скачать книгу бесплатно
Учёный историк скорее всего начал бы повествование о Золотой Орды с 1224 года. Когда Чингизхан выделил сыну отдельный улус. Статус пожалованного владения поражал воображение – все закатные страны, куда только достигнет копыто татарского коня. До последнего моря. Правда, для воплощения этого в жизнь первенец великого завоевателя получил всего девять тысяч юрт войска. Да и это количество некоторые летописцы ставят под сомнения. Уменьшая до четырёх.
В любом случае, ещё предстояло сесть на коня. Царства создаются так.
Учёный должен найти закономерности, выделить из круговорота событий причины и их последствия. Отыскать простое в сложном.
Кипящие котлы прежних войн и смут для него источник рецептов.
В царстве муз всё иначе. Особенно во владениях, пожалуй самой таинственной из них – Клио. Здесь мера всего – человек. Его страсти, желания, мечты. Привязанности и чувства, предательство и верность. Союз или борьба холодного разума с любовью, долга с дружбой, личного с общим. Здесь на любой закон всегда находятся исключения и никогда ничего нельзя предсказать наверняка.
Да что предсказать? Понять что было зачастую невозможно. Даже самим участникам. Что говорить о нас? Людях, которые пытаются догадаться что там за горизонтом времени по дыму, поднимающемуся над лесом?
Свой рассказ я начну с того времени, когда пришла пора слезать с коня.
Так получилось. Это царство было создано не в седле. «В буйной погоне», как говорит древняя монгольская песня, создавалась империя Чингизхана. Золотая Орда была её частью, исторический путь которой начался именно тогда, когда всем этим нужно было править. Целую четверть века это будет ещё история монгольской империи. Одного из её улусов.
Батый, Сартак, Улагчи, Берке ещё не были ханами. Их называли царевичами-огланами, князьями-чжуванами. Ханами и царями они станут потом, задним числом.
А пока настала пора слезать с коня.
На дворе стоял 1242 год. Год Чёрного Тигра по восточному календарю.
Это было время окончания великого Западного похода, начало которому положил курултай 1235 года.
Помните те тысячи юрт, которые получил когда-то Джучи для своего улуса?
Некоторые вообще считают, что столь неопределённый статус его владений свидетельствует об особом положении первенца. Не зря, наверное, в некоторых современных ему свидетельствах он именуется ханом. Может Джучи был младшим соправителем отца? Тогда это было довольно распространено.
Как бы там не было, правитель только что пожалованного улуса не протянул и трёх лет. После чего, его дядя Тэмугэ-отчигин, по приказанию Чингизхана, утвердил в качестве нового главы владения, которому предстояло раскинуться до последнего моря, совсем юного Батыя. После чего тот надолго исчезает из поля зрения.
Он мелькает вместе с братьями на курултае 1229 года, утвердившего Угэдэя верховным ханом, чтобы появиться уже в начале Западного похода на берегах Волги.
Судя по отрывочным сведениям утвердиться хотя бы в пределах Булгара и Саксина он всё же пытался. Сохранились известия о боях булгарских войск на переправах через Яик и об осаде города Саксина. Но сил явно не хватало. Помощи было ждать ниоткуда. Верховный хан тогда завершал покорение Северного Китая. Кроме того, немалое войско было отправлено под предводительством Чормагана, одного из свирепых псов Чингизхана, против последнего хорезмшаха Джелал ад-Дина.
Час Батыя пробил, когда на курултае 1235 года было принято решение начать Западный поход. К последнему морю должны были отправится отряды всех монгольских улусов.
Мгла двинулась на вечерние страны. «От множества воинов земля стонала, и от громады войск обезумели дикие звери и ночные птицы» – писал современник. Булгар, Саксин, Русь, Венгрия, Чехия, Польша. «Трижды тридцать непокорных племён». Целые города сжигались, а их население вырезалось поголовно «от старца до сущего младенца». Западный хронист, описывая разгром Венгрии, утверждал, что дороги там раскисли от крови. Очевидцы нередко преувеличивают, но археологи, пришедшие века спустя на места былых побоищ, находят вещественные подтверждения страшных трагедий, разыгравшихся в то время.
Так создавалось это царство.
