скачать книгу бесплатно
Пижон встал со скамейки. Наблюдает за такси.
Я так хорошо играю женщину-призрака, так неужели не смогу сыграть себя?
Распахиваю дверь. Прикладываю телефон к уху, будто с кем-то общаюсь.
Расплываюсь в улыбке.
Только не смотреть на него…
– Ага… Ага… – соглашаюсь я с несуществующим собеседником. То немногое, что могу произнести свободно. У меня получается даже хохотнуть – нервно, но и так сойдет.
Не отнимая телефона от уха, сажусь на заднее сиденье. Касаюсь плеча водителя. Поехали!
И только когда машина трогается, я оборачиваюсь.
Узнавание происходит не сразу. Но вот застывшая, припорошенная снегом фигура пижона оживает. Он выпрямляется и чертыхается.
Я откидываюсь на спинку кресла.
Получилось !
Щеки горят от переживаний. Улыбаясь, смотрю в окно.
Все могло быть намного хуже. По правде говоря, все каждый раз может быть намного хуже. Но мне везет. Возможно, мне слишком не везло в другом, чтобы Вселенная не додала еще и в этом.
За окном стелются черные озябшие улицы. Метет мелкий снег, забивается под скамейки, жмется к стенам домов. Одиноко. Красиво.
Я выхожу возле арки, не доезжая квартала до моего дома. Дальше бреду пешком. Волнение прошло, осталось ощущение незавершенности, но оно размывается желанием забраться под теплое одеяло.
В мою двухкомнатную квартиру на первом этаже «сталинки» – в мою крепость – я возвращаюсь к трем часам ночи. Публикую пост в соцсети: как всегда, цифра и одно предложение. Из последних сил переодеваюсь в пижаму и сворачиваюсь клубком под одеялом.
Зависимость – враг, который выковывает в тебе стержень, учит держать ухо востро, то есть почти друг.
Зависимость неопасна. Опасно не уметь с ней справляться. А я умею.
Глава 2. День 28
Мое обычное зимнее утро.
Открываю глаза и вижу сети, сплетенные из веток замерзших каштанов. В ячейки пробивается зимнее небо: где-то – белое, где-то – пепельное, где-то – с желтизной, как старая бумага.
Я потягиваюсь под теплым одеялом. В комнате светло, прохладно и тихо. Надеваю на пижаму свитер крупной вязки, на два размера больше моего. Включаю на ноуте Келли Кларксон и готовлю растворимый кофе с молоком. Затем, натянув рукава на ладони, с полной чашкой отправляюсь в комнату для чтения. Там я забираюсь в кресло с широкими подлокотниками. Пью кофе, жую бутерброд и читаю книгу.
Но сегодня не такое утро.
Я открываю глаза. И тотчас вскакиваю с кровати. За окном плотный дневной свет. Это очень, очень плохо.
Хватаю мобильник – точно, проспала.
Почти синхронно сбрасываю с себя верх и низ пижамы. Чищу зубы, суматошно перебирая вешалки-плечики в гардеробной. Расчесываюсь, свободной рукой натягивая джинсы. Закрываю дверь на ключ, застегивая молнию сапога. Любимую пушистую шапку надеваю на улице.
Свежий воздух. Глубокий вдох.
Проношусь два квартала и врываюсь в полупустой «Бургер Кинг». Золотоволосая Лейла ждет меня за столиком, попивая кофе из стаканчика. Она, как и я, не пользуется косметикой, предпочитает неброскую одежду, но от ее волос словно исходит сияние, даже в такой пасмурный день.
Лейла – моя работодательница. Она феминистка, вегетарианка и кандидат в мастера спорта по дзюдо. А еще ведущая кулинарных рубрик в нескольких европейских журналах. Я перевожу ее тексты на немецкий и шведский. Переводы – моя работа. И немного хобби. Ирония судьбы: человек, работающий с иностранными языками, плохо владеет тем языком, что у него во рту.
Я с трудом запоминаю цифры. Все номера телефонов, пароли и даты всегда записываю. Но очень хорошо помню слова. Тексты запечатлеваются в моей голове целыми абзацами, слету. Так что не мне пришлось выбирать профессию – она выбрала меня.
Лейла выкладывает на стол стопку журналов – бонус к гонорару. В моей жизни столько всего виртуального, иллюзорного, что посмотреть и потрогать переведенные тексты – огромное удовольствие. Лейла это знает.
