скачать книгу бесплатно
Я приснюсь тебе на рассвете
Анастасия Зарецкая
«Я приснюсь тебе на рассвете», – вот что перед отъездом пообещал мне мальчишка, в которого я была влюблена. Это произошло моим последним настоящим летом. Жизнь обошлась с нами слишком сурово, и ярким снам места в ней не нашлось. Спустя время я смирилась, что мы больше никогда не увидимся, и успела забыть свою первую влюблённость. А через девять лет после нашего расставания увидела первый сон.
Анастасия Зарецкая
Я приснюсь тебе на рассвете
В оформлении обложки использованы фотографии:
«Beautiful city street background at sunrise time» (Image ID: 56101369) автора Serjio74b
«Young man posing in the city streets» (Image ID: 102587340) автора tinx
«Beautiful elegant woman in evening dress» (Image ID: 108371110) автора Dmitry_Tsvetkov
Сайт: https://depositphotos.com/
Пролог
За то время, что он мне снится, я успела выучить его наизусть.
Я запомнила его волосы: темно-каштановые, всегда взлохмаченные, с отросшей челкой на левой стороне. Запомнила глаза: карие, с зелеными крапинками около зрачка, окруженные темно-коричневыми длинными ресницами. Запомнила его прямой нос и волевой подбородок, родинку на левой скуле и шрам над правой бровью.
Я мечтаю, что когда-нибудь выучу его губы, улыбающиеся так приятно. Мечтаю коснуться их, но он так далеко, хотя кажется близким, что я не могу до них дотянуться.
Больше всего я люблю его голос: размеренный, словно океан во время штиля. Может, когда-то его голос напоминает шторм, но со мной он всегда говорил плавно и вежливо.
Я чувствую, что постепенно схожу с ума: от любви к недостижимому и тоски от одиночества. Сегодняшним утром это ощущается особенно остро, и я жалею, что проснулась вовсе.
Идеал – вечный сон, тихий, но крепкий. Разве это не смешно? Мне двадцать четыре, и вся моя жизнь – зелено-карие глаза, шрам над бровью и мечта коснуться губ.
Я поднимаюсь с постели, и остатки сна улетают через приоткрытое окно. Механически собираюсь на работу, чтобы там на автомате копошиться в бумагах, сидя за компьютерным столом. Серое платье, черные ботильоны, стрелки в уголках глаз, бесцветная туалетная вода. Выхожу на улицу и раскрываю оранжевый зонт: пусть со временем он чуть потускнел, но остается ярче всего того, что меня окружает, и ярче самой меня.
Путь на работу близкий. Десять минут под моросящим сентябрьским дождем, и я захожу в высокое серое здание. Гордое, но безликое. Давно бы уволилась, но содержать себя на какие-то средства надо. К тому же, не будет работы – и моя жизнь потеряет еще одну составляющую.
Что мне тогда останется? Есть и мыть посуду? Убираться в квартире? Принимать душ? И спать, спать, спать, вновь видеть глаза, что ярче листьев любого дерева, и слышать голос, в который погружаешься, будто в океан, а не просто опрыскиваешь себя струнами воды.
Любовь – это радость. Моя любовь – безмерная печаль, и я уже слабо верю, что бывает иначе. Исключение становится правилом.
Шаги, кивки… Я снимаю плащ, вешаю его на элегантный черный крючок и сажусь за свое место. Монитор, органайзер с канцелярией, белоснежная бумага на темной столешнице. Голубой свет экрана запрашивает пароль, и я привычно ввожу его.
– Лена! – раздается рядом. Я оборачиваюсь: рядом со мной ярко-зеленая рубашка. Это Женя, моя приятельница, с которой мы познакомились на работе, и она понимающе улыбается, глядя на меня.
– Да, – отзываюсь я. – Привет.
– Привет, – соглашается она. Смотрит на мой стол, сложенные на нем листки бумаги и сияние монитора и спрашивает: – Ничего нового, так?
– Ты как всегда права, – замечаю я.
Женя – пожалуй, единственная, кто знает, в каком состоянии я нахожусь.
Она проводит ладонью по гладкой поверхности столешницы.
– А если мы сегодня прогуляемся? – предлагает она. – Не хочется терять последние остатки тепла. Вместе с Маришкой. Как считаешь? Ты просто обязана согласиться, Лена. Да-да.
Я с сомнением смотрю на нее.
Если бы выбор стоял между сном и Женей, то я бы, ни минуты не колеблясь, выбрала сон. Но по вечерам засыпать я не умею и поэтому решаю, что прогулка послужит достойной альтернативой ежевечернего страдания по несбыточному.