Шесть лет горела земля от Волги и Кавказа, мордовских лесов и кипчакской степи до лазурных вод Адриатики и берегов Дуная. Смерть Угэдэя в декабре 1241 года остановила этот бег, казавшийся безудержным.
Потрясённой Европе это казалось чудом. Милостью небесного провидения. Много лет спустя там узнают истинную причину.
Великий хан безбожно пил. Причём не традиционный кумыс, как его предки, а виноградное вино. Игравший роль хранителя Ясы старший брат правителя Чагатай, пытался по мере сил бороться с этим пороком, представлявшим серьёзную угрозу для самого государства. Не будучи государем, он воспользовался своим правом хранителя законов и ввёл ограничение на количество чаш, допустимых к употреблению за трапезой.
Увы, сила закона в руках тех, кто их исполняет. Угэдэй немедленно заказал новые чаши. Гораздо больших размеров. «Виноградное вино победило меня» – признавался он.
В те декабрьские дни ко двору привезли новую партию вина, очень понравившегося хану. Он пил всю ночь. После чего почувствовал себя плохо и умер.
Так была спасена Европа. Рим спасли не гуси. Истина, как часто бывает, оказалась в вине.
В таких случаях обычно подозревают отравление и злой умысел. Ищут кому выгодно. Не была исключением и смерь великого хана. Однако, его ближайшее окружение даже не приняло эту версию всерьёз. Аргумент был железный. Такое пьянство мало кто выдержит.
Пройдёт время и к версии об отравлении вернутся. Но это уже будет обыкновенная политика, где роль играют не доказательства, а интересы.
Месяца через два весть достигла армии на берегах Дуная. Западный поход окончился. Войско потянулось в степь. Отряды из других улусов ушли на восток. Батый с оставшимся войском обосновался на Волге. Теперь здесь была середина его улуса. До похода она находилась где-то у Иртыша.
Копыто монгольского коня ступило на берег Адриатики, достигло самого сердца Европы. По завету Чингизхана это было теперь владением наследников Джучи. Старшим из которых и был Батый.
Ему и предстояло обустраивать то, что осталось.
В то самое время, когда империя, созданная его великим дедом оказалась без власти.
Обременённые добычей и уставшие от шестилетней войны отряды ещё двигались у берегов Волги, когда пришла ещё одна новость. Умер Чагатай. Последний сын Чингизхана и Бортэ, один из «четырёх столпов», на которых держалось престолонаследие.
Настала пора внуков. А среди них Батый считался старшим. По закону он теперь был ака – глава Золотого рода, которому и принадлежала власть в огромной империи от Дуная до Жёлтого моря.
Предстояли выборы нового хана, которые должны были пройти на всеобщем курултае в далёкой Монголии. В недавно воздвигнутой покойным Угэдэем столице Каракоруме. Это сулило беспощадную схватку за власть.
Кто знает, что было бы отправься тогда Батый на берега Керулена? Свернул себе шею в кровавой борьбе за престол или сел на место своего деда? Вся история пошла бы по другому. История Руси уж точно.
Батый остался в отцовском улусе. Который ещё предстояло создать. Возможно ему вспомнились слова отца, сказанные, когда тот впервые увидел Дешт-и-Кипчак. Великую степь. «Во всем мире не может быть земли приятнее этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих.» Теперь Батыю принадлежала вся эта степь. От Карпат до Иртыша. Лучшие и величайшие в мире пастбища. Мечта кочевника. Место для несметных табунов, а следовательно огромного войска. Ему было чем вознаградить своих подданных, которые жили в домах с войлочными стенами. Думаю, тогда ситуация была такова, что пастбищ было больше, чем людей.
Хватало места и для размещения своих многочисленных братьев. Батый выделил собственные улусы для четырнадцати из них. Настанет время и именно их потомки возьмут в руки бразды правления в Золотой Орде. Тогда задним числом, как водится, перепишут историю и выставят предков выдающимися деятелями, на равных стоящими рядом с основателем. Мы то знаем чего стоят все эти запоздалые родословные. При жизни самого Батыя заметную роль играл только его старший брат Орду. Тот самый, которого он обошёл с престолонаследием. Да ещё младшие братья Берке и Берекчар.
