Папина дочка. Окончание

Папина дочка. Окончание

Жанна Никольская

© Жанна Никольская, 2024

ISBN 978-5-0064-4793-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Папина дочка

(повесть о счастливой, но очень недолгой любви)

Действующие лица:Свиридов, предпринимательВероника, его дочь.Дмитрий Орлов, славный парень с непростой биографией. И прочие…

Часть четвертая

1.

Дмитрий (пять с половиной лет назад)

… -И значит, возвращаюсь я из рейса на день раньше… Представляешь, еще цветы, дурак, купил! -Зотов, здоровяк лет тридцати, сделал еще затяжку и смачно сплюнул на землю, – А эта сучка не одна…

– В постели? – усмехнулся Дмитрий. Зотов, пожалуй, являлся единственным из тех, с кем он теперь вынужден был делить барак и стоять у станка, кто не вызывал у него отвращения. В какой-то степени этот морячок ему даже нравился.

– Если б в постели, убил бы обоих, – сурово ответил Зотов и, аккуратно затушив окурок «Примы», сунул «бычок» в рукав. – Нет, они просто чаи гоняли и, знаешь, ворковали так… любовно, – он ухмыльнулся, – Но, конечно, как только меня увидели, у обоих рожи вытянулись…

– А дальше что? – спросил Дмитрий, впрочем, без особого любопытства.

– Дальше-то? – хмыкнул Зотов, – А дальше я просто сгреб ее хахаля за грудки… и вышвырнул с балкона.

Дмитрий присвистнул.

– А этаж какой был?

– Да второй, – небрежно ответил Зотов и даже поморщился, – Просто хлипким парнишка оказался… Теперь в инвалидной коляске передвигается… Люська, конечно, визг подняла… – он вздохнул, – Да что с нее взять? Все бабы дуры…

– Ты с ней развелся? – полюбопытствовал Дмитрий, и Зотов удивленно посмотрел на него.

– Зачем? Она теперь передачи мне исправно шлет, а скоро и сама приедет… – он мечтательно улыбнулся, – На длительную свиданку… Жду-не дождусь…

Дмитрий тоже улыбнулся, правда, весьма криво, вспомнив последнее письмо от матери, пришедшее две недели назад, в котором та намекала на то, что Лада «вроде бы», по слухам, собирается замуж.

Не «вроде» и не «по слухам». Он почти стопроцентно был уверен в том, что Лада уже замужем либо выйдет замуж наверняка. Что ж… иного он, признаться, от нее и не ожидал – не отличаясь большим умом, Лада тем не менее являлась очень практичной девицей. Материальной.

Еще мать писала о том, что адвокат после того, как были отклонены две жалобы – в кассационную инстанцию и надзорную (эк мама теперь подкована по юридической части! До случившегося с ним и слов-то подобных не знала…), обнадежил Орловых тем, что остается еще инстанция – Верховный суд.

«А потом он „вспомнит“ и о президенте, – желчно подумал Дмитрий, – Не уймется до тех пор, пока не выдоит последние сбережения с родственников осужденного, шакал…»

Конечно, он ни на йоту не верил в благополучный исход дела – осудили его просто-таки филигранно: не оборона, а самое настоящее злостное хулиганство, а вследствие этого – неосторожное убийство. И каждое лыко шло в строку – и то, что владел боевыми приемами, и то, что ударил первым (сам же ударить себя не позволил) и даже его неосторожное признание в выпитой незадолго до этого кружке пива… Ну, а если еще учесть главное – родственную связь погибшего с «высоким» чиновником из мэрии, – то совсем не следовало удивляться и неоправданно жестокому приговору, и резолюции на жалобах – «от-ка-зать».

Сам Дмитрий то и дело со страхом ловил себя на том, что уже втягивается – пребывание в неволе имело свой (хоть и очень сомнительный) плюс – не приходилось теперь взваливать на себя груза самостоятельных решений – порядки в зоне установились давно и прочно, и выживали тут сильнейшие – морально и физически.

Вот когда Дмитрию пригодились и хорошая физическая подготовка, и владение борьбой, и относительно высокий порог боли.

Держаться он старался особняком. Неоднократно убедившись в том, что з/к Орлов способен за себя постоять, однако на рожон не прет, зечары в известной степени его зауважали. Впрочем, держаться особняком удавалось не всегда – нельзя было отказываться (если приглашали) от участия в карточных играх, от распития чифира и даже якобы запрещенного спиртного.

