По Вашему приказанию…

Курсант, приехавший в училище, из одной теплосолнечной республики, выйдя из оцепления, часто – часто семеня ногами, с легкими подпрыгиваниями, подшагал к заместителю командира взвода.

– Чё, Махмуд?

Спросил Замок.

– Замёрз.

Сказал курсант.

– Попрыгай, руками охлопывайся, вон как другие делают.

– Нога совсем замёрзла.

Сказал Махмуд и задрал брючину.

– Твою в корень, Махмуд. Ты не Махмуд, ты саксаул. Ботики с носками носят. Где носки?

– Один есть, второй нет носки.

Чуть не плача, зная хорошо русский язык, а тут непроизвольно его искажая, ответил курсант.

– Иди сюда.

Отведя бедолагу в сторону.

– Снимай ботинок.

Тот снял.

Замок протянул ему свою форменную перчатку.

– Разотри руками ногу и надевай перчатку вместо носка.

Нога оделась и обулась.

– Не жмёт?

– Нет. Хорошо. Спасибо!

– Тогда иди в строй.

Махмуд, слегка прихрамывая, но радостно встал на свое место.

Чудодейственное средство

Саратов. Поздняя осень. Военное училище. Первый курс. Учебный корпус №2. Кабинет проведения занятий по высшей математике. За окном, надёжно лёгший на землю снег. Первая пара. Из холода в тепло начинается жестокая борьба со сном, ещё не совсем приспособившихся к армейской жизни, молодых организмов. Дай курсанту точку опоры, и он сразу уснёт, а на статических занятиях, этих точек опоры, на много больше, чем одна. Сон побеждает. Даже густой бас, самого добродушного преподавателя, Владимира Павловича Смирнова, уже не отгоняет коварного бога сна, Морфея.

– Взвод встать

Громче обычного скомандовал преподаватель, которому надоело передавать учебный материал в никуда.

Взвод, стряхивая с себя сон, встал.

– Открыть окна. Свежий воздух, ещё никогда и никому не мешал. А вам в текущий момент, он тем более необходим.

Окна открыли.

– Командуйте.

Сказал преподаватель, замку4.

– Взвод садись, приступить к занятию.

Скомандовал тот.

К поглощению знаний приступили бодро, уже усиленно борясь с дрожью и зубным перестукиванием. Теперь учебный материал, нашёл своего благодарного слушателя, и зёрна познания высшей математики падали в благодатную почву.

Минут через двадцать, утвердившись в том, что сонная биомасса, под чудесным воздействием свежего воздуха, превратилась в откровенно взбодрённую, учебно – боевую единицу, преподаватель разрешил закрыть окна. Что и было сделано с огромной молчаливой благодарностью, со скоростью света.

Отдохнули…

Саратов. Июль. Ураааа! Закончен первый курс. Скоро отпуск. Но впереди полевой выход. Пешим ходом из училища, в учебный центр. Пятьдесят километров, с отработкой тактической, инженерной, радиационно – химической, топогеодезической, огневой подготовкам.

Проёдено уже километров тридцать.

Деревня. Колодец. Не останавливаясь, курсанты набирают воду, которая во фляжках, давно закончилась.

– Не замедляться. Шире шаг. Привал через пять километров.

Командуют командиры взводов.

Место привала.

– Привал шестьдесят минут. Проверить оружие. Оправиться, заправиться, проверить личный состав, доложить.

Командуют взводные.

Оправились, заправились, проверились, доложили.

– Миша, где автомат?

С тихим ужасом, спросил замок.

Опрашиваемый, очумело посмотрел по сторонам.

– В деревне у колодца, наверное.

Ответил Миша.

– За мной бегом марш, сукаааа.

По полувоенному, скомандовал замок.

Деревня. Колодец. Автомат, сиротливо прижался к колодцу. И из местных бабулек, выстроилась к этому колодцу шепчущаяся очередь, не отваживающаяся подойти к нему.

– Утоп, что ли, господи Иисусе.

Крестились бабульки.

– Цыц бабы.

Пресёк дальнейший ход мыслей бабулек, строгий дед в военном френче, образца сороковых годов.

– Раскаркались. Вон они солдатики, живые и здоровые.

Показал на двух взмыленных курсантов, подлетевших к колодцу.

– Здесь.

Расплылся в улыбке, Миша.

– Бери и погнали назад. Дай Бог, что бы нас не хватились. Умоемся потом.