Как я уже говорил, важную роль играли матери. Именно от их родни, часто зависела дальнейшая судьба сыновей. Племянник главной жены Чингизхана Батый – лучшее тому подтверждение. Матерью Орду тоже, по некоторым данным, была кунгратка. Видимо, родственница Бортэ. Кунграты были в монгольской империи племенем царских невест. В китайской хронике, описывающей историю династии Юань потомков Чингизхана это даже представлено в виде закона. «Когда в роде рождаются девочки, из поколения в поколение становятся императрицами; когда рождаются мальчики из поколения в поколение женятся на принцессах.»
А вот в возвышении Берке скрывается некая тайна. Есть версия, что его матерью была дочь хорезмшаха Мухаммеда. Да не простая, а старшая и любимая.
В родословных эта супруга Джучи именуется Султан-хатун. Мать царевичей Берке, Берекчара и Бури.
Уже само имя наводит на мысль об исламских корнях. Да и сын её Берке был мусульманином. Из хроник известно, что после завоевания Хорезма дочери хорезмшаха Мухаммеда попали в плен и были отданы сыновьям Чингизхана. Некоторые считают, что Джучи с самого рождения велел дать сыну царственной супруги мусульманскую кормилицу и воспитывать его в исламских традициях. Похоже на правду.
Джучи был человек неглупый. В его новых владениях жило много мусульман. Кроме того, ему были пожалованы отцом Булгар и Саксин, где их тоже было немало. Всё больше становилось последователей ислама в войске. Было весьма предусмотрительно завоёвывать их сердца.
Старшую дочь хорезмшаха звали Хан-Султан. Аналогия с Султан-хатун напрашивается сама собой. Кроме того, она была женщиной далеко незаурядной. При отце Хан-Султан играла роль секретаря. Хранителя печати. Значит, имела право заверять некоторые бумаги самостоятельно. Без ведома отца.
Кстати, эту печать Хан Султан сохранила и в плену. Уже после смерти Джучи она отправила тайное послание своему брату, знаменитому Джелал ад-Дину. К которому был приложен тот самый перстень хорезмшаха Мухаммеда. С вырезанным на бирюзе именем-печатью. Чтобы у него не возникло сомнение в подлинности. В нём она сообщала, что дети её воспитываются в мусульманской вере и предлагала брату помочь договориться с новым ханом монголов Угэдэем о разделе владений по реке Аму-Дарье. После чего её след окончательно теряется во мраке истории.
Вряд ли Хан-Султан писала это письмо на свой страх и риск. Без ведома самого Угэдэя. Если она действительно была вдовой Джучи и матерью царевичей-чингизидов, то всё это выглядит очень логично. Интересно ещё одно свидетельство о судьбе дочери хорезмшаха. Утверждается, что она вышла замуж за красильщика тканей из Ходжента. Того самого города, откуда пришло письмо Джелал ад-Дину.
Что такое Ходжент той поры? Это резиденция Махмуда Ялавача. Того самого, которого мы помним по роману Василия Яна. Он хоть и звался купцом, но ещё при Чингизхане стал правителем завоёванного Мавераннахра. Огромной территории между Аму-Дарьёй и Великой Степью. Упоминалось, что ему досталась одна из дочерей хорезмшаха. Возможно, раньше он и был красильщиком тканей.
Известно, что окружение юного Берке пыталось установить контакты с мусульманскими правителями Индии. Всё это так или иначе говорит в пользу версии, что его матерью и была та самая дочь хорезмшаха.
В гарем Джучи она попала уже вдовой. Чёрной. Потому что погубила своего первого мужа. Им был султан Осман, правитель государства Караханидов, столица которого находилась в Самарканде. Женившись на дочери могущественного хорезмшаха, новобрачный решил выступить против тестя. Дело по тем временам обычное.
Всё спутала женщина. Кто знает, если бы Осман ограничился только политикой, ему всё так бы и сошло с рук. Но он обидел юную жену. Заставил её прислуживать какой-то сопернице по гарему. Однако Хан-Султан была сделана из другого теста. Она немедленно заперлась с отрядом хорезмийцев в самаркандской цитадели и послала отцу известие об измене мужа. Спешно прибывший с войском хорезмшах легко восстановил статус-кво. Он даже был готов помиловать непутёвого зятя. Однако в дело вмешалась обиженная жена. Она не успокоилась пока ей не принесли голову зарвавшегося мужа.
