Поперечные. Книга вторая. Реинкарнация

Арсений Зензин

Поперечные. Книга вторая. Реинкарнация

Пролог. Веретено судеб.

От автора. Уважаемый читатель, данное произведение является в первую очередь фантастическим романом! Все события, изложенные в книге, не более чем литературный вымысел!

Отдельная благодарность моему бессменному редактору Марии Куличковай, а также Алексею Васильеву и его группе (Vibrant Visions. Neuro Art.) за предоставленную обложку и внимание!

Чтоб сразил я этих злобных

И прогнал бы этих скверных,

На стезю ветров – болезни,

В поле дальнее – мученья!

Я туда сгоню болезни,

Я туда пошлю мученья,

В погреба внутри утесов,

В горы, полные железа,

Чтобы камни заболели,

Чтоб узнали муку скалы.

Не заплачут камни, скалы

От болезней и мучений.

Эпос Калевала

11.02.2126.

Боль, это слово столь многое вобрало в себя! Всего четыре буквы способны многократно изменить жизнь, наполнив существование мукой. Но боль в теле стала за последние годы привычной для Куутар. Девочка свыклась с ней, приспособилась жить с постоянными спазмами и судорогами, глодающими её неокрепшее тело, чью хватку скрашивали лекарства, вводимые через катетеры капельниц. Но как оказалось, у боли есть и иная сторона, нестерпимо терзающая душу девочки восьми лет от роду. И эта другая сторона была в сто крат хуже боли физической. Она всецело охватывала нареченную в честь древней богини, белоликой сестрицы солнечной девы Пяйвятар, девочку Куутар, столь же хрупкую и едва видимую из-за болезни, как и сама луна.

Эта боль приходила в те моменты, когда в палате, заставленной цветами и мягкими игрушками, держа её за руку, находились родители, её мама и папа, смотрящие на неё полными слёз глазами. Но в последнее время, когда взор Куутар стало часто заволакивать тьмою, она чаще слышала их и ощущала прикосновения. Вот и сейчас, когда после очередных уколов тьма, объявшая глаза, чуть раздалась, Куутар попыталась улыбнуться маме, такому близкому лицу, окрашенному невыносимой болью и потоками слёз.

Хоть девочке и было всего восемь лет, она знала: девятого года не увидит, не с её болезнью. Куутар не знала, что СНД (Синдром нейронной дисфункции) редкая патология, появляющаяся после внедрения в мозг чипа нейролинка и его отторжения с последующим некрозом тканей, была излечима, ведь уже давно киберхирургические клиники делали операции наномашинами и устанавливали церебральные ингибиторы нейропластичности. Лекарство было для всех, кроме неё! Ведь в крохотном теле, больше похожем ныне на призрак, была и другая болезнь – лейкемия, а это означало, что курсы иммуноблокаторов, необходимых для излечения, убьют её быстрее, нежели сам СНД. Вот почему она два года лежала здесь в этой светлой палате, ставшей тюрьмой для души, так жаждущей увидеть мир за её стенами, в окружении мониторов и медицинских приборов, а вскоре её навсегда уложат под призму хирургического модуля, где сложные системы жизнеобеспечения навсегда лишат её теплых и необходимых сердцу прикосновений родителей!

Но сегодня что-то случилось, помимо появившихся спозаранку мамы и папы в палате негаданно, словно по волшебству, возникла полупрозрачная гостья, как былинная навья соткавшаяся в воздухе.

Тоже ребенок, но куда старше, лет шестнадцати, с округлым курносым личиком и вышитом карельскими узорами, ёлочками и зверями, платьице под сарафанчиком. Девочка с длинной косой и кокошником на челе, перенявшая трехмерной моделью всю красоту исконных народов Калевалы (Карелии) поражала своими глазами, в которых непрерывно сменялись строки кода. Она заговорила с родителями, но глядела на неё, на маленькое тщедушное тело, просто обвитое проводами диагностических станций и трубками, подающими заслугой микророторов оборудования кислород, кровь, и препараты. Но не они волновали гостью, а глаза лежащего ребёнка, супротив взорам прочих детей, полных надежды и потаённого света, готовности впитывать чудеса мира, небывало потухшие и вразрез юным годам отчётливо наполненные безнадёжностью и смирением пред страшной судьбой!

