скачать книгу бесплатно
– Разве он не исчез или что-то в этом роде?
– Исчез. Но восточные этосиане верят, что он вознесся на небеса и вернется до Конца времен. Его почитают как Зачинателя.
– Ясно. Вот почему собор назвали его именем.
– Он заложил фундамент этого собора, султанша.
У меня возникло чувство, что Селене нравится называть меня султаншей. Может, из-за того, как она произносила это слово – с придыханием на первом слоге и с визгливыми нотками.
– Ну ладно, – сказала я. – Но ты ведь не восточная этосианка. Ты как-никак дочь императора Иосиаса.
– Я… поменяла веру. Думаю, восточные этосиане идут верным путем.
На самом ли деле она поменяла веру? Или, как и я, заставила себя?
– С чего вдруг?
– Как ты, вероятно, знаешь, восточные этосиане поклоняются Мароту как правой руке Архангела, а не Цессиэли. После всего, что нам пришлось испытать, я считаю, что это правильно.
Да уж, Марот продемонстрировал свою силу в пустыне. Но потом Лат собственноручно уничтожила его вспышкой молнии, прежде чем саму Лат уничтожила Хавва.
– Ты ведь была там, Селена. И видела смерть Марота.
– Нельзя доверять даже своим глазам, султанша. С их помощью часто испытывают прочность нашей веры.
Как и Кева, она слепа осознанно. Хм. Я понимаю притягательность религии, но не верить собственным глазам? Собственные чувства – единственное, что у нас есть.
– Так, значит, ты перешла в другую секту вашей религии. Что ж, я поступила так же, и даже не единожды. В этом нет ничего страшного. Я лишь надеюсь, что это не отдалит тебя от отца.
– Почему тебя это беспокоит?
– Потому что ты должна убедить его покорить города на Юнаньском побережье.
Она тяжело вздохнула.
– Ох… Вот почему ты хотела меня видеть.
– Ты ведь еще ему не написала?
Селена покачала головой, потупившись.
– Почему? Он же твой отец.
– Что я ему скажу? Боюсь, он не поймет моего предназначения.
– Твоего предназначения в качестве избранницы Марота?
Селена заглянула мне в глаза. У нее по-прежнему была такая невинная улыбка. Обезоруживающая.
– Марот велел служить тебе, султанша. Если ты хочешь, чтобы я написала отцу, конечно, я напишу. Только скажи, что написать.
Ее раболепие начинало напоминать Веру. Но корни были совершенно иными. Селена связана со мной верой, и пока это повеление в силе, я могла ей доверять.
– Потяни за его душевные струны. Только ты можешь это сделать. Напирай на то, что я его союзник. Ты знаешь, чего хочет твой отец?
– В смысле политически?
Я кивнула.
– Я знаю, что после поражения, которое нанесли крестейской армии Мурад и Кярс у Сир-Дарьи, отец ослаблен. Но я не знаю, каково его положение при дворе. Полагаю, чтобы оставаться императором священного Крестеса, ему нужна триумфальная победа.
– И мы дадим ему такую. Баркам контролирует из Доруда прибрежные города, но его силы разрозненны. Стены фортов рассыпаются. Уверена, твой отец может захватить все прибрежные города, как не так давно сделали пираты.
– Но разве эти города не входят в Аланью?
– Аланья. Разве она еще существует? – Я закатила глаза. В последнее время я частенько это делала. – Мы предложим Баркаму соглашение. Но к этому времени он должен стоять на коленях. Чтобы у него не было выбора.
– Понятно. Но мне кажется, тут есть одна проблема.
– Какая?
– Чтобы добраться до городов на берегу Юнаньского моря, ему придется плыть мимо Эджаза. Смогут ли его корабли остаться незамеченными флотом Рыжебородого? Ведь Сирм по-прежнему обладает самым мощным флотом.
Я раздраженно вздохнула. О Рыжебородом я и забыла. Честно говоря, я вообще не думала о Сирме. И напрасно, учитывая, как серьезно он может навредить моим планам.
Передо мной встал епископ. Я не знала, как его следует приветствовать, и просто приложила руку к сердцу. С любезной улыбкой он сделал то же самое. Я сказала ему, что собор прекрасен, и похвалила за то, что поддерживает эту красоту. И епископ пошел дальше.
