Шатун. Дитя без глазу

– Да! Комета! И весь мир сметает поганой огненной метлой. Всех этих самодовольных гигантских ящериц, которые разжирели и возомнили себя хозяевами планеты. – Петрович сделал паузу и отхлебнул из стакана. – Мда… В итоге мир заполняют совсем другие существа. Более приспособленные к новым условиям! Более совершенные! И это, я считаю, правильно! Это, я думаю – справедливо!

Петрович опять откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.

– Конечно, ты понимаешь, о чем я?

Николай понимал. Но пока не знал, как к этому относиться.

– Эпидемия – это метеорит?

– Разумеется! Правда, динозавры пока не вымерли, а стали впадать в спячку, но их вымирание – лишь дело времени. Но все это неважно! Важно другое! Важно, что появился новый вид! Более приспособленный к новым условиям!

Петрович торжественно указал рукой на сидящих у костра.

– Мы с вами, друзья мои, никакая-то там аномалия, мы новый вид. Будущее нашей планеты. Будущее человеческой цивилизации! Ее надежда и опора!

Произнеся последнюю часть своей речи с чрезвычайным пафосом, Петрович сделал театральную паузу, оглядел присутствующих, затем неожиданно подмигнул Николаю и закончил совсем будничным голосом:

– За это надо выпить!

– Будем здоровы! – поддержали присутствующие и выпили.

У Николая отлегло. А то он уже стал думать, что у Петровича поехала крыша.

– Будем здоровы! – сказал Николай и выпил из своего стаканчика.

Это оказался действительно кофе. Или напиток очень на него похожий, но только с ярко выраженным привкусом каких-то трав.

– Слушай, ты, наверное, есть хочешь? – спохватился Петрович.

– Нет-нет! Спасибо! – запротестовал Николай. – Я перед выходом хорошо закусил. Мне бы с собой припасов, если здесь еще осталось где…

– Ох, дружище, – вздохнул Петрович и снова поставил стаканчик на стол. – Ты, я смотрю, никак не привыкнешь…

Николаю стало тоскливо. Мысли опять вернулись к «засвеченной» квартире. Что теперь делать? Полгода готовился, оборудовал, запасал. Квартира – это хоть какое-то легальное существование. Хотя бы летом. А сейчас? Быть в бегах круглый год? Податься, разве что, в Глушь… Зря, что ли он оставил для себя план «Б»?

– Ничего, все образуется. И это твое счастье, что ты на нас вышел сам. Коллектив наш, знаешь ли, довольно замкнутый, и спасать сидящих по норам «шатунов» не входит в его планы.

– Так я и не навязываюсь! – пожал плечами Николай. – Да и, глядишь, обошлось бы все.

– Не обошлось бы! – Петрович опять посмотрел на «безымянного четвертого» за ноутбуком. Тот вновь покачал головой.

– А уж после того, что сегодня произойдет – точно не обойдется.

– А что, сегодня должно…

– Есть! – сказал друг «безымянный» за ноутбуком. – Четверо! Четверо по проспекту Мира к центральному входу. Метров триста.

– Отлично! – потер руки Петрович. – Началось.

– Что началось?

– Ты все правильно понял Шатун! Мы здесь сидим не просто так!

– Черт… – упавшим голосом пробормотал Николай.

– Не ссы! – засмеялся Петрович и кивнул на винтовку, которую Николай держал на сгибе локтя левой руки.

– Хорошо стреляешь?

– Терпимо. Но, не хотел бы без надобности.

– А и не придется. Все входы заминированы. И, кстати, тот, через который ты вошел тоже!

Петрович склонился над ноутбуком.

– Иди сюда, посмотри.

Николай встал и подошел. Винтовку он по-прежнему держал на сгибе локтя левой руки.

Монитор был разделен на четыре экрана. Один большой справа и три небольших в ряд слева. На большом отображался фрагмент карты города с «мавзолеем». Все здания были темно-серого цвета с тонкими светлыми контурами по краям. С севера по черной полосе между прямоугольниками домов медленно двигались четыре желто оранжевые точки. Затем в нижней части экрана показались еще две. А потом еще три.

– Кто это? – невольно переходя на шепот, спросил Николай.

– Ну судя по тому, как они слаженно крадутся – это «армейцы». Спецназ какой-нибудь.

– Спецназ?

– Не боись… – усмехнулся Петрович. – Вояки из них никудышные. Всех «профи» во время эпидемии прививали одними из первых, и теперь они либо спят, либо зимуют где-нибудь на юге. А этих из ловцов набрали. Полгода натаскивали по-быстрому.

