скачать книгу бесплатно
Потом показала пальцем на Агату, которая по-хозяйски накрывала на стол, наклонилась к уху Василия и шепнула, да так, что, наверное, слышно было в соседней деревне:
– Вася, а что это за баба тут у вас?
– Это корреспондент журналов «Работница» и «Крестьянка» приехала брать интервью у лучших людей деревни. – серьёзно сказал Василий.
Аполлинария подскочила на месте.
– Так… Как же так? – закричала она также, как её петух Эдуард. – Эти алкаши лучшие люди деревни?
– Так больше же никого нет в деревне! – скрывая смех, сказал Василий.
– Неееет? Конечно, жена мафиози Айнагуль с придурошным сынком не в счёт! Про меня забыли?
– Ладно, ладно! Успокойся, Кузьминична! Уступаем. Сейчас немного выпьем, закусим и корреспондент с тебя начнёт. – сказал Василий и подмигнул Агате.
– Конечно. – согласилась Агата. – С Вас и начнём.
Аполлинария уселась за стол и победно оглядела Василия и Фёдора.
– Вася, ну-ка налей нам по чарочке, чтобы память проснулась! – велела соседка приказным тоном.
Василий налил всем по рюмке. Аполлинария скривила лицо.
– Это что? – она брезгливо указала на рюмку и, взяв со стола стакан, подставила Василию. – Наливай. Немного. Половинку. Ой, полный наливай – надо выпить за упокой… А кто помер-то?
– Ариадна Пупыркина из Малых Гадюкиных. – сказал Фёдор.
– Ой, да на кого ж ты нас покинула! – заголосила Аполлинария.
– Кузьминична, прекращай орать! – прервал её Василий.
– Ну пусть ей земля будет пухом! – Аполлинария одним глотком осушила стакан и, повернувшись к Агате, затараторила:
– Родилась я тута. Бабка Анисия у всех тогда роды принимала. Никто в ваш Забелжск не ездил рожать. Там один фельдшер с сестричкой роды принимал, да всё по пьяному делу. А ещё он и одноногий с войны пришёл. Одна дура поехала, так рассказывала потом, как матюгами его крыла. Он, значит пьяный еле на одной ноге стоит, сестричка не роженице помогает, а его идиота держит. Он залез, значит, к роженице чуть не с головой прям в…
– Кузьминична! – крикнул Анискин. – Что ты ахинею несёшь?
Аполлинария одарила его пренебрежительным взглядом.
– Вот, Федя, будешь ты эту интервью рассказывать, тогда и командуй себе, что говорить! – Аполлинария замолчала на минуту, подумала и решила сменить тему. – Помню мне семь лет было и горе страшное пришло к нам – умер отец наш родной. Всё, думали, жизнь закончилась. Рыдали всей деревней от мала до велика.
– Любили все папу Вашего видно сильно? – сочувственно спросила Агата.
– Да Бог с тобой, милая! Папаша мой на охоте сгинул, когда мне двенадцать стукнуло. Видать пьяный уснул и замёрз в снегу. Монахи его нашли. – поправила Кузьминична.
– Это она Сталина отцом родным называет. – пояснил Анискин. – Кузьминична, расскажи-ка, что за монахи!
– Ну неймётся тебе, Фёдор! Так и лезешь в мою эту… интервью. – проворчала Аполлинария. – Ну какие монахи? Те, что с монашеского поселения из скита, что в лесу был раньше.
Анискин и Василий переглянулись. Агата поняла их заинтересованность и спросила:
– Это не тот ли скит, что недалеко в лесу от Малых Гадюкиных был?
– А он недалеко и от Малых, Средних и наших Гадюкиных был. – пояснила Аполлинария.
– Что-то ты, Кузьминична, опять ахинею несёшь! Как он мог быть недалеко сразу от трёх деревень? Он же в одном месте в лесу был, недалеко от Малых Гадюкиных. – Анискин удивлённо смотрел на Кузьминичну.
Аполлинария посмотрела на Анискина, как на недалёкого, подала знак Василию, чтобы налил теперь уже в рюмку. Выпила.
– Монахи эти колдуны были. Не любили их, боялись. Как скотина у кого падёт или неурожай в колхозе, всё на них валили. А мужики по пьяному делу поколачивали. Скит их правда был ближе к Малым Гадюкиным, но в дни какие этих монахов во всех наших деревнях видели одновременно, приходили за продуктами, когда разговеться можно было. – Аполлинария вопросительно посмотрела на Агату. – Что-то я не пойму ты про меня писать будешь или про колдунов—монахов?
– Про всех и про всё. – ответила Агата. – А что с монахами и скитом этим стало?
– Да толком никто не ведает. Так вот, в году пятьдесят восьмом батя мой пил уж очень крепко и зимой вдруг приспичило ему в лес пойти, зайцев пострелять. Как мамка не удерживала его, взял ружьё, бутылку самогона, закусь скромную и ранним утром ушёл в лес. К ночи не вернулся. Утром стучит кто-то в окно – темно ещё было. Мать выскочила, папка наш лежит, а рядом эти колдуны в чёрных одеждах. В общем замёрз он в лесу, а монахи, видно, нашли его и притащили к дому. Мать заголосила – батя уже не живой был.