Со стороны администрации особых нареканий не было – у станка Орлов трудился добросовестно. Не то, чтобы работа помогла забыться полностью (не такая это была работа) … но все же чуть-чуть помогала.

Иногда он ловил себя на мысли, что воспринимает нынешнюю реальность как затянувшийся кошмарный сон – вроде и хочешь проснуться, а не можешь. И все-таки надеешься, что рано или поздно проснешься.

И в таком состоянии душевной дремоты, иными словами, легкого аутотренинга (сон, только сон…) пробыл Дмитрий Евгеньевич Орлов, в недалеком прошлом – выпускник вуза, мечтающий об аспирантуре, и просто обаятельный парень, а ныне лишь з/к Орлов, без малого год. А точнее, девять месяцев и двадцать шесть дней.

* * *

2.

Свиридов (пять с половиной лет назад)

– Ну как прошла проверка, папулька? – Ника почти по-кошачьи слизнула с ложечки йогурт – не все вкусы с возрастом меняются. Его восемнадцатилетняя дочь по-прежнему, как и в семилетнем возрасте, обожала кисломолочные продукты. Здоровый цвет лица и безупречное состояние кожи наверняка объяснялось и тем, что она была абсолютно равнодушна к сластям, зато была охоча до всевозможных кефиров, йогуртов и фруктов.

– Как обычно, – вздохнул он, – Как обычно, прекрасно… Однако, знали бы вы, принцесса, до чего накладны все эти мероприятия!

Ника засмеялась, сделала пару глотков кофе, аккуратно промокнула губы салфеткой и поднялась из-за стола.

– Большое спасибо, папочка, – чмокнула его в гладко выбритую щеку и уже направилась к выходу, но на полпути обернулась, – Да, сегодня я опять подзадержусь у Ритули…

– У Ритули? – он слегка улыбнулся, и на нежных девичьих щеках немедленно проступил румянец, – Может, пора уже и отца познакомить с этим… хм… «Ритулей», а?

Притворный вздох.

– Все-то вы знаете, благородный дон… ну, не Ритуля. Не Ритуля, а Алекс. Только я, папочка, ни в чем еще не уверена, и, пожалуй, мне сначала следует разобраться в себе, прежде чем знакомить тебя с ним… – и отвела, плутовка, глаза, – Видишь ли, папа, этот мальчик не нашего круга. Он, конечно, очень милый, но… – снова ослепительная улыбка, – Я не у-ве-ре-на.

– Да уж, – согласился он, в очередной раз поймав себя на том, что откровенно любуется собственной дочерью. Она не просто невероятно походила на свою мать. Она являлась улучшенным вариантом Ирины – разумеется, внешне.

А вот ее практичность и рассудительность – это, пожалуй, уже от него.

– Свинопасы женятся на принцессах, как правило, лишь в сказках…

Смешок.

– Ты забыл, что даже в сказке свинопас был переодетым принцем… да и речи пока не идет ни о каком замужестве, – послала ему воздушный поцелуй и упорхнула.

«Совсем скоро наступит день, когда она тебе скажет: „Я хочу замуж, папочка“. Отпустишь ли ты ее?» У него на миг даже мороз пробежал по коже – словно воочию услышал мягкий голос своей матери.

М-да, Свиридов, готовься… Маленькие детки – маленькие проблемки, а как насчет больших деток?

И это ее заявление о том, что мальчишка не их круга, настораживает… даже очень. Ладно, будь Ника дурнушкой, тут все было бы понятно… Но Ника не дурнушка, Ника настоящая красавица. Уже в устах людей их круга прибавляется к словам «дочь Свиридова» эпитет «красавица». («Видели, на последнюю презентацию Свиридов явился вместе с дочерью-студенткой?» – «Неужели дочерью? Я решил, что та красавица претендует на место его покойной супруги…» – «Да, ничего удивительного… Его покойная жена тоже была очень хороша собой… жаль, умерла совсем молодой.»)