Сказал замок Михаилу, нежно обнимающему автомат.

Забрали. Спасибо. Пожалуйста. До свидания…

Помчались во весь опор обратно.

Успели. Упали рядом со своими. Вытянули ноги…

– Закончить привал. Становись повзводно в колонну по три. Шагом марш!

Прозвучали команды.

Отдохнули, твою в корень….

Сама дорогу знает

На старой, полуслепой лошадке, ежедневно по три раза в день, вывозил пищевые отходы со столовой на подсобное хозяйство, вечно недовольный и вредный прапорщик, начальник этого самого хозяйства. И каждый курсант, у которого пионерский задор перебарывал комсомольскую или партийную взрослость, считал своим долгом, «поднять» ему настроение, исполняя роль угонщика этой лошадки. И для этого надо:

1. Убедиться, что прапорщик надёжно застрял в столовой, споря с поварихой и ловя зазевавшихся, что бы вынести баки и фляги с отходами.

2. Сказать лошадке «Нооо!»

3. Слегка хлопнуть её по крупу.

И древнеслужащая лошадка, опустив голову, мерно и мирно шагает по давно известному ей пути, с пустой повозкой и без недовольного прапорщика.

Тот в свою очередь, обнаружив отсутствие лошадки, выдаёт двадцатиминутную ненормативную тираду, которую каждый раз, выходит послушать весь наряд по столовой, причём предложения и слова в ней, ни разу не повторяются. И становилось страшно за шутников, которых он обещал поймать. Заслушивание интересно – поучительной, даже для портовых грузчиков речи, прерывается с появлением кошмара для всего наряда по столовой, включая дежурного по столовой, ХХХХХХХL поварихи, которая одним взглядом, моментально возвращала всех рабочее состояние.

Как то к ней обратился не насытившийся порцией армейского довольствия первокурсник:

– Тётенька, а добавки можно?

– Какая я тебе тётенька? Мы ещё целоваться с тобой будем…

Улыбаясь, высунула голову в раздаточное окно, повариха.

Первокурсник, ещё не понимающий, местного колоритного поварского юмора, очутился в обмороке.

Прапорщик, вернул лошадку и что-то бурча себе под нос, удачно увёз пищевые отходы.

Искусство торговли

Саратов. Училище. Чайная. Достоялся. Добрался. Пробрался. Протиснулся. Притиснулся. Сжался. Ужался. Прилавок. Прижали. Продавщица Аллочка, наверное, ровесница училища но, тем не менее – Аллочка. Радостная покупка сытных вкусняшек, по заказу молодых интенсивно мужающих организмов,

– Мне это, вот это, вон то, еще и вон то,

– А ещё взвесьте это.

Бах на весы +300 грамм к весу.

– Вот это.

Хлоп на весы +200 грамм к весу.

– Вон то.

Бум на весы +300 грамм к весу.

– И бисквит.

Бам на весы +400 грамм к весу.

– Что ещё?

С невероятной скоростью убирая с весов товар, не давая возможности увидеть его реальный вес, ласково спрашивает Аллочка из – за прилавочка, готовая со всего размаха опустить на весы, следующий заказ.

– Вроде всё.

Расчёт. Все довольны.

Самоподготовка в учебном центре

Зима. Учебный центр. Всё как всегда. До обеда занятия в классах. Полевые занятия. Занятия на технике. После обеда до ужина самоподготовка. Сладкое время сонно – расслабленного до разомлевшего, после морозных занятий состояния, периодически прерываемое проверками хода самоподготовки, курсовыми офицерами. Считалось наказанием за низкие показатели на занятиях, когда курсовой офицер, контролировал самоподготовку, находясь постоянно в классе со взводом. Но и здесь некоторые молодые организмы, после калорийно – нормированного обеда и с началом оттаивания, после занятий на морозе, уходили в состояние, теряющее реакцию этого организма на окружающий мир. Возвращение их в реальность осуществляется командой:

– Тем, кто спит…

Короткая пауза.

– Встать!

Те кто не спит, остаются на местах, а кто спит, вскакивают. Проверено не раз.

В рабочих тетрадях, после таких самоподготовок, появляются осциллограммы, такие кривые засыпания, прерываемые иногда буквами или цифрами, не имеющими никакого смысла.

И дальше по распорядку дня.

