скачать книгу бесплатно
Отчасти этот ракурс близок к рефлективному и даже мог бы рассматриваться как его часть или разновидность. Подобно тому, как организмический может рассматриваться как часть динамического, а динамический – как часть процессуального. Но у биографического ракурса свой взгляд на психическое пространство. Этот взгляд превращает многомерное пространство модели мира в одномерное: психическое пространство трансформируется в заполняющую пространство свернутую «веревку» времени жизни. Для биографического ракурса реалии мира интересны не сами по себе, а тем, как они появились, сформировались. Здесь психика не столько образ в зеркале, отражающем мир, сколько история формирования этого образа – координата времени превалирует над всеми остальными размерностями психического пространства.
Этот подход развивают психотерапия и личностное консультирование: и там, и там необходимо видеть психику биографическими глазами – как последовательность событий, а лучше – как структуру событий, связанных теми или иными связями. Подход этот плодотворен в том смысле, что позволяет вскрывать энергетически заряженные узлы психики, стимулирующие, а чаще тормозящие развитие и ответственные за неприятные переживания и кризисы.
В плане развития психологии подход этот тоже многообещающий – сулит открытия, которые многим из сегодняшних психологов показались бы фантастическими.
Дело в том, что анализируя событийную ткань жизни и прослеживая происхождение тех или иных психологических проблем, мы очень часто сталкиваемся с непонятным, с «неоткудавзявшимся». Здесь-то как раз и есть точка роста биографического ракурса.
Часто психологи открывают очень личностно значимые образования – определенные вещи или события, вызывающие при прикосновении к ним сильнейшие эмоции. Но при этом эти вещи или события как будто никак не связаны с историей жизни человека, для которого они значимы. Например, ребенок, ничего не знающий и никогда не слышавший о змеях, увидев нарисованную змею, испытывает дикий ужас.
Более того, оказывается, что такие образования существеннейшим образом влияют на жизнь человека, деформируя его жизнедеятельность и личность. Иногда эти деформации становятся и психосоматическими. Психологи пытались, а иногда и сейчас пытаются отыскивать историю этих образований в младенчестве и даже во внутриутробном существовании, но эти попытки остаются малоуспешными.
Расширить круг поисков психологии мешает научная картина мира. Допустить, что эти значимые образования пришли от биологических предков психогенетика еще как-то может. Но предположить их происхождение в предыдущих реинкарнациях – это уже за пределами допустимого научными приличиями.
Тем не менее, такие допущения становятся неизбежными, когда мы распространяем биографический подход на понимание психики как процесса и рассматриваем такие феномены, как способности или талант. А когда мы обращаем внимание на феномен гениальности, то допущения превращаются в знание.
Почему человек хорошо делает и быстро учится одному, но не другому? На эти вопросы психогенетика отвечать и не пытается, а психология как целое и задавать боится. Тем более, ужас охватывает современных психологов, когда их спрашивают о природе музыкальности Моцарта.
Но страхи эти не могут быть вечными: вопросы будут поставлены и ответы на них потребуют ревизии уже не только психологических, но общефилософских – онтологических и антропологических – представлений.
Глава 6. Распахиваемое поле – 2. Ракурс субъектности и ракурс осознанности
Ракурс и язык субъектности
Это поле пока возделано мало, хотя интерес к нему у психологов был всегда. Что есть Я? Очень интересно. Очень, казалось бы, важно. Но как подступиться? Особенно – по-научному? Поэтому дальше, чем изучение образа Я, представлений о Я, отношения к Я, дело не пошло. Но кто видит свое Я? Кто изучает свое Я? Кто относится к себе? Все эти вопросы висят в воздухе.
Между тем, в более продвинутых и потому более маргинальных психологических школах кое-что было замечено. Прежде всего – что Я бывают разными, что в человеке живет очень много разных Я, которые сложным образом взаимодействуют друг с другом. Из записанных по психологическому ведомству школ здесь прежде всего нужно назвать психосинтез Ассаджоли. Из других, не прописанных в академической психологии, – учение Гурджиева-Успенского о множественных Я и о сущности.
Наиболее ассимилированным академической психологией стало учение о ролях, которые играет человек (Берн). Но в нем проблема субъектности (проблема Я) как бы старается остаться незамеченной. Человек играет разные роли (носит разные маски), но кто это – человек, спрашивать в академической среде неловко, чтобы не обнажить свое и собеседника непонимание казалось бы самого простого, но и самого главного вопроса.