Согласитесь, такая женщина вряд ли затерялась в гареме Джучи. А её сыновья оказались почти на равных с родственниками самой Бортэ.
Жалко, что мы ничего не знаем про то, что творилось в этом гареме. Даже о судьбе самих жён. Только случайные упоминания. Знаем, что матерью Тука-Тимура была меркитка. Его потомком был знаменитый Тохтамыш. Матерью Тангута, занимавшего при Батые довольно почётное место была кереитка. Возможно она заняла место своей родственницы Биктутмиш-фуджин. Скорее всего та была главной хатун у Джучи. Племянница знаменитого Ван-хана, ставшего прообразом легендарного пресвитера Иоанна, средневековых европейских легенд, Биктутмиш лишь мелькает на страницах родословных. Скорее всего она умерла ещё при жизни мужа. Зато на скрижалях истории осталась её сестра Соркахтани. Мы ещё услышим о ней.
4. Дела каракорумские
В монгольских степях Батыю было делать нечего. Нового великого хана должен был назначить курултай, который предстояло созвать тем, кто теперь верховодил в ставке. По завещанию Чингизхана власть принадлежала роду Угэдэя. Будучи человеком, умеющим заглядывать вперёд, Потрясатель Вселенной даже преемника сыну назначил сам. Своего внука Годана. Возможно, он выбрал именно его из семьи Удэгея, потому что тот был человеком довольно разумным и осторожным. Хотя и не был старшим.
Однако даже Чингизхан не смог предусмотреть всего. Те же качества Угэдэя, которые позволили сохранить у власти команду соратников старого хана, не позволили ему навести порядок в собственной семье. После его смерти в ставке стала заправлять одна из его жён. Туракина.
Эта женщина попала не только в родословные, воспоминания, исторические хроники и даже летописи. Она удостоилась посмертного титула шестой императрицы династии Юань. Наравне с пятью супругами самого Чингизхана. Ей воздавали почести русские князья, папские посланники, её милости искали цари, халифы и султаны. Однако, к нашей истории она имеет отношение отдалённое. Регентша во время междуцарствия, обеспечившая передачу престола своего мужа своему сыну Гуюку. После чего исчезнувшая во мраке неизвестности.
Хронисты, составлявшие свои труды, когда ещё не остыл исторический след и были живы последние очевидцы, единодушно описывали Туракину, как неспособную к управлению. В то же время отмечали, что была она женщиной весьма проницательной. А ещё, что она была некрасивой.
Историю пишут победители. И проигравшим обычно достаётся не самая завидная роль. Потомки Угэдэя проиграли. Так что амплуа Туракины, как отрицательного персонажа было предопределено. Однако, при всех негативных оценках, она сохранила и посмертный титул, и место в истории. Даже это, нехотя отмеченное сквозь зубы, «весьма проницательна». Видимо, пробыла пять лет она на самой вершине власти огромной империи неспроста.
Мы почти ничего не знаем о её взаимоотношениях с Батыем. Источники скудны. Учёный вряд ли отыщет там что-то новое. А мы давайте поищем сюжет для романа.
Пьяницы редко бывают удачливы в личной жизни. Судя по всему, Угэдэй не являлся исключением. Составители родословных, привычно упоминают о великом множестве жён и наложниц. Но их интересуют в первую очередь наследники. Здесь Туракина оказывается главной. Именно она родила Угэдэю старших детей. Которые, после того, как за его родом был закреплён титул верховного хана, и стали претендентами на престол.
Хотя, когда Туракина попала в гарем будущего повелителя, вряд ли кто мог предсказать подобное будущее. Угэдэй тогда был третьим сыном. Самое неудачное место. Даже четвёртый Толуй был в более выгодном положении. По степным обычаям младший сын наследовал отцовский юрт. Туракина досталась Угэдэю в качестве военной добычи после разгрома племени меркитов. Она была женой их вождя.
То что у супругов регулярно появлялись дети говорит в пользу того, что Угэдэй не уделял делам амурным много внимания, вполне довольствуясь тем, что поближе. Пусть и не слишком красавицей. Рождение сыновей повысило статус супруги. Она стала считаться главной.
