скачать книгу бесплатно
– Лунара была слишком хороша для этого царства, – сказал Тенгис. Он вручил мне кружку с ячменной бражкой и плюхнулся рядом. – Быть может, ей лучше там, где она сейчас…
– Я не сумел ее уберечь.
В доме, где я вырос, меня одолела ностальгия, растекаясь в крови, словно яд.
– Она в этом не нуждалась, – с отвращением фыркнул Тенгис. За десять лет его спутанные волосы совсем поседели. – Я учил и тренировал ее по той же причине, что и тебя. Сила и ум – это ступенька, если ты раб. Если бы я не научил Лунару думать и сражаться, она, такая красавица, в итоге оказалась бы в гареме. А где оказался бы ты со своими огромными ручищами? Стал бы кузнецом?
Его сарказм больно ранил.
– Да брось, это неплохое ремесло.
– Я так много видел в вас обоих. День вашей свадьбы стал самым счастливым в моей жизни. Мелоди прекрасна, но я хотел больше внуков.
– Прости, что разочаровал.
– Ты меня не разочаровал, – сказал Тенгис. – В отличие от Лат. Как бы мы ни вымаливали у нее благословения, она дарует, и она отнимает.
– У меня по большей части отнимает. А вскоре может отнять и жизнь.
Тенгис сделал большой глоток и снова сел на подушку. Морщины вокруг его глаз никогда не разглаживались.
– За десять лет твоего отсутствия шах стал… мягко говоря, беспокойным. Разногласия с магом нужно разрешить миром. Нечестивая империя Крестес собирает силы на западе и готова вторгнуться при малейших волнениях. Конфликт с магом Вайей и его последователями нас подкосит.
– Значит, мне не следует его убивать?
– Убивать? Даже тебе это вряд ли удастся. Этот маг, как говорят, внушает гораздо больше страха, чем тот, которого ты убил.
Я буквально ощутил холод града, скосившего мой отряд. Что может быть страшнее?
Я потер руки.
– И как, по-твоему, я сумею ослушаться приказа шаха всех шахов и уйти из Костани с головой на плечах?
– Пока я тебя потренирую, а тем временем пусть его вразумят визири. Через одну луну он пересмотрит свой приказ.
– Надеюсь, его визири способны выполнить эту задачу.
Тенгис кивнул.
– Великий визирь Эбра – мудрый человек. Он всячески противится этому конфликту. В прошлом году шах Мурад хотел вторгнуться на острова Джезия, потому что они перестали поставлять его любимый сыр. Он слишком импульсивен, и визири научились с этим справляться.
– Эбра стал Великим визирем? Быстро. – Я глотнул бражки. – Мы что, посадили на трон не того человека?
– Конечно нет. Брат Мурада стал бы настоящим кошмаром для всех. Уж лучше немного глупости и импульсивности, чем жестокость и безумие в самый неожиданный момент.
– Так, значит, – сказал я, – я месяцок отдохну тут с тобой и Мелоди.
– О нет, отдыхом это не будет. – Своим ехидным смешком Тенгис мог разрушить любую надежду. – Мы будем тренироваться. Война не за горами. А ты не так стар, как я, ты не имеешь права быть слабым.
Мелоди стояла на топком берегу озера, которое, как я теперь заметил, отступило и превратилось в грязный пруд. Раньше и почва была тверже. На моей названой дочери было то же желтое платье, как и когда она открыла дверь, только сейчас она держала над головой шамшир, приготовившись к бою. Клинок был шире, чем обе ее руки. Судя по ее позе, в девочку-подростка вместилась свирепость целой армии, а взгляд грозно сверкал гневом сотни брошенных дочерей.
– Ты же не думаешь, что я буду с ней драться, – сказал я с самонадеянностью, не сумевшей скрыть мой страх.
Коварный смех Тенгиса выбил меня из колеи.
– Я обучил ее обращаться с саблей. Обучил ее обращаться с копьем. Она освоила булаву и арбалет. И даже аркебузу, которая тебе никогда не нравилась.
– Терпеть не могу огнестрельное оружие.
– Защищайся! – крикнула Мелоди.
Зазвенела сталь – моя названая дочь врезалась в меня и оттеснила назад. Она оказалась на удивление сильной.
– Полегче, Мелоди, – сказал я, запыхавшись. – Я не дрался много лет.
– Дедушка говорил, что ты вечно ноешь.
