скачать книгу бесплатно
Ковыль и розы. Боракчина. Тень за спиной Батыя
Сергей Зацаринный
История – это не то, что было, а то, что осталось. Золотая Орда. Полузабытое царство, рассказ о котором больше походит на сказку. Обрывки летописей, хроник, былин и сказаний, где так тяжело отличить правду от вымысла. Сложить из всего этого единую картину я и попытался в этой книге. Здесь нет вымысла. Но есть сновидения – граница между вымыслом и реальностью.
Ковыль и розы
Боракчина. Тень за спиной Батыя
Сергей Зацаринный
© Сергей Зацаринный, 2024
ISBN 978-5-0062-9232-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Ковыль и розы
Памяти Игоря Всеволодовича Можейко, писателя и учёного, посвящаю эту книгу.
«История – это роман, который был»
Эдмон Гонкур
Часть первая
Боракчина. Тень за спиной Батыя
1.Нам остаётся только имя
Золотая Орда. Само название создано будто для того, чтобы очаровывать и будить воображение. Как появилось в моей жизни это сгинувшее в песках времён великое царство? Когда я впервые услышал это имя и заболел им на всю жизнь? Когда открыл школьный атлас по истории. Там была карта. Государство закрашенное жёлтым цветом, рисунки древних городов, с юртами и вооружёнными всадниками в мохнатых меховых малахаях. И надпись: «Золотая Орда».
Как мало нужно было, чтобы заработало воображение и стало дорисовывать то, чего я тогда не знал. Что оно могло тогда дорисовать? Топот конницы в бескрайней степи, ветер.
«А ветер поёт, помнит ветер в горах
Героев и царства, что пали во прах».
В детстве волшебное ещё не отличается от реального, а история от сказки. До школьных уроков и первых исторических книг было ещё далеко. Что тогда я мог знать об этом загадочном царстве? Отзвуки былин и сказаний. Про богатырей, вековое иноземное иго, героев боровшихся с ним на Поле Куликовом. Оно представлялось мне чем-то вроде страшного Кощеева царства, откуда приходят на Русь чёрные всадники и где томятся, угнанные в неволю пленники.
Но кроме этого была ещё марка. На ней сверкал голубыми куполами мавзолей Гур-Эмир в Самарканде. Это тоже тогда казалось сказкой. Только царство не было Кощеевым. Воображение рисовало, скорее Шемаханскую царицу и Жар-Птицу. Край волшебников и красавиц. Это впечатление осталось со мной на всю жизнь. «Полубред голубой».
Потом всё уже ложилось на почву этих первых впечатлений.
Книга «Чингисхан» Василия Яна. Коричневая обложка с золотым верблюдом. Сейчас даже не верится, что до этого момента я даже не слышал ни разу этого имени.
Открыл, словно дверь в неведомый и таинственный мир.
О эта магия заголовков, предисловий и эпиграфов!
«Читатель, салям!» Книга первая «В Великом Хорезме всё спокойно». Часть первая «В плаще дервиша». Глава первая «Золотой сокол». «Наша земля похожа на развернутый старый выцветший плащ» Из старинного арабского учебника.
Кто из нынешних умеет так неумолимо брать читателя в плен? Ещё до того, как он прочитал первые строки?
«Ранней весной запоздалая снежная буря пронеслась над мёртвыми барханами великой равнины Каракумов»
И вот уже показался чёрный осел, за которым бредёт бородатый человек в высоком колпаке дервиша с белой повязкой человека, побывавшего в Мекке.
С тех пор я и бреду по следу мудрого странника Хаджи Рахима.
Наверное, Золотая Орда так и осталась бы для меня навсегда чем-то вроде сказки. Прекрасной и далёкой. Но, однажды я ощутил её зов.
Как сейчас помню этот тёмный зимний вечер. Родители поехали в центр и, чтобы не таскать меня с собой по магазинам, завели в местный краеведческий музей. Там я оказался единственным посетителем. Даже свет, за ненадобностью выключили, оставив только подсветку в витринах. Чтобы не заблудиться в полутёмных залах было достаточно.
