скачать книгу бесплатно
– Ой, Федорович, ты вроде живешь в другом мире, и не знаешь, что законы у нас в стране меняют часто, даже очень часто. Ладно бы только меняли, так у депутатов появилась привычка: не успели они принять очередной закон в третьем чтении, как тут же начинают его дописывать, расширять, углублять, да так, что погибнуть в этой глубине недолго. Ни один человек в нашем огромном государстве, будь даже семи пядей во лбу, толком, наверное, не знает полностью ни одного закона, даже нужного лично ему. Каждый закон, как кит, облепленный моллюсками, – с добавками, изменениями, поправками и еще черт знает чем. Без помощи юристов не разберешься.
Это на верхнем уровне власти, а уж чего говорить о том, что принимают законодательные собрания, областные и городские думы!?
– Остановись, Николай. Я знаю, это твоя любимая тема. Тебе надо было стать строительным критиком по аналогии с литературным. Целые тома уже понаписал бы.
– Как будто я чего-то новое говорю.
– Нового ничего не говоришь. Но мы живем по правилам, что изобретают наши же с тобой избранники.
– Вот именно, изобретают.
– Все, все, хватит, Николай. Давай о деле.
Николай по-детски, шутливо прикрыл рот рукой в знак прекращения банального разговора.
– Объясняю, чего я хочу. Осталось два месяца до аукциона по продаже. Твоя задача договориться с изыскателями, чтобы они проверили состояние грунтов, можно ли оставить старый фундамент.
– Послушай, Алексей Федорович, но это ведь больших денег стоит.
– Конечно, договаривайся, чтобы цены не задирали, а я переговорю с проектантами, вернее, попрошу сделать эскизный проект по вопросу: можно ли спасти стены, выходящие на красную линию улицы.
– Сразу скажу, что нельзя.
– Понял, Николай, поэтому и хочу, чтобы сделали это проектанты.
– Так они сейчас же запросят: это дай, это испытай, это проверь.
– Ну, а ты как хотел, все расчеты провести в уме с учетом своего опыта?
– В уме – не в уме, а опыт никуда не денешь, – обиженно ответил зам.
– Не хочу с тобой спорить, Николай. Прошу сделать то, что я сказал, – сурово подытожил Карнаухов.
– Хорошо, только не одобряю я твою затею. Зачем нам рухлядь, за эти деньги можно купить землю, не обремененную строениями.
– Только не в центре нашего города. А хочется память о себе оставить добрую, послужить ему – великому – делом. И люду его тоже.
– Служи не в центре. На окраине «великого» проектировать можно без всяких «вымыслов», согласовывать легче, строить проще.
– Ой, Коля, ты не мечтатель, не хочешь ничего нового попробовать. Никто нам на блюдечке с голубой каемочкой эти два дома не преподнесет.
– Ладно, – согласился Николай. – А смету по затратам составить мне?
– Составь и покажи, возможно, добавить что-то придется.
– Завтра утром смета будет на твоем столе, романтик-экспериментатор, – подколол начальника приятель.
– Но ты не зависимо от этого сегодня вечером договаривайся с изыскателями.
– Хорошо. Убедил.
Алексей Федорович остался в кабинете один, пододвинул к себе папку с документами: что-то внимательно прочитывал, что-то подписывал, слегка пробежав глазами. Многие подготовленные приказы, распоряжения, письма он знал почти наизусть.
Закончив долгое и ответственное это дело, со вздохом облегчения закрыв и отодвинув папку с документами на край стола, Алексей набрал номер телефона приятеля – руководителя проектного института.
– Привет, Юрий Павлович.
– Будь здоров, Алексей Федорович.
– Как дела?
– Дела в прокуратуре, у нас работа.
– Значит, все нормально.
– Нормально, – громко сказано, однако, держимся.
– До?ма как?
– Пока все в порядке.
– Юрий Павлович, что звоню-то. Хочу узнать, вы проектными делами, связанными с реконструкцией жилых домов, занимаетесь?
– Сейчас время такое, ни от чего не отказываемся, но особой тяги к этому делу не имеем.
– Почему так?
– Реконструкция жилых домов, особенно в центре, дело хлопотное, связанное в основном с трудоемкими изыскательными работами.
– Что, трудно скважину рядом с фундаментом пробурить?
– Пробурить скважину просто, но ведь изыскания касаются всего: фундаментов, стен, перекрытий и еще многих узлов.
– Для тебя легче разобрать дом?
