Предрассветный час

– Хм-м… Нет, не буду, если ты хорошо попросишь. Впрочем, думаю, это не потребуется, в конце концов, теперь мой дом…

С этими словами мари подошла к самой высокой сосне на опушке и положила на неё ладонь.

… – твой дом.

Вдруг земля под Винсентом задрожала и он испуганно отпрыгнул. Кусок почвы поднялся в воздух, обнажив лестницу, ведущую под землю. Винсент не удержался – присвистнул.

– Ну что, такое только в кино небось видел? – гордо произнесла Мари, – Держи!

Она бросила ему налобный фонарь.

– Да, в одном фильме точно видел, – ответил Винсент, заглядывая в туннель, – Ужасов. Кажется, он назывался «никогда не залезай в секретный туннель посреди леса».

– Особенно если тебя туда приглашает богатая красотка! – весело подхватила Мари.

– Да ладно, Винс, ты что, и вправду меня боишься?

– Ну-у-у, как тебе сказать… – задумчиво произнес Винсент, косясь в сторону места, в котором они бросили машину.

– Ладно-ладно, я поняла. Но бояться нечего. К тому же… сам знаешь. Я бы при всём желании не смогла причинить тебе вред.

Они включили фонари и спустились вниз. Внутри было тепло, вопреки ожиданиям Винсента, видимо туннель отапливался.

– Туннель, похоже, построили ещё до войны? – спросил Винсент, и его слова эхом покатились вглубь.

– Да, дом, в котором я живу сейчас, был построен как военный госпиталь незадолго до начала Великой Войны Народов, но так и не применялся по назначению.

– Отчего же?

– Его захватили партизаны Восточного Фронта, они прятались здесь до самого конца, пока армия Освобождения не пришла сюда и не расстреляла их. Они пытались бежать именно через этот туннель, но, говорят, ни один из них не выбрался живым.

– …и их призраки до сих пор бродят здесь, застрявшие в своём кошмаре, и убивают всех, кто осмелится спуститься в туннель первого сентября… – улыбаясь, подхватил Винсент.

– А вот зря смеёшься, между прочим. Я вот в те самые дни сама им не пользуюсь…

– Ты что, веришь в привидений? – иронично спросил Винсент.

– А ты что – нет?

Винсент не нашелся что ответить, и они продолжили путь в молчании. Вдруг на потолке погасла лампа, Мари вздрогнула и ускорила шаг.

– Надо будет отправить сюда Альфи, электрику проверить. Хорошо, что мы уже почти пришли.

Они остановились в конце туннеля, перед огромной железной дверью и круглым вентилем.

Рядом стояла обычная лестница с перекладинами, ведущая наверх.

– А что за той дверью? – спросил Винсент.

– Бомбоубежище.

Винсент снова присвистнул.

– Да, не говори. Но я сама там ни разу не была. Туннель был затоплен, когда мой отец купил этот дом вместе с участком, и дверь заржавела намертво. Он собирался снести её, но… в общем, то одно, то другое – никто этого так и не сделал. Так что там всё ещё царит эпоха прошлого века.

– …и все призраки, стало быть, обитают за ней. Кстати, почему партизаны не укрылись от армии Освобождения там?

Мари покачала головой.

– Неизвестно. Возможно, с дверью было что-то не так уже тогда… кто ж теперь скажет. Ладно, идём. Прошлое лучше… оставить в прошлом, верно? – неожиданно добавила Мари.

– Ну да… Наверное, – согласился Винсент, скорее от желания закончить разговор, и Мари, помолчав, полезла наверх. Сам он всегда считал, что можно отвернуться от прошлого, но оно всё равно будет продолжать смотреть в спину.

Лестница привела их в большую комнату с камином, у которого на корточках сидел человек в чёрном костюме и старательно шевелил угли кочергой. Едва завидев Мари, человек подскочил и согнулся пополам в поклоне. Мари захихикала и махнула на него рукой.

