скачать книгу бесплатно
– Нет. Я и без травок усну, как без задних ног. Только душ приму.
Мы вместе покинули чердак. Закрыв двери, спустилась в спаленку. Прихватила сменное белье и просторную футболку, направилась в душ. Когда вернулась, грязное белье исчезло. Кровать была расстелена и приветливо ждала меня. Не иначе Маруся постаралась.
Прежде чем лечь, выглянула за дверь.
Маруся мыла полы, и я невольно вспомнила нашу первую встречу, когда я приняла ее за страшного карлика-маньяка. Невольно улыбнувшись, произнесла:
– Марусь, белье верни. Я его сама стираю.
Домовиха вскинула голову и посмотрела на меня.
– Чаво это? Я привыкшая.
– Ну, остальное стирай, если есть желание. А белье я сама, хорошо? – Ну не люблю я, чтобы к моему белью прикасались. Слишком это личное. Доверить могу только своими рукам и стиральной машинке. Которой, к слову, здесь как раз нет.
Если подумать, то в доме много чего не хватает. И стиралка – только начало, если придется остаться в Ложечках. А остаться придется. Хочу я того, или нет.
Да, конечно, я была зла на подобные обстоятельства. Зла на бабку Симу, немного на Марусю и даже на колдуна. Где-то в глубине души понимала, что у каждого из них, возможно, было оправдание, но мне от этого не становилось легче. Только истерика, крики и скандал все равно не помогут. А потому, зачем тратит силы и нервы в пустоту, если можно найти им более полезное применение.
Например, найти способ снять проклятье.
Да, пока это было призрачно и под большим вопросом, но я девушка упертая. Плоха та лягушка, которая, упав в молоко, перестает бить лапками.
– Спокойной ночи, Марусь! – произнесла я.
– Ступай спатушки, Вася! – кивнула в ответ домовиха и продолжила уборку.
Вернувшись, увидела на постели свое белье. Хмыкнула, подумав, как это Маруся сделала. Но потом вспомнила, что у домовихи есть магия.
Ладно. Утром постираю. А пока спать, спать и еще раз, спать. Новый день принесет новые силы и идеи. И прочь из головы всю эту нечисть.
Укрывшись легким одеялом, закрыла глаза и без всяких травок провалилась в темноту.
Выспаться не удалось. Я проснулась посреди ночи от странного звука, словно что-то, или кто-то, царапался в окно.
Резко сев на кровати, открыла глаза, прислушиваясь к обрушившейся тишине. Впрочем, тишина не была полной. Где-то стрекотали какие-то непонятные насекомые. Ухнула птица. Ветер пошевелил листья на дереве, что росло почти сразу за окном в паре-тройке шагов в сторону.
– Что это? – пробормотала я и, откинув одеяло, свесила ноги вниз.
Звук повторился, но уже не на моем окне. Но это определенно было.
Первая мысль снова бежать к Добрыне. Но немного пораскинув умом, решила, обойдется.
Спрыгнула на деревянный пол и вышла из комнаты.
В гостиной было чисто и пахло свежестью, о которой «Тайд» и прочие вещества могут только мечтать. Было темно, но я уже знала, где находится выключатель. И минуту спустя комната озарилась светом электричества.
– Ась? Штось?
Я даже подпрыгнула, когда домовиха появилась просто посреди комнаты. Сонная, нечесаная, без своего привычного платка, она походила на косматый шарик шерсти с большим носом и сонным взглядом.
– Марусь! Кто-то под домом бродит! – шепнула я, наклонившись к домовихе.
Она протерла кулачками глаза и прислушалась. Почти в тот же миг в дверь требовательно постучали. Я даже подпрыгнула, аки козочка, от этого жуткого звука. По спине пробежал липкий холодок, а колени мелко задрожали.
– Эге! – только и сказала Маруся. – А вот и первый клиенть, – коверкая непривычное для нее слово, проговорила домовиха.
– Кто? – я даже села на диванчик.