И получается – слишком хорошо – тоже нехорошо. Красавица с приданым… и какой-то безродный (но наверняка смазливый) щенок… Придется, пожалуй, по своим каналам выяснить, что представляет собой этот Алекс, в обществе которого его дочь проводит теперь слишком много времени… И не дай Бог… Эту мысль он, впрочем, быстро от себя отогнал. Ника не легкомысленна. Ника умна. Ника уважает себя…

Но Нике, увы, всего восемнадцать… и она еще не «обжигалась». А он, отец? Неужели теперь должен этак доверительно сообщить девочке ужасную, но абсолютно правдивую вещь: «Видишь ли, детка, признаюсь откровенно – мы, мужики, подлецы по природе своей… и ничуть не менее расчетливы, чем женщины, а в делах амурных даже гораздо расчетливее «слабого пола…»

Нет, не пойдет так. Он со вздохом встал из-за стола. Пожалуй, рановато его начал бить мандраж – Ника ведь сама сказала, что не уверена ни в чем. Эх, вот сейчас как никогда пригодился бы материнский совет!

Потом он своевременно вспомнил о том, что сегодня наконец-то отдохнет от налоговиков, и настроение тут же поднялось. Пожалуй, нужно премировать главного бухгалтера, а заодно и юрисконсульта за безупречное ведение дел… точнее, умение прятать концы в воду. Он усмехнулся и тоже пошел к выходу.

* * *

…Она совершенно не вписывалась в обычную, повседневную картину – пожилая, более чем скромно одетая женщина, прижимающая к бедру огромный ридикюль, стоящая у сверкающих стеклянных дверей фирмы. На стоянке останавливались блестящие машины, преимущественно иномарки. Из машин выходили элегантные, хорошо одетые люди, и явная растерянность и даже неблагополучие женщины особенно бросались в глаза.

«Какого черта? – раздраженно подумал он, – Куда смотрят охранники?», а следом за этой мыслью другая: «Кого эта старуха дожидается?»

Вот тут его и кольнуло нехорошее предчувствие, когда, выходя из машины, он увидел, как один из секьюрити, к которому приблизилась женщина, кивком указал в его, Свиридова, сторону.

Просительница? Активистка какой-нибудь ветеранской организации? Скорее всего, так.

Он мысленно собрался. Ладно, видимо, не отвертеться… Придется выслушать.

– Здравствуйте… Вы Свиридов Игорь Генрихович? – голос неуверенный. Вблизи ее неблагополучие еще явственнее бросалось в глаза. Губы подкрашены, что лишь подчеркивало землистый цвет лица и морщины. Дешевая и довольно плохая стрижка. Обильная не закрашенная седина. Костюм вышел из моды, как минимум, лет пять назад.

– Пожалуйста, простите… Моя фамилия – Орлова. Мария Ивановна Орлова, я мама Димы Орлова…

Мама Димы Орлова? И что? С тем же успехом она может быть мамой Васи Сидорова, он-то, Свиридов, тут при чем? Или… сердце противно екнуло. Неужели это как-то связано с Вероникой?

– Очень приятно, – вежливо ответил он. Между ним и женщиной маячил Лебедев -двухметровый громила с постной, как и положено секьюрити, физиономией, – Чем обязан?

– Конечно, вы не помните Митю, -полезла в свой жуткий ридикюль и извлекла оттуда его, Свиридова, визитку. Старую визитку. -Это же было несколько лет назад… Митя помог найти вашу дочку, а вы…

Вот так. Тебе предъявляют счет, когда ты меньше всего этого ожидаешь.

«Не раздавай пустых обещаний, – говорил когда-то отец – поволжский немец Генрих Шульц, при женитьбе принявший фамилию супруги – чтоб дети не испытывали дискриминационных проблем, – Но если все же дал слово – не сдержать его – позор. Позор.»

– …вы дали ему этот номер телефона, просили звонить, если нужна будет помощь…

– Хорошо, – кивнул он, в этот момент едва ли не проклиная тот свой благородный порыв… Неужели нельзя было ограничиться лишь деньгами? К чему было обещать еще и любую помощь?

Но ведь прошло девять лет с тех пор… И номер тот телефонный давно изменился… Но его разыскали. Причем, не сам парень, а его мать…

– Хорошо, – повторил он, смягчив тон, – Но тут нам с вами разговаривать будет неудобно… идемте в мой кабинет.

Обернулся и поймал тень удивления, мелькнувшую в глазах Лебедева. Впрочем, в следующую секунду его взгляд снова превратился в невозмутимый и спокойный. Как и полагается секьюрити.

* * *

… -Находится… в заключении?

Если бы эта скромная, плохо одетая, далеко не молодая женщина, робко присевшая на краешек кожаного кресла для посетителей и вовсе не прикоснувшаяся к кофе, сваренному его секретаршей – элегантной двадцатишестилетней Мариной, – внезапно врезала ему под дых, эффект вряд ли явился бы более ошеломляющим.

