Старик и Бомба

скачать книгу бесплатно


Пробежав метров двести и увидев, что он находится среди обычных людей, поток которых шел в одну и другую сторону, он остановился. Отдышался. И спокойно начал думать о своей вынужденной спринтерской пробежке, с некоторым смущением осмысливая свое поведение. «Зачем?», – подумал он. «Зачем я бежал. Наверное, это было смешно. Было бы лучше, если бы ты внимательнее смотрел по сторонам», – укорял он себя. «Ты бы мог заметить флаг. И принять все меры предосторожности. Пройти мимо. Не бежал бы. Но твое оставление места, где тебе грозит какой-то моральный вред, вполне объяснимо». Так, продолжая делать замечания себе по поводу своего поведения в чужой стране, Жан быстро успокоился. Прохожие продолжали с большим удивлением оглядываться на него и тревожно что-то говорили. Скорее всего, о поддержке Жану, которую они планировали. Некоторые прижимались к стенам зданий. Но зачем им прижиматься к стене и оставаться там, Жану было непонятно. Наверное, очищали беговую дорожку, как они полагали двоим бегущим и нескольким любопытным зевакам, которые тоже неожиданно приняли решение бежать за Жаном, чтобы наблюдать за ними, не мешая им. И возможно, рассчитывали на забег других участников. Следом за Жаном, размахивая неизвестным большим предметом, легким и быстрым бегом к нему приближался человек баскетбольного роста. Зеваки бежали позади преследователя. Жан обратил внимание на предмет в руке бегущего за ним человека, и почувствовал, что назревает какой-то конфликт, и в его руках может быть что-то похожее на то, чем бьют. «Это продавец», – мелькнула мысль.

«Может, продавцы думают, что я что-то украл из их магазина, потому что быстро бежал от них. И еще, я же быстро выскочил из магазина на улицу. Очень похоже на то, что я грабитель». Такого подозрения Жан по отношению к себе допустить не мог. И осмыслив ситуацию, он смелым, легким и спокойным шагом направился навстречу бегуну.

Продолжать бег в том направлении, куда он бежал, ему уже не хотелось. Продолжая бег, он мог получить подножку догоняющего или вовсе быть задержанным как грабитель магазина. Преследователь бежал гораздо быстрее, чем он, и может быть вооружен. «Они же могут носить оружие. И здесь это допустимо». Жан догадывался об этом абсолютно уверенно, отмечая рост бегущего, который сильно выделялся среди толпы пешеходов своим высоким ростом. Пешеходов разного роста, больших и небольших, было много, которых Жан изумил своим стремительным бегом несколько секунд назад. Они с удивлением разглядывали убегающего и бегущего. Многие желали вызвать полицию, усматривая в этом беге желание Жана уйти от ответственности, но какой именно ответственности они не знали, но очень хотели проявить бдительность. Порядок и пристальное внимание друг к другу в этой стране были одним из показателей их высокого развития. Они также не могли бы простить какого-либо ущерба, если бы Жан в процессе своей пробежки мог бы причинить какой-либо вред их общему имуществу, добропорядочных налогоплательщиков. Жан, чувствуя нетерпение зевак в ожидании развязки разыгравшейся сцены, быстро обшарил свои карманы, подозревая, что ему могли что-то подсунуть и обвинить в краже. Карманы были пусты. «Ожидания зевак были напрасны», – довольно подумал Жан. Никаких вещественных улик против него не было, это его успокоило. Был носовой платок. Жан вытащил его и, подняв платок над головой, пошел навстречу преследователю. Он шел смело и продолжал свой ровный шаг навстречу бегуну. Расстояние между ними сокращалось и Жан, подняв повыше вверх правую руку с белым носовым платком, стал ею размахивать, продолжая ловить взглядом физиономию бегущего, чтобы охладить возможную его ярость и серию неожиданных апперкотов или что-то неприятное из возможностей приемов единоборства. Это был большой риск. Жан надеялся на понимание со стороны бегущего и на свой приветливо вскинутый носовой платок. Преследователь сигнал понял и сбавил скорость бега, увидев, что Жан идет ему навстречу. Приближаясь и сверкая своим белозубым оскалом, он то ли улыбался, то ли выражал ярость, чего Жан не мог понять и взамен тоже делал попытки изобразить улыбку или ярость. Но ни то, ни другое изобразить никак не удавалось. Жан разгладил мышцы лица ладонью. Они были сухими и теплыми. «Значит, все в порядке», – подумал он. «Ждем развития событий». Расстояние между ними сокращалось и догоняющий стал что-то говорить, вытягивая руку с предметом в своей руке, которой он до этого размахивал. Жан не смотрел на этот предмет, а смело вперил свой взгляд прямо в глаза догоняющего. «Так надо смотреть на противника, чтобы его усмирить прежде, чем он осмелиться совершить какое-либо нападение», – вспомнил Жан что-то о самозащите. «Если драка неизбежна, надо бить первым». Погоня в скором темпе закончилась и догоняющий, улыбаясь перешел на шаг, приближаясь к Жану.