Я киваю.
Женя кивает в ответ.
Она убегает к себе, пока наш начальник не заметил ее отсутствие, и я вздыхаю. Душевное равновесие восстанавливает экран монитора. Привычные цифры в экселевских таблицах, жужжание принтера… Вскоре наступает обед, который я, как обычно, провожу на рабочем месте, заварив чай.
Глаза слезятся, и я решаю, что пора отдохнуть. Кружка сиротливо продолжает стоять на столе, а я подхватываю стопку нескрепленных белых листов – отчет по прошлому месяцу – и покидаю помещение.
Здание действительно обширное. Наша компания занимает два его этажа и включает в себя несколько десятков офисов. Мне нужно подняться на этаж выше – впереди уже виднеется лестница. Там, в одном из кабинетов с дорогой мебелью, иногда сидит начальник нашего отдела. К нему я и направляюсь, надеясь, что обнаружу его на месте.
Каблуки приглушенно стучат по ступеням. Я иду, прижав к себе кипу бумаг, и разглядываю мраморный рисунок лестницы.
А потом оказывается так, что он – последнее, что мне удается разглядеть. Едва сойдя с лестницы – лишь пара шагов, тихих шагов моей спокойной жизни, как я на кого-то налетаю. Я отпрыгиваю, все так же прижимая к себе бумаги, но не поднимаю головы.
Мужчина. Это мужчина: я вижу дорогие ботинки и шикарные в своей простоте джинсы. Бормочу нелепые извинения:
– Я не хотела.
Впрочем, я не могла по праву зваться виноватой: он поворачивал из коридора, и я не могла его заметить. Я не…
Но следующее мгновение все меняет.
– Постарайтесь быть осторожнее, – голос напоминает океанский штиль, переворачивающий морские суда, отправляющий ко дну сокровища и молодых девиц.
Я поднимаю глаза и понимаю: тону. Воздуха не хватает.
Шрам и родинка, крапинки у зрачка и ресницы, волосы, по непривычному уложенные. Сильные руки, одна из которых сжимает такую же белую, как и у меня, бумажку.
Это он.
Тот, кого я два года вижу во снах, тот, кого я успела выучить, тот, без кого я не представляю свою жизнь, пусть и нет никакой жизни.
Если это не любовь, то что это?
С у м а ш е с т в и е.
Скорее всего, он – иллюзия… Вернее, даже если он иллюзия, свой шанс упустить я не могу.
Бумаги падают из рук – так вам и надо, летите, летите! Я обхватываю его шею, тянусь к губам – я просто обязана их узнать.
Последним, что я вижу перед тем, как закрыть глаза, становится одна-единственная его бумажка, которая присоединяется к моим.
Его губы теплые. Они сжаты в тонкую линию. Но я требовательнее. Я узнаю, я узнаю… А если это мой шанс? Шанс исполнения моей мечты. Шанс, шанс…
Под моим напором он сдается и отвечает на поцелуй.
Мне плевать, что подумают о нас окружающие. А окружающие явно присутствуют: сквозь гулкий стук сердца я слышу шаги и голоса.
Его ладони гладят меня по собранным в хвост волосам, а мои руки крепко цепляются за его плечи, будто это – мой спасительный круг посреди бескрайнего океана. Что может быть глупее: знать, что, как только поцелуй закончится, я утону, уйду ко дну без шанса на спасение, но все равно обрекать себя на эту гибель?
Ведь я так об этом мечтала.
Вскоре поцелуй заканчивается: мужчина из моих снов делает шаг назад, и меня захлестывает волна смущения. Я приседаю, пытаясь скрыть красные щеки и дрожащие руки, и принимаюсь собирать бумаги. Отчеты, отчеты, таблицы… И заявление об увольнении. Не мое, его – той бумажкой оказалось именно оно. Я протягиваю ее все ещё стоящему здесь мужчине и решаюсь поднять глаза.
Его взгляд смеется, и на губах играет легкомысленная улыбка.
– Девушка, – он качает головой, – не ожидал от вас подобного.
– Вы мне снитесь, – признаюсь я. – Снитесь мне каждую ночь. Но во сне я не могу к вам прикоснуться. А ещё вы не называете своего имени. Как вас зовут?
– Неважно, – отзывается он.
Я понимаю: имя было на заявлении об увольнении, но я не додумалась прочитать его.
– Нам всегда сняться лишь те люди, которых мы видели в реальной жизни. Скорее всего, два года назад вы заметили меня издалека. Я работаю здесь уже больше. Работал.