– Брось, Альфи, лучше-ка принеси нам чистой одежды! Мне и моему новому…сожителю, Винсенту Смиту.

Названный Альфи повернулся к Винсенту, вспыхнувшему от слова «сожитель», но решившему промолчать.

– Приятно познакомиться, меня зовут Альфред, дворецкий поместья Денуа, но вы можете звать меня просто Альфи. Прошу, обращайтесь ко мне по любому поводу в любое время – заговорил Альфред, произнося слова чётко, вежливо, но с достоинством. На вид ему было около шестидесяти, волосы сплошь седые, длинные, аккуратно убранные в хвост, выбрит гладко, осанка, речь и пронзительный взгляд выдавали в нём бывшего военного.

– Благодарю Вас, прошу, на мой счёт особенно не беспокойтесь. Я здесь…

– В первый раз, а то он не видит, Винс! Поверь, у него прекрасная память на лица, – нахально перебила Мари, – Не беспокойся, он тебя запомнит. Альфи, считай Винса вторым хозяином. Пока приготовь ему спальню. Ту, что рядом с моей.

Альфи вежливо поклонился Мари, затем Винсенту и удалился.

– А других свободных спален в этом особняке нет? – враждебно осведомился Винсент.

– Увы, нет! По крайней мере на эти выходные все места заняты. Приедет много гостей.

– А нельзя мне ни с кем поменяться?

Мари проигнорировала этот вопрос, сняла зимнюю куртку, сапоги и бесцеремонно бросила прямо посреди комнаты.

– Можешь сделать так же. Или разденься в гардеробе, прямо по коридору, но…

Винсент не дал ей договорить, молча вышел из гостиной и отправился на поиски гардероба.

Особняк Денуа выглядел совершенно не так, как представлял его себе Винсент. Слишком старомодно, слишком банально для такой персоны, как Мари. Казалось, она въехала сюда недавно и ещё не успела навести тут свои порядки. Повсюду мебель под старину из красного дерева, картины на стенах, ковры, золоченые перила у лестниц – словом, абсолютно типичное поместье родом из девятнадцатого века, только электрические лампы выдавали современность. Винсент без труда нашел гардероб. Располагался он, как полагается, в прихожей, на первом этаже, рядом с широченной мраморной лестницей, укрытой зелёным бархатным ковром. Не успел он оглядеться, чтобы найти входную дверь в гардероб, как из-за стойки выскочила маленькая пожилая женщина и до ужаса неестественным молодым голосом осведомилась:

– Позвольте ваше пальто, мистер?

Винсент аж подпрыгнул на месте, уронив своё пальто на холодный мраморный пол. Гардеробщица ахнула и кинулась было на помощь, но Винсент жестом остановил.

СТРАНИЦЫ ВЫРВАНЫ

– Волны – это речь. Ты ведь знаешь? Да ты знаешь!

Он схватил Винса за руку мёртвой хваткой и очень твердо произнес:

– Это не твой мир. Не твой. Ты ведь знаешь? Знаешь!

– Нет, не знаю! – закричал от испуга Винсент, с трудом вырвал руку, пошатнулся и упал прямо на ковёр.

Безумец засмеялся жутким зловещим смехом и вдруг резко оборвал себя и очень спокойно сказал:

– Враньё.

Винсент испуганно смотрел на него и думал о том, что это и ждёт в конечном итоге многих, очень многих. Либо смерть, либо безумие. И неизвестно, что лучше. Ну, то есть хуже.

Но тут кто-то прервал его размышления, положив руку на плечо.

– Он был отличным психотерапевтом, – грустно проговорила Мари, – Даже гениальным. Признанным во многих странах.

– У тебя очень… разнообразный круг общения, – сказал Винсет, стряхнул с плеча её руку и поднялся, – И как же вас жизнь вместе свела?

Мари не ответила. И что самое странное – даже не ухмыльнулась.

