скачать книгу бесплатно
– Я всегда стремился к чистоте, а наши с тобой отношения как можно назвать? Ведь это секс по договоренности…
– Какая разница, как это называется? Давай называть это дружбой с поставщиком меда его королевского величества!
Галя шутит и держится. Макс все время влюблен, но не в нее. Девушки почему-то уходят от Макса. Он раскисает и снова звонит Гале.
– Ой, я замечталась и отвлеклась! – говорит она, – так что было дальше с тем вегетарианцем?
– Я попросила его отказаться от молока, потому что, когда люди пьют молоко, они эксплуатируют коров.
– А когда мы едим мед, то эксплуатируем пчел? – смеется Галя.
Им приносят заказ. Люба разрезает бургер и запихивает кусок в рот. Хлеб – это не хлеб, а некое сплетение из грибных волокон, совсем черный. Черный хлеб из невареных китайских грибов. Люба сосредоточенно отрезает кусок за куском.
– Я думаю, что коров гигантское множество в нашем мире, молока у них просто завались. Люди пьют его, делают творог, брынзу, сыр, и ничего страшного я в этом не вижу, – говорит Галя.
Галины суши очень забавные: сверху водоросли, внутри нет ни риса, ни рыбы. Там натертая морковка, коренья и кусочек авокадо. «Ну, хотя бы авокадо!» – улыбается Галя. Вдруг экзотический авокадо оказывается чем-то обычным, знакомым и поэтому не страшным.
– Взрослым молоко не полезно. Даже не усваивается, – говорит Люба.
– А как насчет эксплуатации грибов? – улыбается Галя.
– Грибы это другое, – отвечает Люба, – так вот, я хотела, чтобы он отказался от молочки и меда. Стал веганом, как и я. А он не смог. Дикий древний человек!
– Никогда бы не поверила, что так бывает, – говорит Галя.
– Сколько тебе лет? – вдруг спрашивает Люба.
– Мне сорок, – отвечает Галя.
– Хорошо выглядишь, я думала 36. А мне сколько? Угадай.
– Тебе 25, – говорит Галя.
– Обычно дают меньше.
– Не расстраивайся. Я рассуждала логически: ты сказала, что ты семь лет вегетарианка. Я подумала: вот родители, вот дочка. Вряд ли родители допустят, чтобы девочка не ела мяса. А когда девочке исполняется 18, родители сдаются. Что же, вы расстались из-за того, что он ел мед и пил кефир? – спрашивает Галя.
– Да, из-за этого. Кстати, он, как и ты, из Одессы. Я жила в Одессе, – говорит Люба, – его зовут Макс Петров. Знаешь такого?
Эта история сразу показалась ей знакомой. Вегетарианец не захотел стать веганом, и девушка-веганка бросила его.
– Макс Петров! Конечно, знаю. Пересекались в библиотеке и где-то еще…
Макс. Удивительно! В далеком городе Риме совершенно случайно встретились две девушки, которые в свое время спали, целовались и беседовали с одним и тем же парнем из Одессы. Анекдот!
– Веганство не может быть главной причиной, – говорит Галя.
– Почему?
– Потому что ты кочевник. Как бы он любил тебя дальше, если ты каждую неделю переезжаешь в новый город?
– Дело не в этом, – отвечает Люба, – просто он слабак! А как мы найдемся? Давай я тебя присоединю на Фейсбуке.
– Или я тебя. Какая у тебя фамилия? – спрашивает Галя.
– Любовь Фиш. Как рыбка. Ой! Может не получиться. У меня там почти пять тысяч друзей.
Фейсбучная лента тут же вспыхивает в Галиной руке: Люба Фиш и ее портреты с обнаженными частями тела. Большие загорелые груди Любы, ее накаченная спина. Круглые ягодицы Любы во всей красе.
– Ты отчаянная девушка, – говорит Галя, – не боишься показывать ни грудь, ни попу.
– Просто работа такая, – отвечает Люба серьезно, – я бы лучше йогу преподавала, но так даже на еду не хватит. Я бегу!
Люба спешит на встречу с фотографом.
– Вечером мы могли бы снова погулять, – говорит Люба, легко касаясь щекой Галиной щеки.
Поезд отходит в десять вечера. Они действительно могли бы погулять, но Галя знает, что они больше не увидятся.
– Напиши мне, – говорит Галя, – или я тебе. Хорошей съемки!
Галя сидит за столом над стаканом с чистой водой. Не первый раз после знакомства с человеком она жалеет о потраченном на него (точнее, на нее) времени. Или почти жалеет. «Когда бы еще ты пообедала в сыроедском ресторане? Это новый пласт жизни. Это будущее. Модно», – возражает Гале ее внутренний голос.