Родители оживились, а Куутар прислушалась к беседе.

– А какие шансы? – спросила мать, утерев слезы.

– Семьдесят процентов! – ответила гостья.

– Но что это будет за жизнь? – вопросил отец.

– Это в первую очередь будет жизнь! И тем более, синтетическое кибернетическое тело сможет широким спектром визуальных, акустических и тактильных сенсоров практически полностью воссоздать когнитивные функции биологического организма.

– Нам нужно подумать! – немного помолчав, ответили родители, переглядываясь между собой и украдкой глядя на Куутар.

– Это не в вашей власти, я только поставила вас в известность! – под изумленными взорами мамы и папы гостья подошла к кровати ребенка. – Здравствуй, Куутар!

– Здрасте! – тихим шёпотом ответила она. – А как вас зовут?

– Меня называют Суометар! – представилась призрачная девочка, нареченная в честь мифологической прародительницы народов Суоми, своим нематериальным голографическим фантомом, спроектированным устройством в потолке палаты, присаживаясь на краешке кровати. – Я пришла к тебе в гости и хочу спросить: не хочешь ли ты поправиться? Хочешь больше не болеть и покинуть эту больницу с новым телом?

Сердечко Куутар бешено забилось по ребрышкам, а несколько мониторов диагностического оборудования, издав звуковой сигнал, осветились оповещением об изменении физиологии и учащении до того слабого пульса. Она будто воочию увидела свою мечту: водяные горки того парка во втором оборонном кольце Калевалы. Именно плакатик с аттракционами в парке «Заводь Ветехинен» был самой любимой картиной Куутар. И снился ей чуть не каждую ночь, подстёгиваемый мечтами ребенка, будто воочию катавшейся по извилистым трубам, плюхаясь с брызгами в бассейны.

– Но врачи сказали, что мне никак не поправиться! – нахмурила она лобик, всей своей душой боясь поверить.

– У нас есть одно средство! Мы сделаем тебе новое искусственное тело и пересадим туда твой мозг! Предупреждаю, есть риски, но если получится, то уже через месяц ты сможешь покинуть эту больницу и больше никогда не болеть!

– А я смогу гулять с мамой и папой и кататься на водяных горках? – робко спросила Куутар, глядя слезящимися глазами то на маму с папой, то на свой бесценный плакатик.

В палате всхлипнула мать, коию обнял отец, а голографическая гостья, ответив на сокровенный вопрос теплой улыбкой и получив согласие, растворилась также внезапно, как и появилась.

Калевала жила: огромный город-государство, раскинувшийся на берегах озера Онего, вобрав периметром часть его вод, окружённый тремя циклопическими оборонными стенами, облицованными пластами прокатной стали сплетающейся на поверхности сложным узором стыков и пестрящими по парапетам ретрансляторными и спутниковыми антеннами в компании не знающих покоя РСЗО, горел фееричным огнем неона, пульсировал светом жилых массивов и рекламных голограмм, переливающихся на стеклянной плоти небоскрёбов, попирающих, как казалось, сами облака. Золотистое око Пяйвятар, доброй богини, уже село, скрасив мироздание сумерками, готовыми сокрыть мир пеленою непроглядной ночи, заслугой её не зародившейся на полную фазу сестры! Украшенные непорочной белизной снегов леса, обступившие людскую аркологию, дремали, но не Калевала: она пульсировала ночной жизнью, билась миллионами сердец карелов, вепсов и саамов, нашедших отдохновение субботней ночью. Из частых баров и кафешек доносилась музыка и смех, по улицам, часто замирая пред светофорами, перегораживающими проспекты голограммными оповещениями, циркулировали праздные зеваки в броской дизайнерской одежде с повсеместными периферийными гарнитурами на лицах и сменившими плоть киберимплантами, их движение совпадало с непрестанным потоком дронов, расчертившим транспортными магистралями воздушное пространство города. Сверкали и автомобильные трасы, возжигая светом фар вены дорог, метеорами носились составы по навесным монорельсовым путям, обвившим сложной вязью жилые блоки и шпили небоскрёбов.