– Для меня, конечно, но это уже не реконструкция.
– Это безжалостный снос, – неодобрительно продолжил мысль приятеля Алексей и, не дав ему ответить, продолжил: – Юрий Павлович, а что в городе нет проектной конторы, которая занимается такими делами?
– Была довольно крупная организация. Раньше в городе все проекты для капитального ремонта жилых домов выполнялись только ею.
– А где она сейчас?
– Там же где и другие организации из прежней плановой экономики – приказала долго жить.
– Почему, если это такая необходимая организация?
– А ты слышал в наши демократические времена, чтобы кто-то капитально ремонтировал дом с отселением проживающих?
– Нет, но сейчас я этим не интересовался. Знаю, что такая практика была в советское время. Людям давали на время реконструкции их дома маневренное жилье, а потом возвращали обратно. А в наше время – не знаю.
– Можешь поинтересоваться, в наше время такого не было и быть не может. Поэтому и надобность в проектантах отпала.
– Куда же они все подевались?
– По другим проектным институтам и бюро разбрелись. Специалисты не потерялись, а вот все их наработки, все уникальные исследования, материалы по основаниям и фундаментам, характеристики стен и перекрытий, похоже, исчезли бесследно.
– Сожгли, что ли, при ликвидации?
– Такие вещи не сжигают, кто-то, вероятно, прибрал к рукам. А тебя почему вопрос наследства документации так заинтересовал?
– Юрий Павлович, давай я к тебе подъеду и расскажу, а то многое по телефону не обговоришь.
– Приезжай, жду, называй время.
– Можно завтра к девяти часам? Будешь на месте?
– К девяти говоришь? Сейчас взгляну – нет, никуда мне на это время не назначено. Приезжай.
Алексей Федорович выехал на встречу пораньше. Озябшая за ночь Мойка и обнимающая реку набережная были пленены густым клочковатым туманом, который, словно развеселившийся хулиган, нарочно налипал на лобовые стекла машин, застилал даль спешащим на работу горожанам. С ним в борьбу вступила энергия тепла, возникающая от трения автомобильных колес об асфальт. Благо машин в пробке было много, и накопившаяся за ночь влага, попадая под колеса, быстро испарялась. Туман, покуражившись, примерив на себя изобразительные формы Михаила Шемякина, тоже исчез.
Солнечные лучи выявляли, подсвечивая, истинную, совокупную красоту города: его многочисленные, прильнувшие друг к другу дворцы, выстроившиеся вдоль набережной. Каждый обладал своими неповторимыми достоинством: один – прозрачно-воздушным цоколем из путиловского камня, другой – мраморными карнизами, похожими на прикрытые веки спящей красавицы. Соседство разных архитектурных стилей: барокко, рококо, классицизма – было гармонично, оправдано многовековой любовью и трудом архитекторов и строителей блистательного Санкт-Петербурга.
Машина в пробке притормозила у любимого здания Алексея Федоровича – у Малого Эрмитажа, творения Фельтена и Валлен-Деламота. Этот воздушный дворец символизирует грань веков, соседство стилей, различное понимание красоты двумя гениями: здесь уходящее выспреннее барокко уступает место величественному классицизму. Опять борьба, опять спор мировоззрений разных поколений, неизбывная поступь прогресса.
Пробка встала, Алексей Федорович вышел из машины и пошел по гранитной дорожке вдоль парапета, блаженно ощущая здесь, в самом сердце города, слияние своей жизни с его великой историей. Здесь Алексею показалось возможным его существование и в минувших, и в грядущих временах. Душа ликовала, окружающая непрестанная красота свидетельствовала о вечности, о человеческой силе, о преодолении. Алексею Федоровичу показалось, что он слышит не всплески невских волн, не автомобильный рокот, а звуки русской истории, гулкий шум толпы демонстрантов 9 января 1905 года, горячие споры Временного правительства, заседающего в Зимнем дворце, ружейные выстрелы большевистского Октября.
Сквозь стекла помпезных окон ему было хорошо видно, как в помещениях незыблемого, выжившего в революцию и блокаду царского дома мерцает позолота потолочной лепнины, картинных рам, хрупких светильников. Сладко согревает этот холодный свет, льющийся в душу как будто из вечности. И кажется, что время не так уж беспощадно, что милует оно творцов и их гениальные творения. Санкт-Петербург еще молод, но с каждым днем стареют дома, образующие улицы и переулки великого города. Словно морщинки рассекают фасады трещинки, постепенно превращающиеся в глубокие трещины. Вовремя не заметишь их, не заделаешь, и как следствие невнимательности: стены покроются сеткой «беды», перекошены окна, двери осядут до уровня подвала.