«Как много есть у Любы: молодость, дерзость, сила воли. Вся жизнь как приключение. А что есть у меня? Работа в библиотеке. Маленькая старушка-мать. Еще, может быть, Макс Петров». Галя чувствует ответственность за него. «Они совсем не подходят друг другу. Люба – карьеристка. Макс – мечтатель, тормоз, любитель гулять по берегу моря, кататься в лодке. Люба – волк-одиночка. А Максу все время кто-то нужен, кого-то он ищет, сам не знает, кого».
Официант в сыроедском ресторане с бородой и зататуированным предплечьем больше похож на фотомодель, чем Люба. «Разве Люба красавица? Девочка как девочка, просто решительная и четкая, знает, что нужно делать, чтобы заработать. В 25 это редкость», – размышляет Галя, шагая в сторону вокзала.
Вечереет. Она приходит в гостиницу и забирает свой багаж. Бангладешцы на месте и по-прежнему хохочут. На улице зажигаются огни, она любуется пиниями во дворе музея, переходит широкий проспект, оказывается на вокзале.
Скоро подают старомодный не обтекаемый поезд. Галя купила билет на этот пыльный поезд полгода назад. Цена – десять евро, очень недорого за ночь пути. Победа над цифрой. Поезд отвезет ее в Венецию. Путешествие продолжается! Мелькают полоски света, провода, окна двухэтажных поездов.
– О! А где подарок? – вздрагивает Галя.
Она открывает чемодан и находит ручку, которую купила в Ватикане. Подарок для Макса Петрова.
В окне пролетают широкие улицы, проспекты, переулки, пустыри, а вслед за ними поля. Галя достает переливающийся всеми цветами радуги шелковый шарф, который купила у индуса, и закутывается в него. «Хороший шарфик, тонкий, большой и теплый», – думает она и погружается в сон. Ей снятся черепахи с Галапагосских островов.
Галин Рим уносится прочь и остается в прошлом.
Представь себе: буря
Все капитаны отчетливо видят землю.
Иосиф Бродский. Книга
Тем летом Дима любил Саню больше, чем меня. Потому что у Сани появилась яхта. Саня стал скромно величать себя капитаном, а Дима – он тут же включился в игру! – помощником капитана. А я? Что я? Я осталась на берегу с двумя сыновьями и няней.
Тем летом капитан и его помощник частенько скрывались из города, чтобы бороздить морские и речные просторы. Они уходили на недели, я скучала на берегу. Правда, стоит отдать им должное, оба всегда приглашали в гости на яхту.
Наконец я решилась и собралась: малыша-сына оставила с няней, сына-школьника экипировала рюкзаком, и мы поехали в Очаков.
Белоснежная моторная яхта Imagine (Имеджн) длиной семь метров, совсем недавно прошла первую прокачку и выглядела просто «ах!» Новые металлические ручки и замочки переливались на солнце, поблескивали свежим лаком веселые панели красного дерева, маленькие диваны на палубе хвастались обивкой белой кожи. Капитан и помощник помогли нам забраться на борт и рассказали, что утром сделали большую закупку: загрузили цистерны с бензином, бутыли с водой, пакеты с провизией и два больших – потрескивающих изнутри в желании распасться на куски и быть съеденными – арбуза.
Капитан включил мотор, яхта заурчала и полетела, подскакивая на волнах. Мы перешли залив и оказались около Кинбурнской косы, где тем летом жил наш общий друг – харизматичный Геннадий Константинович. Старец, мудрец и художник оказался на косе из-за нашего капитана. У Сани тем летом было так много денег, что он развлекался, перемещая приятелей по своему усмотрению. Он решил, что Гене надо отдохнуть от города, и придумал ему каникулы на косе. Теперь мореплавателям было к кому приезжать в гости. Мы остановились у берега напротив дома, где квартировал Геннадий Константинович. Он гулял по берегу, а когда увидел нас, снял майку, положил ее на голову, собрал в горсть дреды своей бороды и пошел к нашей лодке вброд.
В этот момент по палубе покатились арбузы. Арбуз плюс яхта – сочетание идеальное. Арбуз умеет радостно плюхаться в воду, быстро уходить вглубь, пугать всех своим исчезновением – и в конце концов выныривать, выпрыгивая на несколько сантиметров над водой, будто какое-то неведомое морское существо выталкивает его из воды. Как только арбуз выпрыгивает на поверхность, кто-то красивой ласточкой ныряет в воду, чтобы выловить его. Кто этот смельчак, кто так живописно, как на картине Дейнеки, и скульптурно прыгает с лодки в воду? Наш сынишка. И ныряет хорошо, и плавает отлично. Где научился, кто научил? Это Желток, не жалея драгоценного времени, водила отпрыска в один бассейн, в другой бассейн, лечила простуду после бассейна и снова вела мальчика плавать. Нашла преподавательницу, в не очень далеком прошлом чемпионку СССР по плаванью. Прыгнул отрок, выловил арбуз, Желток глядит и радуется.