Она бросилась в атаку, ударив снизу, и я покачнулся. Если бы я не отпрыгнул, она бы пустила мне кровь.
Держать в руках саблю и драться было так… непривычно. С тем же успехом я мог размахивать гигантским огурцом. Неужели я так деградировал за десять лет? Что случилось с навыками, которые превратили меня в героя янычар?
Тенгис стоял, скрестив руки, как дервиш во время медитации.
– Гордишься своей медлительностью? Твой противник сейчас – баба на сносях.
Мелоди шагнула вперед и полоснула саблей мне по ногам. Я отпрыгнул, чуть не угодив в муравейник, споткнулся и рухнул коленями в грязь.
– А мы можем потренироваться там, где почва потверже? – спросил я, когда Мелоди приставила саблю к моей шее, поставив точку в поединке.
– Ты, наверное, устал, папа. – Она со звоном сунула саблю в ножны и поворошила чернильно-черные волосы. – Надеюсь, завтра ты будешь в лучшей форме.
Ее разочарование добавилось к унижению и окончательно меня добило.
Уже через несколько минут я оттирал сапоги на берегу озера.
– Что за девчонку ты воспитал? – спросил я Тенгиса.
Он внимательно посмотрел на меня, и его ноздри раздулись от отвращения.
– Девчонку, которой плевать, что на ее любимые сапоги налипнет немного грязи.
Я протер подошву.
– Мне их только что сделали. По-твоему, я должен оставлять следы по всему Небесному дворцу?
– Ты стал изнеженным и откормленным простофилей. Когда ты в последний раз постился?
От этого вопроса меня чуть не вывернуло. Тенгис заставлял нас поститься с рассвета до заката, как постились святые, как минимум десять дней в месяц. Лишь пару вещей я ненавидел сильнее. Думаю, именно из-за тогдашнего голода я сейчас и растолстел – никак не могу компенсировать это и наесться.
– Однажды я провел три дня без еды в пещерах Балаха.
– Значит, десять лет назад, когда совершил все свои подвиги.
– Я спас шаха. Убил мага. Сместил другого шаха, покончив с войной за престол, и короновал его брата. Этих достижений и до конца жизни хватит. Благороднее будет позволить и кому-то другому заработать славу. Кто знает, вдруг Мелоди станет следующей.
Мои глаза закрывались. Мне нужно было поспать. Я заплатил восемь золотых монет кучеру, чтобы добраться до Костани, и за это получил лишь тряску на ухабах и клопов в караван-сараях по пути, так что просыпался посреди ночи от зуда.
– Тенгис, она ведь твоя последняя ученица? Или будут и другие, похожие на нее?
Старик вздохнул и присел на корточки у озера.
– Шах отправил меня на покой, я больше не тренирую янычар, а Источник запретил женщинам служить в войсках, так что Мелоди никогда не принесет присягу. Вот я и думаю, что теперь с ней делать…
Мимо проплыла стайка уток, крякая при виде сапога, который я полоскал в воде. Мать семейства клюнула сапог, и я поспешил достать его, пока не испортили. Какая-то птица не разорвет мою обувь, даже вкусная утка. В животе заурчало. В крепости Тенгиса прилично не пообедаешь, а я не собирался питаться костным бульоном с ячменем. Завтра нужно будет купить на базаре что-нибудь поприличнее.
Я похлопал сапоги друг о друга, чтобы обсушить. У подошвы красная кожа потеряла цвет, но золотисто-зеленая вышивка блестела как новая. Правда, воняли они отвратно. Прямо как Костани – рыбой и дерьмом. Ничего, от этого спасет паровая баня. Завтра надо заняться этим, сразу поутру.
Тенгис предложил мне поселиться наверху, в комнате для гостей: это было самое уютное место в доме, с перьевым матрасом и хлопковыми простынями вместо соломы и шкур, как обычно в казармах, где я раньше ночевал.
Мелоди все в том же желтом платье, грязном после нашей драки, сидела на лестнице. Это платье было самым ярким пятном во всей отсыревшей крепости. Взгляд Мелоди показывал, что ей хочется поговорить, и я не мог отвергнуть дочь, которую не видел десять лет. В крепости Тенгиса все мы были друг другу сыновьями, отцами и братьями – считается, что для янычар кровные узы не имеют значения, но это мнение только укрепляет нашу связь.
Она погрустнела.