Вот тогда я и набрёл на уголок Золотой Орды. Там под стеклом, на площади едва ли больше квадратного метра лежали находки из могильника XIV века, сделанные недалеко от Сызрани. Нож, медный котёл, накосное украшение пулакерь. Несколько невзрачных монет и подвесок-сюльгам. Они словно смотрели на меня в полумраке с расстояния меньше вытянутой руки.
Это были вещи из прошлого. Из той самой страшной и прекрасной сказки! Несколько веков они таились в глубине забытых могил, а теперь вышли на свет, словно посланники вечности.
Я словно услышал зов. Зов этого исчезнувшего загадочного царства, напомнившего о себе сквозь толщу лет. Этим ножом что-то резали люди, жившие там. Этими монетами расплачивались на ордынском базаре. Эти подвески украшали красавиц давно минувшей эпохи. А самое главное – я вспомнил, что и сам живу на той же земле, где процветало это забытое царство. Вспомнилась та самая первая карта, где на берегах Волги, где я обычно привычно отыскивал Сызрань, по изгибу Самарской Луки, лежала Золотая Орда.
Вот тогда я понял, что когда-нибудь обязательно отправлюсь туда.
Почему меня так манит Золотая Орда? Чем влечёт это забытое царство, таинственная страна, канувшая в пучину времени?
Для меня это таинственный замок, необитаемый и недоступный. Давно исчезли дороги, обрушились мосты. Только редкие смельчаки заглядывают туда через крошечные окошечки археологических раскопов и приносят невнятные осколки давно минувшей жизни.
Сам замок молчит. Сгинули его предания, погибли архивы.
Как путешествовать во времени?
Любое событие имеет свои причины и последствия. Круги расходятся по реке времён, звуки порождают эхо, а минувшее отбрасывает тень на путь идущих следом.
Только читающий эти знаки нередко оказывается в положении астролога, пытающегося понять язык звёзд. Светила не лгут. Но вот правильно ли читает грешный искатель истины?
Дым, поднимающийся за горизонтом, свидетельствует, что там горит огонь. Но что горит в этом огне? Прошлогодняя трава, жильё незадачливого пейзанина, подожжённое неосторожной рукой или это зарево войны, набега и смуты?
Мы судим о нём лишь по редким свидетельствам людей, побывавших там или записавших чужие рассказы.
Русских, европейцев, арабов, персов.
Никому из них не было дела до жизни и забот обитателей замка. Каждому было нужно своё.
Для русских это был вопрос власти: от событий в Орде зависела вся русская политика. Поэтому русских интересовали только дела дворцовые.
Для арабов Орда была стратегическим союзником. От неё зависело само существование Египта. Поэтому канцелярия мамлюкских султанов тщательно следило за тем, что можно назвать вектором политики. Потенциалом государства и его направлением. Религия, военные союзы. И всё, что могло повлиять на внешнюю политику.
Для персов это был стратегический противник. Там правили Чингизиды, которые боролись уже между собой. Поэтому персов особенно интересовали внутренние неурядицы. И конечно генеалогия. Право на наследование. Не зря именно персидским историкам мы обязаны самыми дотошными родословными.
А для практичных европейцев это были прежде всего деловые партнёры. Для кого торговые, для кого политические. Эти свидетельства особенно ценны тем, что практичность подразумевает подлинность. Сказки в мире деловых людей не без основания считаются мошенничеством.
Каждый из этих источников видит своё. Как те слепцы из притчи. И никто не видит всего целиком.
Что может быть сложнее и увлекательнее попытки сложить из этих причудливых кусков мозаики цельную картину? Кропотливо перебирать самые разные осколки, отыскивая места, где они подходят друг к другу. Мазок к мазку.
Что может быть сладостнее того восторга, когда беспорядочные пятна вдруг складываются в картину и перед тобой встаёт кусок давно исчезнувшей жизни?
Вот только насколько правдива картинка, которая сложилась?
Источники ненадёжны, противоречивы и пристрастны. Современные научные авторитеты погрязли в спорах, самоуверенности или сомнениях. Часто нет точного ответа на самые простые вопросы.
История, ведь это не то, что было. Это то, что осталось. А осталось до обидного немного. Об остальном приходится догадываться. Домысливать. Или выдумывать, как кому больше нравится.
Жанр нон-фикшн подразумевает невымышленное. Действующие лица и события в нём должны быть реальными. За действующих лиц могу поручиться. Что касается событий?