СТРАНИЦЫ ВЫРВАНЫ

Винсент вдруг очень остро почувствовал, что смертельно устал от людей. Не произнося больше ни слова, он развернулся и чуть ли не бегом понёсся прочь по коридору, подальше от звона бокалов, болтовни и смеха. Самым тихим местом оказалась, кажется, библиотека. По крайней мере, в этом помещении с высоченными потолками лабиринтами расположились книжные шкафы. Винсент, не думая ни о чём, кроме спасительного одиночества, нырнул в этот лабиринт, мельком читая названия книг. В основном на старинных полках пылилась классика да наука в дорогих на вид кожаных обложках. Создавалось впечатление, что книги эти никто никогда не читал, и поставлены они здесь исключительно для создания нужного впечатления. Мельком Винсент отметил, что, вероятно, Мари не добралась до этой комнаты, иначе она выглядела бы совсем по-другому. Никакой науки, классики… и книжных полок. Она бы выкинула всё это к чертям собачьим на помойку, а в помещении красовался бы бильярдный стол. Как минимум. Винсент решил, что спросит Мари об этой странной, так не идущей образу Мари комнате, когда отдохнёт и выберется оттуда, но тут оказалось, что это не так-то просто. Попытавшись двигаться назад, Винсент с испугом обнаружил тупик. Он уже начал было паниковать, как услышал неподалёку звук переворачивания страниц.

– Эй! Тут кто-нибудь есть?

Ответом проследовало молчание, и через короткий промежуток снова кто-то перевернул страницу.

– Прошу, ответьте! Я, кажется, заблудился!

Снова равнодушное молчание и перевёрнутая страница. Человек явно игнорировал его крики о помощи, либо уши его были заткнуты наушниками. Винсенту ничего не оставалось, кроме как попытаться идти на этот звук и, к счастью, ему удалось. Он выбрался на свет Божий, которым оказались лучи заходящего солнца, льющиеся сквозь невероятной красоты цветные витражи, выполненные в стиле 19 века, изображающие ангелов и демонов. Вечерний свет заливал огромный читальный зал, а на широком подоконнике, развернувшись спиной к окну, сидела женщина. На вид ей было не то двадцать, не то сорок, с короткими спутанными чёрными волосами, в черных шортах и громадном, размеров на пять больше чем надо бы белом балахоне с чёрной выцветшей цифрой «0» на груди. Она сидела скрестив босые ноги по-турецки, и ноги эти, докуда видно, были покрыты синяками и ссадинами. Она была погружена в чтение, но никаких наушников Винсент не заметил.

– Доброго вечера, – как мог, вежливо, произнёс Винсент, но вышло всё же с ноткой враждебности, – Настолько интересная книга?

Женщина нахмурилась, и нехотя подняла на него глаза. Светло-серые, почти прозрачные.

– Тебя разве не учили не шуметь в библиотеке? – спросила она безо всякой вежливости.

– Нет, зато меня учили не оставлять в беде тех, кто зовёт на помощь.

Она с шумом захлопнула книгу и весело рассмеялась, как будто Винсент рассказал ей смешной анекдот.

– На помощь? "Я, кажется, заблудился"? Да это про каждого первого. Что ж мне, всех спасать прикажете? Это не моя обязанность. И вообще ничья. Спасение утопающих… сам знаешь чьих рук дело.

Винсент махнул на неё рукой и заторопился прочь, найдя глазами ближайшую дверь. И за что столько сумасшедших на мою голову, раздражённо думал он.

– Да ладно, постой. Ну, может, я не права. Просто я тебя первый раз вижу. Откуда мне знать, что тебе стоит помогать?

Винсент обернулся.

– Значит, это ты решаешь, кто достоин помощи, а кто нет? – сердито спросил он.

– Ну конечно. В тех случаях когда нужна моя помощь, решаю я, а как иначе? Или ты всем подряд помогаешь, без разбору?

Винсент задумался.

– Вообще-то говоря, нет.