– Ну да… А если все-таки профи? Привитые. Как мы?

– Ну… – Петрович почесал затылок. – Таких, сам же знаешь, один на тысячу, если не на десять тысяч.

– Ну хорошо… – Николая беспечность Петровича начала почему-то злить. – А почему же мы их видим? Или чудо-комбинезоны есть только у вас?

– Мы их и не видим, – похлопал Николая по плечу подошедшей Худой.

– Я же тебе говорил, не стоит полностью доверять технике, – хмыкнул Петрович. – На каждом из вояк маячок. Стандартный армейский маячок, какие есть у каждого спецназовца, чтобы они знали, кто где находится.

– Ерунда какая-то! – пробормотал Николай, глядя, как оранжевые пятна медленно приближаются с двух сторон к «мавзолею». – Что-то здесь не так.

– Все так. Они просто не знают, что у нас есть дешифратор. Они уверены, что мы не видим их сигналов.

Николай потер пальцем лоб. Все очень уж ладно складывалось.

– А почему вы думаете, что они идут именно сюда? И пойдут именно через заминированные входы?

– Слушай, Шатун, – покачал головой Петрович. – Я от тебя устал. Какой ты нудный! Парни, вы где-нибудь еще видели такого «нудилу»?

И Петрович сделал широкий жест, указывая на Николая.

Худой, стоящий за плечом позади, хмыкнул.

Крапива, как бы невзначай, встал со стула и тоже заглянул монитор.

«Или сделал вид, что хочет заглянуть, – вдруг подумалось Николаю. – И Худой за спиной замер как-то неудобно, и Петрович с левой стороны уж очень близко. Ему только протянуть руку и сможет перехватить винтовку за ствол.»

Николай, осторожно скользнул вправо.

Петрович заметил его маневр и широко улыбнулся.

– А давай, я тебе сразу все объясню!

И он быстрым шагом подошел к небольшому стеллажу на самом краю расчищенной площадки. Стеллаж был мобильным на колесиках, метра четыре на три. Пустой.

– Помоги-ка мне его развернуть, – и Петрович взялся за левый край.

Волна паранойи, накрывшая было Николая с головой, чуть отступила. Он подошел к правому краю стеллажа.

– Давай-ка на меня, – скомандовал Петрович.

И они не без труда развернули страшно заскрипевшую конструкцию тыльной стороной к костру. Николаю пришлось напрячь все силы, так как толкал он только правой рукой, левой же удерживал прижатую к локтю винтовку.

– Вот! Полюбуйся! – сказал Петрович и указал на обратную сторону стеллажа.

Николай сначала не понял. С тыльной стороны тоже были полки, и сначала показалось, что с них свисает небрежно наброшенное тряпье. В мерцающем свете костра сразу не разобрать. Потом Николай подумал, что это никакое не тряпье, это разодранный и чем-то облитый комбинезон, похожий на те, что были на Петровиче и его команде. А потом до него дошло, что это не просто комбинезон – это человек в комбинезоне. И он вовсе не облит какой-то жидкостью. Он весь в крови.

Человек был подвешен за руки, словно распят. Голова свешивалась на грудь так, что лица не разглядеть.

Николай от неожиданности шарахнулся назад и тут же получил удар в затылок.

Пол под ногами накренился и резко ударил в лицо.

– Ты уж, не серчай на нас Шатун, – услышал Николай голос Петровича.

Что случилось? Затылок раскалывался от боли, к горлу подступала мутная тошнота. Почему он лежит на полу?

Николай попытался встать на ноги. Его качнуло.

– Эй… Осторожно! – это, кажется, голос Крапивы. – Ты так убьешься!

Николай никак не мог сообразить, что происходит. Все вокруг кружилось, перед глазами плавали туманные пятна. Винтовка! Где винтовка?

– Винтовка твоя у меня, – послышался голос Петровича. – Хороший ствол, но старье. Странно, что «Миротворец» таскается с таким барахлом. А где твой кольт?

«Миротворец»? Почему «Миротворец»?… Откуда они знают это прозвище?

Пятна перед глазами сфокусировались, и Николай опять увидел костер, баррикады из стеллажей и распятого мертвеца. Петрович с командой стояли между Николаем и костром. От былой расслабленности не осталось и следа. Глаза напряженно следили за каждым его движением. Автоматы наготове.

– Вы чего? Рехнулись?

– А ты меня не помнишь? – спросил вдруг Крапива.