Вытянув вперед руку с предметом, которым он до этого размахивал, открыто улыбался. Жан тоже улыбался и, раскинув руки, периодически опускал и приподнимал их, ускоряя шаг навстречу своему преследователю и покачивал головой, как будто признавал свою оплошность.

«Sir (Сэр). Sorry (Извините). But your hat fell off when you were running. (Но с вас слетела шляпа, когда вы бежали)». О чем идет речь, Жан не понимал и еще более приготовился к отпору. Расстояние между ними сокращалось и догоняющий продолжал говорить, вытягивая вперед руку с предметом в своей руке, которой он до этого размахивал. «Sir (Сэр). Sorry (Извините). But your hat fell off when you were running. (Но с вас слетела шляпа, когда вы бежали). Take it (Возьмите ее)». Жан наконец разглядел что это его шляпа и, машинально водя руками по своей прическе, стал искать ее. Ее не было. Он виновато и благодарно улыбнулся, надеясь, что улыбка была искренней и взял шляпу. «Are you alright? (У вас все в порядке?)», – спросил догоняющий.

«Ok (Окей)», – все, что мог ответить Жан. «But why did you run so fast? (Но почему вы так быстро бежали)». «It’s just training (Это просто тренировка)», – ответил Жан и заметил изумление этого честного человека. Баскетболист весело улыбнулся и ответил: «Very good (Очень хорошо)», но продолжал смотреть на Жана спросил: «Aren’t you a foreigner? (вы не иностранец?)». «Yes (Да)», – ответил Жан и поспешно вытащил паспорт, листая его страницы и продемонстрировал ему отметку таможни о том, что он здесь легально. Собеседник понял его и стал извиняться, искусно поддерживая баскетбольный мяч подмышкой. «Ноу, ноу, – говорил он смущенно, – Экскьюз ми». Баскетболист повторил это несколько раз, смущаясь, что он задал свой не деликатный вопрос. Баскетболист пожал Жану руку, и они расстались, вежливо подбадривая друг друга.

Шляпа вновь оказалась на голове Жана, и он с чувством полного удовлетворения и полной безопасности продолжил свою прогулку в этом новом для него городе и стране. К которой он стал привыкать и любить, навсегда распрощавшись со своими прежними страхами и надеялся на свои многократные визиты в эту страну. По возвращении на родину и до дня получения приглашения в таинственном конверте следующих поездок в эту страну не было вообще. Оглядываясь на прохожих, Жан открыто и честно глядел им в глаза. Вызывать полицию у зевак не было никакой необходимости. Они, как было заметно, с некоторым разочарованием стали растворяться в общей толпе прохожих. К их расстройству вся эта драма закончилась простой передачей шляпы. Довольный простой и дипломатичной развязкой, Жан направился в сторону магазина, из которого только что бежал. Желал убедиться в том, что его так сильно встревожило. «Неожиданность? Или какое-то невероятное ощущение огромного смущения». Он не собирался осуждать людей под этим флагом. «Мало ли что взбредет в голову человека? Главное, чтобы не был кровожаден». Подойдя к месту своего старта, Жан стал разглядывать вход в магазин и увидел разноцветный флаг в полоску, висящий над его крыльцом. Убедился, что бежал не зря. Это был флаг сообщества людей с особыми физиологическими потребностями. Конечно, у них своя жизнь и свои предпочтения. Конечно, для Жана они не понятны. Рядом с флагом не было никаких символов или плакатов, призывающих к применению атомной бомбы. Бомбежкам. Это Жана радовало. Он убедился, что это вполне мирные люди. Он теперь будет проходить мимо этих радужных флажков. Не заглядывать в эти заведения. Не будет беспокоить их обитателей.

Его больше никто не преследовал, и он свободно зашагал в продолжение своей прогулки по городу и стране, которую посетил в качестве туриста, ни разу не встретив в них призывы устроить атомную войну. Путь лежал к Ниагарскому водопаду, с высоты которого слетали миллиарды капель и исчезали в его нижних бурных потоках, так же, как и все призывы к миру с высоты трибун различных международных организаций. Правда, иногда в тумане этих капель появлялась радуга, и вызвав бурю восторга заметивших ее, молча и быстро исчезала. Небо заволакивалось серыми тучами, но лучи солнца все же пробивались между ними. Оптимизм Жана не угасал.

Глава 8

«Покупки и услуги ему были не нужны»

«Пожертвую несколькими днями прогулки на свежем воздухе. Потрачу еще несколько дней жизни на поиски истины». Так Жан говорил себе, когда смотрел телевизор, новости, перекладывал свои архивы, безотрывно сидя за письменным столом и пытался найти в них что-нибудь, что подвигло бы его на новые решения. Но ничего толкового на ум не приходило. Старые документы напоминали ему о прошедших днях и пролетевших мимо возможностях, но и удач было немало. «Жан, ты жил, не озираясь, просто, и не отвлекаясь говорил он себе и был совершенно прав. «А эта гора бумаг тебе уже не нужна», – твердил он себе, но распрощаться с архивом не хотел. И так они кочевали из шкафа в шкаф, иногда обостряя воспоминания. Иногда раздражая. Часто и долго он вглядывался в ту или иную бумажку, вспоминая: «Что это?» Часто прочитывал свои записи. Глаза его загорались от удовольствия и от неожиданности, от понимания его наивной юности и легкая улыбка скользила по его лицу. В глазах появлялись искорки смущения, и он, скомкав очередной лист, смело кидал его в урну. Из года в год листков со старыми записями становилось меньше, и это доставляло некоторое облегчение. Уничтожались короткие записки, письма и просьбы с такой же скоростью, как и появлялись на этот свет.