– Ну вот, видишь! – заулыбалась неизвестная, – Это абсолютно нормально. А вдруг ты злодей? А я тебя спасу и тем самым стану поборницей зла?

– Ну, в целом, это логично, но уж больно… жестоко, не по-человечески. А вдруг я НЕ злодей? И тогда ты бросишь на верную смерть хорошего человека. Разве в таком случае ты не становишься… поборницей зла?

– Нет, не становлюсь, если только не я сама завела тебя в этот лабиринт. А мне этого… не дано.

– Ну ладно. Просто будем надеяться, что нам никогда не понадобится помощь друг друга, – заключил Винсент, чуть поклонился ей и вышел в коридор.

В самом деле, это перебор. Я бы даже сказал… передоз, думал Винсент, направляясь в сторону туалета, который, похоже, суть единственный оплот свободы в этом доме. Расстраивало, что он не взял никакой книги, но возвращаться назад было немыслимо. А потому он просто заперся в кабине, уселся поудобнее и закрыл глаза. Проснулся Винсент от того, что кто-то со всей силы барабанил в дверь.

– Ау, Винс, ты там? Выходи скорей, нам уже пора, опе… опаздаем! – последовал за ударами невероятно пьяный голос Мари Денуа.

– Никого здесь нет! – рявкнул Винсент, – И вообще что за манеры для леди, ломиться в мужской туалет!

– Винс, я хозяйка дома или нет? И сколько раз повторять, никакая я не… леди! Так что ломлюсь, куда хочу! Выходи, я не уйду! Без тебя всё равно не уедем.

И она забарабанила кулаками по двери кабинки с неженской силой.

Винсент вздохнул и вышел. Мари тотчас же схватила его под руку и потащила вниз. От неё отвратительно несло перегаром и она то и дело спотыкалась.

– И как это ты так быстро успела накидаться? – пораженно и даже с некоторым восхищением спросил Винсент, в очередной раз поддерживая Мари, которая уже практически висела на нём.

– А у меня вообще много талантов, ты ещё не раз удивишься!

* * *

Винсент перепрыгнул через подоконник и оказался в саду. Свежий воздух, песни ночных птиц, огромная полная Луна в небе – всё было как нельзя кстати, и Винсент жадно поглощал глазами, ушами и носом эту ночную атмосферу. Но тут он краешком глаза заметил некий лишний элемент. Силуэт человека в белом, который тоже стоял и смотрел на Луну. Винсент подошёл ближе и убедился, что это женщина, та самая, равнодушная к чужим проблемам нахалка из библиотеки. Винсент с удивлением отметил, что на ногах её по-прежнему не было никакой обуви и даже носков, а между тем лето давно уже сменилось золотой осенью. И вообще было в её образе что-то неестественное, нереальное. А потому Винсент подошёл ближе и громко спросил:

– Скажи честно – ты одна из них, да?

Девушка нисколько не испугалась, и отвечала, не сводя глаз с Луны:

– Из кого это – из них?

– Не прикидывайся. Из этих самых… Смотрителей… пришельцев… всадников апокалипсиса… кто они там есть.

– Всё равно не понимаю о ком ты, – продолжала нахалка, – здесь только ты и я. Вот как эта Луна – видишь? Она существует только для нас с тобой и только здесь и сейчас. В другом месте она будет выглядеть по-другому. А значит это уже не та Луна. Попробуешь приблизиться к ней – её красота, её свет – пропадёт. Ослепни – и она совсем исчезнет.

– Хорошо, я полностью согласен, – отвечал Винсент, стараясь говорить убедительно и серьёзно, – Тебе кстати там не холодно, эм… как тебя зовут, напомни?

Она повернулась к Винсенту лицом. По щекам её бежали слёзы.

– Скажи, почему вы тратите то, что вам дано так… бездарно? Так глупо, так убого?

