скачать книгу бесплатно
– Ушли мы оттуда, – вздохнул Слава. – Денег там оста-вили-и!.. – Он только и покачал головой.
– Ну, не из-за меня, нет?
– Ещё бы из-за тебя! Мы бы тебя сразу подтянули!
Шутник…
– Вадим, кстати, про тебя спрашивал, – замолвил слово Джон, – про камин.
– Забудет пусть мои имя, фамилию и адрес! – в сердцах отмахнулся я. – Пусть ищет, кого хочет!
Друзья одобрительно кивнули.
– Ладно, парни, не буду тогда отвлекать – удачи, побег я. Созвонимся, как что. Покедова!
Мы расстались крепкими рукопожатиями.
* * *
А Татьяна действительно, на четвёртый уже год работы, ошарашила меня как-то:
– Разговаривала я с мужем одной нашей учительницы – он юрист. Рассказала ему ситуацию, он говорит: «Пусть приходит, обсудим, как лучше сделать. Случаются нередко такие случаи»… Ты же знаешь – я не могу, когда ситуация не под моим контролем.
Серьёзность намерений подтвердил и сын несколькими днями спустя, когда я отводил его на тренировку.
– Папа, а ты им скажи: мы на них в суд подадим, и всё! Они испугаются…
Что уж тут было сказать! Только молитву Гриши («Заканчивай скорее, Лёха! Заканчивай – и уходи») повторить?
Правда – я старался!
Честно – я спешил…
«Гриша, видит Небо, я делаю всё, что могу!»
* * *
Теперь надо было ждать загранпаспорта, который был необходим для получения морских документов – без него и соваться куда-то нечего. Дальше надо было сменить свидетельство квалифицированного матроса на «корочки» нового образца. Никак не поспевал этот документ за стремительно меняющейся жизнью – только на моей памяти, я менял свидетельство три раза. К тому же, надо было заново (и за деньги, само собой) отучиться на вахтенного матроса и на специалиста по шлюпкам и плотам – полуторанедельный цикл лекций, раз в пять лет.
Что делать: многочисленной капитанской касте, осевшей на берегу по пенсионному возрасту и нехватке судов, надо было чем-то кормиться. Притом, что аппетиты здесь были всяко больше матросских.
В общем, надо было теперь месяц этот просто-напросто выждать – до получения стопорившего все дела загранпаспорта. Пересидеть. Не связываясь больше ни с какими халтурами – баста, нахлебались! Хорош раствором руки марать – будем «таперича» бумагами шуршать. Хорошо бы, конечно, найти какую-нибудь работёнку со свободным графиком: когда хотел пришёл, когда захотел – ушёл. Чтоб отбегать по делам – по тем же документам. Ну и на танцы – танцы! – конечно: теперь это было святым. Но где ты такую работу, да ещё и в кризиса самый разгар, найдёшь?..
А ведь предупреждал я там, на Ушакова: «Что-то будет обязательно. В ближайшее время. Обвал ли, как в девяносто втором, дефолт ли, как в девяносто восьмом – вот увидите!» – «С чего это?» – пучили глаза Лёша-с-Витей. «Да потому – вот смотрите: вы сегодня сделали фиг да ни фига. Понятно – гипсоплиту не подвезли. Просидели, прокалякали, прокурили. А сорок тысяч в месяц вам отдай! Так и этот хрен уже за мясо не считаете: «Мало!» Получается – деньги вы работой не обеспечили. Это вы – а шалавы из офиса за забором?! Целыми днями только курят на крылечке, хохочут да растрандыкивают! А зарплаты наверняка у них немалые. Вот и получаются – дутые деньги: деньги, не обеспеченные товаром. Так что грядут какие-то потрясения – вот увидите! Рухнет этот колосс новорусский на глиняных ногах».
И, махнув на неверующих рукой, я шёл во двор и принимался за камень: денежную массу продуктом наполнять.
– Одно, Гриша, радует – инфляцию я здесь сдерживаю! Как говорят англичане: «Каждая туча серебром оторочена».