Хотя, судя по всему, у неё была соперница. Наложница по имени Эргене. Родившая Угэдэю двух сыновей. Кадана и Мелик-огула. Оба они заняли не последнее место в рядах Чингизидов. Кадан воспитывался в семье Чагадая и прославился во время Западного похода. Его имя часто мелькает в русских летописях. Для сына простой наложницы, как-то слишком много.
В это самое время в окружении Чингизхана засверкала новая звезда. Молодая жена Кулан. Была она меркиткой и приходилась родной дочерью бывшему супругу Туракины. Неожиданно она стала выходить на первую роль. Именно её Чингизхан, единственную из жён взял с собой в поход. Их сын Кулькан получил улус, сопоставимый с детьми старшей жены Бортэ, а уже годы спустя в официальной истории династии Юань, Кулан отведено место второй императрицы. Чувствуется старый хан не на шутку увлёкся прекрасной меркиткой. Кто знает, к чему бы это привело, не положи смерть предел этому союзу.
Как складывались отношения двух родственниц мы можем только догадываться. Хотя вряд ли Кулан могла сильно чем помочь бывшей мачехе. Мы помним, что ей помогла другая любовь Чингизхана. Татарка Есуй. Благодаря которой захудалый третий сын вдруг стал наследником престола. Да ещё с закреплением власти за его родом. В Туракине теперь все увидели будущую ханшу. Мать наследника.
Однако до вершины было пока далеко. Тем более, что после смерти Чингизхана, его сын по древнему степному обычаю, унаследовал часть его гарема. А жёны верховного хана считались выше, чем супруга его наследника. Пусть даже и главная.
Наверняка, Угэдэй забрал себе тех самых сестёр Есуй и Есуген. Не зря же они попали в китайские списки императриц. Ему было за что их благодарить. Да и Туракине тоже. Тем более, что они были бездетными и политического будущего не имели. Во всяком случае, поначалу.
Дело в том, что совсем незадолго до смерти Угэдэя, у него появилась молодая жена. Судя по тому, что в некоторых родословных она названа главной, кто-то явно связывал с ней далеко идущие планы. Это была та самая Боракчина, о которой я уже упоминал. И принадлежала она к тому самому племени алчи-татар, что и знаменитые сёстры.
Однако Туракину не зря называли весьма проницательной. Оказавшись в роли главной жены человека, которого посадили на это место, чтобы он никому не мешал, она упорно и целеустремлённо прибирала к рукам поводья власти. Важная деталь. Меркиты тяготели к христианству. Не так сильно, как другое монгольское племя кераиты, но всё-таки. Христиан несторианского толка вообще было много в тогдашней степи. Однако, Туракина сразу сделала ставку на даосов. Возможно ещё при жизни Чингизхана, который выдал им охранную грамоту и щедро жаловал. Став главной хатун, Туракина продолжила начинания свёкра. Она раздавала даосам щедрые пожалования. Именно она распорядилась создать свод канонических текстов последователей Лао-цзы.
Тексты текстами, но эти отшельники и мистики, помимо философских размышлений, занимались вполне практичной алхимией. Лекарствами, снадобьями и средствами, удлиняющими жизнь. Или укорачивающими её. Собственно и сам Чингизхан обратился к даосскому мудрецу Чан Чуну, в чаянии эликсира бессмертия.
Как покровительство это связано с тем, что впоследствии враги Туракины удивительно дружно и своевременно уходили в края вечной охоты, остаётся только догадываться.
Попытки вмешиваться в дела власти не могли нравиться тем, кого для этого оставил сам Чингизхан. В последние годы у хатун всё чаще стали возникать конфликты с всесильным Елюй Чуцаем, заканчивавшиеся пока в пользу первого. Не могли нравится ревностному конфуцианцу и заигрывания Туракины с даосами.
Главным союзником ханши стало вино. Судя по всему именно она прилагала все усилия для того, чтобы Угэдэй не выходил из «круговорота чаш». Для его последнего пира в декабре 1241, ставшего роковым, то самое вино, так понравившееся хану, доставил приближённый Туракины, хорезмский купец Абд ар-Рахман.