Николай вгляделся в круглое веснушчатое лицо. В памяти ничего не отозвалось.

– Нет.

– Ну, конечно. Как же «Миротворец» может вспомнить какого-то новичка.

– Мы встречались на стрельбище? – нахмурился Николай. – Извини я, действительно, мало кого помню.

– Да ладно, я не в обиде, – ухмыльнулся Крапива. – Просто, всегда хотел с тобой познакомиться.

– Ну вот и познакомились, – мрачно ответил Николай. – А чего вы на меня кинулись? Из-за прозвища?

– Извини дружище, – вздохнул Петрович, поглаживая винтовку Николая по стволу. – Прозвище ни при чем, и против тебя я ничего не имею.

– Да? – Николай потрогал распухающую на затылке шишку. – Вот бы не подумал.

– Нет, кроме шуток! Крапива даже убеждал, что нужно взять тебя в команду. Все уши прожужжал о том, как ты стреляешь из своего кольта. Так, где он, кстати? Говорят, легендарная вещь!

– Не знаю. Пропал. И давно это было…

– Да, сейчас бы ты нам пригодился, однако… – Петрович перестал крутить винтовку в руках и поставил ее прикладом на пол. – Я же тебе говорил, что у нас ограниченный круг, проверенных людей. А в тебе есть сомнения.

– С чего бы это?

– С чего? Так ты же на заметке у «ловцов»! И кто может поручиться, что тебя уже не завербовали для внедрения в нашу группу?

– Бред. Так можно сказать о любом «шатуне».

– Можно, – согласился Петрович. – Я рад, что ты со мной согласен.

– Я несогласен, – возразил Николай.

– Да это и неважно, – махнул рукой Петрович. – Беда в другом…

Он машинально стучал прикладом винтовки по полу, словно выбивая такт какой-то мелодии.

– Ты оказался здесь как раз перед операцией, которая долго планировалось и держалась в секрете. Вот что любопытно.

– У меня крысы припасы прикончили, – пробормотал Николай.

– Да, да… – кивнул Петрович. – Крысы… И ты хочешь сказать, что к третьей «спячке», ты так и не догадался хранить еду в стеклянной таре?

– Представь себе, нет! У меня на шестнадцатом этаже крыс отродясь не было.

– Ну, да… Ну, да… – Петрович продолжал выстукивать прикладом одному ему известно мелодию.

– А я ему верю, – сказал Крапива.

– Так я тоже верю, – согласился Петрович. – Но я могу ошибаться, а рисковать мы не можем. Слишком многое поставлено на кон.

– Вот ты бы стал рисковать? – спросил он неожиданно у Николая.

– Я бы не стал ставить на кон слишком много!

– Да? – казалось, Петрович почувствовал какое-то облегчение, и приклад наконец перестал стучать о пол.

– А может быть, в этом и есть, между нами, разница? Мы готовы рискнуть всем, что у нас есть. А ты нет! Мы боремся за достойное существование новой расы. А ты отсиживаешься в своей норе!

Сильное головокружение мешало сосредоточиться. Голова просто раскалывалась.

– Чушь какая-то… – поморщился Николай, прикладывая руку к затылку. – У тебя мания величия с паранойей! Я до сегодняшнего дня понятия не имел о вашем существовании. Хотя… «Мы не спим, мы идем!» – это же вы?

– Какой догадливый, – сплюнул Худой.

Глядел он на Николая теперь почему-то совсем недобро.

– Все бы ничего, но вот этот, – и Петрович указал на мертвеца, распятого на стеллаже. – Этот нам много чего интересного рассказал!

Как ни странно, но до этого момента лицо Петровича сохраняло неизбежно добродушное выражение, о чем бы он ни говорил. Сейчас же, оно словно вытянулось, сделалось угловатым, жестким, от улыбки, играющей на губах, не осталось и следа.

– И знаешь что?

– Что?

– Кто-то из местных «шатунов» их «стукач». И не просто завербованная трусливая крыса, а хорошо подготовленный и тренированный агент! И знаешь, какое задание у этого агента?

Петрович вдруг опять улыбнулся, но улыбка вышла перекошенная, словно одну часть лица разбил паралич. – Внедриться в нашу группу! Я-то всю голову сломал, кто это! И оп-па! Являешься ты! «Миротворец», еж твою медь! Лучший стрелок! Ты просто находка для любой партизанской группы. Ты не находишь?