То же самое происходит с понятием «отождествление» и с очень важным для него понятием «размер Я» (размер своей части мира). Психологи много говорят о том и другом, учатся и учат произвольно разотождествляться с собой, но кто разотождествляется (и отождествляется) и что стоит за словом «собой», спрашивать неприлично по той же причине. Не более прилично спрашивать, где находится Я, каковы его функции и т.д..
И уж совсем неуловимым для психологии оказалось понятие «сущность» Гурджиева-Успенского. Интуитивно понятно, что это не фикция, а реальность. Но что это такое? И чем отличается от других Я, в частности – от тех субличностей, которые образуют личность. Всё это вопросы, не только не осмыслены, но пока и не поставлены психологами.
25 лет назад в «Психологии духовности» я обозначил эту проблематику как точку роста всей психологии. Такой она остается и сегодня, прогресса за 25 лет здесь не было.
Рефлексия открывает нам следующую феноменологическую картину. Первое, что мы замечаем, что субъектность психики – это субъектность сознания: тот, кто осознает, оказывается как бы оконечностью оптоволокна откуда исходит пучок света сознания (см. рисунок).
Второе, что мы открываем, уже даже не просто наблюдая за собой, а пытаясь управлять сознанием, – это то, что сознание позволяет подняться по оптоволокну к его истоку. Для этого нужно поместить в центр сознания (сфокусировать на нем внимание) сам процесс осознания и его субъект (Я), а потом несколько раз повторить эту операцию. Вот я наблюдаю за собой. А теперь я наблюдаю за наблюдателем, который наблюдает за собой. А теперь я наблюдаю за наблюдателем, который наблюдает за наблюдателем, который наблюдает за собой. И так далее.
Таким образом можно подняться к своему «настоящему Я». Которое, правда, при встрече с ним теряет свою индивидуальность и оказывается частицей надличностного мира. Оказывается, что человек как бы вытекает из надличностного моря и становится индивидуальностью.
Третье открытие – разность разных множественных Я (субличностей). Одни из них оказываются просто ролевыми комплексами поведений-реакций, не связанных с Я. Скажем, я умею программировать и программирую. Процесс идет и идет плодотворно, но как бы без моего присутствия. Мой Я-программист делает свое дело, но меня при этом как бы и нет. Так же автономно, полуавтоматически могут действовать и мои другие Я – Я-покупатель, Я-брат, Я-гражданский активист и т.д..
Другие мои субличности (они-то и образуют сущность) тесно с Я связаны. Можно сказать, что Я их о-свои-ло. Процесс освоение двухстадийный: первая стадия – отождествление, второй – полная интериоризация. В результате Я как бы одевается в психический костюм. Сущность – это и есть Я в психическом костюме. Множественные Я, или субличности – роли, которые я играю, не сливаясь или во всяком случае не полностью сливаясь с маской.
Часто сущность оказывается куда инфантильней многих субличностей: ребенок играет взрослых, оставаясь ребенком. С виду он совсем взрослый, по паспорту ему пятьдесят, а внутри, сущностно – ребенок ребенком. Этот феномен подметил Достоевский (первый разговор князя Мышкина с генеральшей Епанчиной: «Вы совершенный ребенок во всем, во всем, во всем хорошем и во всем дурном, несмотря на то что вы в таких летах… – То, что вы про мое лицо сказали, то всё совершенная правда: я ребенок и знаю это… Ваш характер я считаю совершенно сходным с моим»).
Происходит это из-за того, что психологическое развитие было остановлено и базовые функции, на которых только и может быть построено всё психологическое здание, например, такие как эмоциональное реагирование или простейшие коммуникативные акты, так и остались несформированными. Это не останавливает дальнейшего строительства, но построенное без фундамента, «на песке», здание как бы повисает в воздухе. Почему оно не падает? Потому что из многих «свай», на которых оно стоит, в песок упираются только немногие, под остальными крепкий фундамент. Иначе мы наблюдаем тяжелые психические расстройства. Можно ли укрепить эти висящие сваи позднее? В какой-то степени иногда можно; иногда нельзя совсем. Но и когда это сделать можно, это очень непростая работаю А кроме того, сформированные с опозданием психические функции, как правило, укореняются в сущности не полностью: человек как бы получает костыль или, в лучшем случае, протез, но не настоящую ногу. Отращивать настоящую ему придется в следующей инкарнации.