Однако, прежде чем перейти к безжалостным политическим схваткам, я расскажу историю о любви. Иначе какой же это будет роман? Тем более, что её сохранили для нас весьма серьёзные рассказчики, чья обязанность состояла в том, чтобы описать для потомков судьбы царств и правителей. Не знаю зачем они это сделали. Но, явно что-то хотели донести через воды Реки Забвения.
Чагатай, второй сын Чингизхана был влюблён в жену своего отца. Тот самый Чагатай, хранитель Ясы, про которого отец говорил «крут и скрытен характером», человек, про которого персидские, армянские, монгольские летописцы словно сговорившись, единодушно писали «жестокий, суровый и безжалостный», был влюблён.
Её звали Могэ. Детей у неё с Чингизханом не было и она, после смерти мужа перешла к Угэдэю. Чагатай опоздал. Выслушав его просьбу, брат только развёл руками. «Если бы ты раньше сказал». Суровый хранитель Ясы промолчал. Он прошёл жестокую школу. Когда-то отец, сообщив ему о смерти любимого сына Мутугэна, запретил Чагатаю горевать. И тот не моргнув глазом, сидел на пиру. Лишь, когда стало совсем невыносимо, он отпросился по нужде и зарыдал, выйдя из юрты.
Могэ так и жила при Угэдэе. Детей у неё не было и ханша отдавала свою любовь племяннику мужа Мунке. Который по древнему степному обычаю воспитывался в их семье. Как бывшая жена Чингизхана она по статусу была выше Туракины. После кончины мужа именно ей предстояло временно взять бразды правления и собрать курултай для выборов нового хана.
Дело это было небыстрое. Все старшие царевичи находились в Западном походе, за месяцы пути от Каракорума. Было ясно, что всё затянется не меньше, чем на год. Хотя вроде интриги большой было быть не должно. Разве что покойный Угэдэй внёс некоторую неопределённость. Он отменил решение отца о назначении преемником Годана и выбрал другого сына Кучука. Выбор оказался сделанным не в добрый час. Наследник умер в 1236 году, но Угэдэй проявил редкую настойчивость. Назначив Ширемуна, сына усопшего. На момент смерти самого хана, тот был ещё слишком мал. А это означало чьё-то регентство. Или возвращение к воле Чингизхана. Годан был жив и здравствовал.
Почему этот, вроде несложный вопрос вылился в пятилетнюю борьбу? Ведь ханом стал в конечном итоге старший сын Угэдэя Гуюк. Кто победил в конце концов?
Думаю, именно Туракина и вцепилась во власть мёртвой хваткой. Именно для себя, а не для кого-то из сыновей, она её хотела. А это уже заставляет по другому взглянуть на многие события, до этого казавшиеся простыми и понятными.
Всё началось с внезапной смерти Могэ-хатун. Современники и историки даже не сильно ломают голову от чего. Она сильно мешала Туракине. И, судя по сохранившимся документам, стала издавать указы от ханского имени. Получив полную поддержку хранителя Ясы, последнего, оставшегося в живых сыновей Чингизхана и Бортэ. Одного из «четырёх столпов» рода. Даже если он что-то заподозрил в безвременной кончине Могэ-хатун, сделать ничего уже не успел. Чагатай умер практически одновременно с ней. Окружение подозревало отравление. Лечащий врач был казнён. Но тайна так и осталась тайной. Единственный вопрос, на который легко найти ответ: «Кому выгодно?»
Только Туракине.
После смерти Могэ и Чагатая в бывшей ставке великого хана хозяйничала она.
5.На задворках великой империи
Западный поход сделал Батыя хозяином всей Великой Степи. Владения его отца заканчивались далеко за Яиком, ставка находилась у Иртыша. Да ещё дядюшка Угэдэй, прибрал к рукам роскошные пастбища Алтая и Семиречья на самом востоке. Для своего личного улуса. Вернее сказать, для детей. Старый степной принцип, по которому жили кочевники испокон веков. Который не оставлял пастбищ для многочисленной родни. Только теперь семейным владением Золотого рода, по решению Великого курултая 1235 года должен был стать весь мир.
Тогда казалось, что для одной семьи достаточно.