Старик потянулся за очередной папкой со старыми записями. В области шейного позвонка что-то звонко щелкнуло. «Это еще что?», – улыбнулся старик. «Не спешите», – приговаривал он. «Не спе-ши-те», – по слогам повторил он. В последние годы он часто слышал разные звуки из разных частей своего тела, но ничто особо его не донимало. Относился он к этому философски, ибо философия предусматривала конец и начало. «С этим надо мириться». Звуки были разные. От легкого предательского свиста в ушах до мириад молчаливо плавающих черных звездочек между его глаз. Они были видны даже при закрытых глазах. «Это говорит о том, что что-то творится внутри меня», – говорил старик без волнения и спокойно. «Может, это вселенная, с сине-черными звездами на светлом небе», – шутливо успокоил он себя. «Пойду прогуляюсь».

После встречи с незнакомцем, передавшим ему конверт, он уже невольно проходил возле скамейки, на которой произошла их встреча. «Наверно, стоило прочитать то, что внутри конверта, но видимо оно уже не актуально. «Прошло много времени. Наверно, они уже продали все, что хотели продать, провели свои семинары, тренинги. Может, учили упражнения йоги. Может, коучи учили новых коучей. Может, учили жить и просили передать свои материальные ценности в благотворительные фонды. Пока человек в ясном уме и твердой памяти, и имущество, которое, по их мнению, дарителю вскорости не понадобятся». Странной эту встречу с передачей конверта он никак не мог назвать. Ничего необычного в том человеке не было. Обычный молодой человек.

Ничем не отличался от тысяч других. Иногда Жан на ходу издали смотрел на эту скамейку. Конверт же затерялся в ворохе бумаг, но он все-таки намеревался найти его и прочитать. Но приходя домой, о конверте он забывал моментально. Содержание конверта его не интересовало, но данное обещание прочитать его содержимое его каким-то невообразимым образом волновало. Покупки и услуги ему были не нужны. Успокаивал он себя тем, что не нанес большого ущерба своим отсутствием в планах этого человека. Многочисленные яркие рекламы он не считал надоедливыми, но ему больше нравились очень даже простые фантазии продавцов. Скромные.

Например, «Не проходите мимо, пройдя мимо вы не узнаете вкус, и картинка того, вкус которого вы обязательно должны знать». Скромно и понятно. И этот молодой человек тоже скромно и вежливо передал ему приглашение. Жану это понравилось. «Конечно, загадочность должна быть. Я так больше буду заинтересован его приглашением. Это такой маркетинговый ход», – одобрил он действия молодого и неизвестного ему человека. Но сейчас старик спокойно прогуливался по знакомым местам, больше сосредоточившись на дистанции, которую должен был пройти. Шел он быстро. Как оздоравливающийся пешеход. Но были и бегающие спортивным бегом и скользящие на досках любители здорового образа жизни и просто пешеходы.

Неожиданно мимо Жана, едва не задев его, в хлюпающей обуви, громко фыркая, пробежал здоровяк с большим животом и длинной бородой. «Этот тоже в коротких штанишках», – успел отметить Жан после того, как успел уклонится, но чуть не угодил под величественно, во весь рост ехавшего на маленьком бесшумном электросамокате такого же верзилу. Оба умчались, не оглядываясь. Фигура огромного ездока, отбывающего на крошечном самокате была комичной. Жан улыбнулся, радуясь тому, как он ловко увернулся от мчащегося прямо на него самокатчика, и бодро зашагал дальше по набережной. Было удивительно, как маленький самокатик нес такую массу, при этом безропотно, быстро и молча, не издавая никакого рева сумасшедших байков, нарушающих покой горожан. Самокатик он полюбил, но огорчился тому, что ему приходится возить неуравновешенных людей. «Тяжелых грузных тоже. Самокатик маленький, но держит такой большой груз. Как ослик, за спиной которого запрягают телегу с десятком веселых седоков, которые не думают о маленьком ослике. Кстати, об ослике», – задумался старик. Но думать об ослике и его судьбе ему быстро расхотелось.

Среди гуляющих было много пешеходов с рюкзачком за спиной. Хотя старик прогуливался и на длинные дистанции, но рюкзачок за спиной у стариков и в городском пространстве он считал смешным. Невольно возникала мысль, что их выселили из дома. Далеко в лес он не уходил. Таблетки носил в кармане. Носить за спиной аптеку надобности не было. Его больше устраивало забежать в кафешку или другое заведение, где его знали и узнавали.