– Нет, – пробормотал Николай. Боль в затылке усилилась и теперь пульсировала в такт бьющему пульсу. Он не мог оторвать взгляда от мертвого «ловца». Или судя по спец-комбинезону, это был военный.

Господи, они тут совсем свихнулись!

– Что-то не так! Послышался тревожный голос «Безымянного» за ноутбуком.

– Что там? – Петрович оторвал взгляд от Николая. Белки его глаз казались неестественно белыми.

– Движение прекратилось! Они стоят!

– Все?

– Да!

– Держите его на прицеле! – скомандовал Петрович, ткнув пальцем в сторону Николая, и быстро подошел к столу.

– Ну? Что тут?

Худой и Крапива инстинктивно сделали шаг друг к другу. Стволы смотрели на Николая, а глаза то и дело стреляли в сторону Петровича. Что-то шло не по плану.

– Давно не двигаются?

– Около минуты.

– Что же ты сразу…

Петрович нервно потер одну ладонь о другую.

– Активируй заряды!

– Но, они же стоят?

– Это маячки стоят, дурак! А где спецназ мы не знаем!

«Безымянный» быстро застучал по клавишам, вводя пароли и активируя заряды.

– Тепловые датчики на входе?

– Ничего!

– Пост один! Пост один! Что там, у тебя? – сказал Петрович, прижимая руку слева от горла. – Костик, доложи обстановку!

Из ноутбука пару раз щелкнуло, и послышался голос Костика.

– Все тихо. Никого. Как у вас?

– Все нормально пока! Но будь на стреме! Они идут!

– Понял! Занимаю позицию!

Потом в динамике что-то зашуршало, и Костик спросил уже совсем неформально:

– Петрович… Ну, это… Кольт-то у «Миротворца» нашли? Он мой! Да?

Петрович покосился на Николая и недовольно кашлянул.

– Посмотрим! Смотри в оба!

В динамике опять что-то зашуршало. Потом взвизгнуло, как будто железом провели по стеклу.

А потом все звуки перекрыл крик Костика. Дикий, животный, страшный.

Худой и Крапива шарахнулись, и стволы автоматов нервно дернулись. Петрович наклонился к ноутбуку, словно хотел впрыгнуть внутрь монитора. Из динамика снова заскрипело и все смолкло.

В наступившей тишине едва слышное потрескивание костра казалось оглушительным.

Секунда, вторая, третья. Больше ни звука.

Петрович поманил пальцем Худого и Крапиву. Те нервно покосились на Николая и, стараясь ступать бесшумно, подошли к столу. Петрович уже надевал на голову гермошлем. Остальные поспешили сделать то же. Либо они обо всем договорились заранее, либо общались по своему каналу связи, но только Николай от них больше не услышал ни звука. Худой, Крапива и тот «Безымянный», надев гермошлемы, мгновенно исчезли во тьме ущелий между баррикадами. Петрович остался у костра один. Он чуть ближе пододвинул к огню столик с ноутбуком, развернул стул, чтобы удобнее было сесть. Но не сел, а поманил пальцем Николая. Николай подошел. Голова еще кружилась, но ощущение близкого обморока уже прошло. Петрович энергичным жестом велел садиться за стол.

– Ты хоть винтовку мне оставь, негромко сказал Николай.

Петрович повторил свой жест более энергично, если не сказать угрожающе.

Николай сел. На мониторе ноутбука желто оранжевые точки спецназовцев по-прежнему замерли по краям экрана. Судя по схеме, они даже не приблизились к «мавзолею».

Петрович дотронулся пальцем до ствола своего автомата, а затем указал Николаю на переносицу.

– Понял я, – пробормотал Николай. – Сижу… Не рыпаюсь.

Лицо Петровича за темным матовым забралом видно не было, но показалось, что он улыбнулся. Похлопал Николая по плечу и исчез во тьме одного из лабиринтов.

«Вот скотина», – подумал Николай. Он понимал, что его оставили здесь как наживку, но пока не знал, улучшилось его положение или ухудшилось. Сейчас сюда ворвется спецназ. И что делать? Костер горит достаточно ярко… Важно не делать резких движений. Чтобы не спровоцировать, чтобы не начали стрелять. Чертов костер… Зачем он здесь? И тут до Николая дошло. Жар от костра ослепит все тепловизоры и приборы ночного видения. Спецназу придется ориентироваться исключительно на свет. А Петрович со своими «партизанами» в тени. На свету сидит только он, Николай.

Слабый звук донесся из ущелья между баррикадами. Из того, что ввело к выходу.