Соответственно, поведение взрослых субличностей при инфантильной сущности оказывается бессубъектно: не Я это делает, а делается это само собой. Я же, если это не полностью автоматическое поведение, остается здесь просто актером: сущность-ребенок играет во взрослого, но не живет взрослой жизнью.
Это и есть главные открытия, которые обещает нам субъектный ракурс: а) понимание природы Я и характера связи Я с надпсихическим миром; б) понимание природы сущности, ее другости по отношению к природе субличностей и ее места в структуре психики.
Ракурс и язык осознанности
Слово «сознание» используют в двух значениях. Первое – часть психики, которая осознается или может быть осознана. Второе – психический процесс осознания: освещения части психики и восприятия внутренним глазом увиденного в свете осознания.
Значительную часть истории научной психологии слова «сознание» и «психика» были синонимами. Это сохранялось во многом и после работ Фрейда – психологи, и особенно, академические, всячески противились признанию того, что психика может быть и бессознательной.
Но, конечно, психика не тождественна сознанию: сознание – это то, как психика переживает, «отражает» себя, результат одного из психических действий, а именно действия восприятия себя. Так в психологию вошло понятие бессознательного.
По понятным причинам бессознательное изучено гораздо меньше, чем сознание, и здесь нас ждут многие открытия.
Но возможно самая важная точка роста при взгляде на психическое в ракурсе осознанности связана не с бессознательным, а с сознанием, с состояниями сознания. Здесь нам предстоит даже не заметить – не заметить этого нельзя, это само бросается в глаза – а понять важность различия между разными состояниями сознания в их информационной насыщенности, или когнитивной сложности, в общем, в том, как много мира отражает наше зеркало в данный момент.
Различия здесь огромны. Весь мир может сжаться до одной вожделеемой (или до одной ненавистной) вещи, до одного «Хочу!» (или «Ненавижу!!!»). А может включать в себя сложную человеческую ситуацию с множеством составляющих ее вещей и отношений между вещами. А может быть еще сложнее и включать в себя весь мир, хотя, конечно, не во всей полноте отношений между вещами мира.
Таким образом, состояния сознания различаются ёмкостью: высокие и яркие состояния обладают большой ёмкостью: яркий фонарь сознания светит сверху и освещает много психики; а емкость низких состояний мала: подвешенный низко тусклый фонарик выхватывает только крошечный кусочек психики. Так в многомерном, очень-очень много-многомерном пространстве психики появляется одно привилегированное измерение – высота (или яркость) состояния сознания.
Это важнейшая тема – психическое пространство не изотропно, в психике есть верх и низ. Ей посвящена следующая глава.
Понимание этих различий и их роли в психической жизни крайне важно для дальнейшего развития психологии. Но не менее важно и понимание устройства бессознательной психики.
Как я уже говорил, представление о том, что такое сознание, дает метафора оптоволокна, соединяющего Я с фонариком-глазом, освещающим и в то же время смотрящим на психику. Фонарик поднимается и опускается, выхватывая из огромной психики то один фрагмент, то другой (фокусируя внимание то на одном, то на другом). Поднимаясь, фонарик высвечивает своим лучом больше психики, опускаясь – меньше.
Но это не просто освещение. Под влиянием света сознания сама психика может меняться, например, болезненные воспоминания утрачивать свою болезненность. На этом свойстве сознания построена вся психотерапия. Оно же – центральное для понимания сути психического и духовного развития.
В психике есть области, легко доступные оптоволокну-фонарику осознания, а есть и менее доступные. Первые часто называют сознательной психикой или просто сознанием (если смещаются с процессуального на рефлективный ракурс). О вторых говорят как о бессознательном. При этом редко осознают, что бессознательное бывает двух видов: бывает проще (в смысле когнитивной психологии и теории информации – информационно проще), ниже сознания – подсознательным, а бывает и сложнее, выше – надсознательным (или сверхсознательным).
Примеры подсознательного – это регулятивные механизмы психики по отношению к физиологическим функциям тела, например, пищеварению или дыханию. Вообще говоря, опускаясь в подсознание, мы можем открывать внутри себя множество систем управления телом. Но это, с одной стороны, непросто, а с другой – небезопасно: необходимость в этом возникает нечасто. Физиологические системы хорошо работают и без нас, и мы немногим можем улучшить их работу. А вот ухудшить – легко. На этом, биологическом уровне психика не нужна и, собственно говоря, ее здесь еще и нет – есть только биологическая система регуляции-управления, присущая всем живым организмам. Психика появляется выше. Граница между биологическим и психическим нечеткая, размытая. Но условно ее можно провести между врожденными («безусловными») рефлексами и сформированными («условными»).