«Я шел позади вас», – весело сказал официант, входя следом за Жаном в кафе. «Я видел, как вы здорово увернулись от водителя самоката». «Это была бомба!», – широко улыбаясь сказал он. И следом, поздоровавшись, он одобрил физическую форму старика, пригласив сесть за столик. Старик улыбнулся и присел в подвинутое кресло. Он понимал, как нелепо он мог выглядеть в своих движениях, спасаясь от претенциозных бегунов и лихих самокатчиков, но официанта поблагодарил и сделал заказ. Сидя за столиком на летней террасе кафе он стал смотреть на слабый каскад водопадов в канале. Воды в канале было мало. Просто осенняя пора, и в этот сезон воды в русле канала становилось меньше из-за замедления таяния ледников. Старик невольно следил за жизнью канала и радовался ее оживлению, когда летом в жару в канале прибавлялось много холодной и прозрачной воды, стекающей с гор. Приятное веяние прохлады в эту пору на ее набережной, в умеренную жару всегда вселяла бодрость, оптимизм и была приятной для прогулок. Оказалось, что переживания Жана по поводу того, что мало воды в канале были напрасны. Все зависело от ледников в горах и температур времен года. Смена времен года будет всегда. Значит вода, чистая и прозрачная, снова будет радовать своим прелестным журчаньем. Времена года приходят и уходят. Вода будет холодная и ободряющая, даже в самые жаркие дни лета. Надо только дождаться ее. Старик улыбнулся своим лирическим сравнениям, своим осенним годам и продолжил: «Вода и ее приятное искристое веселье вновь наполнит радостью всех пешеходов, бегунов и самокатчиков.

Но жизнь имеет только неповторяющиеся сезоны и неуклонно приближается к зиме». Все прелести своего возраста Жан ценил по достоинству и в каждом дне искал и находил занятие, которое увлекало его. Иногда он вспоминал о конверте, и ему становилось неудобно из-за того, что он не прочитал содержимое, хотя и обещал. Но рыться в груде бумаг ему не хотелось. «Не потеряется», – успокаивал он себя. «Конверт не потеряется». Но все же никак не мог объяснить волнение, которое доставляло ему утеря конверта. «Временное», – успокаивал он себя. То ли данное обещание, то ли интуиция, что в этом конверте скрыто что-то очень важное, не покидали его. Ведь конверт передал ему человек весьма солидной наружности с приятным голосом и общением. Старик укорял себя, что легкомысленно подумал о всяких продажах и семинарах, но был твердо уверен, что конверт он найдет, прочитает приглашение и даже примет его. И, если есть обратный адрес и имя этого человека, поблагодарит его и сошлется на то, что в это время он был сильно занят. Старик смутился тому, что ему придется соврать. «Но это издержки из жизни пенсионера», – успокоил он себя. «Наверно, лучше честно скажу, что конверт был временно утерян». Сколько времени прошло с момента получения приглашения, Жан не помнил.

Придя домой, Жан не раздеваясь прошел прямо в комнату к своему письменному столу, и начал рыться в полках, в ящиках стола, заглядывая в самые дальние уголки. Конверта не было. Немного остыв от нахлынувшей досады, он прошел в коридор и начал медленно и спокойно снимать верхнюю одежду, вспоминая время года, когда он этот конверт получил в руки.

«Конечно, ничего предосудительного в том, что я не откликнулся на приглашение, нет. Может быть, мне самому было бы интересно это приглашение, и я бы был полезен где-нибудь?». Неожиданно Жан вспомнил историю из своей далекой молодости, когда, получив письмо из недружественной страны, он не знал, прочитать его или вернуть адресату, не вскрывая. Работал он в «ящике» и подобные письма грозили ему всякими неудобными вопросами от властей.

«Ящик» – это такое полувоенное предприятие с особым режимом. В те времена полагалось отнести такое письмо в соответствующие органы. Он не сделал ни того и ни другого. Он просто хранил это письмо, не вскрывая его до тех пор, пока не появились гарантии, обеспечивающие политические свободы.

Дождавшись времен смены политического устройства и свободы общения с внешним миром, он вскрыл письмо, перевел и прочитал. Оно было длинным и вежливым. Это было простое письмо с приглашением к общению по теме схожей деятельности. «Возможно, это они», – подумал старик, вспомнив тот давний случай, когда он прятал конверт, боясь преследования властей.

«Но прошло много времени и наша переписка уже не будет интересной и плодотворной. Конечно, конверт с приглашением надо найти! Я хотя бы извинюсь», – сказал он себе, спускаясь с верхних полок по стремянке и держа коробку с сувенирами и разными приятными безделушками в которой надеялся найти конверт с приглашением. Конверт он нашел в красивом сувенирном пакете с надписью: «Не забудь». Всяких пакетов с надписями и подобными не законченными фразами было много. И не иронизируя по поводу рисунка, сопровождающей это напоминание, «Не забудь», не разбираясь, как оно туда попало, он слез со стремянки и с конвертом в руке решительно направился в кухню, где наверняка были и нож, и ножницы. Вскрыв пакет и вытащив его содержимое, старик намеревался выбросить в урну и конверт, но подумал и вместе с конвертом и его содержимым направился в кабинет к своему письменному столу. В прежние времена рекомендовалось хранить конверты, потому что там были даты и штемпеля, доказывающие что они пришли по почте. Вспомнив об этом, по старой привычке, Жан конверт выбрасывать не стал, хотя на конверте, который он вскрыл, не было никаких штемпелей и дат.