Вот так, Свиридов, вляпался в дерьмо? Сам виноват. Не раздавай пустых обещаний… Как же вы, смолоду человек умный, расчетливый и предусмотрительный, так лоханулись?

И на старуху бывает проруха? Эх, Свиридов, Свиридов… Старухе-то простительно, а вот ты, волчара матерый, обделался как щенок…

– Вы не можете оплатить услуги адвоката? – довольно холодно спросил он.

Женщина замотала головой отрицательно, в глазах уже подозрительный блеск…

Господи, она еще и всплакнуть вздумала?!

«Уволю стервецов на входе, не отославших ее подальше еще до моего приезда», мрачно подумал он.

– Не поможет адвокат… Нанимали мы уже адвоката, а что толку? – из сумки извлекаются какие-то листы, с отпечатанным на принтере стандартным текстом, – Уж и в Верховный Суд жаловались, и президенту самому писали… Везде отказ. Но не виноват ведь Митя! – на бледных щеках проступает слабый румянец, – Подставили его, просто подставили! Все, с кем консультировалась, юристы, говорят в один голос – необходимая оборона… Да их же трое было, да еще и с ножами! Не виноват Митя в том, что Боровиков, падая, голову себе разбил о бетонную «бровку»… Он лишь раз ударил-то его! За девушку свою заступался! Если б Митька драться не умел, неизвестно, как дело бы повернулось… Может, изнасилование произошло или что хуже… – извлекла из сумки платочек и аккуратно промокнула глаза.

Он поднялся из-за стола, приблизился к двери, распахнул ее.

– Марина, будь добра, бутылку нарзана и стакан.

Кивок.

– Хорошо, Игорь Генрихович.

Приятная девушка. И очень неглупая. Лицо заурядное, однако, стильная стрижка и умело наложенный макияж делают его почти красивым. А уж фигура отменная. Особенно ноги хороши… Да, замечательная девушка… женщина, точнее. Он по-прежнему был противником «служебных романов», однако пару раз отступил от правила – не отказал себе в удовольствии поужинать с Мариночкой «тет-а-тет» (все происходило во время деловых поездок – в Польше раз и раз в Бельгии). Ну и что? Имеет же право сорокадвухлетний холостяк (вдовец уже одиннадцатый год) побаловать себя? Тем более, по Марине было заметно, что она не прочь романчик этот продолжить и развить… Он, правда, придерживался противоположного мнения. Он уже привык жить так, как живет. К тому же, у него Вера (Ника, Веро-ника), и все, что он делает, он делает для нее, он прагматик, знает, за людей его положения замуж идут, как правило, прежде всего из меркантильных соображений, а к чему ему наглая молодая хищница, мечтающая прибрать к рукам заработанное для Ники?

Ответ очевиден – ни к чему.

… – Да, солнышко, ты не слышала о «деле Боровикова»?

Наморщила лоб.

– Погодите… это о племяннике Валерия Иосифовича Боровикова? Какой-то пьяный хулиган убил его в драке… вы об этом?

– Пожалуй, – он забрал у Марины бутылку холодного нарзана и стакан и вернулся в кабинет.

Подал женщине стакан с водой.

– Пожалуйста, выпейте и постарайтесь взять себя в руки.

– Спасибо, – благодарный взгляд, вздох, – Так вот я от отчаяния и вспомнила, что Митенька мне о вас рассказывал… Карточку он хранил… просто так, – она выпила несколько глотков нарзана, перевела дыхание, – Простите, что время у вас отняла… И спасибо, что выслушали меня… Когда выслушивают – уже легче… Господи, дура… Что вы-то сумеете сделать, раз уж адвокат не помог? – поднялась с кресла, невысокая, для своих лет довольно худая женщина в ужасном костюме, – Простите…

– Погодите, – негромко сказал он, – Во-первых, адвокат адвокату рознь. Во-вторых… вы правду мне рассказали?

Женщина с горечью усмехнулась, но снова опустилась на самый край кресла. И опять полезла в сумку. Достала очередные листы.