– Могу я попросить тебя об одолжении?
Я мечтал затянуться кальяном перед сном. Гашиш со вкусом вишни подарил бы мне отдых.
– Достань мне кальян, и я отдам тебе весь мир.
– Дедушка много лет назад бросил курить. И все выбросил.
Я вздохнул.
– Что ж, еще одна причина для разочарования.
Мелоди поковыряла фальшивый топаз на бронзовом браслете.
– Ты расстроен, что приехал?
Я сел на ступеньку ниже ее и прислонился к стене.
– Прости, что не навещал вас и не писал. По правде говоря, я сам на себя не похож, уже давно.
– Я знаю. Дедушка всегда говорит, что ты не виноват. Просто здесь тебе слишком больно находиться. Прости за то, что я тебя ударила. – Она взяла меня за руку. – Я тоже скучаю по Лунаре.
После моего ухода Тенгис не красил стены. Раньше они были белыми, а теперь посерели. Наверное, дома стареют вместе со своими хозяевами.
– Лунаре тоже нравилось быть твоей матерью, – сказал я, чтобы немного взбодриться. – Удивительно, что ты вообще нас помнишь. Тебе ведь было всего пять.
– Вот бы она была здесь, как в старые времена. – Мелоди сжала мою руку. – Ты молишься за нее?
– Я многие ночи стоял от зари до заката и не смыкал глаз, умоляя Лат ее вернуть, – ответил я охрипшим от горя голосом. – А в результате получил лишь отекшие ноги. Хотя они уже распухли после долгих поисков по лесам и горам в сельской местности. Когда человек вот так исчезает посреди ночи, не оставив ни намека на то, куда пошел… и искать-то негде.
– И одновременно с этим везде.
Я выдернул у нее руку и почесал бороду.
– И о какой же услуге ты меня просишь?
Мелоди вздохнула и потеребила мягкие темные волосы. Что бы это ни было, она никак не могла решиться попросить.
– Научи меня всему, что умеешь.
Я засмеялся.
– Сейчас ты умеешь больше меня.
– Я моложе и проворнее; может, даже сильнее. Но я никогда не буду такой же умной и опытной. Я ведь выросла в мирное время. А ты когда-то спал с кинжалом под подушкой, помнишь?
Кстати, если подумать, я просто чудом не порезался, ворочаясь во сне. Но так было проще выхватить кинжал и вонзить в того, кто пришел за мной. Во время противостояния шаха Мурада и его брата другие янычары часто пытались зарезать меня во сне, настолько все запуталось.
– Надеюсь, больше никогда не придется этого делать, – сказал я. – Мир сам по себе достаточная награда.
– Мир сделал нас слабыми.
– Ты говоришь так, потому что скучаешь.
Я погладил ее по голове.
– Нет, потому что видела, как живут люди в городе. Все лишь хотят хорошо проводить время, ничего для этого не сделав. – Она поморщилась и хлопнула меня по руке. – Почему ты уехал в такую глушь?
– Потому что имею право «хорошо проводить время». Мне нравится скучная жизнь. После всего, через что я прошел, можно только мечтать о скуке. Скука – это отсутствие войны и сражений. Она значит, что призраки тех, кому пустила кровь моя сабля, больше не вернутся и не спляшут передо мной.
Глаза Мелоди потухли. Как же неприятно было видеть ее уныние.
Я погладил ее по спине, по торчащим лопаткам. Надо сводить ее на базар, накормить фазанами, маринованными в кислом молоке, или пирогами на квашеном тесте с говядиной.
– Послушай, Мелоди. Старик воспитал тебя так, чтобы у тебя хватило сил получить то, что захочешь. Он научил тебя всему, что нужно.
Я встал, чтобы пойти поспать.
– А как же ты, папа? Чего хочешь ты?
– Хочу лежать на мягком матрасе до конца своих дней.
Хотя бы сегодня у меня такой будет.
Лежа на матрасе, я надеялся лишь на то, что шах поймет свою ошибку, помирится с магом и отправит меня домой. Я молился богине Лат, чтобы позволила мне до конца дней ковать подковы и разные безделушки и умереть поседевшим и морщинистым. И все же, уставившись на незнакомый серый потолок гостевой комнаты, я знал, что она посмеется и над этой моей молитвой и в очередной раз отмахнется от меня, как от птицы-носорога, пролетающей мимо ее небесной веранды.