Просто плотный конверт. Удобно усевшись, приготовился читать, но вспомнив, что без очков это будет некомфортно, снова встал и вернулся на кухню, где он оставил свои очки. Удовольствие от того, что он все-таки нашел конверт, переполняло его. Была радость от того, что он прочитает письмо и выполнит обещание, данное им молодому человеку. Вся процедура, к которой он приступал, доставляла ему ощущение перспективы развития ожиданий. Интуиция его не подвела.

Прочитав приглашение, он пришел к неописуемому удивлению. Старика не удивило его собственное полное имя в приглашении. При утечке данных в интернет-пространстве это было обычным делом. Содержание приглашения и программа мероприятия были неожиданными и невероятными. Но более невероятным было имя отправителя. Старик начал внимательно вчитываться в содержимое конверта и в конце приглашения нашел уточнение: «Сроки проведения, место и время будут сообщены дополнительно». Приписка огорчила Жана, и он стал переживать, что вовремя не прочитал приглашение, но тут же повеселел. Потому что со времени получения конверта дополнительной информации по поводу приглашения с уточнениями он не получал. «И значит, сроки не прошли и надо ждать». Старик, довольный своей находкой и тем, что сможет принять приглашение и быть на мероприятии, поблагодарил каждый прожитый им день.

Главное, что приглашение он прочитал вовремя и это его радовало.

Хотя протянул время и расслабился. Все-таки жизнь подкидывает сюрпризы, о которых вообще не думаешь. А если бы не прочитал, мог бы лишиться интересного общения и какой-нибудь перспективы в новых красках своей жизни. И вообще не простил бы себе такую оплошность.

Пенсионная расхлябанность сродни простому безделью. Пилить, строгать, закручивать лампочки, гайки и даже выходить на прогулку с собакой надо. С собакой или даже без нее. Даже по стремянке залезать на верхние полки в прихожей нужно. Ведь там в коробочке он нашел утерянный конверт с приглашением. Он бы не залез на верхние полки по стремянке, если бы в это время дома был кто-то, кто запретил бы ему залезать на стремянку, оберегая его здоровье. Он бы послушно слез со стремянки и был бы риск того, что о конверте он снова забудет. Хорошо, что в это время дома никого не было. Конечно, это приятно, когда о тебе заботятся, но приятней сознавать, что ты проделал то, что должен был сделать. Влезть на стремянку и найти этот утерянный конверт. Так Жан взбадривал себя, будучи не связанным обилием внуков, присмотр за которыми был основной обязанностью его сверстников. Они даже скитались по городам и весям, желая угодить внукам, живущим по всему свету и в разных городах. Они мчались к ним по первому их требованию. Через веси и города. Таких дедушек и бабушек можно было безошибочно определить. На вокзалах и аэропортах это были самые нетерпеливые и динамичные пассажиры.

«Наверняка, теперь я буду помнить о получении следующего конверта каждый день», – сказал он себе, не ожидая что следующие его дни будут проходить в ежедневной проверке почтового ящика и длительными ожиданиями на скамейке, где он получил конверт. Во всяком случае ожидания его не были утомительными, и не были связаны какими-то обязательствами.

Его успокаивало обстоятельство того, что он сможет вовремя ответить на приглашение и по возможности сможет быть на встрече. А может и не захочет принять приглашение. А если визит не состоится, он об этом не пожалеет. Но желание увидеть и поговорить с ним было огромное.

Глава 9

«А люди в этом сквере заботятся о его чистоте»

Так, рассуждая и раскладывая свои мысли по понятной ему логике и нагрянувшими приятными воспоминаниями, старик шел по мало-освещенной улице своего города. Так было ближе к его дому. Он знал, что эта улица хоть и темновата, но спокойная. Освещение улиц со спокойными горожанами часто бывала через один и даже два столба. Часто им приходилось довольствоваться тем, что есть. Двумя или тремя столбами с фонарями на всю улицу. Сквер, мимо которого часто проходил старик, больше эксплуатировался собаками с их спокойными и беспокойными хозяевами. «Сейчас я услышу лай собак и приказы их хозяев». Приближаясь к скверу в полумраке Жан увидел неподвижно стоящую большую фигуру человека, удерживающего своего питомца на длинном поводке. Маленькая собачка требовательно визжала, натягивая поводок. Но поводок и так был растянут на всю ее длину. Человек продолжал стоять, не следуя за собачкой, но она требовательно тянула его в нужном ей направлении, натягивая поводок так, что хотела напугать своего хозяина тем, что она сейчас погибнет от удушья по его вине. По фигуре человека было видно, что он крайне устал и к требованиям собаки не прислушивался. Видимо он хотел, чтобы она осознала, что можно и на поводке кружиться возле него. Видимо он привык к ее капризам и мало реагировал на ее визг. Ему не хотелось подчиняться интересам собаки, с которой надо было ежедневно выходить на прогулки. Но собачка очень требовательно лаяла и визжала.