– Твои журналы и гонорар вот здесь, в конверте, среди страничек, – она поднимается и надевает берет – изящно и аккуратно, будто кладет на торт вишенку. – Мне пора, Эмма. А ты, как всегда, молодец! С тобой невероятно приятно иметь дело.
«Не потому ли, что помалкиваю?» – по-доброму иронизирую я.
Она неправильно расценивает мою улыбку.
– Правда, ты лучшая из всех, с кем мне доводилось сотрудничать. Завтра пришлю новый текст.
«Окей», – я беззвучно шевелю губами и киваю. Вполне себе реплика. Почти как у нормальных людей.
Лейла скрывается за колонной, затем меркнет свет ее волос.
Я притягиваю к себе журналы. Совсем новые, пахнут краской. Гладкие, скрипят под пальцами. Свет отражается от глянца, режет глаза. Приподнимаю страницы, отпускаю, они падают, почти льются, и запах краски усиливается.
Покупаю стаканчик латте и, держа журналы под мышкой, бреду за сумкой, которую вчера оставила в чужом подъезде. Затем – домой.
Слякотно. Редкий снежок тает, подлетая к земле.
По привычке я стараюсь смотреть под ноги, чтобы не цепляться за взгляды прохожих, выражения лиц, движения рук.
Я столько всего вижу – намного больше, чем хочу. Но, увы, только не то, что нужно на самом деле. Я скучаю по близкому человеку. Он нужен мне настоящий: с теплом кожи под шарфом и запахом шампуня. С холодными ушами, потому что вечно ходит без шапки, и приглушенным голосом, от которого мурашки по коже.
Блуждая в своих мыслях, я не сразу осознаю, отчего щекочет между лопаток. Замедляю шаг. Но не оглядываюсь.
Я достаточно долго подглядываю за другими, чтобы мгновенно почувствовать, когда подглядывают за мной. Ощущения разные. Иногда – будто паутинка прицепилась: что-то невидимое, невесомое, но осязаемое. Иногда – жжет красной точкой прицела. А бывает, как сейчас – просто щекотно.
До моего дома всего квартал. Сворачиваю в арку, прохожу ее почти насквозь и скрываюсь в темноте за колонной.
Вскоре раздаются шаги преследователя. Они становятся громче, чаще, множатся гулким эхом – и появляется он. Добегает до конца арки и останавливается в паре метров от колонны, за которой скрываюсь я. Рыскает взглядом по сторонам, а затем бросает сквозь зубы такое ругательство, что у меня вспыхивают щеки.
Все же он выследил. Наверняка сочинил историю и выведал адрес у оператора службы такси. Хорошо, что я всегда выхожу на квартал раньше. Плохо, что только на квартал.
«Ну, давай, иди, ищи меня», – я мысленно подталкиваю его в спину, но мужчина не уходит. Стоит неподвижно, засунув руки в карманы пальто.
Я стремительно замерзаю. Пальцы, сжимающие журналы, едва разгибаются, хотя и в перчатках.
Наконец, пижон отмирает. Но вместо того, чтобы уйти, достает из кармана пальто пачку сигарет. Одну закладывает за ухо, вторую прикуривает.
Твою ж!..
Я хмурюсь и жду дальше. Он надевает перчатки – тоже мерзнет. Медленно курит, смотрит в глубь двора, будто прощупывает взглядом каждое окно. Моего, к счастью, среди них нет.
Сейчас, при дневном свете, он вовсе не кажется маньяком. С виду вполне нормальный парень, не так давно со студенческой скамьи. Возможно, моложе меня. Лакированные туфли. Волосы зачесаны назад. Подбородок идеально выбрит. Одним словом – пижон.
Все. Последние затяжки. Я так этому рада, что отлипаю от колонны: быстрей бы домой! Мысленно уже подношу к губам чашку горячего чая и вдыхаю запах корицы. Чувствую, как пена для ванны щекотно лопается на теплой влажной коже. Потом иду в комнату для чтения, включаю музыку, беру журналы… Пижон достает из-за уха вторую сигарету и прикуривает от первой.
Терпение лопается, как пузырьки пены в моей фантазии. Я делаю резкий шаг из темноты к свету.
Пижон давится дымом, кашляет до слез. Хорошенько хлопаю его по спине.
– К-какого… ч-черта? – коротко обозначаю проблему.
Он тушит сигарету каблуком ботинка. Поглядывает свысока: пижон выше меня всего на полголовы, но мы стоим слишком близко друг к другу.