Николай затаил дыхание. Спокойно… Спокойно… Не дергайся…

А может быть, попробовать как-то предупредить солдат о засаде? Но тут же вспомнился мертвец, распятый на стеллаже, и тот, второй, в бочке с краской. Конечно же, это не муляж. После такого зрелища спецназовцы едва ли станут разбираться. Положат всех.

Что с теми, что с другими – конец один.

Звук повторился. Едва слышный, еле различимый. Но как бы ловок и тренирован ни был тот, кто крался сюда в темноте, сделать незаметно он этого не мог. Мусор и битое стекло выдавали крадущегося с головой.

Николай напряг зрение, но напрасно. Ущелье находилось на одной линии с костром, и поэтому тьма в его глубине казалась совершенно непроницаемой.

Вот, опять этот звук. Теперь Николаю показалось, что он что-то увидел. Какой-то силуэт. И силуэт этот не был похож на человеческий.

Николай почувствовал, как по телу пробежал гадкий холодок страха.

Что-то приближалась к нему из темноты. Сначала он разглядел тонкие ноги, или, вернее сказать, лапы, потому что их было четыре. Потом, в отблесках костра оформилось черное в белых пятнах туловище. Головы на туловище не было. А было что-то наподобие клешни на конце странной многосуставчатой конечности. Конечность шла примерно из центра спины. И это была даже не конечность, а какое-то уродливое щупальце. Выглядело все так, если бы собаке на спину прицепился огромный членистоногий паразит, который вдобавок еще и откусил ей голову.

Непонятное существо вышло на свет и замерло. Следом появилась еще одно, такое же.

И Николай выдохнул. Еще до всей этой свистопляски с эпидемией, он видел этих тварей. На ютубе. Была громкая рекламная шумиха о внедрении четвероногих роботов во все сферы жизни. Только те были крупнее и без щупальца на спине.

И самыми первыми тогда, новинкой робототехники заинтересовались именно военные…

Огонь в костре потрескивал. Роботы-собаки стояли неподвижно. Николай тоже не двигался. Интересно, заметили его или нет? Жар от костра слепил тепловые сенсоры, но кто знает, какие еще датчики туда могли напихать. И интересно, есть ли у них оружие?

Правая собака сделала переминающееся движение передними лапами и снова замерла. Вторая повторила это движение. А затем Николай услышал шаги. Кто-то шел костру по темному ущелью между стеллажами. Шел уверенно не таясь. И судя по звуку шагов, шедший был не один.

Глава 4

Рука машинально потянулась к саперной лопатке. Но лопатки на поясе не оказалось. И самого пояса с инструментами тоже не было. Он валялся у стеллажа с распятым мертвецом. Видимо, сняли пока Николай был без сознания. Ну и хорошо. Что за глупость, размахивать лопаткой перед вооруженными людьми.

Шаги в темноте приближались. Скрип битого стекла, хруст кирпичной крошки под ногами звучали все громче.

Наконец стали видны силуэты идущих. И опять это были не люди. Карикатурно уродливые фигуры с неестественно вывернутыми суставами ног, бочкообразными туловищами и маленькими черными цилиндрами вместо голов. У ближайшего на левом плече можно было разглядеть лейбл «Бостон Кинематик». Двое роботов вышли на свет и остановились чуть позади «собак». Их руки были согнуты в локтях и направлены ладонями в сторону Николая. Пальцы серых металлических кистей медленно сжимались и разжимались, словно пробуя воздух на упругость. Прямо под ладонями у каждого чернело по круглому отверстию.

Николай медленно поднял руки вверх.

На него никак не отреагировали. Из темноты показались еще двое таких же уродцев. И также замерли, выставив руки вперед. Подумалось, что со стороны это смотрится словно роботы, выйдя на свет и увидев Николая за столом, выставили руки вперед, говоря: «Что вы, что вы! Не вставайте!»

Затем, что-то изменилось. «Собаки» пришли в возбуждение, если так можно сказать о механизмах. Они стали перебирать передними лапами, одновременно то приседая, то снова поднимаясь на задних. Так делают настоящие собаки, когда примериваются перед прыжком. Пальцы двуногих роботов перестали «пробовать» воздух и разом замерли.

Николай тоже замер с поднятыми руками, понимая, что, кажется, он доигрался. С людьми еще как-то можно было договориться, что-то объяснить, как-то покаяться…

Глухо бухнуло, чуть тряхнуло и сверху посыпался мусор. Роботы разом развернулись назад. Взрыв был, судя по всему, где-то у входа в «мавзолей». Затем, опять грохнуло, но уже гораздо ближе. Затем еще и еще. И с каждым разом все ближе и ближе. Потом ослепительно полыхнуло где-то совсем рядом, упруго толкнуло в грудь и отбросило назад.