Патруль

Субботний день. Лето, жара под сорок. Парадная форма одежды, фуражка, рубашка, галстук, китель, брюки заправленные в начищенные до зеркального блеска сапоги, белый ремень, между третьей и четвёртой пуговицами кителя и что бы за него, палец не просунешь. Вся пришитая фурнитура, замеряется линейкой. Ни где ни морщинки, ни пылинки. Всё натираемое, начищаемое, натерто и начищено. А то вместо патруля, получишь от педантичного до невозможности коменданта, камеру на гауптвахте. Инструктаж и распределение на маршруты патрулирования, прибывших для несения службы в гарнизонный патруль курсантов и старших патрулей.

– Вы оба двое и Вы товарищ капитан…

Сказал комендант, ткнув пальцем в двух курсантов ракетчиков и древнего как конь Македонского, капитана с вертолётного училища.

– Будете бороздить просторы Волги. Набережная, речной вокзал, пляж. Ясно – понятно?

Закончил тот. И отвернулся к следующим.

– Тыктыч5.

Коротко выплюнул из себя положенное «Так точно», капитан.

– Чего лыбитесь, кресты? Лопасть вам в рукава. Сейчас увидит ваши довольные хари и поменяет маршрут. Ну ка сотворите траур на лице. – Прошептал капитан, и вовремя. Как раз в это время, к ним повернулся комендант и внимательно посмотрел на счастливчиков. Но те уже усекли и стояли с постным лицами.

Оказывается комендант, специально выдерживал паузу, назначая на лучшие маршруты. И особо радостных менял, а то и оставлял в резерве.

– Так, сейчас делаем план, а потом…

Сказал капитан, выйдя из комендатуры и мечтательно зажмурился.

– Что потом?

Спросил один из патрульных.

– Что – что, службу будем служить, вот что. В смысле, вы служить, а я смотреть, как вы её служите. А потом…

– Да хватит нам мозги парить, и так жарко. Купаться будем?

Спросил второй патрульный.

– Да.

Ответил капитан и подумал «наглец – молодец, тем лучше, не занудонцы».

– Ну, пошли. Выявлять явное и ловить не убегаемое.

Натянули повязки с огромными буквами ПАТРУЛЬ на рукав, и двинулись ловить не убегаемое.

Капитан правильно сказал – ловить не убегаемое, он хорошо знал, с высоты выслуги лет, что курсант, закончивший третий курс, ни куда и ни за кем не побежит. Разве только, если это будет очень и очень нужно самому курсанту. Если просто, очень нужно, он может пойти ускоренным шагом. А вот если очень – очень, то может соизволить и сбегать. Он сам это проходил. А здесь всё в цвет и перед ним переходники на четвёртый курс.

На набережной остановили трех начинающих военную карьеру курсантов медиков, с Военно – медицинского факультета, но уже с шестилетними курсовками. В расстегнутых кителях, головные уборы в руках и отдание чести левой рукой, да ещё без головного убора. Ведь согласно их объяснениям, как они отдадут честь правой рукой, ведь они держат фуражки этой рукой. Но их можно понять, сугубо гражданские личности, пять лет проучились в обычном меде, и перешли на военный факультет и сегодня первый раз одели форму. В общем, привели их в чувство и надлежащий вид.

Теперь мысль одна – в речку…

Тело уже зудит от пота. Капитан заметил пустынную тоску на лицах своих чудо богатырей.

– На пляж.

Отчеканил он. Ему и самому хотелось водной свежести.

И первое, что попадается на пляже, это два белых тела, армейского загара, шея по воротник х/б и кисти рук, с одинаковой, аккуратной причёской. И идут прямо на нас.

Капитан ухмыльнулся.

– Смотрите комедию.

И кивнул на них.

– Ваши увольнительные, где служите, али где обучаетесь?

– Какие увольнительные, капитан? Мы студенты.

– А ну тогда ладно.

– Ну, мы пойдём тогда?

– Идите.

Сказал капитан и приложил руку к головному убору.

И здесь они спалились окончательно.

– Есть!

Ответили они и чётко повернулись в ту сторону, откуда шли.

– Наши клиенты.

Ухмыльнулся капитан.

А потом наступило блаженство! Солнце, песок, вода…

Чистый снег

22 апреля, День рождения Вождя мирового пролетариата и Всесоюзный Ленинский коммунистический субботник….

Сугубо добровольное мероприятие, на которое люди шли в принудительно – добровольном порядке, весело и непринуждённо. В общем, проводили уборку территории, занимались озеленением, белили и красили всё, что только можно, короче начиналась негласная подготовка к майским праздникам.