Над арбузом склоняется капитан с ножом. Лица собравшихся мрачнеют, ужасная мысль пролетает в умах:
– Вдруг зеленый?
Громкий хруст кожуры и общий выдох:
– Красный!
Раздача щедрых арбузных долек на ярком солнце. Специальный морской железный чайник водружается на примус с пьезоэлектрической кнопкой. Вода закипает. Помощник капитана заваривает чай в керамическом чайничке. Хвастает, что научился заваривать на полном ходу, когда яхта гонит, дрожит и подскакивает.
Геннадий Константинович красовался на палубе, пыхтел сигареткой, пил чаек. Скоро начал собираться в обратный путь. Расцеловал всех, намочив седыми усами наши загорелые щеки. Содрал рукой с черными ногтями с себя майку, подхватил майку и бороду, спрыгнул в воду и зашагал на берег. Яхта завелась и пошла на другой конец косы, где совсем не было людей, зато жили гигантские медузы.
Саня и Дима между чаем и чаем, между переходами с места на место и любованием облаками лежали в каюте на большой белой кровати. Под вечер я поняла, что Саня и Дима, которые ходят по морям и рекам, совершенно ничего не делают в море.
Да, проведали друга – старца Геннадия Константиновича. Купили воду и бензин. Покушали. Все отлично. Но ведь нужно совершать нечто полезное. Чего-то не хватает!
Поразмыслив об открывшемся мне знании, я спросила:
– Димуля, Сашуля! Скажите, пожалуйста, а что вы делаете в море все эти дни? Все дни напролет?
Ответил помощник капитана:
– Мы ждем бурю. Потом мы переживаем бурю. А потом отдыхаем после бури.
Я подумала про себя: «Но ведь надо делать что-то еще!» Правда, вслух ничего не сказала.
Вечером над нами развернулось шоу облаков. Скакали всадники на драконах, летели единороги, тяни-толкаи, зайчики с ушами на полнеба и обязательный в такой ситуации крокодил. За ними показались декоративные праздничные облака, которые мы назвали облаками из оперного театра.
Кроме арбузов яхтсмены купили несколько мешков провизии. Капитан яхты в те времена пил только бутилированную воду. Причем французскую бутилированную воду. На мой взгляд, вел себя вызывающе. В Очакове французской воды не оказалось, мореплаватели запаслись отечественной водой, хлебом, сыром и, конечно, вином. Вина оказалось бутылок шесть.
Уже совсем темно. Наша яхта покачивается на волнах. Моряки откупоривают бутылочку вина. А мы с отроком спускаемся спать в единственную каюту. Места хватит на всех – капитан и его помощник, которые уступили гостям свою каюту, лягут спать сегодня на палубе, тут есть два белых диванчика. Спокойной ночи!
Я просыпаюсь, потому что каюта раскачивается, как качели. Отрок спит спокойным сладким сном. Вскакиваю в ужасе, хватаюсь за стены. Выползаю наверх. Яхта ходит ходуном, вокруг яхты поднимаются гигантские седые волны. Того гляди зачерпнем. И что тогда? Как будем выплывать? Я боюсь глубины. А если в воде меня укусит дельфин?! Или другое чудище схватит за ногу! Я не люблю волн. Я сразу наглотаюсь воды. Пойду ко дну, как топор. А-а-а-а-а-а!
Я смотрю на капитана и помощника. Они приканчивают вторую бутылку вина. Капитан взял гитару и горлопанит на всю округу песню Yesterday группы The Beatles. И это не тот «Естудей», который пел нежный Маккартни в юном возрасте. Это «Естудей» – гимн волнам! Помощник капитана дирижирует бутылкой на фоне ярких зарниц. Я кричу:
– А если мы въедем в грозу?! Нас же зальет!
– Пусть сильнее грянет буря! – кричит капитан и протягивает бутылку мне.
На яхте фужеров нет. Зато есть огромные молнии в небе. Гигантские черные волны вокруг. Прыжки резвой лодки.
Веселые моряки меня напоили и уговорили вернуться в каюту. Ни о чем не беспокоиться и спать. Оба мореплавателя были уверены, что с нами ничего не случится сегодняшней ночью. Действительно, море слегка присмирело. Засыпая, я думала, что надо уж постараться и больше никогда не попадать в такую нервную ситуацию. Никогда! Надо беречь нервы.