– Клиенть, говорю. Щас открою. Сама поглядишь. Тока ж мы ему покась помочь вряд ли сможем. Ты еще не научена. Ну поглядим, поглядим, – она сделала в воздухе пас руками, словно хотела пригладить топырившиеся в разные стороны волосы, и словно из неоткуда извлекла платок. Пока шла, успела его подвязать, а после плечиками передернула и облачилась в синий сарафан, наподобие того, который днем носила.
Я только рот открыла от такого чуда, да так и осталась сидеть, потому что в дом вошел «клиенть».
Что и говорить, на первый взгляд, выглядел он как человек. Ну это только на первый, потому что уже второй взгляд показал, что ночной гость таковым не являлся.
Он был высоким, явно мужского пола. Широкие плечи, длинные ноги, худощавый и какой-то резкий. Одетый в старинного покроя наряд с плащом за спиной, скрепленным фибулой под горлом. Все это как бы было нормальным. Ну мало ли, вдруг мужик сбежал со съемок сказки? Или ужастика.
А вот голова…
– Боженьки, – встав, проговорила я, но тут же сделала невольный шаг назад. Но за спиной был диван. Бежать некуда. – Это кто?
Голова у мужика была абсолютно лысая и почти без кожи. То еще зрелище.
В глазницах болтались глаза. Казалось, они плавают в пустоте, держась на добром слове, или на каком-то тумане. Иначе это не назовешь. Дырки носа, лишенного крыльев, светились чем-то красным. Ну ни дать ни взять, внутри таилось пламя. Безгубая дыра вместо рта, щерилась на удивление крепкими зубами. Белыми такими, острыми.
– Здрасте! – проговорила я, догадавшись, что это нечисть. Знать бы еще, какая! И Маруся, как назло, молчит, тоже таращится на лысую голову. Правда, в отличие от меня, в ее взгляде что угодно, кроме страха. Она точно знает, кто пришел.
– Батюшки! – произнесла моя домовиха.– Кащеюшка!
Вот-те на. Право слово, была бы я послабше, тут же грохнулась бы в обморок. А так…В общем, устояла на своих двоих.
– Приветствую, Маруся Игнатьевна! – он кивнул моей домовихе, затем переместил взгляд, полный пустоты и тьмы на бедную меня. – Вот, почуял силушку. Понял, что дом снова занят. И как раз вовремя. Но сначала хочу засвидетельствовать свое расположение новой хозяюшке, – и вся эта лысая жуть, гремя костями и скалясь клыками, двинулась на меня. Впору было начать орать. Причем слова для ора подбирались в голове совсем неприличные. Сплошные маты.
Сама не знаю, как удержалась. Проглотила вопль и икнула. А Кащей, он же, видимо, Бессмертный, уже подошел так близко, что руку принялся тянуть ко мне. То ли хотел облобзать мою, то ли просто пожать. Но так, или иначе, мне очень хотелось избежать прикосновения, потому как, при более тесном рассмотрении, рука у него тоже оказалась без кожи и прочих приятностей. Просто кости. Суповой набор, на который и дворовой Шарик без тоски не взглянет.
– Кащеюшка, – прокашлялась Маруся за спиной гостюшки. – ты это, облик-то сменил бы! Неча мне девку пугать. Она и так городская, к вашему брату непривыкшая. Ишь, ужо икает с перепугу. – А потом сообщила мне, выглянув из-за плаща нечисти: – Не боись, Вась! Он свой. Давно ужо не лютует! Договор у него с Добрынюшкой. В Ложечках ведет себя хорошо. Не боись.
– Мама родная, – я посмотрела на костлявую руку. А Кащей, посрамленный домовихой, спохватился и руку отдернул, сказав:
– Ох, Маруся, твоя правда. Забылся я. – И вдруг отряхнулся, словно пес, выбравшийся из воды, и начались чудеса, к которым мне еще привыкать и привыкать. Потому как, спустя секунду, вместо страхолюдины с костями, в гостиной появился молодой и очень привлекательный мужчина.