Теперь, когда монгольские кони омыли копыта в лазурных водах Адриатики, под властью Батыя оказались лучшие в мире пастбища. Мечта кочевника. Нужно было только с умом распорядиться привалившим счастьем. А ума Батыю, судя по всему, было не занимать.
Правда, об этом нам приходится только догадываться.
История обошлась с нашим героем достаточно лукаво. С одной стороны он знаменит и навечно остался в памяти многих народов. С другой – мы о нём почти ничего не знаем. Единственный китайский рисунок, считающийся изображением Батыя, скорее всего не имеет никакого сходства с оригиналом. А словесный портрет, оставленный Гийомом Рубруком, донёс до нас лишь одну единственную деталь – «лицо покрыто красноватыми пятнами». Правда фламандец добавил, что Батый лицом очень похож на господина Жана де Бомонда. Да кто ж его видал этого господина? Хотя, скорее всего, вряд ли он сильно походил на привычного монгола.
До нас дошло описание ссоры, во время которой Батыя обзывали его двоюродные братья. Их слова заботливо записал и тем сохранил для вечности он сам. Один из них называл Батыя бородатой бабой, другой делал неприличные намёки на его груди. Была это просто ругань или основатель Золотой Орды действительно выглядел несколько женоподобно, остаётся лишь догадываться.
Однако факт остаётся фактом. Никаких известий о военных победах или просто подвигах Батыя до нас не дошло.
Он пытался было покомандовать в генеральном сражении с венграми на реке Шайо, что едва не закончилось катастрофой. Лишь энергичное вмешательство Субудая, отстранившего незадачливого джехангира, помогло выправит положение. За всё время Западного похода от Волжской Булгарии, на Руси, в Европе в хрониках мелькают другие имена. Царевичи-чингизиды, свирепые псы-полководцы штурмовали города, громили армии, наводили страх и ужас. Батый лишь мелькает позади них. Судя по всему военное дело не было его сильной стороной.
Да и в период между курултаями 1229 и 1235 годов, когда мы о нём не знаем вообще ничего, он, вероятно, находился при верховной хане. Который покорял империю Цзинь. Северный Китай. Тогда прославились или хотя бы отметились многие его двоюродные братья. Дети Угэдэя, Чагатая, Толуя. Про Батыя ни единого свидетельства. Хотя, впрочем и об остальных Джучидах. Может они и вправду находились в своём улусе.
Тем не менее и Угэдэй, и даже суровый Чагатай относились к Батыю очень хорошо. Возможно даже любили. Это хорошо проявилось во время той самой ссоры во время которой прозвучали те самые сравнения с бабой. Своих отпрысков верховных хан и хранитель Ясы наказали по всей строгости. Едва не казнили.
Неизвестно был ли знаком Батый с Елюй Чуцаем лично, хотя совсем не встречаться они просто физически не могли. Однако науку мудрого конфуцианца о построении государства молодой царевич усвоил в совершенстве. Когда настало время слезать с коня она ему очень пригодилась.
Тем более, что задача перед правителем улуса Джучи стояла нелёгкая.
Большая часть войск, выделенных Для Западного похода, ушло на восток. Батый остался лишь с теми отрядами, что были некогда выделены его отцу. Зато у него оказалось в руках целое море великолепных пастбищ. Перед которыми меркли сухие степи родной Монголии. Батый щедрой рукой наделял ими не только своих братьев. С ним на Волге остались и некоторые двоюродные братья. Например, сын Угэдэя Кадан. Тот самый, что был рождён от неизвестной наложницы, судя по всему, любимой отцом. А потому крепко нелюбимый главной хатун Туракиной, которая теперь распоряжалась в главной ставке. Кадан счёл за благо остаться в улусе Джучи, где получил прекрасный удел возле Дона. Это был храбрый, а самое главное умелый воин, покрывший себя славой на полях Европы.
Дело для него нашлось и теперь. Так как совсем слезать с коня было ещё рано. В недавно завоёванных краях было неспокойно.
Об этом сложно говорить определённо ибо свидетельства дошли до нас через третьи руки и другие страны, когда рассказчиков отделяют не только месяцы пути, но и десятки лет жизни. Они путают даты, смешивают события. Кое-что сохранилось в народной памяти.
Например, легенда о мордовской царице Нарчатке.