Хвала дизайнерам и архитекторам, что вопреки мечтам фантастов особенно тех, что грезили об антиутопическом будущем полном скорби и безысходности, не обратили этот человейник в безумно-унылый лабиринт невзрачных однотипных жилых блоков, словно ульи изщерблённых махонькими квартирками, что уже через пол века обратились бы сродни Коулуну в грязные трущобы за счет стратегии развития и реструктуризации (Коррупции и воровства) в частости экономии на стройматериалах. Не опустились они и до серого удручающего монолита, возведенного из непомерных конструктивных обелисков, преломлённых прямыми формами, где циклопические конструкции словно обманув законы физики нависали-бы секторами-блоками друг над другом. Архитектурный комплекс города-государства хоть и не пестрил новаторством, но умело совмещал в себе нотки хай-тека и модерна разбавляя палитру частыми парками и зелеными насаждениями.

Панорама этой кипящей красками и переливающейся неоном аркалогии с большого окна на самом шпиле здания президиума, венчающего центр первого оборонного кольца, завораживала.

Прямо перед окном на исходе длинного офиса, венчаемого столом с кожаных спинок креслами, стояла властительница, лишённая души. Образ девочки карельских кровей и народных одеяний навсегда застыл заслугой программистов, прописавших протоколы Суометар, сведя всё в подчинение трем законам робототехники, некогда изобретённым писателем-фантастом Айзеком Азимовым.

Творцы в надежде, что искин с весомой долей саморазвития сможет сделать то, что непосильно склонным к корысти и алчности представителям хомо сапиенсов, поставили будущее народа Калевалы коном. И их ставка сыграла! Суометар вот уже с полвека управляла городом-государством – частью коалиции независимых городов (КНГ), венчающим некогда отделившийся от федерации субъект. Именно под её пятой воспрял жизнью некогда обруганный варварскими вырубками и освободительной войной край. Суометар, целенаправленно изменив подход к использованию природных ресурсов, возродила карельские пущи и озера с вереницами рек, дала новое дыхание природе, ограничив губительное присутствие человека до минимума. Именно она взыграла ту вторую войну, когда не смирившаяся с утратой федерация решила взять реванш и разбилась наступлением о бессчётные передовые базы сдерживания, до поры сокрытые в недрах земли, неисчислимые рои дронов и авангарды робототехники уняли её аппетиты на раз.

Высокоразвитая программа сумела, исключив в большей степени коррупцию в верхних эшелонах власти, поднять на новый уровень экономику, а вследствие и уровень жизни. Она ввела законы, гибко лавирующие меж правовыми нормами и необходимыми притеснениями, сродни повсеместной биометрической авторизации.

Ныне Калевала, расчерченная нитями монорельсовых путей и переквалифицированными подземными коммуникациями, возведёнными во время войны, была прекрасна и первобытно дика, за исключением нескольких младших сестер-аркалогий на берегах Онего и мобильных предприятий по добычи болотной руды. Конопляная промышленность, многократно превышавшая объёмами целлюлозы старые методы, недооценённая в прошлом веке в силу алчности нефтяных и газовых магнатов. Металлургическая отрасль, основанная на геотермальных источниках питания инфраструктура, поддерживаемая на нетребовательных гидропонных фермах, и производственный комплекс успешно за счет современных технологий снабжал не только карельские земли, но имел и выход на импорт.

И все-то было хорошо, но только не для искина, чьи протоколы не могли довольствоваться таким понятием, как приемлемо! Вот почему всякий раз, как появлялась вариативность улучшить жизнь её подопечного народа, искин, взвесив возможные риски, действовала незамедлительно! Очередной случай представился полгода тому назад. Группа так называемых стримеров, не совсем социальных личностей-бунтарей, уничтожающих ради сьемки и славы старую недобитую федеративную робототехнику в серых зонах отчуждения, избравших себе прозвище Поперечные, уже прославившихся на территории Калевалы за счет штурма старой федеративной базы Кархумяки (Медвежьегорск) и международного чемпионата «Боевая кость», на свое горе влезли в старый правительственный объект: НИИ, в коем велись засекреченные разработки по взлому церебральных имплантов и прочих сопутствующих технологий. Группа была практически полностью уничтожена! Участники команды, узнав, что заражены вирусом, способным заразить информационное пространство Калевалы, вызвав сбои и перекодировку в атакующие единицы всей доступной робототехники, не дрогнув, покончили с собой, проявив небывалый патриотизм, чем заслужили истовую благодарность народа Карелии, как и самого искина! Выжил только один член Поперечных, их оператор, снабженный экранирующим чип нейролинка устройством. Но технологии и наработки, обнаруженные ими, намного обогнавшие технологический прогресс по аугментации и киберпротезированию биологических организмов, позволили реанимировать мозг лидера группы, даровав ей в награду за храбрость новую жизнь в полностью синтетическом теле. Те бесчеловечные изуверские опыты по аугментации мозга и даже замене его элементов синтетическими эквивалентами, что было невозможно ранее, воистину оказались передовыми в области киборгизации и поддержанию жизни. Именно с той поры у Суометар появилась новая прерогатива: сбережение и внедрение новых технологий, способных несказанно поднять уровень жизни в Калевале!