Я снова икнула, а потом даже вздохнула с облегчением. Так точно было намного лучше.
Кащей оказался красивым черноволосым парнем лет двадцати семи на вид. Нет, я, конечно, прекрасно понимала, что в действительности ему намного больше. Лет так на триста-четыреста. Или сколько там существуют сказки на Руси? Но даже осознавая, что передо мной прикрытая магией древность, чувствовала себя лучше, глядя на нормальное лицо, а не на череп.
Значит, с Добрыней у этого товарища мир, хлеб, соль? Ну теперь понятно, почему бородач не прискакал на лихом коне и с шашкой наголо, чтобы спасти девицу в беде! Я не сомневалась, что Волков, как колдун со стажем, нечисть чувствовать должен. Иначе, какой с него колдун. И все же, мог бы прийти, чтобы успокоить нервную соседку, не привыкшую к таким гостям.
– Попробуем еще раз? Первое знакомство, как первый блин, комом! – Кащей улыбнулся и теперь его зубы стали обыкновенными, разве что, слишком белыми. Ну просто как у звезды экрана после посещения дорогого стоматолога. Нет, ну вот что стоило ему сразу прийти в таком виде, а не этим экспонатом из кабинета биологии? Заявился, напугал! И избавиться от первого впечатления сложно. Перед глазами все еще стоит жуткая ухмыляющаяся черепушка и тьма в глазах, текущая, словно туман.
– Василиса, – все же протянула руку для пожатия, но злодей из сказок проворно обхватил мои пальцы и прижался к ладони губами, на удивление, теплыми.
– Кащей. Он же – Бессмертный.
– И что, смерть в яйце, яйцо в ларце? – осведомилась. Ну так, чтобы знать на будущее.
Отпустив мою конечность, парень улыбнулся и ответил:
– Нет. Я давно уже все перепрятал. Так надежнее.
– Ага! – кивнула рассеянно. А про себя подумала: «Жаль!». Не то, чтобы я стремглав бросилась искать утку и ларец, но все же, приятнее иметь компромат на такого знакомого.
– Я пришел не просто познакомиться, – продолжил Кащей.
Посмотрев в его глаза, отметила, что они теперь единственное, что выдает в госте не человека. Глаза были черными, как ночь, а зрачок желтым и чуть светящимся.
– Захворал? – с пониманием спросила домовиха.
А я даже глаза вытаращила от удивления.
Это что получается? Бессмертные тоже болеют?
Вместо ответа парень вздохнул. А мне даже интересно стало, что может болеть у бессмертного? Нет, ну правда, что? Хотя толку знать ответ, если я все равно помочь не смогу. Я без году неделя, как ведьмой стала. Мертвый язык и тот не спешит открыться. А тут сразу лечить.
Покосилась на домовиху ища помощи. Маруся, которая оказалась в миру Игнатьевной, мой взгляд поймала и поняла.
– Рассказывай, горемычный, шо за бяда привела тебя к нам, – проговорила она и Кащей, вольготно разместившись на диване, вытянул вперед длинные ноги, приготовившись жаловаться на судьбу-злодейку.
– Значит, так, – сказал он, – каждый вечер за ужином я выпиваю бокал вина в котором держу жабий камень. И вот позавчера так увлекся, вино, знаете ли, было отменным, что этот камень ненароком и проглотил.
– Ох, ты ж! – сочувственно заявила Маруся.
– А что такое «жабий камень»? – спросила я, выдавая с потрохами свою неосведомленность.
Кащей посмотрел на меня с печалью во взоре.
– Штука такая, шоб недруги не отравили, – ответила за гостя моя домовиха.
– Отравили? – я улыбнулась. – Вы же бессмертный! Что вам яд?
Парень кивнул.