– Мы найдем способ разобраться с Рыжебородым и Сирмом, – пообещала я Селене. – А пока напиши отцу. Он не ответил на нашу просьбу об оружии, но не могу представить, чтобы он проигнорировал своего единственного ребенка. А жестокая правда такова, что нам пригодятся все возможные союзники.
– Понимаю, султанша. Я сделаю все, о чем ты просишь. Можешь на меня рассчитывать.
Она была такой прилипчивой. Если бы она еще чуть-чуть похудела, то выглядела бы в точности как Вера. У них были похожие рыжеватые волосы и светлая кожа, но у Селены более резкие скулы и четкий подбородок по сравнению с мягкими чертами Веры. В любом случае мне требовалась преданность, а Селена мне ничего не стоила, что весьма ценно.
Сидя напротив Селены в экипаже по пути к Песчаному дворцу, я думала о Кеве. Он не дурак, как бы мне этого ни хотелось. Сирмянин. Друг шаха Мурада и других влиятельных сирмян, включая Рыжебородого. Очевидно, что он использует свои связи против меня.
Каждый раз, когда я смотрела на Селену, то замечала, что она не сводит с меня взгляда. Она тут же отворачивалась, но слишком медленно. Она восхищалась мной. И я использовала ее восхищение в своих целях. Я с легкостью использовала других, хотя от этого мне было немного неловко.
– Я так и не успела по-настоящему тебя узнать, – сказала я. – Все так закрутилось.
– Что ты хочешь знать?
– Ты, Зедра и та рыжая сирмянская принцесса… вы ведь были так привязаны друг к другу.
Она прикусила сухую чешуйку кожи на нижней губе.
– Да, верно. Зедра обещала отправить меня домой. А Сади всегда была добра и заботилась обо мне.
– Дочь Мурада может убедить его выступить против нас. Но если она к тебе привязана… Что ж, возможно, мы сумеем этим воспользоваться.
– И это ей как-то навредит?
– Тогда ты будешь меня презирать? Все это время она стояла у меня на пути.
Селена напряглась, а потом еле заметно покачала головой.
– Есть история об одном апостоле. Апостоле Бенте. Архангел вдохновил его на путешествие в тысячу миль через ледяные холмы. На берегу замерзшей реки он наткнулся на деревушку. И одна семья его приютила, хотя сама еле выживала, – традиции предписывали давать приют путникам. Однажды Архангел повелел Бенту перерезать горло их младшему сыну, который еще даже не начал ходить.
– Остановись, – прервала ее я со скучающим зевком. – Я знаю конец этой истории. Ребенок должен был стать тираном, верно?
Селена кивнула.
– Архангел хотел спасти страну от тирана, поэтому Бент убил дитя в колыбели. Откуда ты знаешь?
– У нас есть похожая история. Расскажи, как восприняла это семья.
– Когда Бент объяснил им божественную волю, они возрадовались. И тут же приняли веру в Архангела, став самыми пылкими его последователями.
– Ну еще бы. – Мне хотелось с отвращением покачать головой, но это было бы оскорбительно. – Значит, ты поступишь, как Бент, да? Убьешь младенца в колыбели, если я прикажу?
Селена поморщилась.
– Я…
Мой муж Пашанг и глазом бы не моргнул, убивая ребенка в колыбели, если это пойдет нам на пользу. Несомненно, даже получил бы удовольствие.
Поежившись от ужаса, я побыстрее свернула к более легкой теме:
– А что твоя вера говорит о милосердии?
– Милосердие для этосиан – это самое главное. Цессиэль, одна из Двенадцати ангелов, – это воплощение любви Архангела к человечеству. Он приказал ангелу творить милосердие на всей земле, где бы та ни ступала.
– Отец Хисти сказал, что Лат дарует милость милосердным. Его дочь даже назвала его милостью для человечества. – Я вспомнила одну из проповедей Вафика, посвященную жизни и высказываниям отца Хисти и Потомков. Они оказались не так просты, как я предполагала. Принимали трудные решения, но всегда поступали так, как считали правильным. – Но поверь мне, Селена, чтобы говорить о милосердии, нужно пролить немало крови. Не знаю, как это получалось у Тамаза. Иногда я скучаю по тем дням, когда беззаботно бродила по этому городу. Я не хотела взваливать себе на плечи такое бремя.