Затем она развернулась и убежала в лес, захлёбываясь в рыданиях. Ну наконец-то, с облегчением думал Винсент. Теперь можно отдохнуть.

Он устроился поудобнее на подоконнике, закрыл глаза и стал впитывать ночную тишину и прохладу. По неясной ему самому причине, в тот момент все проблемы вдруг куда-то испарились, ушли на задний план и вообще перестали быть таковыми, это было похоже на эффект опьянения, только разум его был трезв. Даже ненависть к Смотрителям исчезла, и словно желая проверить это, Винсент громко позвал:

– Эй, Аматэрасу!

На удивление, тут же раздался её голос, какой-то неестественно добродушный:

– И тебе доброго вечера, Винс. Смотрю, хорошо проводишь время.

Не открывая глаз, Винсент отвечал:

– Ты знаешь, сам поражаюсь. Вынужден признать, тут бывает хорошо. Иногда.

– Не место красит человека, Винс! – весело подмигнула Аматэрасу и уселась рядом с ним, болтая ногами, как ребёнок.

– Будут какие-то распоряжения на ближайшее время?

Аматэрасу задумчиво приложила палец к губам.

– Нет, на сегодня точно нет. Отдыхай. Позволь разве что сделать одно замечание, или, скорее, дать тебе совет – будь внимательнее к людям. Это поможет тебе наконец перестать думать, будто ты лучше всех остальных.

– Опять нотации! Кто бы сомневался. Да не думаю я так. Просто люди меня… утомляют. Они мне не особо интересны.

– Но не будешь же ты отрицать, что тебе они всё же нужны?

– Ну… да, иногда мне, разумеется, требуется общение, я, как-никак, человек… а кстати, для чего нам, людям, так оно необходимо, как думаешь?

Аматэрасу, помолчав, ответила:

– В качестве замены.

– Замены… чему? Или кому?

Аматэрасу молчала. Спустя пару минут Винсент разочарованно произнёс:

– Вот так всегда. Никаких ответов по существу. Да и с чего я взял, что вам всё на свете известно?..

– Я всегда даю тебе ответы на вопросы, которые ты задаёшь, Винсент, – ответила Аматэрасу с какой-то странной, совсем не свойственной ей интонацией, особенно выделив ей слово «задаёшь».

Винсент, казалось, пропустил это мимо ушей, он сидел неподвижно, уставившись в темноту, в которую нырнула незнакомка в белом балахоне.

– Так тебе, значит, не интересна эта женщина, которую ты только что прогнал? – спросила Аматэрасу прежним глумливо-игривым тоном.

Винсент вздрогнул и поморщился.

– Особенно эта ненормальная женщина. В наши дни, разумеется, трудно сохранять рассудок, это равносильно подвигу, я её не виню, но я смертельно устал от всего этого безумия. Сейчас мне хочется чего-то простого и приземленного.

– А почему ты считаешь свой рассудок чем-то, что обязательно следует сохранять? Разве ты был счастлив всю свою жизнь, Винсент? Может твой разум не такая уж и ценная штука, что скажешь?

Винсент добродушно рассмеялся.

– Ну, возможно, ты и права, может, безумцем быть и вправду проще. Так может быть заберёшь его у меня наконец, Смотритель? Ничего другого ведь вы нам не оставили.

– Винсент, – с укором сказала Аматэрасу, игриво склонив на бок голову, – прекрати винить окружающих в своих бедах.

– Кстати, насчёт той странной женщины, – говорил Винсент, игнорируя её замечание, – когда я спросил её, не одна ли она из ваших, она сделала вид, что не понимает, о чём речь. Вот это я понимаю, защитный механизм психики! Уровень «отрицание реальности», такого не каждому дано достигнуть!

– Реальность у каждого своя. Чужую тебе никогда не познать, реальности не могут пересекаться полностью ни при каких обстоятельствах.

– Ты хочешь сказать, что для неё вас… и вправду нет?

Винсент изумлённо повернулся к ней. Аматэрасу исчезла.