Я бродил по занесённым пылью веков дорогам и тропам Золотой Орды много лет. Поделюсь своими находками и сомнениями. Многое так и осталось для меня загадкой.
Как говорил Шерлок Холмс: «Вам известен мой метод. Он базируется на сопоставлении всех незначительных улик». Но ошибается тот, кто ожидает увидеть исторический детектив. Только невыдуманный. Это скорее собрание сновидений. Странное пограничье между явью и вымыслом. Размышления на тему.
Я даже такой подзаголовок хотел поставить поначалу. А ещё хотел написать: «Забытое царство». Не подходит. Золотая Орда никогда не была забыта. «Потерянное царство»? Или даже «Царство, которое хотели забыть»? Ближе. Но тоже не то.
Лучше всего бы подошло «Призрачное царство». Но тогда уже с жанром нон-фикшн пришлось бы распроститься. Ведь даже само название Золотая Орда, то самое имя, с которого я начал, впервые встречается только в XVI веке. Когда от неё самой остались лишь обломки и воспоминания. Современники называли её Улус Джучи. Иногда Улус Берке. Русские писали просто «Орда». Ставку называли Золотой Престол. Алтын-Тахта.
Даже когда исчезло само государство, можно спорить до бесконечности. После Тохтамыша это была уже бледная тень царства. Вернее тени.
Легче всего объяснить почему взял такой заголовок. «Ковыль и розы».
Золотая Орда была удивительным соединением двух разных миров. Кочевий и городов. Даже сами правители вполне официально делили своих подданных на тех, кто живёт за войлочными стенами и тех, кто живёт за глиняными. Два мира, две культуры – одно государство. Извечный союз и противостояние булата и злата.
А ещё в этом путешествии мне повстречалось неожиданно много женщин. Даже был соблазн поделить всё на соответствующие разделы. Первая роза, вторая роза…
Но события, описываемые в книге, так далеко разбрелись по лику земли, что главным героем в ней, в конечном итоге оказалась Великая Степь. Прекрасная и бескрайняя Дешт-и-Кипчак, покрытая сединою вечных ковылей.
2. Создание державы
«На коне можно завоевать мир, но править с коня нельзя». Эти слова были написаны на надгробии Елюй Чуцая, бывшего кем-то вроде канцлера в монгольской империи. По преданию он сказал их Чингизхану.
Хотя, скорее всего они обращены к его сыну и наследнику Угэдэю. Сам отец-основатель свою бурную жизнь провёл в седле. Он и умер в походе. Одно из полулегендарных свидетельств приписывает ему такое понимание счастья: «Величайшее наслаждение для мужа состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его с корнем и захватить все, что тот имеет; заставить его замужних женщин рыдать и обливаться слезами». Не зря на скрижалях истории он остался под прозвищем Потрясатель Вселенной.
Однако главная добродетель правителя – способность разбираться в людях. Выживший и победивший в многолетней кровавой войне за господство в родных степях Чингизхан обладал ей в полной мере. С преемником он не ошибся. Именно поэтому его держава не распалась после смерти основателя, как это часто случалось. Напротив. Её размеры и мощь стали неуклонно расти, достигнув невиданной в человеческой истории величины.
Ведь, если освободиться от магии имени и привычных представлений, что оставил после себя Чингизхан? Разгромленная империя Цзинь в Северном Китае, так и не была ещё завоёвана. Как и держава хорезмшахов в Средней Азии. Победители даже не знали, что делать с плодами своих побед.
В хрониках и сказаниях остались рассказы про то, как отливали поилки для лошадей из захваченного золота. А завоёванные земли хотели превратить в пастбища для лошадей. Вырезав под корень осёдлое население. Вполне в духе представлений Чингизхана о счастье. Многое из того, что припишут потом ему, на самом деле сделал Угэдэй. Навсегда оставшийся в тени знаменитого отца.
Именно к нему и были обращены те самые слова Елюй Чуцая.
Чингизхан сделал главное: создал державу, в которой решил вечную проблему кочевой степи. Лишних людей. Тех самых «людей длинной воли», про которых так любят писать современные публицисты.