И это жутко некомфортно. Расстояние, на котором чувствуется запах одеколона собеседника, интимная зона. А сейчас я чувствую этот запах так, словно он исходит от меня самой. Возможно, то же вчера ощущала и брюнетка за барной стойкой.
Стоп.
Поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом.
Впервые он смотрит без злости. Странный этот взгляд. Не тяжелый, но весомый. Не острый, но царапающий.
– У тебя красивые волосы, зачем цепляешь на голову эту дрянь? – с легким раздражением спрашивает пижон.
Надеюсь, он говорит о вчерашнем парике, а не о моей белой пушистой шапочке.
– Я… н-не буду с-следить! – отвечаю на его следующий вопрос.
– Будешь. Обязательно будешь, – он снова достает сигарету из пачки, и я отхожу на шаг, чтобы уберечься от дыма. А вовсе не потому, что меня жутко напрягает такая близость.
– Тебе н-нечего… п-предложить, – я пропускаю «мне», сокращая количество слов, которые нужно выдавливать из себя. Это почти физический труд.
– Еще не знаю, по какой причине, но ты придешь ко мне.
– Не н-надо! Не… п-п-пройдет!
– П-п-пройдет, – передразнивает пижон, и у меня возникает желание треснуть его журналами по голове. – Ты всегда можешь найти меня в баре, в котором мы встретились. Спросишь у бармена, где Шустрый. Ну или напишешь на салфетке.
Издевается!
– Я п-постараюсь… з-забыть эту информацию!
На эту реплику он не реагирует. Делает еще затяжку и тушит каблуком окурок.
– А еще я хочу извиниться. – Он ловит мой непонимающий взгляд. – За извращенку.
Не сразу понимаю, серьезно он или шутит.
– Мне б-больше не… п-понравилось «д-долбаная».
Когда я заканчиваю эту тираду, вид у пижона такой, будто он невыносимо долго ожидал окончания фразы.
– Послушай, зайка. Ты очень неприятно говоришь. Это просто жесть. Лучше отвечай да или нет. Ладно?
Киваю.
– Кивок вообще отлично!
Делаю возмущенный вдох и крепче сжимаю журналы.
– …А вот то слово, которое только что промелькнуло в твоей голове, женщинам даже думать неприлично.
Я улыбаюсь. Самую малость.
– Проводить тебя? – снова издевается он.
Я очень медленно качаю головой.
– Тогда до встречи, зайка… И я не козел!
– Б-б-баран, – выдыхаю я.
– Прости. Ты невнятно подумала.
Он уходит пружинистой походкой, насвистывая, руки в карманах. Скользкий, хитрый, но, возможно, умный. И, похоже, упертый. Наверняка привык добиваться своего. Но насчет меня он ошибся. Ему нечего мне предложить. Я совершенно автономная система. Уже давно.
– Эй! – окликаю я, он оборачивается. – Эй, – повторяю с другой интонацией, будто зову по имени. Пижон прищуривается, склоняет голову набок. – Я… н-не п-приду.
– Придешь.
Хмыкаю и ухожу медленно, не оглядываясь. Наворачиваю круг по кварталу, прислушиваясь к ощущениям. Думаю, отстал.
Время приближается к обеду. Люди высыпают на улицы, и первое, что они делают, – поднимают лица к небу: впервые за две недели зимы большими пушистыми хлопьями падает снег. Я едва останавливаю себя, чтобы не начать ловить снежинки языком.
Кто же он такой? Я вполне могу размотать этот клубок, потянув за ниточку.
Прохвост. Не опасный преступник, но жулик. Что бы он ни задумал, это незаконно. После встречи со мной он заглянет в кафе и выпьет… чай. Чашку крепко заваренного сладкого чая. Алкоголь – только вечером и только с проверенными людьми: чтобы творить мелкие делишки, нужно постоянно быть начеку. Если я усыпляю внимание окружающих тем, что незаметна, то он делает то же самое, находясь на виду. Кто заподозрит человека, на лицо которого нацелены все взгляды? Но пока взгляды нацелены на лицо, руки могут вытворять что угодно.
Я вижу его насквозь.
Но вот она, та брюнетка… Я бы хотела взглянуть на нее еще раз. Чем она занимается, когда возвращается домой? У нее есть семья? Она любит готовить? Книга на барной стойке – это просто приманка или часть обычной жизни?
Обрываю свои мысли.
Когда слишком тянет, надо остановиться. Никаких компромиссов – иначе случится беда.
В коридоре с подошв сапог тотчас натекает лужица. Встряхиваю куртку, забывая увернуться от мелких брызг.