– Так что монахи эти? – спросил Анискин.
– Да ничего. Растворились в темноте – колдуны ведь. О! В Средних Гадюкиных есть старуха Аэлита. Ей уж за сто лет – она всё про всех знает. Её поспрашивайте, если интересуетесь. Вася, налей-ка на посошок. Пойду я – устала от вашего интервью.
Аполлинария выпила, встала, окинула всех взглядом, снова села. Подняла указательный палец кверху – видимо хотела что-то сказать. Прикрыла глаза – сразу послышался храп.
– Наговорила сорок бочек арестантов. – пробурчал Анискин. – Вася, а ты от родителей или от кого ничего не слышал про этих монахов и скит?
– Так мои родители не из этих мест. – Василий достал из шкафа альбом и стал показывать Фёдору и Агате старые фото. – Папа с мамой познакомились в техникуме в Забелжске – отец учился на тракториста, а мама была одной из первых, кто начал учиться на доярок доильного зала. Ну тогда только начало появляться машинное доение. Закончили, поженились и их направили в наш колхоз, в котором работали все жители трёх Гадюкиных.
– Так ты что, ничего не слышал про монахов этих? – перебил Анискин. – Ты же жил здесь.
– От кого? Родители работали целыми днями и ночами. Мы в школу, потом в колхозе помогали. Зимой, то на коньках по речке, то просто в войнушку бегали по окрестностям. Потом в техникум рванул в Забелжск, потом армия, после армии в Москву, в институт на юридический. Вернулся уже в 1983 в Забелжск и стал в прокуратуре работать.
Рассказ Василия прервала проснувшаяся Аполлинария Кузьминична. Она оглядела стол и затянула:
– Ой, цветет калина в поле у ручья.
Парня молодого полюбила я.
Парня полюбила на свою беду:
Не могу открыться, слова не найду.
Василий проводил соседку до дома, а когда вернулся услышал, видимо окончание торжественного доклада Анискина с использованием народного фольклора:
– Кажется, что сражаемся с ветряными мельницами, а дело яиц съеденных не стоит. Но хорошо, что с вами каши сваришь и… – участковый прервал речь, увидев Василия. – Что-то меня никто с именинами не поздравляет! – Анискин оглядел присутствующих.
– Будь здрав, боярин! – Василий протянул рюмку, чтобы чокнуться с Фёдором.
– Ходите Гоголем, Фёдор Иванович! – Агата, видимо, страдала той же болезнью, когда выпьет, что и Анискин. – У Вас ума палата. Всё будет в ажуре, и Вы будете увенчаны лаврами.
– Ух ты! – воскликнули хором Василий и Фёдор, поражённые фольклорным красноречием Агаты.
– Что же вы не спросили у Аполлинарии про меня? Возьмёт она меня на временное жительство? – поинтересовалась Агата.
– А что тебе не нравиться наверху? – спросил Фёдор. – Нам с Василием внизу места хватает.
Василий даже крякнул и чуть не подавился. Анискин хлопнул его по спине.
– Всё нормально, живите сколько хотите! – еле выговорил Василий хриплым голосом. – Надо было ещё Кузьминичну здесь оставить и петуха её позвать.
Но Анискин и Агата не уловили иронии.
– Тогда я пойду фиал блаженств выпить, то есть спать. А то утром ваш петух-будильник рано разбудит. – Агата махнула рукой. – Спите спокойно, товарищи! Пусть земля вам… Ой! – Агата икнула. – Простите! Хотела сказать: Спокойной ночи!
Она поднялась наверх, достала из кармана джинсов диктофон. Включила. Из динамика раздался голос Василия: «Я вот что предлагаю. Я переночую на чердаке – там у меня шикарные апартаменты, а Вы, Агата…» Она немного перемотала. Из динамика послышался её собственный голос: «…так и не поняла, что здесь случилось. Может расскажете? Фёдор Иванович что-то странное сказал про…» Агата достала из сумки ноутбук, включила.
– Пора уже и работать. – Сказала она себе и напечатала: «Агата Бонцова. «Тайна старинного скита или смерть в лесу». Писательница прочитала вслух титульный лист и осталась довольна.
Глава 7. Будь здоров, Фёдор Иванович! (22.08.2019 г.)
В полутёмном маленьком зале, лицом к горящему камину, в кресле сидел человек с длинными седыми волосами. Недалеко от него, в другом кресле курил трубку ещё один. У входа в зал стояли двое в монашеской одежде.
– Всё в порядке, Артур. Девка нашла бутылку и передала ментам. – сказал один из монахов.
– С собакой тоже всё в порядке. Думаю, что надолго нюх потеряла. – добавил второй монах. – До тоннеля метров сто не дошла.
– Ну я же говорил, что всё сойдёт. – подал голос человек с трубкой.