Наконец он вздохнул и поплелся за ней. Собачка даже не оглянулась на него и с новой силой натянула поводок, требуя его скорого шага. Он пошел, сминая в руках мешочек для сбора возможных отходов жизнедеятельности любимчика своей семьи. Возможно, невыход этой собаки на свежий воздух и прогулку вызывал явное неудовольствие в его семье, но члены семьи ввиду занятости сами редко находили время на прогулку с ней. Вероятнее всего, он пошел на прогулку с собачкой как наиболее свободный человек по времени. Или он опасается услышать упреки в том, что собачка лишилась прогулки и это повлияет на его собственные планы. Или он решил не усложнять семейные отношения. «Может, это нанятый выгульщик собак», – подумал Жан. «Но выгульщики собак держат по нескольку собак с разными красивыми поводками. И бегают, весело распугивая прохожих. Наверное, эта требовательная собачка из семьи этого человека. Может быть, он сам пенсионер и у него есть такая обязанность в семье, где любят собак. Выгуливать собачку это его обязанность». В темноте Жан не разглядел этого человека и своей догадке о его возрасте все же поверил. Ведь он шел за собачкой не быстро и как-то неуверенно. Собачка ему не нужна, но нужна его семье, как людям, заботящимся о животных. Видимо и купать эту собачку придется ему самому.

Фигура молчаливого человека с поводком в руке, на другом конце которого находилась визгливая собачка, медленно растворилась в темноте. Собачка была белая и ее долго было видно, как подпрыгивающий мячик, брошенный в темноту, тогда как ее провожатый не был виден совсем. Продолжая идти пешком мимо этого малолюдного сквера, Жан обратил внимание на нескольких людей с фонариками, передвигающихся в полусогнутом состоянии. Старик остановился. Стал наблюдать и старался быть незаметным. Это ему удалось. Он остановился как раз под тем столбом, на котором были только сгоревшие лампы, от которых не было освещения. «Наверно, на этой улице живут терпеливые люди». Улица с терпеливыми жителями всегда имеет свою привлекательность. На этом столбе фонаря не было уже несколько лет. Старик отмечал это каждый раз, проходя мимо этого сквера на этой улице. На таких улицах всегда ощущается спокойствие, несмотря на малое освещение. Сюда часто забегают влюбленные. Темнота для Жана под этим столбом была достаточной, чтобы быть незаметным. Старик остановился, довольный своей позицией и с повышенным интересом продолжал наблюдение. Но его начинала мучить совесть от того, что он подглядывает за кем-то. Зрение у него было хорошее и не напрягало его.

Наблюдение за происходящим вызывало у него только интерес и полное отсутствие подозрений в недобрых помыслах этих людей. Слух тоже был в порядке, и он даже расслышал некоторые слова искателей. «Здесь. Здесь мало ходят. Не похоже». Люди в скверике явно что-то искали и перешептывались. Фразы были едва слышимы. Старик напрягся, чтобы лучше слышать и видеть этих людей. Привыкший к тому, что сейчас много людей, которые называли себя блогерами, независимыми журналистами и прочими людьми, взывающими к совести и порядку, и которые не только наблюдали, но и снимали на камеру, старик свои беспокойства по поводу этики немного поубавил и продолжал внимательно наблюдать за людьми, переговаривающихся таинственным шепотом и передвигающихся с полусогнутой ходьбой.

Старик определил себе роль зеваки, а не шпиона, и этим успокоился. Зеваки ведь просто наблюдают и расходятся, обсуждая то, что видели между собой. Иногда звонят знакомым и делятся деталями происшествия. Иногда становятся добровольными свидетелями и дают клятвы, чтобы говорить только правду. Фигуры переходили с места на место. Пригибались и рассматривали что-то лежащее на земле. «Возможно, они копают червей для рыбалки. Но копать червей в скверах запрещено». Старика подмывало сказать об этом этим людям. Но сквер обилием растительности не отличался, и перекопка земли была бы полезной. И старик пожелал им удачной рыбалки. Далее Жан, тренируя свои дедуктивные способности, постарался определить пол и возраст нарушителей. Их было три человека. Было похоже, что все мужского пола. Хотя в темноте и в современных формах одежды было непросто определить, кто они. Мужчины или женщины. Мало ли что они здесь ищут. Может уронили что-то. Жан собрался уходить, но решил отдохнуть на скамейке рядом, намеренно обнаружив себя для этих людей под светом фонаря соседнего столба. Свет был неяркий, но сам старик стал виден хорошо. «Это неплохо, – подумал старик, – теперь эти люди не заподозрят меня в том, что я следил за ними. Жан даже вытащил свой смартфон, чтобы посмотреть время. Время надо фиксировать, возможно это пригодится. Осень. Не жарко и не холодно. Приятно. Так, нехитрыми фразами большинство его знакомых описывали прелести осени. Ходили по листьям, часто огибая места, где листьев было много. Это было мило, ибо дальнейшие их эмоции описывались их довольными физиономиями и добрейшими улыбками. Разноцветные листья красивым ковром украшали места их прогулок. Желтые, красные, бледно зеленые с оттенком желтого. Все-таки природа лучший художник. Можно не торопиться и наслаждаться запахом этих листьев.