– Может. Я тогда и пришла, – я киваю, не отрывая взгляда от его лица. Сейчас он уйдет, и сон в реальности закончится. – Во сне вы рассказывали мне, что никогда не пьете кофе, а в третьем классе играли в городской футбольной команде. Это так? Это действительно вы?
Он улыбается ещё шире и замечает:
– Я жизни своей не представляю без кофе, а футбол… Никогда его не понимал, предпочитаю более спокойное времяпровождение.
– А…
Скорее всего, я просто что-то перепутала.
Перевожу взгляд в сторону. Лица снующих вокруг людей кажутся мне знакомыми. И правда: мы трудимся бок о бок больше двух лет. Но почему за это время я ни разу не встретила его… вновь?
– Встретимся после работы? – предлагает он. Я вскидываю недоуменный взгляд, и мужчина продолжает: – Я буду ждать вас на стоянке, в шесть. Тогда вы и узнаете мое имя, если придете.
– Как я вас найду?
– Вы уже, – бросает он. – Теперь настало мое время искать.
Следующие события происходят для меня, будто в тумане. Я сбегаю вниз по лестнице – какие уж тут отчеты, тут жизнь меняется! Бросаю сохранившиеся в живых листы на компьютерный стол. И хватаю мобильный телефон: мне надо предупредить Женю, что планы поменялись.
Ведь я приду. Приду на эту стоянку, пусть до моего дома – десять минут пешком.
Трясущимися руками я набираю номер Жени и нажимаю «вызов».
Она отвечает через несколько секунд. И прежде, чем успевает что-то сказать, я произношу:
– Прогулку придется отменить. Хорошо?
Я падаю на стул, взмахом руки отбрасываю телефон, и задетая кружка с уже остывшим чаем звонко разбивается о дорогой паркет.
***
Это был сон, в котором я все же смогла до него дотянуться. Он снился мне в дорогом номере гостиницы.
Я целовала губы, трогала руки, пальцами зарывалась в каштановые волосы, короче тех, что были во сне.
Я любила. Любила молча, в такой привычной тишине. Любила безымянного человека из моих слов и понимала: хорошо, что он ничего не говорит. Иначе придуманный мной образ рассыпался бы на осколки; они были бы гораздо острее осколков кружки, и раны от них больнее.
Я тонула в его глазах.
И проиграла.
Следующим утром я обнаружила, что он исчез: безмолвной тенью, мужчиной из снов, мечтой, не оставившей после себя ни имени, ни номера мобильного телефона.
Он хотел, чтобы я его забыла. Сумасшедшая, одноразовая девчонка не стоит большего.
Но за окном рождался рассвет; я рассматривала его и ясно осознавала, что буду помнить. Всегда.
Часть 1. До
Глава 1. Колесо
Пожалуй, первая любовь всегда оставляет отпечаток в душе.
А впервые я влюбилась, когда мне было тринадцать. К тому времени все мои одноклассницы уже успели испытать это прекрасное чувство, кто-то с кем-то даже встречался, и я очень переживала по поводу того, что до сих пор одна и даже не влюбленная. Вздыхала, глядя на других, и писала в личный дневник, что очень-очень хочу влюбиться. Что хочу, чтобы кто-то влюбился в меня.
Какая любовь в тринадцать лет?
Это я тогда над собой смеялась.
За прошедшие время мое мнение успело значительно поменяться, но я расскажу обо всем по порядку.
Моим избранником стал принц. Самый настоящий принц на самом настоящем коне – породистом, черном, с переключателем скоростей и ручным тормозом. Мы встретились летом перед моим седьмым классом. Я спокойно шла по дорожке парка, уже и не скажу, куда, а он, этот принц, ехал мне навстречу. Принц был красивый, с развевающимися волнистыми волосами, чуть более длинными, чем я привыкла видеть на мальчиках. А дорожка, на которой мы столкнулись, по ширине не превышала полутора метров. И тогда вместо того, чтобы пропустить принца вперед и не оказаться под колесами самой, я замерла прямо по ее центру.
Слева бордюр, справа бордюр, а посередине – я, к тринадцати годам уже довольно высокая и к тому же не из худых. Встала и замерла, разинув рот. Но принц привлек меня не просто внешне. Внутри в тот момент зародилось предчувствие: все просто так не закончится, наша встреча не забудется уже на следующий день.
Принц резко затормозил, едва не сбив меня с ног, чертыхнулся, но потом, смутившись, пробормотал:
– Ты не могла бы отойти?
– А… – протянула я. – Ну…
И я несмело шагнула. Назад.