И разом ударили автоматные очереди. Кто и откуда – не разобрать. Взрывная волна отбросила Николая на спину. Он больно приземлился позвоночником на осколок кирпича, но многострадальный затылок от удара удалось уберечь. Костер, потухший было от ударной волны, разгорелся снова, и в его мерцающем свете стало видно, как рушатся баррикады из стеллажей. Николай быстро перевернулся на живот и оглянулся. Из всех роботов на ногах стоял только один. Правой руки у него уже не было, а из ствола под ладонью левой грохотало и полыхало огнем. Откуда-то ему отвечали из автоматов, и было видно, как пули искрами чиркают по матовой поверхности туловища. Наконец одна угодила в черный цилиндр, что был вместо головы. Пробить не пробила, но робот вдруг замер и перестал стрелять. В следующую секунду на него обвалилась баррикада из стеллажей, что еще каким-то чудом не рухнула от взрыва. Стало тихо. Все выстрелы смолкли.

– Есть! Есть! Мы сделали! – послышался торжествующий вопль. Кажется, это был Крапива.

– Не ори, – оборвал его голос Петровича. – Добей! Бегом! Эту хрень не так просто убить.

Николай, быстро-быстро пополз внутрь обвалившейся кучи стеллажей. Нужно использовать момент, пока они заняты. Пролезть подальше и затаиться, может быть, им станет не до него.

Под стеллажами было уже совсем темно. Только сейчас Николай сообразил, что тепловизора при нем нет, как и инструментов. Пришлось двигаться почти на ощупь. Впрочем, глаза достаточно быстро привыкли, в последнее время он слишком много проводил времени в темноте. Послышались выстрелы. Крапива добивал робота.

– Готов! – возбужденно-радостный крик.

«Дебил» – подумал Николай.

– Дебил! – подтвердил его мнение Петрович. – Это не спецназ! Это Серый Отряд! Нужно уходить! Быстро!

Послышался какой-то шум, что-то со скрежетом отодвигали. Затем опять злой голос Петровича:

– А Худой где?

– Не знаю. Был на своей позиции. А Системщик?

– Системщик готов!

– Худой! Ты цел?!

– Худой!

И тут Николай увидел Худого. Вернее, наткнулся. Тот лежал на животе, вытянув перед собой руки. В темноте сложно было что-то разглядеть кроме белков выпученных глаз и зубов оскаленного в беззвучном крике рта. Упавший стеллаж перерубил его прямо посредине туловища. Расколовшийся гермошлем валялся рядом. Перед вытянутыми руками в свете далекого костра тускло поблескивал автомат.

«Извини, Худой», – подумал Николай, подтягивая автомат за ствол к себе. – «Тебе он сейчас ни к чему».

Худой не ответил. Но автомат отдавать не хотел. Пальцы левой руки намертво вцепились в рукоять. Николай потянул сильнее. Худой не отпускал.

– Худой, твою ж медь, мы уходим! – в голосе Петровича чувствовалось волнение. – Крапива, глянь, где он там. Не видно ни хрена из-за стеллажей.

Николай рванул автомат на себя что было сил. Худой его выпустил, но вместе с тем вдруг поднял голову и захрипел. Как будто вода в засорившейся канализации. Скрюченные руки бешено заколотили по полу.

– Отда-а-а-й…

Худой тянулся к своему автомату, стараясь забрать его обратно.

– Что за… – это испуганный голос Крапивы. – Худой! Ты?

– Уходим! Уходим! – это Петрович.

Николай прижал автомат к себе и, отталкиваясь ногами от тянущихся к нему рук, попытался отползти назад. Но уперся в стеллаж. Дальше некуда. Ну и ладно. Со стороны костра его не видно. Вынул рожок из автомата, пощупал пальцами… Пусто! Вот зараза! Осторожно отвел затворную раму – в стволе тоже ничего.

Худой вдруг перестал бить руками и затих. Жуткий булькающий хрип смолк. Но белки глаз в темноте по-прежнему смотрели на Николая.

И тут тряхнуло. Да так, что стеллажи, сложившиеся шалашом над Николаем, заскрежетали и чуть не обвалились. Что-то оглушительно грохнуло, полыхнуло огнем и рухнуло. Где-то там, где был костер. Потом опять грохнуло.