– Бессмертный, это факт. Но у нас на носу летняя олимпиада среди, – он замялся, глядя, как мое лицо вытянулось в удивлении, – между нечистью, чтобы вы, барышня, поняли. И я капитан в своей команде «Веселый череп». Сами понимаете, диарея не лучшее для спорта развлечение. Я всерьез опасался интриг конкурентов, и вот-те на!
– Застрял небось? – уточнила Маруся со знанием дела.
Вместо ответа бессмертный парень просто кивнул и лицо у него сделалось такой печальное, просто хоть сама плачь.
– Уже второй день! – кивнул спустя минуту молчания наш гость.
Мы с домовихой переглянулись. Я сразу поняла, что за беда одолела Кащеюшку. Внутри дрогнуло что-то озорное. Но я подавила смешок, закашлявшись. Не, ну что-что, а такого я совершенно не ожидала от жизни.
– Сам чегось пробовал? – Маруся явно была настроена помочь. Я бы тоже помогла, знай как. Но увы. Здесь впору было разводить руками. Или бежать в первую аптеку за слабительным. Только я что-то не заметила, чтобы в Ложечках было что-то подобное. Видимо, баба Сима здесь была одна за всех, и все на одну.
– Пробовал, но ничего не помогло, – сокрушенно покачал головой молодой и красивый Кащей.
– Ладно. Подсобим, – Маруся посмотрела на меня.– Пойдем, Василисушка на чердак. Зелье готовить.
– А? Что? – удивилась я. Вот так сразу? И готовить?
– Пойдем, пойдем! – домовиха подтолкнула меня ладонью под колено, а сама обернулась к сказочному персонажу, велев: – А ты, Кащеюшка, туточки посиди. Обернемся скоро, моргнуть не успеешь.
Он кивнул, а мы с домовихой наверх потопали.
Уже внутри, закрыв за помощницей дверь, я проговорила:
– Марусь, тебе готовить зелье придется. Я же не умею. Я такое приготовлю, что и бессмертный умрет!
– Так я и не говорила, что тебе придется. Просто постоишь, поглядишь, да поучишься. Зельюшко легонькое. Для первого разу оно самое годное.
Тут она направилась прямиком к стене, где травы сушились и банки на полках стояли. Придвинув табурет для удобства, принялась отрывать где-то веточку, где-то листик, а где и корешок отламывала. Все это подавала мне и приговаривала, что да как называется.
Из всего перечисленного знала я только про мяту и про иван-чай, а вот названия иных слышала впервые, что и не удивительно для городского-то жителя, привыкшего к ромашке и зверобою. Ну разве что еще про кору дуба слышала и липу припомнила. Но не эти, которые мне называла Маруся. Даже сейчас повторить тяжело.
– Ты уверена, что все это смешивать можно? – уточнила я, когда вместе с травками мне на руку упало крыло летучей мыши, высушенное до мумифицированного состояния.
– А то! У него же не простой запор, Вася, а…
– Ой, избавь меня от этих подробностей! – замахала я руками. – Я пока не готова к таким деталям.
Маруся рассмеялась и проворно спрыгнула с табурета.
– А теперь на кухню, – проговорила она, да только я застыла, глядя на странный рисунок, изображенный на стене. Прежде я его не замечала. А сейчас он появился, когда домовиха подвинула банки.
– Марусь! – позвала я помощницу.
– Аушки? – отозвалась та.
– А это что? – кивнула на узор.
Она удивленно посмотрела на рисунок и проговорила:
– Не знаю, Василисушка. Впярвой вижу! Не было его прежде, ей-богу, не было! Не иначе, проявилось, когда ты силушку получила. Да за банками было не разглядеть.
– А ты знаешь, что это за знак? Ну, что он может означать? – спросила тихо.
– Знать не знаю. Это же он, мертвый язык.
Тут я отчего-то помянула про себя недобрым словом бабкино зелье. Знала бы, что оно такое бестолковое, лучше бы Кащею отдала. Ему как раз пригодилось бы. Глядишь, и камень бы выскочил пулей. А так, ни себе ни людям… ну или нелюдям?