Экономика степи проста и безжалостна. Пастбища могут прокормить строго определённое количество людей. Обычно оно включает в себя членов одной семьи, которая со временем превращается в род. Потом из него снова выделяется одна семья. Остальным остаётся незавидная доля бедных родственников, охраняющих стада старших за еду и место возле костра. Чтобы жениться и создать свою семью, нужны новые пастбища. Которые можно только отобрать у других. Отсюда вечная степная война за скот – баранта.
В ней веками и сгорали лишние люди.
Вырваться из этого безжалостного круговорота можно было отправившись грабить осёдлых соседей или, наоборот, нанявшись к ним на службу. Чаще всего охранниками и проводниками караванов. Эту альтернативу и вывел Чингизхан на государственный уровень. Под свои знамёна он собрал всех лишних людей. А таких было полно в каждом степном и лесном племени вокруг.
Их почти ничего не связывало с родными кочевьями. Им некуда было возвращаться и нечего терять. «Он сказал, в ваши рты положу я сахар. Заверну животы вам в меха и парчу», – поётся в древней монгольской песне о Чингизхане.
На каком языке говорили все эти люди? Какой были веры? Эти споры будут бесконечными. Потому что воины собрались с самых разных мест. Прошлое, убеждения и прочая лирика нового хозяина не интересовали. Главным была преданность и желание прикрутить к седлу весь мир. Не зря многие из них так и именовали себя «свирепые псы Чингизхана». Кто-то выдвинулся на самый верх, безнадёжно потеснив старую родовую аристократию. Тех самых хозяев пастбищ, бывших до этого хозяевами жизни. Имена их остались в истории. Субудай, Джебе, Чормаган, Бурундай.
Думаю, именно эти люди, в руках которых была реальная власть над армией и провели в жизнь волю Чингизхана после его смерти. Не дав погибнуть всем его начинаниям и достижениям. Их могущество и благополучие напрямую зависело от того, сохранится ли империя и не развалится ли опять на самостоятельные улусы. Куда бы вернулся тогда тот же Субудай? В отцовскую кузницу?
Скорее всего возможную смуту предвидел и сам Чингизхан. Вопреки вековой степной традиции он при жизни назначил себе преемника. Конечно, того должен был избрать курултай, но, думается, хан позаботился об этом заранее. Достаточно было лишь напомнить своим свирепым псам, вознёсшимся на вершины власти, богатства и славы, кем они были. И кем станут, если междоусобица развалит созданную основателем державу. О том, кого следует поддерживать после смерти правителя, нужно было договориться заранее.
Хотя, судя по всему, не всё шло гладко. Угэдэй стал ханом только через два года после смерти отца. Возможно, кое-кто всё-таки хотел переиграть. Однако сделать это с Чингизханом не удалось даже после его смерти. Выбрали именно того, на кого за несколько лет до этого указал он.
Пройдёт время и эхо тех событий аукнется на берегах Волги.
Я вас предупреждал, что история – это роман. А что за роман без женщин?
У Чингизхана было много жён. А уж число наложниц просто не сосчитать. Хронисты упоминали о двух тысячах. Хотя сами признавались, что число это приблизительное. В родословных учитывались те жёны, которые являлись матерями возможных наследников, претендентов на трон. Генеалогия была основой власти. А она очень часто зависела от родни матери. Поэтому так старательно указывали к какому роду-племени она принадлежала.
Главной женой Чингизхана была Бортэ. Из племени кунгратов. Девушек из этого племени будут брать в жёны ханы до самых последних дней Золотой Орды.
Авторитет Бортэ был непререкаем, соответственно наследниками Потрясателя Вселенной были только её сыновья. Их было четверо. Джучи, Чагатай, Угэдэй и Толуй. Именно среди них предстояло выбрать преемника. Как я уже говорил, отец не ошибся. Он назначил третьего сына. Человека мягкого, добродушного и, видимо, слабохарактерного. Скорее всего, именно поэтому его выбрал Чингизхан. Чтобы не мешал старым испытанным соратникам продолжать начатое дело. Именно на правление Угэдэя пришёлся пик карьеры Елюй Чуцая, Махмуда Ялавача, Субудая и многих других. Именно они и создали ту самую величайшую империю в истории, которую мы называем именем Чингизхана.
Где тут роман, спросите вы?