Старик ждал приближения искателей. И был уверен, что они пойдут именно в его сторону. Всегда люди, подозревающие, что за ними следят, хотят ближе рассмотреть наблюдателя. И они точно пойдут на меня. «И я заодно узнаю, что ищут эти люди. Может, даже спрошу. Помогу если надо». Фигуры в полумраке еще некоторое время продолжали свои поиски, но ничего не копали. «Значит, моя версия про червей неверная». Ничего они не копали. Но их поиски были упорными и время от времени они выпрямлялись и в лицо что-то говорили друг другу. Жан слышал фразы: «Мы здесь были час назад, и они не могли потеряться. Там ходит мало людей и исчезнуть они не могли. Надо искать. Это точно не мои. Я их не возьму».

«Видимо, они что-то нашли», – подумал Жан.

«Может, чужое, не свое и тот, кто нашел что-то похожее на свой утерянный предмет, не хочет взять его себе». Потому, что потом его замучает совесть за присвоение чужой вещи. Если это не его вещь, то ее найденную надо положить на видное место. Можно на гранитный парапет. Там все хорошо видно и растеряшка сможет найти ее там. Нагибания и разгибания, полусогнутая ходьба троих продолжалась. Ими уже был прочесан большой участок. Неожиданно все три фигуры выпрямились и направились прямо в сторону Жана. Сзади их подсвечивал далекий фонарь и по мере их приближения силуэт фигур становился больше. Угрожающим и молчаливым. Лиц не было видно. Только силуэты в движении. Жана это нисколько не напугало и даже успокоило. Поиски и беспокойства этих людей закончены. Зная нрав своих сограждан и их добродушие, он был уверен, что, если он спросит у них, что они искали, они обязательно ему расскажут.

Старик думал, удобно ли это. Но почему бы не спросить, ему же тоже интересно. После истории с конвертом он решительно никаких дел и прочих загадок, волнующих его, не оставлял за собой. Это было комфортно, и вовремя выполненные даже мелкие дела создавали ощущение свободы. И это стало его правилом. Правилом оно было и до его пенсионной жизни. Он просто решил, что такие качества необходимы ему и на пенсии. Если ты будешь все забывать, то быстро станешь объектом, таким кого можно игнорировать и проявлять снисхождение к нему. Жан в никаких снисхождениях не нуждался и даже уступал место женщинам и кряхтящим старикам в общественном транспорте.

В сквере в зоне поиска было три фигуры. Все три приближались к Жану. Иногда они сливались в одну большую тень и представляли из себя исполина, приближающегося к Жану. Временами эта большая тень уменьшалась, когда они шли гуськом друг за другом. Иногда становилась огромной, когда он шли плечом к плечу, размахивая руками и что-то рассказывая друг другу. У каждого в руках были мешочки, на дне которых лежали какие-то комочки. «Все- таки, копали червей», – мелькнула мысль. Иногда дождевые черви выползают наружу, и они, наверное, их собирали. Послышались фразы: «Наверно, нет ничего страшного», «Все они не жидкие. Твердые». «Все они здоровы». Все свои наблюдения и размышления последних дней Жана после ознакомления с приглашением были связаны с желанием предугадать развитие предстоящих событий. Из всех своих наблюдений он делал выводы, связывая их в логику своего поведения при встрече хозяина приглашения.

Наконец все трое стали проходить мимо Жана. Он развернулся к ним лицом и как бы невзначай спросил их, что они там делали и что искали. Такая бдительность несколько смутила этих людей и один из них сказал: «Все в порядке. Недавно наши дети со своими собаками гуляли здесь и выходили без мешочков для сбора отходов из наших собак. Мы вышли их собрать и почистить скверик». Такое откровение и ответственность этих людей, соблюдающих общественный порядок, очень сильно удивило Жана. Он стал суматошно и сбиваясь извиняться за свои вопросы. Даже привстал и сложил руки на груди. Все трое оглянулись на бдительного старика, поулыбались и продолжили свой путь. Жан смущенно присел на свою скамейку, откуда он вел свое наблюдение, и возгордился тем, что у него такие аккуратные сограждане. Они должны быть счастливы. Он проводил их откровенно удивленными глазами и с благодарностью. Никаких происшествий.

Просто хорошие люди. Старик встал и продолжил свой путь домой. Размышления были просты. Жан был в крайнем возмущении от того, что и этим очень хорошим приветливым и откровенным людям приходится опасаться того, что они и их дети вынуждены бояться мобилизаций, войн, террора и прочих зловещих планов развязывания атомной войны. Уже идет война. Гибнут люди. Планы воюющих сторон угрожающие. Они протягивают свои руки к развязыванию атомной войны и даже сказали об этом на весь мир. А люди в этом сквере заботятся о чистоте сквера, своих детях, домашних животных, а против них придумывают атомные бомбы. Старик не имел никаких планов как предотвратить это безумие. Кроме подготовленной речи во имя мира у него ничего не было. Речь, которая скорее всего не будет услышана. Может даже вызвать едкие улыбки в адрес наивного старика.