Вот и сейчас проекция искина улыбнулась, проявив видимость эмоций, на кои не был рассчитан её первоначальный код. Её волей панорама сияющего города сменилась на большом периферийном окне видеозаписью с парка аттракционов «Заводь Ветехинен», даже в столь поздний час продолжавшего принимать посетителей.

Девочка, смеясь и взбивая мириады брызг, мчалась по хитро искривленной полой трубе аккурат в бассейн, бурлящий, словно варево в кастрюле, её неугомонными сверстниками, коим уже давно пора было по людским понятиям писать и спать!

– Пятьдесят операций и всего две окончились неудачей! Но это не проблема технологии, просто состояние пациентов было критическим! – раздался женский голос позади Суометар.

Прямо за голографической правительницей стояла представительница несуществующего отдела госбеза ОВБ (Отдел внутренней безопасности). Женщина в строгой темной одежде и очках, чуть прикрывающих лицо, расчерченное под эпидермисом едва видимыми технологично-ровными полосами, выявляющими внутренний черепно-лицевой кибернетический корсет микро-мимической моторики, установленный поверх костного основания. Руки скрывали перчатки, чей материал не мог спрятать сочленения явно сервомеханических аугментированных ладоней.

– Пятьдесят одна! – поправила полковника искин. И та ухмыльнулась, припомнив самую первую экспериментальную процедуру по пересадке человеческого мозга в поддерживающем оптимальную среду экранированном корпусе на готовый эндоскелет кибернетического тела.

– Кстати, как она? – поинтересовалась Суометар.

– Лучше не спрашивайте! – одним тоном выразила свое безмерное удовольствие женщина, втайне глубоко уважавшая и восхищавшаяся такими личностями и сорвиголовами.

– Мне следует беспокоиться из-за вашего столь позднего визита? – сменила тему искин, попутно удаленной директивой внесла имя Куутар в список вип посетителей парка на пожизненной основе. Мало кто мог догадаться, но Суометар курировала всех детей, что прошли процедуру киборгизации.

– Оборонные рубежи и защитные лабиринты наших виртуальных систем стали часто подвергаться атакам извне. И это уже не промышленный шпионаж! Шила в мешке не утаишь, прочие города-государства равно мегакорпорациям прознали про расширенную технологию аугментации мозга и внедрение поведенческих модификаций! И ведь они даже не знают, что есть и ещё одна тайна! И если этот секрет будет раскрыт! – многозначительно проговорила Импи, повесив фразу в воздухе. – Представители наших корпораций, за исключением Миэликки инкорпорейтед, непосредственно вовлеченной в проект, тоже надули щеки. Советы директоров собираются вынести вотум недоверия на очередном собрании президиума! – как-то злорадно отчиталась Импи. – Чуют, шакалы, какой куш мимо носа проходит, тем паче, что все операции происходят на государственном обеспечении и под патронажем госкомитета. Не укрылся от них и запуск нового производственного комплекса для создания шасси эндоскелетов! – Импи приблизилась, а ИИ программа вернула на окне панораму города.