В армии с добровольцами на такие и не только мероприятия, было на много проще. Приказали и ты уже доброволец! И у тебя голова не болит, с чем идти. Тебе всё выдадут. Укажут где. Поставят задачу. Проверят. Потом проконтролируют. Проверят кто, чего и где контролировал. Посмотрят куда мусор. Проверят где сваливают. И обязательно проконтролируют, кто убирает там, где сваливают. И весь субботник находится под бдительной проверкой и неусыпным контролем.

Четверо курсантов третьего курса, пользуясь всеми этими контролями и проверками, уверенным строем во главе с зам. ком. взвода, идут в самоход. С собой лом, лопата, метла и конусообразное пожарное ведро.

– Равняйсь, смирно, равнение налево.

Отдал команду зам. ком. взвода, приветствуя полковника, заместителя начальника училища. Чеканя шаг мимо него.

Не может быть! Молчит…. Что говорить то ему, если остановит, а он обязательно остановит, он такой. Любит здесь с собачкой прогуливаться. Да, не продумали маршрут. И вот оно!

– Стой!

Встали. Подошёл.

– Куда?

– За чистым снегом, товарищ полковник!

Сморозил зам. ком. взвода.

– Понял. Так…

Он задумался.

– Идите за бассейн, я там видел чистый снег.

– Есть! – Ответил зам. ком. взвода.

Начали движение в указанном направлении и снова:

– Стой. А ведро, почему с пожарного щита взяли? Я понимаю, что под снег (сам себе и отвечал). Но почему пожарное? Доложите командиру взвода, пусть он проверит, разберётся, накажет и доложит. Идите, снег не будет ждать.

– Есть! – Ответил зам. ком. взвода.

Отойдя на приличное расстояние, хохотали, не сдерживая себя.

Какой снег? Зачем он нужен? Ведро? Да и оно не нужно…

Весь инструмент, играл роль пропуска и всё!

Всё прошло удачно. Без залёта. А у заместителя начальника училища, была такая черта, он забывал всё, если не записывал в блокнот. В тот раз, запись он не вёл.

Утренние побегушки

– Курс подъём.

Скомандовал дежурный по курсу.

Его команду, дублируют сержанты, поднятые за десять минут до подъёма всего личного состава.

– Форма одежды номер один, замкомвзводам, оставить уборщиков, остальные, выходи строиться на зарядку.

Командует старшина курса, из числа курсантов.

Форма один – трусы и сапоги.

Ёжась и дрожа коленками от раннеутренней свежести, проверившись на отсутствие косарей, курс строем в колонну по три, начал движение бегом по большому кругу.

Большой круг проводится за территорией училища с забегом на плац, для выполнения упражнений на разные счета. Малый круг – по территории училища, но кругов приходится бежать больше. Причём бег в строю осуществляется в ногу, под счёт проводящего зарядку.

Ранние прохожие останавливаются посмотреть на это зрелище, упакованное в трусы и сапоги.

И как всегда, последний круг утренних побегушек, заканчивается диким галопом «атакующей конницы Будённого» и занятием умывальника в казарме.

Где он…?

Ночь. Народ мирно отдыхает, восстанавливая силы для нового учебного дня. Дежурный в спокойной полудрёме. С трудом бодрствует дневальный. В канцелярии, поддавшись всеобщей, после отбойной ауре, ответствует ответственный курсовой офицер.

– Где он…?

Просипел начальник училищного патруля, в лицо дежурного по курсу, бордово задыхаясь от негодования и только что законченных догоняшек с препятствиями, явно в пользу того, кого он ищет.

– Кто он, товарищ майор?

Спросил дежурный по курсу, делая непонимающее, сосредоточенно думающее выражение лица. Он знал в чём дело. Пять минут назад, в казарму через окно, на второй этаж залез, даже не залез, а залетел свой курсант в гражданке6.

– Паша, щас здесь будет патруль.

Прошептал тот дежурному и на ходу раздеваясь, нырнул в спальное расположение.

«Надо тянуть время, встречать патруль на первом этаже». Решил дежурный, и как бы проверяя порядок, оказался там, где надо. Распахнулась входная дверь и встреча состоялась.

– Ты сержант, мне здесь, ту самую Клару, подругу Розы Люксембург на их первом свидании, не строй. Хлопает он тут глазками. Ещё раз спрашиваю, где он…?

Объясняя, выяснял свой полусформированный вопрос у дежурного, начальник патруля майор Прышко.