Глава 10

«Я хотел тебя спросить о них, или претенденты на величие»

Рассуждая о бытие, как и положено людям, прошедшим основную часть жизни, и перекладывая что-то на своем столе, старик обратил внимание на круглый карандаш, лежащий поперек другого с неестественно зависшими его концами. «Смогу ли я создать равновесие его сторон», – подумал Жан и принялся двигать зависший карандаш, пытаясь поймать равновесие. После нескольких попыток равновесие было найдено и карандаш легко повис в строго горизонтальном положении.

«Замечательно», – произнес старик, но никаких заумных мыслей по этому поводу к нему не пришло, он и не пытался их найти. «Просто отвлекся и отдохнул», – успокоил он себя, вспомнив об упражнениях по развитию когнитивных функций, которые в изрядном количестве извергались из всех существующих устройств социальной сети. Казалось все они бескорыстно заботились друг о друге и своих подписчиках. «Посмотрите вдаль. Вокруг себя!». Иногда эти добрые озабоченности и некоторые выявленные новые этнические особенности переходили в плоскость «научных» споров. Все это объявлялось новым демократическим веянием. Уровень демократии приближался к тому порогу, где были требования о правах любого гражданина взять и поносить «ядерный чемоданчик», просто для демонстрации свобод и прав человека. Объявлялись и те, кто первыми вступили на эту Землю. После долгих споров с раскапыванием всяческих захоронений, городищ и прочих вызывающих подозрения холмов нашлись первопроходцы, принесшие жизнь на эту планету. Их была немалая дюжина. Но адрес их отбытия и даты их прибытия к нам были неизвестны.

Исчерпав все вероятные и возможные приемы доказательств, они соглашались на возможную высадку семени, из которого они произрастали на отдельных территориях Земли. Которые надо захватить. К радости основного населения земли количество претендентов на титул первых и великих на Земле сокращалось ввиду их неспособности доказать это. Количество этих стран уже едва достигало количества пальцев на одной руке. К удовольствию части населения земли, у новоявленных великих не было исчерпывающих доказательств их величия, но у них были деньги, бомба и желание быть великими. Не величественная и безденежная часть населения не догадывалась об истинных намерениях величественных. Об их коварных замыслах. Выступления великих из величественных стран были похожи на представления или развлекательные шоу, где основные роли исполняли солидные люди не в театральной одежде, а в галстуках, пиджаках или в строгих женских одеждах. Они назывались политиками и собирателями земель. Споры о величии продолжались долго, и уже не вызывали любопытства и эмоции слушателей. Населению это надоело. Претенденты на величие приблизились к черте забвения. Но такое безразличие населения Земли к великим было неслыханным и невозможным и вызывали ярость величественной части человечества. Они отчаянно хотели быть исключительными. Они хотели уважения. И еще они захотели оставаться на земле единственными. И они великие затеяли войну. Никому первенство уступать они не хотели. От сумасбродных выступлений вполне приличных на вид людей создавалось впечатление об их психических отклонениях. Слова «ракеты», «жертвы», «удержание позиций», «сведения об убитых» сообщались в сводках ежедневно со спокойным и ровным голосом, и прослушивались как обычные прогнозы о погоде.

От всех происходящих событий старик иногда приходил в состояние неуравновешенности и позволял себе несколько нелитературных слов, которые выражал вслух.

«Я вижу, тебя это сильно беспокоит. Старик вздрогнул, хотя привык к этому голосу и ничего не переспрашивая промолчал. Молчание было не длительным и не утомительным. Даже радостным потому, что он вновь услышал этот голос. Жан с благодарностью подумал, что именно сейчас, когда он думал о помешательствах и возвеличениях, этот голос начал с ним беседу. «Почему ты молчишь?», – спросил голос у старика. «Я думаю», – ответил Жан. «И вообще, почему ты долго молчал», – коротко спросил у него Жан расстроенным голосом. «Я уже думал о том, что не смогу быть тебе интересным собеседником». «Как тот старик, которого ты помнишь, девяносто восьми лет?». «Который думал, что он никому не интересен?», – заботливо спросил голос. «Да?», – немного помолчав и уточняя переспросил собеседник. «Ты это хотел сказать?» «Да», – ответил старик, мысленно благодаря собеседника за то, что их беседа носит отнюдь не библейскую менторность и величавость, а проста и понятна. Жан ошарашенно и с большим удивлением отметил, что это именно так. И старик, осмелев скороговоркой начал говорить: «Я хотел тебя спросить о них. Они начали войну. Нам тут говорили, что ты!?» Бог глубоко вздохнул, сказал: «Знаю», и демонстративно замолчал. Поняв ситуацию, Жан неожиданно осекся, увидев большие глаза с ироничным и ласковым взглядом. «Понял, понял», – торопливо ответил старик и замолчал. Углубился в чтение.