– Не в порядке! Не сойдёт! – зло выкрикнул тот, кого называли Артуром. – Доктор, это полностью Ваш прокол! Передозировка!
– Нет, Артур, для всех рассчитана доза до миллиграмма. Я делал ей кардиограмму, все анализы. Но, я же не кардиоцентр и не могу всё точно знать о наших клиентах. – сказал доктор. – Кстати, Амире ты сам велел увеличить дозу, а у неё сосуды слабые – я говорил.
– Артур, у тебя сегодня с ней встреча. – подал голос один из монахов. – Третий тоннель готов.
Артур не ответил.
– Амире уже нельзя уменьшать дозу, но я думаю, что через неделю уже всё решится. – сказал доктор.
Артур вдруг затрясся в кресле и стал валиться набок. Доктор и монахи подбежали к нему.
– Голову держите! – крикнул доктор, достал шприц и уколол Артура в руку, потом сказал монахам:
– Нет. Сегодня встреча не состоится. Проследите за Амирой и сразу мне доложите.
– Понятно. – сказал один из монахов, и они вышли из зала.
Петух Эдуард уже несколько раз задал свой утренний вопрос «Как же так?» часа два назад. Василий и Фёдор сделали чай, накрыли на стол к завтраку в доме. Дождь кончился ночью, но во дворе было грязно и сыро.
– Ну и что делать? Надо как-то добираться до Гадюкиных. Мотоцикл я спрятал в лесу, на велосипеде не проехать. Пешком по такой грязи за три часа не доползти. – Рассуждал Анискин.
– Федя, надо срочно как-то добираться. Вот-вот наши начальники влепят нам по первое число за волокиту – уже второй день после смерти Ариадны, а мы ещё никого не допросили. – сказал Василий и добавил:
– Что-то наша английская писательница сегодня долго спит.
– Ладно, пусть спит – хоть не мешается под ногами. Придётся идти пешком. Вася, у тебя найдутся для мня сапоги, чтобы мне домой за моими по грязи не идти? – спросил Анискин.
– А для меня? – спросила Агата, спускаясь по лестнице. – Я хочу у вас путаться под ногами в Гадюкиных.
– Да уж. Куда конь с копытом, туда и рак с клешнёй. – заметил Анискин
– А я думал, что писатели пишут, а не… – начал Василий.
– А не лезут во все дела. Вы это хотели сказать? – Агата смерила взглядом обоих мужчин. – Я иду с вами! Если не возьмёте, я позвоню Вяткину и скажу, что вы меня…
– Игнорируем? Обижаем? Спаиваем? – предложил Василий.
– Вот именно! – серьёзно сказала Агата и смерила грозным взглядом мужчин. – Можете это считать дерзким шантажом, но пока не выяснится всё по этому делу, я буду путаться у вас под ногами. Хотя я считаю, что сбор материала – это важная часть работы писателя, а вы обещали вашему начальству оказывать мне содействие.
Пока Агата говорила, она автоматически взяла чашку Василия и уже успела сделать пару глотков. Василий несколько раз тихо произнёс: «Это мой чай», но Агата не обратила на это внимания и, взяв с тарелки бутерброд Василия, продолжила:
– Я, кстати, ночью прочитала в интернете про древние скиты и монастыри монахов – они очень любили прокладывать тайные тропы и рыть подземные ходы.
– Гениальная мысль! Вот эти самые таинственные монахи и снабдили Пупыркину гадостью. А может и ещё кого. Это, наверное, объясняет неожиданное появление монахов во всех местах и таинственное, быстрое их исчезновение в прошлые годы! – сказал Василий и вскользь заметил:
– Это был мой бутерброд! Ладно, пойду искать вам сапоги.
Он направился в кладовку, а Агата крикнула ему вслед:
– Извините! Я Вам сделаю.
– Два.
– Хорошо.
– Три. И чай Вы тоже мой выпили. Прошу возместить ущерб.
До этого занятый завтраком Анискин, оторвался от еды и воскликнул:
– Конечно! Это может объяснить и следы в лесу и исчезновение велосипедистов с места смерти Пупыркиной! Надо искать в лесу, в развалинах подземный ход. Но придётся подождать хотя бы до завтра – после такого ливня туда будет не добраться. Пусть пока земля просохнет, а мы пока побеседуем с гадюкинцами.
Василий вышел из кладовки с несколькими парами старых сапог.
– Меряйте. – сказал он. – Агата, Вы готовы в сапогах по плохой дороге идти три с половиной часа?
– У меня есть идея получше. Я вызову такси. – уверенно сказала Агата.
– У богатых свои привычки. Кто сюда поедет по такой дороге? – с сомнением сказал Анискин.
– Спокуха! – заверила Агата и набрала номер на телефоне. – Советую вам заткнуть уши – иногда писателям приходиться использовать богатые знания ненормативной лексики.
– Это было удивительно-поразительно-поучительно! – восхитился Василий, когда Агата закончила разговор с диспетчером и сказала, что через час или полтора машина будет. – Я насчитал 30 слов, как Вы сказали ненормативной лексики!