Она сочувственно улыбнулась. Я давно не видела ни у кого такой улыбки.
– Конечно, султанша. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы облегчить твое бремя. Взяв часть бремени на себя, я проявлю к тебе милосердие.
– Ты уже ясно дала это понять. Но в каком-то смысле от этого только хуже.
– Почему?
– Почему я не могу иметь хотя бы одного друга не благодаря золоту, страху или вере? – Я вздохнула, раздраженная собственной откровенностью. – Прости… мне не следовало жаловаться.
– Ничего страшного. Я понимаю. Я ведь принцесса. И знаю, каково это. Люди вроде нас не знают, что такое дружба.
– Ты слишком молода, чтобы быть настолько циничной.
– Как и ты.
– Это верно. И мне ужасно это не нравится.
Поколебавшись, она сказала:
– Я буду твоей подругой.
– Ты не можешь быть моей подругой. Ты связана со мной, считая, что так приказал ангел. Ты думаешь, что, служа мне, заработаешь роскошный дом в раю.
Экипаж подскочил на рытвине. Моя и без того израненная спина заныла. Я изо всех сил старалась не обращать внимания на боль, но она все равно отравляла настроение.
– Но я все-таки могу стать твоей подругой. Тебя оторвали от родного дома, как и меня. Заставили начать здесь новую жизнь, как и меня. Возможно, у меня возникли такие чувства, потому что мы похожи.
– Какие чувства?
Она сильнее прикусила губу.
– Мне просто хочется быть твоей подругой. Ты не считаешь меня равной?
– Это сложновато, когда ты пытаешься выполнить каждую мою прихоть.
– Даже если и так… – Голос Селены дрогнул. – Я все равно дочь императора Иосиаса, внучка императора Ираклиуса. Я это не забыла. Мои предки служат империи с ее основания, уже почти тысячу лет.
Меня порадовало, что у нее еще осталась гордость. Я скрестила руки на груди и улыбнулась.
– А я происхожу от Темура. Или от какого-нибудь пастуха. Когда речь заходит о крови, точно знать невозможно.
Записи о предках постоянно подделывают, потому что кровное родство слишком многое значит. И, если я хочу чего-то добиться, не следует пренебрегать теми, чье влияние основано на происхождении от великих людей.
Как только экипаж прибыл в Песчаный дворец, Селена пошла в свои покои, писать отцу. Я же тем временем навестила Вафика в небольшом кабинете рядом с тронным залом.
Ах да, Вафик. Я пока не разобралась, что он за человек. Казалось, он совершенно искренне намеревался восстановить священный Путь Потомков, но разве следует такому подлинно верующему находиться настолько близко к трону?
Уже немолодой человек, Вафик сидел на полу и что-то писал на пергаменте. Он вежливо улыбнулся мне и пригласил сесть на жесткую подушку.
– Как твоя спина, султанша?
Его голос напоминал сладкий сироп. Неудивительно, что всем так нравятся его проповеди. Услада для ушей, о чем бы он ни говорил. Он мог разглагольствовать о кожаных носках, и я внимала бы. Честно говоря, он напоминал Хизра Хаза, чей голос был нежнее перышка, но грохотал как водопад.
– Болит, – ответила я.
– Саит, один из Двенадцати Потомков, однажды сказал, что Лат навлекает боль только на тех, кого желает очистить.
– Это утешает. – Я указала на его пергамент. – Ты записываешь и другие их высказывания?
– Конечно. Я должен положить на бумагу все книги Потомков Хисти. Такова моя роль в восстановлении истины в этой земной юдоли, чтобы она не потеряла надежду получить благословение.
– В этом-то и кроется проблема. Признаюсь честно, роль пастырей этого города нам не удалась. Я только что побывала на улицах, и там царит полная сумятица. – Я беспорядочно помахала руками. – Увы, только в одном месте в этом городе поддерживается идеальный порядок.
– И в каком же?