Далее эту линию усложнения продолжают навыки и поведенческие стереотипы – всё то, что человек, научившись этому, затем делает автоматически, не отдавая себе отчета. И наконец, последняя группа подсознательных образований – это вытесненные из сознания психические травмы – комплексы. Именно они являются тем, с чем борются психотерапевты, так как именно незалеченные травмы ответственны за психическое неблагополучие.
Но главные точки роста при взгляде на психику в ракурсе осознанности связаны с изучением не подсознания, а сверхсознания – той области психики, куда у обычного человека сознание никогда не поднимается, потому что оно не может стать настолько емким, чтобы вместить содержание сверхсознательного.
Здесь исследователю предстоит открыть и изучить два канала, проявляющих себя в хорошо известных, но никак не изученных явлениях – вдохновении и совести. Здесь же находится идея человека – программа его жизни, определяющая судьбу. Отсюда спускается вниз световод Я – центра психической субъектности и субъекта сознания. И здесь же присутствуют коллективные души тех социальных общностей, к которым принадлежит индивид – прежде всего, народов, но и человечества в целом, и сравнительно небольших социальных групп, таких как классы или партии.
Изучение коллективных душ позволяет открыть процесс их трансформации в культурную часть осознаваемой психики – часть, оформленную культурой, носителем которой является человек. Это отпечаток культуры (в самом широком понимании слова) включает язык, стилистические особенности поведения, мышления, стереотипов реагирования и т.д..
Глава 7. Вверх и вниз по психике (из «Света Жизни»)
Светящаяся паутина
Образ мира в психике человека – это сеть идей. Нити в этой сети горят, как нити в лампе накаливания, как горит в августовском солнце паутина. Освещает свою паутину человек сознанием. Все мысли человека о мире, все чувства, все осознаваемые дела, намерения и планы, воспоминания и предчувствия – все это нити, горящие в свете сознания. Яркость состояния сознания – это суммарный свет нитей в человеке-лампе. Формально это можно выразить так: яркость состояния сознания определяется его сложностью – количеством осознаваемых связей. В ярких состояниях человек воспринимает мир большим и сложным, в тусклых – маленьким и простым. Но обо всем этом нужно говорить подробно.
Чтобы просто обозначить проблему, представим такой квартет.
Разноцветные люди
Четыре человека. Первого, карлика, зовут Черный, второго, повыше, но все равно коротышку, – Синий, третьего, среднего роста, – Зеленый, а четвертого, самого высокого, – Желтый.
Черный – почти животное. Если он не лежит, как в коме, то месит глину или таскает тяжести. Весь его мир – он сам. Его главные враги – голод и холод. Изредка его трясет страх или он впадает в ярость. Но обычно он просто делает то, что велят. И верит всему, что слышит, например, что бог живет в церкви. Развлечения ему неизвестны. От Черного не исходит никакого свечения – его аура черна.
Синий – «кухарка»: убирает, стирает, готовит. Может написать поздравительную открытку. Все, к чему он стремится, – это благополучие его семьи. Заботится только о сегодняшнем дне. Обидчив, ревнив. Делает что принято; думает как научили, например что бог правит миром и наказывает за грехи. К новому относится и подозрительно (например, верит в теории заговоров), и сверхдоверчиво. Совсем не критичен. Любит футбол, триллеры, мыльные оперы. Его мечты – что-нибудь купить. Его игра – подкидной дурак. Свечение Синего – небо в глубокие сумерки.
Зеленый – служащий, обыватель. Звезд с неба не хватает, но работу свою знает. Его мир ограничен людьми, с которыми он знаком лично. Он понимает, что делает и почему. Строит планы на несколько лет и добивается намеченного. Любит и помечтать. Не прочь соригинальничать, только у него это плохо получается. Его кругозор за рамками профессии – из популярных брошюр. На слово верит редко – сравнивает услышанное с тем, что знает, оценивает авторитетность источника. Способен на нежность, сочувствие… Любит красивые вещи. Еще любит ток-шоу, познавательные передачи, всякие дискавери, добротные однодневные фильмы. Играет в покер. Свечение Зеленого – свет керосиновой лампы под абажуром цвета еловой хвои.
