдаются.

Тимур выругался.

И побежал к выходу. Выход блокировался вручную, он знал это прекрасно, и уже видел в мыслях, как он, провернув рукоятку, открывает дверь кессона, а затем…

– Бегичев! – орали на разные голоса внутренние динамики станции – робот зачем-то вывел все слышимые им звуки на внутреннюю сеть. – Если вы на станции, дайте знать! … При попытке приблизиться… Тимур, что ты хочешь сделать? … Бегичев, сволочь, прекрати палить… Согласно уставу караульной службы…

Куда я бегу, сказал он себе. Что я там буду делать без скафандра.

И Тимур развернулся и побежал к главному входу, туда, где хранился его скафандр.

Торопливо, путаясь в рукавах, он залез в скафандр, и со шлемом в руке заторопился ко входу. Положил руку на рычаг ручного открывания и услышал зуд сервомоторов. Сердце его замерло, и он отчетливо услышал, как в недрах бронированной двери что-то негромко клацнуло.

– Захар!

– Тимур, – тут же отозвался робот. – Я не могу тебя выпустить.

– Ты меня выпустишь, – тихо сказал Тимур.

– Нет, – ответил робот.

Захар наконец убрал звук внешних микрофонов, так что разговор вёлся в тишине. Словно, кроме них, по-прежнему никого не было вокруг на миллиарды километров.

Тимур очнулся оттого, что правую руку пронзила резкая боль. Он посмотрел на руку, на броню двери и услышал увещевающий голос Захара.

– … этого. Ты только хуже себе сделаешь. Вот и хорошо. Успокойся, пожалуйста.

– Заткнись, – сказал Тимур. И пошёл прочь.

Через несколько секунд он понял, что идёт в генераторную. Человек ещё не знал, зачем туда идёт, но в голове стучало воспоминание яркое, как кровь – как полтора года назад он молотил кулаками о бронированную дверь вахтенной.

В генераторной он увидел кувалду, валяющуюся на полу. И ему стало спокойно.

Теперь он знал, что надо сделать.

***

– Тимур, не надо.

Как удачно, что боковая панель снята. Всё-таки он уломал меня тогда сыграть ещё разок, подумал Тимур.

– Я не могу их впустить, они не знают пароля.

Человек ухватил кувалду поудобнее.

– Тимур, я прошу.

Человек зажмурился и нанёс первый удар.

***

В здании космопорта всегда многолюдно. Здесь всегда полно встречающих, отъезжающих, провожающих. Ничего не изменилось, думал Тимур.

Он выделялся здесь. Все куда-то спешили, а Тимур шёл, не торопясь, наслаждаясь каждым мгновением.

Небо синее, думал он. И как хорошо, что на нём белые облака.

Дома. Я вернулся домой.

***

«Если ром – друг, то может ли быть другом робот? У робота гораздо больше возможностей быть полезным по сравнению с алкогольным напитком»…

К чёрту, подумал человек, к чёрту; он поправил сумку на плече и пошёл через людную привокзальную площадь, освещаемый ласковыми лучами яркого весеннего солнца.

Ему предстояла долгая жизнь.