– Обеспечьте безопасность всех испытуемых! – явно опасаясь за жизни детей, повелела Суометар. Программа не верила в человечность или моральные принципы. Суометар, досконально изучившая историю рода людского, прекрасно осознавала, что люди не остановятся ни перед чем для достижения своих целей. Если не получится украсть данные удаленно, они прибегнут к более низким методам, навроде изучить объект, коий прошёл процедуру интеграции. – Уже завтра я введу в сеть оборонных лабиринтов десять военных искинов для поддержания целостности цифрового барьера Калевалы! – как о деле пустяшном высказалась Суометар, а у полковника брови полезли вверх от столь огромных программируемых ресурсов, ведь до сих пор рубежи цифрового пространства города-государства удерживало всего четыре автономных компьютерных интеллекта!

– Но как быть с врагом внутри наших стен? Президиум может ограничить ваше влияние, затребовав рассекречивания технологий! – напомнила о запрограммированной слабости правительницы Импи, опасаясь предстоящего голосования в президиуме Калевалы. И она уже сделала несколько ходов, дабы упредить голоса в совете, где надавила компроматом, где угрозами! Полковник не чуралась любых методов, свято веря в правильность пути предков, назначивших искина контролировать жизнь города-государства. Она не позволит коррупции и алчности возобладать в Калевале, превратив президиум в сборище интриг да личных интересов, чаще топчущих жизнь обычных сограждан. Не даст пошатнуть мечту её деда, оставшегося лежать в безымянной могиле в пойме Свири, о достойном будущем для потомков! Но как вышло, так уважаемая Импи Суометар уже в который раз смогла поразить представительницу госбеза именно способностью просчитать свои действий на несколько сотен ходов вперёд.

– По международным законам частная собственность, равно как и интеллектуальная, является незыблемой, и технология церебрального протезирования тоже имеет хозяина, чьи права, как сограждан Калевалы, я представляю! В этом они не смогут меня ограничить! Это моя первостепенная директива! – ответила Суометар.

– У технологии есть законный хозяин? – ошарашенно произнесла представительница госбеза, не веря своим ушам. – Но кто?

– А кто обнаружил то секретное НИИ? Любой военный трофей автоматически становиться собственностью присвоившего!

Несколько томительных минут понадобилось полковнику, дабы переварить услышанное, а после расхохотаться коварству искина, нашедшего для технологии неподкупных и твердых на совесть хозяев! И они уж точно не клюнут на посулы и увещевания власть имущих, оставаясь верными своим ершистым непреклонным характерам, в их крови и сердцах просто на клеточном уровне было заложено идти поперек всем невзгодам.

Панорама города снова сменилась множественными трансляциями, на коих разных возрастов дети, неотличимые высокотехнологичными кибернетическими телами от прочих, спали по своим кроваткам или сродни Куутар предавались в силу юности шалостям и развлечениям.

– Они ведь не знают? – спросила женщина у неодушевлённой правительницы.

– Нет, не знают! Это мой им подарок! Уже много лет я наблюдаю, как мой народ, мои дети, подчинённые биологическим часам, стареют и умирают! С этими малышами всё будет иначе!

Полковник кивнула, тоже в свою очередь тепло оглядывая трансляции. Много веков, всю историю рода человеческого, хомо сапиенсов не покидала мечта о бессмертии! Кто-то верил в высшие силы или божественность, кто-то делал ставку на технологии: клонирование, эксперименты по оцифровыванию мозга или его киборгизацию, но всех их ожидало фиаско. Всех, за исключением той жуткой лаборатории, где человеческий разум, взятый у военнопленных, прошедших невиданные модификации и аугментации, был хирургически лишён отделов, отвечающих за самосознание, а после закован в кибернетическое или роботизированное нутро, не постарев за полвека ни на йоту. Именно препараты, хитрая биохимическая субстанция, подаваемая системами жизнеобеспечения, смогла затворить биологические часы остатков органики. И этот аспект открытия, так надежно сберегаемый Суометар, воистину может пошатнуть мировые устои, либо принеся благо и процветание, либо обратив планету истребительной войной за возможность обладать им! Всю свою сознательную историю хомо сапиенс, паразитирующий на планете и на себе подобных, теша своё эго, покорял науками стихии и окружающий мир, все лучшие идеи обращая в способы уничтожения себе подобных.

«Я есть смерть, разрушитель миров!» – сказал Оппенгеймер, увидев в деле своё творение. А его американский коллега ответил: «Вот теперь мы настоящие сукины дети!»