Отрок ночной шторм не почувствовал. Проспал светопреставление и очень об этом жалел. «Что же ты меня не разбудила?» – скулил отрок. В следующие выходные он поехал на яхту без меня и тут начались настоящие морские передряги. Imagine потеряла якорь. Imagine села на мель. Всю одежду мореплавателей, которая сушилась на палубе, – футболки, шорты, майки и трусы – вихрем смыло в море, и яхтсмены вышли на берег, обмотавшись тряпками, которыми обычно мыли палубу. Хорошо, что тряпки эти были новые и французские.
Путешествия на яхте продолжались два лета. А потом вдруг закончились. Почему?
Яхта осталась только в наших воспоминаниях, нежная любовь Димы к бывшему капитану сошла на нет.
А вот мысль о том, что можно ничего не делать и объяснять это тем, что «мы ждем грозу», произвела на меня впечатление и даже пригодилась. Иногда кажется – жизнь повернула так, что я живу в этом ритме: подготовка к буре, сражение и снова относительный штиль перед ненастьем. Никакой свободы воли. Только море вокруг.
Зима во Внуково
Зимой мой дед жил на даче. Единственный из всех дачников. Когда я приезжала к нему и выходила из промерзшего автобуса, я видела на глубоком снегу следы заячьих лап. Дед топил печь и варил себе суп. Одну большую кастрюлю на неделю. С ним зимовали несколько красивых лохматых собак. Кобелей дед называл всегда одним из двух имен: Мухтар или Мальчик. Собак женского пола дед звал Миля или Леська. Под высокой кроватью зимой стояла сумка со щенками. Они чудесно пахли: травой и молоком. Щенята кусали мои пальцы, присасывались к ним. В гараже дремали, ожидая наступления тепла, мотоцикл «Ява» и велосипед «Украина». Мотоцикл так никогда уже и не завелся. На велике, чуть-чуть кривом и скрипучем, я прокатилась прошлым летом, сынишка-молодец купил насос и накачал шины. И, конечно, у деда всегда было несколько ведер с медом. Он угощал меня своим медом, заставлял пробовать из разных банок, наблюдал за мной и посмеивался.
А в заваленных снегом ульях, превратившихся в сугробы, тихонько жужжа и греясь друг о друга, пчелы ждали весны.
Пена для бритья
До сих пор идет спор о том, как лучше ездить: в купе или плацкарте. Людям робким нравится в плацкарте то, что тут можно не знакомиться с соседями, ехать свободно и независимо. Как в метро. Никто же не начинает знакомство с соседями в метро. То есть, конечно, бывает, что парни заговаривают с девушками, но у них соображения другие.
В плацкарте много разных движений, больше впечатлений.
Моя подруга Ника с сынишкой Владиком ездила обычно в плацкарте. Билеты брала, как положено, заранее. Но однажды понадеялась, что билет возьмет сразу перед отходом поезда. О чем сообщила своему одесскому Дядюшке. Дядюшка был родственником дальним, но считал себя дедушкой Владика.
– Утром броню снимают, – с видом знатока заметил он, – это очень кстати! У меня знакомая в кассе работает. Прекрасная женщина Люба. Кровь с молоком. Лучшие билетики для Владика сделаем, – заверил он.
Про себя одесский Дядюшка решил железно: только купе! Не поедет Владик в плацкарте.
Сказано – сделано. И вот Владик с мамой сидят в купе, напротив них – приличный молодой человек в аккуратном джемпере, отглаженных брюках, подстриженный под полубокс.
Поезд, как на волнах, покачивается на рельсах и через минуту отъезжает.
Только Ника подумала, что неожиданно оказалась в купе, да еще с незнакомым мужчиной (прилично ли это?), как позвонил одесский Дядюшка. Он сообщил, что сосед ее – человек достойный, врач, работает в Москве. Дядюшка это узнал, когда разговорился на перроне с мамой соседа. «Очень симпатичная дама, и мы сразу нашли общих знакомых в Еврейской больнице», – сказал он.
Доктор представился:
– Константин. Еду до Москвы.
Переоделся, внимательно заправил постель. Перед едой и после нее сосед ходил мыть руки. И, слегка покачивая головой, поучал молодую мать:
– Фрукты я вам советую мыть, а не протирать полотенцем. Сухофрукты я лично замачиваю в воде.
Ника не обижалась: как-никак врач.
В остальном он был просто идеальным попутчиком.
Перед одной из больших остановок – Жмеринкой – Константин слегка улыбнулся и произнес:
– Раз уж вы идете с ребенком гулять по вокзалу, а поезд стоит на перроне полчаса, посмотрите для меня пену для бритья.