– Конечно, – спешил отвернуться, скрывая улыбку, он, – Только двое вас её и сдерживают: ты и Путин.
А когда всё-таки мы с Владимиром Владимировичем – атланта два – не сдержали её, проклятущую, – треснул хребет (очень уж туч грозовых на небе сгустилось!), и грохнула она кризисом экономическим, то один из слаботочников дружески утешил меня, бессребреника:
– С твоими расценками ты ещё десять кризисов переживёшь – не заметишь.
Так хотелось ему поверить! Уж ладно десять – один бы этот, очередной…
Долгожданный четверг начался с проводов сына на тренировку: свободным я теперь был художником – на хозяйстве. И лучшего начала дня нельзя было придумать! Никогда Гаврилу это не тяготило («Не тяготило то Гаврилу!.. Гаврилу то – не тяготило!»). Мы преодолевали тротуары с сонными ещё пешеходами и проезжие части улиц с проспавшими куда-то автомобилями: на переходах я оперативно крутил юному борцу руки, пряча его, по ходу движения, за себя, начиная уже настраивать бойца на ратную тренировку:
– Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных трофеев и мирных костров,
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф.
Мы миновали мостик с радующей в этот утренний час рябью воды в реке и делово грохочущим трамваем, встречавшимся нам неизменно: это, когда надо – его не дождёшься!
– Испытай, завладев ещё тёплым мечом,
И доспехи надев – что почём, что почём!
Разберись, кто ты – трус, иль избранник судьбы.
И попробуй на вкус настоящ-щей борьбы!
Всё по делу!
Мы догоняли и перегоняли, или пытались догнать, ведущих в том же направлении своих чад родителей – в школу или в детский сад. Но громкость вещания никогда не снижалась от баллады к балладе:
– И скрываются до срока
Даже рыцари в лесах:
Кто без страха и упрёка,
Тот всегда не при деньгах!
Воистину!
– Знают все оленьи тропы,
Словно линии руки,
В прошлом слуги и холопы,
Ныне – вольные стрелки!
Здесь того, кто всё теряет,
Защитят и сберегут.
По лесной стране гуляет
Славный парень – Р-робин Гуд!
И сам уж в такие минуты начинал надуваться храбростью и бесшабашной отвагой.
– Как песня, сынок? – Для него же, всё-таки, всё пелось.
– Класс!
Очень любил Семён и песенку попугая из «Алисы в Стране чудес» (Турецкий паша нож сломал пополам, Когда я сказал ему: «Паша, салам!»), оценил песню про загадку гибели Кука у австралийских аборигенов, на «ура!» шла и военная тематика творчества Высоцкого. Но когда я в одно утро (шуруй подряд, без разбора!) завёл: «Глуши мотор, он говорит, Пусть этот «маз» огнём горит!» – то Семён, казалось, и не слушавший даже, по окончании шофёрской истории лишь мотнул головой:
– Нич-чего не понятно!
Пришлось, «включив заднюю», разобрать по частям и деталям.
А однажды прошлой осенью, когда тянул я что-то такое героическое, Семён вдруг потянул меня за рукав:
– Папа, смотри!
Клин журавлей летел над нами. Ровный, спокойный, неизменно волнующий сердце. Невозможно было оторвать от него взгляд. И Семён, задрав голову, смотрел мечтательно и восхищённо.
Мой сын глядел в Небо!
Это он увидел журавлей.
А я, давно уж не поднимавший взора ввысь – нет.
* * *
«И скрываются до срока
Даже рыцари в лесах:
Кто без страха и упрёка,
Тот всегда не при деньгах».
Миша! Плевать я на тебя хотел! А деньги – деньги свои я восстановлю!..
* * *
Она не отрывала взора от глаз моих…
– Раз, два, три!.. Раз, два, три!..
Увлекаемы водоворотом вальса, мы легко, шагая с правой, вливались друг в друга. Как в потаённую бухту корабли. Почти идеально – Любу изредка глазомер подводил. Может оттого, что глядели мы только друг другу в глаза.
Удивительное было занятие!