Желтый – высокий профессионал, мастер. Он решает крупные задачи, руководит большими коллективами. Работает уже не для знакомых, а для людей вообще – соотечественников, коллег… Планирует на десятилетия. У него сильная интуиция. Из игр его – игра на бирже. Знает свои недостатки. Житейски мудр. Знаком с последними научными достижениями. В прочитанном пытается понять, что имел в виду автор. Иногда яркое воображение уносит его далеко от земных реалий. Знает и светлую печаль, и грустную иронию, видит красоту обыденного – дерева, поля… Любит Гоголя, Моцарта. Читает Гегеля. Свечение Желтого – свет электрической лампочки.
Таких людей: Черного, Синего, Зеленого и Желтого – нет. В том смысле, что никто не светит постоянно, двадцать четыре часа в сутки одним цветом, не важно каким – черным, синим, зеленым или желтым. Каждый человек часть своей жизни похож на Черного, а часть – на Синего. Многие бывают похожи и на Зеленого, а некоторые – и на Желтого. Когда человек спит и не видит снов, он черный; когда ест – чаще всего синий; болтает с приятелем – зеленый; когда его озаряет – желтый. Люди все время меняют свои цвета, и у каждого свой спектр. Конечно, кроме чистых цветов в этом спектре есть и полутона – человек бывает и черно-синим, и бирюзовым – зелено-синим, и изумрудным – сине-зеленым, и лимонно-желтым… Жизнь – это непрерывная смена одних состояний сознания другими.
Шкала яркости-высоты состояний сознания
В «Свете Жизни» я ввел шкалу яркости – от 0 до 100 люм (люм – единица измерения психической яркости). На этой шкале участок Черного, или «черные» состояния, – от 0 (черный) до 10; участок Синего, «синие» состояния, – от 10 (черно-синий) до 30 (сине-зеленый); Зеленого – от 30 до 50 (зелено-желтый); Желтого – от 50 до 70 (желто-оранжевый. Чистым цветам соответствуют: 20 люм – синему, 40 – зеленому, 60 – желтому.
Таблицы яркости состояний сознания
Прослеживать изменения яркости состояний сознания можно по нескольким измерениям. В «Свете жизни» 10 таких измерений разбиты на 3 группы.
Динамика – как растет яркость состояний сознания от полузвериной примитивности к нашим потолкам – представлена в таблицах 1—3. В каждой таблице семь строк: группы состояний яркостью меньше 10 люм (состояния-0), группы состояний яркостью 10—19 люм (состояния-1) и так далее – до состояний-6 (60—69 люм).
Так как более яркие состояния соответствуют более высоким местам на социальной лестнице, для состояний 0—6 можно предложить в качестве псевдонимов не только цветовые названия, но и названия разных ступеней военной, научной или какой-либо еще иерархии.
Состояния-0: новобранец, детсадовец (5 лет), неквалифицированный рабочий, дворник.
Состояния-1: рядовой обученный, третьеклассник (10 лет), квалифицированный рабочий-станочник, дворовый.
Состояния-2: сержант, старшеклассник (15 лет), секретарь («пролетарий умственного труда»), дворецкий.
Состояния-3: прапорщик-специалист, студент (20 лет), техник, однодворец.
Состояния-4: ротный командир, выпускник (25 лет), средний инженер, надворный советник.
Состояния-5: полковник, молодой ученый (30 лет), средний бизнесмен, придворный.
Состояния-6: полководец, крупный ученый, высший менеджмент, царедворец.
Яркость состояния определяется яркостью самого яркого из 10 описывающих его параметров: состояние с десятью параметрами-5 не становится состоянием-6, но в состоянии-6 может быть только один параметр-6, даже если остальные девять – параметры-0. Поэтому, например, когда неяркий человек замахивается на большое дело, он становится гораздо ярче – большое дело как бы окрашивает человека своим светом.
Таблица 1 содержит параметры, которые описывают, что человек делает («состояние рук»); таблица 3 – параметры, которые описывают, как человек воспринимает мир («состояние глаз»), а в таблицу 2 сведены те параметры, которые одновременно являются и действиями, и восприятиями.
Общий принцип построения столбцов таблиц иллюстрирует такой пример. Одна из важнейших задач, с которой сталкивается любой человек, – побудить более сильного («начальника», то есть того, кого невозможно просто заставить) сделать то, что этот более сильный делать не хочет. Как решают эту задачу в разных состояниях?