– Ну разумеется. Кто бы сомневался, – проворчал Винсент, залез обратно в библиотеку и закрыл окно. Тут он заметил валяющуюся на полу книгу, видимо ту, которую читала странная женщина. На обложке было написано «Последняя звезда во Вселенной». Неизвестно, что тут заставило Винсента это сделать, совет ли Аматэрасу быть внимательным к людям, или же простое любопытство, или ему просто захотелось на ночь почитать любую книгу, но он решил забрать её с собой. И только он, воровато оглядываясь, засунул книгу под рубашку за пояс, как дверь в библиотеку с шумом распахнулась и на пороге возникли Шон и Мари.

– А, вот он где, говорила же, наверняка где-то спрятался. А ты всё «фиг с ним, он наверняка уже сд…»

Мари не смогла договорить, потому что густо покрасневший Шон закрыл ей рукой рот.

– Не слушай её! Напилась в зюзю и несёт чушь.

– Отчего тогда вы так покраснели? – иронично поинтересовался Винсент. Мари расхохоталась, Шон смущённо промолчал.

– Ладно, я ничего другого и не ожидал от людей вашего… круга, – ехидно заключил Винсент и обратился к Мари:

– Я тут книжку позаимствовал, ты не против?

– Какие вопросы, Винс, бери что хочешь, я же тебе говорила, чувствуй себя как дома! И это… мальчики, вы того… не надо. Не ссорьтесь. Дуэль из-за меня устроить всё равно не получится. Разве что… кто больше выпьет? А? Как вам идея?

– Идея-то, может, и неплохая, только вот дело тут вряд ли в тебе, – сказал Винсент.

– А в чём же, по-твоему?

– Просто для таких как ты и твой приятель я – грязь под ногтями, – громко и с достоинством произнёс Винсент.

– Винсент, послушай, я… – смущённо заговорил рыжий Шон.

– Не надо, – перебил его Винсент, – не унижайтесь. Как я и сказал, ничего другого я и не ожидал. Да мне плевать, правда, я здесь, в конце концов, не по своей воле.

И тут произошло странное. Винсенту показалось, что в глазах Шона задрожали слёзы. Не произнеся ни слова, Шон развернулся и удалился в неизвестном направлении.

– Ну вот, Винс, что ты наделал! Не надо с ним так сурово. Он… как бы сказать…чувствительный малый. Может ляпнуть глупость… но поверь мне, он сам об этом уже трижды пожалел.

– Сомневаюсь, – проворчал Винсент, – ну да ладно. Так зачем ты меня искала?

– Как зачем? Нам лучше пораньше…

СТРАНИЦЫ ВЫРВАНЫ

…среди ночи, но почему-то чувствовал себя отдохнувшим, чего не бывало довольно давно. Приходилось признать, что всё-таки жизнь на свежем воздухе и дорогостоящем здоровом питании сказывалась на самочувствии положительно. Винсент поднялся с кровати и понял, что заснуть снова всё равно не получилось бы, потому что даже сквозь толстенные стены поместья Денуа в комнату настойчиво пробивались приглушенные звуки той отвратительной музыки, которая раздражала Винсента два последних дня. Винсент нахмурился и вышел из комнаты, мысленно кляня себя за то, что не взял из дома беруши, которые часто спасали в прошлом от шума машин в гараже и гогота водителей. Винсент гневно постучал в дверь спальни Мари, но ответа не последовало, что не удивительно, при таком ужасном шуме, что раздавался за дверью и вряд ли был достоин в понимании Винсента называться музыкой. Тогда Винсент, немного, впрочем, поколебавшись, тихонько открыл дверь и отшатнулся. В комнате царил страшный беспорядок. Шкафы были открыты, вещи валялись на полу. Стол перевернут, окно разбито. Колонки, из которых доносились эти ужасные звуки висели на подоконнике. Экран ноутбука, к которому они были подключены, был разбит. Пол был усыпан битыми стёклами, среди которых отчётливо виднелись куски бутылок. Холод пробежал по спине Винсента, он разу понял, чем тут пахнет и помчался вниз по лестнице, выкрикивая имя Мари. Но ответа не было. Персонал тоже куда-то делся. Похоже, в здании остался он один. И тогда Винсента охватила паника, и он, в чём был, выбежал на улицу, и тут, по счастью, заметил на свежем ночном снегу следы. Он побрёл по ним, не чувствуя холода, и продолжал звать Мари, боясь, что в тишине просто сойдёт с ума. Следы вели его в тёмную чащу хвойных деревьев, кроны которых смыкались над головой и, зловеще шевелясь на ветру, словно хотели поглотить его. Но вскоре они стали расступаться, и Винсент увидел впереди мелькающий огонёк костра. И услышал звук, от которого затрясло сильнее, чем от холода: рыдания. Ужасные, отчаянные рыдания женщины. Так плачут те, у кого больше нет сил притворяться сильными. Так плачут те, кто не плакал всю свою сознательную жизнь.