– Так! – досадливо остановил круженье пар Артём. – Теперь про взгляд. В отличие от латинской программы, здесь, в вальсе, наш взгляд направлен не в глаза, а чуть выше плеча партнёра. Любоваться друг другом вы будете там где-нибудь – на улице, где угодно, только не в вальсе!
Высмотрел, зоркий сокол! Углядел. Мог бы и «попустить» счастье моё мимолётное – жалко, что ли, ему было?
В конце занятия, когда готовы мы были уже, дружно похлопавши себе в ладоши, разбежаться, минутку внимания взяла Татьяна. Вышла на первый план.
– Двадцать седьмого декабря – это будет воскресенье – в Доме культуры моряков состоится турнир. Областной. На кубок области по бальным танцам. И там, наряду со спортсменами и хобби-классом, будет программа и для любителей. Обычно это три-четыре танца. Пока мы знаем, что обязательно будет медленный вальс, скорее всего, ча-ча-ча, и ещё что-то: чуть позже оповестят. Что?.. Да, я тоже надеюсь, что румбы не будет. Так что готовьтесь – мы тоже будем принимать участие, заявки можно подавать мне хоть сейчас.
Не было печали! Нужен он мне сейчас – турнир этот?!
Уже одевшись и переобувшись на лестничной площадке, я вернулся в зал: настал миг мести. Я сегодняшнего маэстро так не оставлю – всё по латине!
– Скажите, Артём, вот вы нам объясняли, что румба – это любовь и ревность. А ча-ча-ча – это что? Я просто потому спрашиваю, что мне важно дух танца постичь.
Глаза маэстро вмиг оживились.
– Ча-ча-ча, – встав из-за стойки, он обвил колонну кистью руки, – это флирт. Предшествующий румбе танец: сначала, как водится, флирт, а за ним идёт любовь.
Понятно.
Знай наших!
А тут и Любовь, походкой своей летящей, пришла – из раздевалки. Надо было подсуетиться, чтоб успеть дверь перед ней распахнуть – сама же не замедлит.
– Спасибо, Артём! – только и успел выкликнуть я, исчезая вслед за ней в дверном проёме.
На улице довелось открыть свой замечательный зонт – с тёмного неба сеялась лёгкая морось. Люба, шагнув под него, просто взяла меня под руку.
– Чего с турниром будем думать? – Она задумчиво повела бровью. – Не знаю… Чтобы на него идти, надо хоть какую-то хореографию иметь. Допустим, в школе даже у нас, когда я с выпускниками вальс репетирую, мы какие-то фигуры включаем, повороты, кружения. А так – большой и малый квадрат с поворотом пройти – стоит ли и участвовать?
– Да, – искренне посетовал я, безотчётно завидуя в душе её ученикам, – и времени мало совсем – на какую-либо путёвую, более-менее серьёзную подготовку. Да и одёжу какую-то особую на турнир надо будет…
– Я лично ничего покупать не собираюсь, – категорично заявила Люба, – у меня есть платье вечернее, туфли на каблуке – вот в этом и пойду.
Ну и мне, значит, «париться» не надо будет: отделаемся, если что, свадебными брюками, рубашкой белой – «богатой», с коротким рукавом, да и туфлями теми, в которых танцую сейчас, – они с блёсточками! Эконом-класс!
– Пить хочу. – Она кивнула на громоздкую «Викторию» через дорогу: – Зайду, куплю.
– Я тебя подожду?
– Если ты не спешишь, конечно.
– Да куда мне спешить?
– Ну, мало ли! – довольно улыбнулась она.
А на прощание, угостив леденцом с мятой, ещё и живот под расстёгнутой курткой, пощипала.
Эх, Гаврила, ловелас! Как стремительно и бурно роман-то развивал!
* * *
Гаврила счастлив был по уши,
И от души благодарил он
За вечер дивный, самый лучший —
Тот, что партнёрша подарила.
Гармония дождём стекала
Под зонт, где верною рукою
Его, блаженного, держала
Та, что меняла мир собою.
А мир вокруг был полон счастья —
Они его теперь творили сами.