Но сколь ни развиты бы оказались технологии, подпитываемые пытливыми умами, недостижимым оставалось только время, отмерившее безволосой обезьяне столь короткий срок! Но теперь и эта преграда дрогнула! И во что может выйти сие открытие полковник даже боялась себе представить, иногда жалея, что не прислушалась к словам Рийго, так страстно умолявшего её разбомбить вакуумными или термобарическими ракетами поземную лабораторию!

23.03.2126.

– Вот ключевые точки входа и оборонный рубеж шлюза! – пометив на тактической карте, высвечиваемой поверх зрения за счет мембранно-линзовых интерфейсов, области на древней дамбе, перегородившей двухкамерными, оржавевшими заслугой лет створами раздвижного моста скованную льдом реку Нижний Выг. Начала инструктаж Хильма, вместе с небольшой группой с отдаления двухсот метров обозревая древний припорошённый снегом шлюз под номером десять, за коим в убранстве белой снежной паволоки, завалившись на левый борт, предаваясь распаду и рже, покоился огромный военный корабль, судя по формам корпуса тупого носа аппарели, орудиям на палубе и серой расцветке, десантный.

Бетонных основ сооружения, ровной, ненавистной природе геометрией преобразившие берега, ныне почти начисто поросшие могучим ельником, который даже тем мигом, когда дуновения морозной Похьялы (Страна вечной зимы) заслугой злой богини Лоухи, не иначе сестрицы славянской Мораны, скрасили мир белёсым саваном, продолжал зеленеть тяжелеющими от снега ветвями.

Группа из трех стримеров укрылась в старом остове щитового дома синего цвета, рухнувшего кровлей внутрь, на в прошлом своём дачном участке рубленной бани и нескольких сараев на левой стороне берега, и теперь во всю разглядывала через призмы электронных биноклей предстоящее место сьемки, должное по идее даровать им славу и богатство.

Предводительница, она же Хильма, необычайно крепкого склада девушка, просто непомерной ширины покатых плеч, устыдивших бы любого бодибилдера, и каштановых волос, проплетенных гребнем по центру головы выбритых висков, отличалась помимо комплекции ещё и невероятным ростом, и доведись ей родиться на полторы, а то и две тысячи лет назад, то местные племена чуди: финнов, лапландцев и карелов с весомой долей вероятности приняли бы её за потомка Метелиляйненов – великанов, что по поверьям северных народов населяли некогда эти земли.

Кряжистая мадмуазель, выдыхающая в силу мороза клубы пара, ложащегося изморозью на снаряжение, компрессионный комбинезон и старого образца бронежилет сокрытых в слоях арамидной материи керамических пластин с невысоким воротом и оплечьями, припав на колено, равно локтям сокрытое щитками, отложив бинокль, взяла в руки автомат. Неизменный символ войны прошлого века АК последней его огнестрельной конфигурации под номером 34, еще не успевшей стать практически невесомым куском углепластика с изотопной батареей и набором преобразователей и конденсаторов. Изогнутый рожок и телескопический эргономичный приклад с установленным поверх ствольной коробки электронным прицелом вариативной кратности. Цевье обзавелось подствольным гранатометом и тактической рукоятью.

Зеленые глаза девушки твердых черт лица, выбившей на лбу многолучевой коловрат, а на щеке три руны, чьи чернила проявлялись только волей хозяйки, прищурив око, снова оббежали комплексы построек по краям шлюзовой камеры, равно башням трех этажей, возвышавшимся по обеим сторонам берега, цепко ухватываясь за мельчайшие детали, способные выявить наличие старой федеративной робототехники. Компанию ей составляли Торве, тоже поперек себя шире молодой человек с аккуратной бородкой и ломаным носом профессионального боксера, в такой же нательной броне, сжимающий военный дробовик барабанного магазина, и еще одна мадмуазель Сирка, совсем крохотная, росточком едва достающая до плеча своих коллег, с невероятно большими завораживающими очами бездонной голубизны, покрывшая голову венозно-алым беретом, в совсем легкой разгрузке без баллистической начинки, но тискающая довольно-таки внушительную снайперскую винтовку продольно скользящего затвора со сложенными до поры ножками штатива.