– Да кто он-то, товарищ майор? Вы кого-то конкретного, имеете в виду? Скажите, я вызову.

– Ты тупой что-ли? Вопросник выключи, а ответник включи. Он забежал куда-то сюда. В гражданке.

Начиная уже ненавидеть дежурного, зафальцетил начальник патруля.

– Куда-то сюда? В гражданкееее!?

Предано заглядывая в глаза начальнику патруля, изображал праведное негодование, дежурный.

Дневальный тем временем доложил ответственному, что дежурный, у входа в казарму, против кого-то героически держит оборону.

– Ответственный по курсу, старший лейтенант Бакетов. Что случилось?

Представился и спросил ответственный.

– Устал я уже объяснять, твоему бестолковому дежурному. В общем, какой-то охламон в гражданке, забежал куда-то сюда. Юркий очень, я его за ногу схватил, кричу – слазь с забора, а он даже не посмотрел кто его держит, второй ногой толкнул меня и был таков, вот след на кителе. Понятно объяснил?

– Более чем. Что делать будем? Но сразу говорю, я всё время был здесь и сюда, никто не забегал.

– Что, что. Искать пошли.

«Ну-ну, ищи». Подумал дежурный.

Поднялись на этаж.

– Вы в лицо его узнать сможете?

– Откуда. Я видел только его седло и подошвы.

– А как искать-то будем?

Спросил дежурный

– Тогда хоть людей посчитаем.

Посчитали.

– Может он на третий этаж забежал. Там иваниеевский курс.

Подсказал Бакетов.

– За мной.

Показав кулак дежурному по курсу, скомандовал майор, двум скучающим и не желающим быть быстрыми, патрульным первокурсникам. И двинулся на третий этаж.

– Где он…?

Раздалось оттуда.

Нам не надо…

Курс готовится к полевому выходу. Суета. Доборы. Заполнения. Наполнения. Закладки. Заначки. Доукомплектование всем необходимым, и не очень необходимым, но очень нужным. Спальные принадлежности в скатку, вещевые мешки, оружие в ящиках, ожидают погрузку на машины и отправку в учебный центр. Все обо всём в курсе. Всем обо всём доведено. Каждый знает свои действия на все предвиденные и непредвиденные армейские и житейские ситуации. Все во всём расписались. И только один дневальный по курсу, с отсутствующим видом, стоял на тумбочке дневального, ничего не знал, не был в курсе чего либо, нигде, ни в чём не подписывался и не расписывался. Он просто стоял на тумбочке дневального и отрабатывал, как ему казалось, самый важный вопрос – время. Он ждал одного, когда его сменят.

Звонок.

– Дневальный по курсу, курсант Итаренко, слушаю.

Ответил дневальный на резкое отпугивание самого важного своего вопроса.

– Вам машины, к какому крыльцу казармы подавать, они будут у вас через десять минут.

Проговорила вопросительно трубка.

– Нам не надо.

Ответил дневальный и положил трубку, не дожидаясь уточняющих вопросов.

Наверное, на том конце связи, долго и с глубоким удивлением смотрели на трубку.

Начальник курса, уже с неприкрытым нетерпением смотрел то в окно, то на часы. Скоро электричка, а машины не загружены. Остановился возле дневального.

– Стольников, позвони, узнай, что и как, где машины.

Сказал начальник курса, взводному офицеру.

Дневальный, ни разу не пошевелив, ни одной своей мозговой извилиной, стоял всё с тем же отсутствующим видом.

Взводный после звонка, очень аккуратно проложил трубку на положенное место, сказал:

– А мы отказались от машин, товарищ подполковник. Да Итаренко?

Дневальный с чувством правильно выбранного им решения, ответил:

– А зачем они нам, мы ведь в учебный центр на электричке поедем.

– А затем, сурок ты безнорковый, черепушка с шелухой от семечек вместо мозгов…

И ещё десять минут Итаренко узнавал, кто он есть на самом деле.

– Ты на себе всё это имущество попрёшь?

И ещё десять минут содрогаясь узнавал, как он будет проводить полевой выход. Курс хохотал во весь голос. Не смешно было двоим. Начальнику курса и дневальному.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Грибок – вариант полевой тумбочки дневального

2

ППД – пункт постоянной дислокации

3

Самоход – Самовольная отлучка

4

Замок – Заместитель командира взвода.

5

На армейском наречии – Так точно.

6

Гражданка – гражданская одежда