Назначение преемника произошло под влиянием женщины. Звали её Есуй. У неё не было детей, и имя её не вошло в родословные. Зато осталось на скрижалях истории. Рассказ о Есуй дошёл до нас в пересказе позднейших историков, которые что-то преувеличили, что-то приукрасили, а что-то скрыли. Скорее всего память была платой за то, что именно эта женщина способствовала приходу к власти именно Угэдэя. Вольно или невольно?
Даже последующие придворные летописцы не смогли утаить то, что Есуй не любила великого завоевателя. А он её любил. Она попала в гарем хана довольно традиционно. В качестве военной добычи. После разгрома племени татар, старых и ненавистных врагов Темучина, как звали Чингизхана до принятия этого грозного титула, была устроена беспощадная резня. Дело обычное – места в степи всегда не хватало. Одну из самых красивых пленниц привели к хану. Её звали Есуген. Чингизхану она очень понравилась и он решил оставить девушку себе. Однако она заявила, что у неё есть старшая сестра, ещё красивее. Ту отыскали и привели к хану. Это и была Есуй.
Дети её не дожили до совершеннолетия, в родословные она не попала. А вот, судя по всему, влияние было. И немалое. Зря что ли Чингизхан прислушивался к её словам? Попасть на скрижали непросто. А отношениям Есуй со своим мужем историки посвятили немало строк. Писали, что она тосковала по бывшему супругу, за которого её выдали незадолго до плена. Чингизхан ревновал. Однажды на пиру он заметил, что жена вздрогнула. Немедленно приказав проверить всех присутствующих, хан обнаружил бывшего мужа Есуй, тайно скрывавшегося среди гостей и казнил его.
Рассказ говорит о многом. О любви Чингизхана и его ревности. О том, что Есуй была на первом месте в его ближайшем окружении. И о том, что она вполне могла затаить ненависть, пронеся её через годы.
«Каган! Кто рождался, тот не был вечным среди живых. Когда же и ты станешь падать, как увядающее дерево, кому доверишь народ свой, уподобившийся развеваемой конопле? Чьё имя назовёшь ты из четырёх твоих витязями родившихся сыновей? Просим мы о вразумлении твоём для всех нас: и сыновей твоих и младших братьев, да и нас недостойных». Так поэтично передаёт её слова «Сокровенное сказание монголов». Однако, если отбросить лирику, предложение Есуй сыграло ту же роль, что золотое яблоко раздора на пиру олимпийских богов. Старшие сыновья Джучи и Чагатай немедленно разругались и едва не подрались прямо в присутствии отца. Чингизхан сразу представил какую смуту они устроят после его смерти. И выбрал Угэдэя. Десять лет спустя его свирепые псы проследят, чтобы воля правителя была исполнена.
Дело было перед походом на Хорезм.
Чингизхан прожил ещё восемь лет. Разгромил хорезмшаха Мухаммеда. Выделил сыновьям улусы. Старшему Джучи и достался запад. Земли «простирающиеся от Кайялыка и Хорезма до крайних пределов Саксина и Болгара и дальше, где только касалось земли копыто татарского коня» – так были обозначены его владения. Где находится это последнее море, до которого ещё предстояло дойти, тогда никто не знал.
Джучи умер за полгода до отца. Смерть его покрыта тайной и овеяна недобрыми легендами. Некоторые предполагают даже, что он был убит по приказанию отца. Вряд ли мы когда узнаем правду.
Чингизхан успел назначить в улусе Джучи преемника. Им стал Батый. Он не был старшим сыном. Но его мать Уки-фуджин была родной племянницей могущественной Бортэ. Дочерью её младшего брата Алчи, с детства дружившего с Чингизханом. Правда, улус тогда ещё был невелик. Копыто монгольского коня только-только подбиралось к Яику.
Про Есуй и её сестру больше ничего неизвестно. То, что о них не забыли и записали в хроники много лет спустя, говорит в пользу того, что Угэдэй помнил, кому он обязан троном. Со временем у него появилась жена из того же племени татар. Случайность? Однако незадолго до смерти хана она стала выходить на первые роли. Вроде как даже стала главной хатун. Звали её Боракчина.
Нам ещё предстоит встретиться с женщиной, носящей такое же имя. Только далеко от Каракорума.
3.Наследие царевича Джучи