– Вот… копия обвинительного заключения, копия приговора… Везде сказано, что Митя был пьян, но разве пьяный справился бы с тремя бугаями? Да и не пьет он у меня! Он же только в прошлом году политехнический закончил – с «красным» дипломом! В аспирантуру собирался… Теперь, – то ли вздох, то ли всхлип, – Все, все насмарку… Вся жизнь…

– Успокойтесь, – повторил он мягко, – И… не теряйте надежды. Я поговорю со своими знакомыми в юридических кругах. Конечно, обещать ничего не могу… но все-таки выясню, возможно хоть как-то помочь вашему сыну… или нет. Оставьте свой телефон, адрес – я с вами обязательно свяжусь.

Просияла. Моментально. Даже помолодела.

– Спасибо, спасибо вам, Игорь Генрихович… Недаром Митенька говорил, какой вы замечательный человек…

«Еще бы, – мысленно усмехнулся он, – Не моргнув глазом, отстегнул пять „штук“ только за то, что тот Нику домой привел…»

А следом за этой мыслью другая: что было бы с его девочкой, если бы не этот парняга? Что могло случиться с девятилетней девочкой, шатающейся по вокзалу среди бомжей и цыган?

Да и парень… Совсем, надо признать, на подонка не похож. Обаятелен, простодушен… Что его мать сказала? Политех с «красным» дипломом закончил?

Да, не вяжется это как-то с образом законченного подонка, с маху «заработавшего» пять лет в местах, не столь отдаленных… Разве так много дают тем, кто осужден впервые, за убийство без умысла, по неосторожности?

Плюс – погибший являлся племянником заместителя мэра города (хорошо, не первого заместителя)…

Но, в таком случае, что он-то, Свиридов, может сделать? Крупным коммерсантам (как, впрочем, и мелким предпринимателям) с чиновниками полагается дружить… М-да.

«Проконсультируюсь для очистки совести с Костей Коневым, что заведует юридической консультацией на Солнечной, – решил он, – Ну, а если и тот скажет, ничего нельзя сделать… Что ж, карма такая у парня, не иначе. А против кармы так же бессмысленно идти, как и плевать против ветра. Да. Как поет знаменитый БГ, «против кармы не попрешь»…

* * *

– Ну-с, – толстяк Конев благодушно улыбнулся и откинулся на спинку мягкого дивана, – Ужин был выше всяких похвал, давненько я так вкусно не ел, да еще и в приятной компании… – пухлая ладонь потянулась за чашечкой крепкого свежесваренного кофе, а взгляд маленьких карих глаз сделался острым, цепким, – А теперь, Игорь, не пора ли приступить к тому, за чем ты, собственно, и пригласил меня к себе? О людях нашей профессии вспоминают обычно, когда требуется квалифицированная помощь…

Свиридов усмехнулся. Не проведешь ушлого стервеца…

– Ты прав, Костя. Знаем мы друг друга далеко не первый год… поэтому и решил я с тобой проконсультироваться. А заодно, приятное с полезным совместить, давно ведь мы так хорошо не сидели?

Кивок.

– Верно, давненько… – потянулся за сигариллой, прикурил, – Итак?

…За все время его рассказа Конев не произнес ни слова. Однако, благодушие с лица сошло. Напрочь.

– …ну и что ты об этом думаешь?

Вздох. Затушил сигариллу в малахитовой пепельнице, вскинул на Свиридова глаза. Голос негромкий, очень серьезный.

– А тебе это надо, Игорек? Насколько мне известно, парень этот тебе никто. Ни сват, ни брат… и даже не потенциальный зять.

– Оставим это, – прервал он Конева, – Я просто хочу услышать от тебя, возможно тут что-то сделать, или придется парню так и париться в лагерях все пять лет?

– Хочешь услышать? – Конев пожал мощными плечами, – Ну так слушай – ни-че-го. Ничего… ни ты, ни я, ни даже прокурор сделать не сможем. Тут свои правила, Игорь Генрихович, и не нам с вами их менять…

– Ясно, – он тоже закурил, – Только насчет правил ты не прав. Эта игра ведется не по правилам. И воняет очень дурно.

Помолчали.

– Ладно, – наконец, подал голос адвокат, – Значит, не хочешь говорить, в чем состоит твоя заинтересованность в судьбе этого мальчишки?

– В свое время он не задавался вопросом, прийти на помощь моей дочери или нет, – неохотно ответил он, – Считай… я просто у него в долгу. Меня просили помочь. Не он сам, а его мать. Думаю, просто от безысходности… Перепробовав иные способы… и не дождавшись ничего, кроме бесконечных отказов. Теперь ты подтвердил лишь то, о чем я догадывался с самого начала…

Конев посопел, потом сделал пару мелких глотков коньяку, издал шумный вздох, пожевал ломтик лимона… и, наконец, снова вскинул на него глаза.