Дом, он ведь как человек, не любит «болеть», но если болезни не лечить – строение рушится, гибнет, уходит в небытие. И надо не только подкрасить фасад, но не забыть и про фундамент, где гниют старые деревянные лежни, и про перекрытия, что веками, без устали работают под сложными нагрузками. Про многое надо помнить. Ну, а если забыли, – вечность отвернется от великого города.
Алексей Федорович подробно рассказал Юрию Павловичу и присутствующим в его кабинете конструктору и архитектору о своей затее, подчеркнув, что речь не идет о рабочем проекте – проект потом. На сегодня – нужна информация для участия в торгах, а если выиграем и соблюдем еще несколько «если», вот тогда можно говорить о проекте.
Юрий Павлович на правах хозяина начал первым.
– Хотя и говоришь ты, что много «если» надо соблюсти, но чувствую, центр города тебя манит.
– А как иначе, я ведь профессионал со стажем, Юрий Павлович, и центр он и есть центр в прямом и в переносном смысле. Хочется себя и в новом деле попробовать, и в истории оставить.
– Однако большинству домов в центре города лет за сто пятьдесят.
– Некоторым поболе будет, – добавил архитектор.
– Станислав Игоревич, – кивнул директор на своего помощника, – знает каждый доме в центре как свой родной.
Довольный похвалой архитектор закивал головой и пояснил, обращаясь к Юрию Павловичу:
– Тут дело даже не в том, сколько каждому дому лет, а главное, в каком он состоянии сегодня.
А Юрий Павловича, обратившись к Карнаухову, пояснял свои мысли:
– Ты вот говоришь, нужно сделать расчет по укреплению стены уличного фасада дома. На картинке всё просто: взял данные, что-то среднее между потолком и полом, и нарисовал. А когда до дела дойдет, нужно знать все: из чего стена, какая остаточная прочность, на каком фундаменте стоит, несет ли она часть перекрытий, и про многое другое не забыть. Пальцев ног и рук не хватит для того, чтобы сосчитать количество необходимых для расчета данных. А все для того, чтобы стеночка, не дай Бог, не рухнула.
Алексей Федорович, ты ведь в начале своего разговора сказал, что дома относятся к памятникам культурного наследия. А это очень плохо, за ними особый контроль.
– Не совсем так: район относится, а не дома.
– От этого не легче, – проговорил специалист-конструктор, – все равно, нужно проводить историко-культурную экспертизу, да и дома по внешнему контуру неприкасаемые.
– Да, тут нельзя ничего домысливать, нужно читать документы, – подытожил Юрий Павлович и добавил, обращаясь к своим подчиненным: – Ну что, ребята, прав я или не прав?
Оба специалиста смущенно улыбнулись, понимая, что затуманили голову Алексею Федоровичу, который ждал от них помощи.
– Так, проведем итоги. За мной изыскательские работы, они в основном будут касаться фундаментов и перекрытий. А вы сделаете мне эскизный проект по укреплению наружных стен на время строительства.
– Хорошо, – ответил за всех Юрий Павлович. – А еще мы за то время, пока идут изыскания, постараемся узнать о районе, где стоят эти дома. Может, повезет, и о конструктиве что-нибудь разузнаем.
– О каком конструктиве, Юрий Павлович?
– Из чего дома тогда лепили.
– Из кирпича наверняка.
– Может, и из кирпича, а дыры после бомбежек, чем заделывали, точно – не знаем. Ведь эти дома явно блокадники.
– Вы думаете, эти здания бомбили?
– Весь город бомбили. Не переживай, Алексей, все выясним. Поможем.
* * *
Через два дня Николай Иванович, запыхавшись, буквально ввалился в кабинет генерального директора.
– Николай, что с тобой? Под старость лет бегом занялся?
– Какое там – бегом, хорошо, что ходить еще могу. Спешу, потому что новости серьезные.
– Рассказывай, что за новости?
– Если позволишь, пусть все расскажет Варенников – начальник изыскательской партии.
– Виктор Михайлович?
– Он. Он здесь.
– Так пусть заходит, или мне его надо лично пригласить.
– Да нет, конечно, сейчас, сейчас, – продолжая суетиться, проговорил Николай, отправляясь в приемную за гостем.