Мари сидела у костра, закрыв лицо руками. Она и сама была в своей шёлковой пижаме, а вокруг валялись детские вещи: игрушки, одежда и куча фотографий. Фотографии не оставляли сомнений: на них был сын Мари, на вид ему было лет восемь-девять, он счастливо улыбался, обнимая маму. И Винсент понял, что так, оказывается, ещё плачет женщина, потерявшая ребёнка. Он отчётливо ощутил, что он тут лишний, и лучше, наверное, ему убраться восвояси, но тут заговорила Мари, заговорила неожиданно ясным голосом, в котором не было ни горя, ни тоски, ни сожалений – одна лишь холодная злость:

– Сжечь. Все его вещи до последней. Таков приказ. Прошло десять лет, как его не стало. Авария. Но я вижу его. Каждый день. И он говорит мне – сожги меня. Уничтожь. Не могу больше. Говорит, ты же так хотела вновь меня увидеть… Сжечь…

Она продолжала бормотать, но Винсент всё понял и так, увидев фотографии. Вдруг, неожиданно, как снег на голову, на Винсента снизошло осознание, что эта женщина совершенно обычная, такая же, как и все остальные, человек со своими чувствами, заботами и личной трагедией. Он не мог ей сочувствовать в полной мере, хотя сердце его и сжималось от жалости, ведь он просто не знал, каково это – потерять дитя, и не просто потерять, а встретить спустя годы самозванца в его обличии… глумливого, абсолютно необъяснимого и смертельно опасного самозванца. Но кажется, Винсент в ту ночь впервые увидел в ней человека, родственную душу, почувствовал связь с ней, понял, что им лучше держаться вместе. Ни слова ни говоря, он взял Мари за руку и повёл обратно к особняку.

Вернувшись в дом, он усадил безмолвную Мари перед камином, налил ей коньяку и укрыл пледом. Затем он помчался наверх и через несколько минут вернулся с чемоданом, из которого, как язык изо рта, выглядывал носок.

– Мари? Мари! – Винсент потрепал ушедшую глубоко внутрь себя Мари.

Она вздрогнула и посмотрела на него, словно видела впервые.

– Одевайся, мы уезжаем! – коротко приказал Винсент.

– Куда?.. – хрипло и безучастно пробормотала Мари и осталась неподвижна.

– Ах, чёрт… – проворчал Винсент и снова умчался наверх.

В её комнате он наугад набрал тёплой одежды, спустился обратно и вывалил перед ней горой.

– Давай, одевайся.

Мари нехотя зашевелилась, а Винсент тем временем решил пройтись ещё раз по особняку, чтобы убедиться, что в здании действительно никого не осталось.

Двери во все комнаты на втором этаже были распахнуты настежь, из некоторых тянуло холодом. Вдруг свет в коридоре погас, Винсент выругался и достал из кармана фонарик.