– Я не говорил, что никто помочь не сможет, – негромко и раздельно произнес он, – Я знаю того, кто и не такие проблемы решать способен…

Он усмехнулся.

– Неужто президента имеешь в виду?

– Не президента, – спокойно возразил Конев, проигнорировав насмешку в голосе Свиридова, – А всего лишь владельца скромного, на первый взгляд, агентства «Феникс»… Слышал о некоем Ручьёве, в известных кругах «Ржевском»?

– Шутишь? – он скептически улыбнулся, – Ну, положим, слышал… краем уха. Агентство охранное, так?

– Охранно-сыскное, – на губах Конева появилась тонкая усмешка, – Да дело-то не в том, как обозвать сборище его «псов», состоящее исключительно из бывших работников спецслужб… Это профессионалы, Игорь. Прежде всего – высокие профессионалы. А когда такие ребятки объединяются (да еще если ими руководит бывший ГРУшник) – они представляют собой реальную силу. Как пресса любит выражаться, «третью» силу.

– И что? – вяло спросил он, – Побег парню, что ли, организуют?

Конев хмыкнул.

– А что? Захотели бы – организовали. Но в данном случае это не выход. Парень должен выйти с кичмана законным путем, согласен? Приговор должны отменить, в этом смысл, верно? А чтобы его отменить, нужно на неких должностных лиц надавить, правильно? Ни ты, ни я этого сделать не сумеем, однозначно… но тот, кто владеет информацией…

Он внезапно ощутил холодок под ложечкой.

– Как мне с ним связаться, этим Ручьёвым? – спросил слегка осипшим голосом. – Ты организуешь мне встречу с ним?

– Легко, – усмехнулся Конев, – Но, во-первых, стоить это будет недешево, во-вторых… если тебе это не слишком нужно, прими дружеский совет – не связывайся с тем, кто водится с сатаной…

Свиридов несколько напряженно засмеялся.

– Боюсь, Ким перестарался с грибочками… Не следовало тебе, Костя, так на них налегать…

Конев снисходительно вздохнул.

– Да не спятил я… Конечно, насчет сатаны это аллегория. Но, если серьезно, Ручьёв умен дьявольски… и беспринципен абсолютно. И уж точно не упустит возможности выдоить из тебя максимум… причем, это не обязательно будет выражаться в вульгарной «капусте»… Будь осторожен, Игорь. Ты умнейший мужик, но у тебя принципы… Ты предпочитаешь правил не нарушать. И парню этому хочешь помочь, потому что уверен – не виновен он… Да, правильно, не виновен. Только для «Ржевского» подобные вещи значения не имеют. У него на службе, к примеру, имеется бывший спецназовец, хладнокровно застреливший жену… только за то, что та захотела от него уйти – у парня лицо после командировки в «горячую точку» было слишком обезображено… Тем не менее Ручьёв его из тюрьмы вытащил, и теперь это один из самых преданных ему «псов»…

А насчет охранной деятельности… Да, сейчас-то действительно охранной, но догадываешься, с чего все начиналось?

– С рэкета, – обреченно догадался Свиридов.

– Именно, – усмехнулся Конев, – Не вульгарно уголовного, конечно… но смысл тот же. И «сыск» это лишь на поверхности слежка за неверными супругами и розыск пропавших мосек… Реально же – нелегальный сбор компры на всех, сколько-нибудь значимых фигур в нашем городе… Ну, и промышленный шпионаж, конечно. К слову, один любопытный штришок к характеристике его личности – «Ржевский» имеет в любовницах супругу президента «Мега-банка», редкую красавицу и редкую, между нами, стерву. Причем, супруг в курсе… и ничего не предпринимает. А почему? У них симбиоз… Одной веревочкой повязаны.

Так вот, последний раз спрашиваю: тебе это надо?

«Менаж а труа»? Кого сейчас этим удивишь?» – мрачно подумал Свиридов. Другое дело двенадцатилетние мальчики или восьмилетние девочки… Он вспомнил ясное, открытое мальчишеское лицо. Прямой, улыбчивый взгляд светло-карих глаз. Непослушную «соломенную» челку, то и дело спадающую на брови… «Ну я и решил, дождусь вашего появления, задержу ее подольше в кафе… Она же такая дуреха… доверчивая до ужаса…»